Константин Калбазов
Рубикон. Дважды в одну реку
Как ни старались, но к обустройству кузницы сумели приступить только через неделю. Дело в том, что по возвращении они застали в Новом четверых охотников, доставивших столь долгожданный товар, а именно – лошадь с жеребенком и трех зобов с телятами. Вторые порадовали, так как там было два бычка и телочка, а вот с лошадкой вышел конфуз. Мальчик. Придется мамку обхаживать так и эдак, а потом еще и думать, как ее свести с каким конем. Но это не беда. Главное, чтобы выжили.
Пришлось терять время и строить загон да изготавливать путы, чтобы добыча не разбежалась. Ох и намучились. Животные проявили весьма дурной характер и полное непонимание человеческой прихоти. Но, слава богу, обошлось без членовредительства с обеих сторон. Правда, нервы помотали обе стороны изрядно. В конце концов, пришли к некоему перемирию. Звери смирились с путами и с тем, что их при помощи поводков из веревок выводили на пастбище и возвращали в загон. А люди больше ни на что не посягали.
С поводками Дмитрий пока ничего особого не придумал. Для кобылы изготовили широкий кожаный ошейник, к которому привязывалась веревка. Тут бы не помешал недоуздок, но было две проблемы. Первая: его изготовление требовало времени, да еще и подгонять нужно под животное. Вторая: пришлось бы затратить куда больше сил, чтобы приучить ее к подобному украшению. Ошейник же она восприняла полегче, так как с веревкой на шее уже была знакома несколько дней, пока охотники доставляли свою добычу в Новый. Коров и вовсе привязали за рога.
Можно, конечно, обустроить большой загон и по мере того, как трава будет уничтожаться, делать дополнительное ограждение, увеличивая площадь. В конце концов, животных не так много и решить вопрос с выпасом, используя несколько трудоемкий и в то же время простой способ, вполне реально. Но тут все дело в том, что животные должны общаться с людьми, чтобы процесс приручения был успешным. Ежедневные прогулки на пастбище и обратно в загон этому вполне будут способствовать. Ну нет пока времени на большее общение со скотиной.
Хм… Это смотря у кого. Мальчишки, например, очень даже сдружились с малышней. Поначалу и четвероногие, и двуногие дети шарахались друг от друга. Правда, двуногие – все больше по причине нахождения поблизости мамок. Взрослые животные побаивались мужчин, но не проявляли никакого пиетета по отношению к женщинам и детям. Когда же молодняк стал отбегать подальше от матерей, то контакт наладился довольно быстро. Что ж, возможно, все-таки Дмитрий зря волновался и что-то у них получится. Тьфу-тьфу-тьфу – чтоб не сглазить.
Глава 2
Раскол
Не сказать что жарко, но ничего так, тепло. Печки, притулившейся в углу, достаточно, чтобы поддерживать в небольшом помещении комнатную температуру. Дмитрий даже свитер снял, оставшись в легкой кожаной рубашке. Подшерсток у мамонта оказался вполне мягким, а главное, свитер, связанный Ларисой, был очень теплым.
При мысли о Ларисе на губах сама собой заиграла улыбка. А отчего не улыбаться, когда все так замечательно обернулось. Как ни удивительно, но роды у нее прошли довольно легко. Вернее, это ему сказали, что все просто замечательно, – когда у нее начались схватки, он места себе не находил.
Угораздило же оказаться дома в этот момент. Она кричит – он трясется. Она в крик – он в панику. Ребенок заверещал, так он чуть не грохнулся в обморок, испытав нешуточное облегчение от того, что все в порядке. Вообще-то рано обрадовался, крик ребенка вовсе не означает, что во всем порядок, но Дмитрий воспринял это именно так. Слава богу, так в итоге и оказалось.
После родов Ларису словно подменили. Она стала какой-то по-особому тихой и приветливой, даже на фоне того, что от той стервозности, что была на Земле, уже давно не осталось и следа. Но нет-нет начинает пилить, мол, где мебель, которую обещал. Кстати, ее-то он сейчас и ладит. Опять начала наседать по поводу нерадивости мужа, не озаботившегося такой вкуснятиной, как мед. Однако это нормально. Если женщины не будут время от времени пинать мужиков, те могут очень уж облениться. Вон у местных женщины слова сказать не могут, и что? Живут в каменном веке и лодыря гоняют. Поэтому женщина – это двигатель прогресса. Хм. Хорошо хоть с освещением наладилось, во всяком случае, стало куда лучше, а то бы…
Табук и Гарун вовсе не думали забывать об охоте. Оно и в рационе разнообразие, и душу мужикам отвести, а то от постоянной работы свихнуться можно. Так вот, они не забыли о просьбе Дмитрия и тащили ему всякие образцы, точно запоминая, откуда что взяли. Разумеется, при несостоятельности Дмитрия как геолога пользы от этого не слишком много. Может, полезного они принесли куда больше, чем он сумел рассмотреть, но тут он просто бессилен.
Из всего найденного и принесенного ими он сумел использовать только три образца. Первый – это глина. Место располагалось недалеко, и по качеству она куда лучше, чем на озере. Теперь за производство посуды можно не волноваться. Дело это полностью в свои руки взяла Сайна. Причем наловчилась ладить посуду так, что брака практически не было.
Второй образец – известняк. Прокалить его и получить негашеную известь оказалось не столь уж трудно, хотя с первого раза не получилось. Ну да у него это скорее норма. Теперь постройки щеголяли побелкой, а внутри стало уютнее и светлее.
А вот третий образец… Дмитрий даже не представлял, что существует такое. Он очень походил на воск, был бурого цвета и имел запах. Не просто запах – он пах керосином. Соловьев попробовал его поджечь и заметил, что тот плавится. Недолго думая расплавил образец, соорудил простенькую такую свечу и поджег. Копоть, разумеется, присутствовала, как и легкий запах керосина, но не сказать что больше, чем при горении летучей мыши. А главное, получилась готовая свеча. Этого эрзац-воска в том месте обнаружилось довольно много, и делать из него свечи оказалось очень даже просто. Присутствовало лишь одно неудобство. Корзины, груженные этим минералом, приходилось нести за спиной километров шесть по пересеченной местности. Но это не беда. Можно и потерпеть[1].
Дмитрий отложил инструмент, подошел к печке, открыл дверцу и подбросил дров. В мастерской ладить русскую печь не стали, слишком громоздкая. Решили поставить обычную. Благо металл для колосников и дверцы имеются, нужно было просто изготовить потребное, что с успехом и воплотили в жизнь. Печка только топилась из мастерской. Установленная посредине, она отапливала сразу три помещения – лабораторию Ларисы, гончарную Сайны и вот этот столярный цех.
Он осмотрелся по сторонам. Все же тесновато, но ничего не попишешь, зато тепло и работать одно удовольствие. А трудиться приходилось много, очень много. Это же уму непостижимо, насколько местные оказались жадными до оружия! Ну вот кто объяснит, о чем вообще думают охотники? Всеми завладела милитаристская лихорадка. Даже те, кто помогал с переездом с озера и кому была обещана плата мясом, вдруг встали на дыбки и потребовали оплаты арбалетами. Ага. Сейчас все брошу, только шнурки поглажу. Уговор дороже денег. Дмитрий все же изготовил «скорпиона». Получилось не сразу, пришлось помучиться, но результат вышел положительным. Из засады удалось положить двух мамонтов. Не в один день, а в течение нескольких, но тем не менее. Так что и себе запасы сделали, и по долгам расплатились.
Так эти умники все одно изловчились. Кто-то сумел изловить животину – теперь в Новом было аж три кобылы с жеребятами, хорошо хоть последние были с девочками. Один сумел в одиночку изловить и доставить еще одну самку зоба с телочкой. Остальные подвизались поставлять уголь. Его требовалось очень много, но поставки явно превзошли все ожидания. В конце концов Дмитрий был вынужден объявить, что в этом году заказы на арбалеты больше не принимаются. Ну их. Понатащат столько, сколько им ну никак не нужно. Угля хватило на бесперебойную работу горнов до самой поздней осени и даже осталось. Пришлось предпринять меры, чтобы не отсырел. В поселке изрядный запас, которого с легкостью хватит до лета.
С животными тоже не слава богу. Прикинув имеющееся поголовье, пришлось устраивать осенний сенокос. Тут ведь и кролики, которые не только ценный мех. Ребятки изловили еще четырех самок. Выжило всего пять и один самец, но эти паразиты так адаптировались, что теперь в клетках проживало сто голов. Их перераспределили, чтобы избежать перекрещивания: по всему выходило, что больше половины пойдет на забой. Кстати, не сказать что это обстоятельство понравилось Табуку и Гаруну. Охотники, что с них взять.
Случился с этими пушными зверьками и конфуз. Несколько кроликов перегрызли прутья, скреплявшие жерди клеток, и пустились в бега. Разбойников изловили, но факт Дмитрию очень даже не понравился. Ревизия показала, что от массового побега их отделяло совсем мало времени. Пришлось откладывать все в сторону и переделывать клетки, затратив пару дней на изготовление гвоздей. Практика показывала, что и толстые жерди эти паразиты тоже очень даже грызут, хоть это и давалось сложнее. Так что добавилась еще одна забота – постоянно следить за состоянием жилищ их стратегического запаса.
Из бивней мамонтов получилось сделать мелкие гребенки, которые женщины не только использовали по прямому назначению, но и вычесывали ими кроликов, пустив на пряжу полученный пух. Выходило немного, но уже хоть что-то. К тому же у них имелся и подшерсток мамонтов. Лариса даже намекнула на изготовление механической прялки, но Дмитрий пока отмел эту просьбу за несостоятельностью. Дел и без того невпроворот, а запасы шерсти невелики. Она бы еще ткацкий станок потребовала. Всему свое время.
Порадовали его прежние соседи. Хотя почему прежние? Волки и сейчас оказались по соседству. Рохт, умница, по-другому и не скажешь, сумел каким-то образом решить вопрос с Вейном. Тот достучался до прародительницы-волчицы, которая была вовсе не против, чтобы ее потомки сменили место своей стоянки. Теперь стойбище Волков располагалось на другой стороне открытого участка, южнее Нового, на берегу ручья, впадающего в Дон.
Так вот Рохт, конечно, тоже очень хотел заполучить арбалеты, но решил сделать совсем уж необычный заказ. Борясь с собой и все время косясь на арбалет Гаруна, с которым тот никогда не расставался, вождь Волков заказал лопаты, тяпки, топоры и столярный инструмент.
А еще оговорил условия, при которых они смогут получить семена картофеля. Как видно, хождения в гости не прошли бесследно. Сикайя, жена Рохта, весьма подробно выспрашивала про огород. Очень удивилась, когда узнала об урожайности бобов. Да, те требовали ухода, но урожай получается куда больше, чем когда собираешь бобы в диком поле. Возможности картофеля ее и вовсе впечатлили.
Не остался Рохт равнодушным и к кроликам, но предпочел пока воздержаться. Хитро подмигнув Дмитрию, он заявил о намерении сначала поглядеть, что из этой затеи выйдет. А что, правильная позиция. Если все получится, то будет перенимать опыт, а если нет, так зачем же тратить попусту силы?
Заказ вождя был выполнен в первую очередь. Род, решивший осесть на земле, – это дорогого стоит. Дмитрий отложил все в сторону и работал над изготовлением инструментов не покладая рук и практически без сна, едва не нарвавшись на протест со стороны Гаруна. К счастью, когда у того лопнула терпелка, они уже закончили и Дмитрий отпустил его сразу на два дня, чем задушил недовольство на корню.
Волки расплатились с Псами работой. Именно благодаря им был поставлен сарай для скотины. Неважно, что животные дикие и прекрасно выживают сами: житье домашней живности должно резко отличаться от той, что на воле, не только ограничением последней, но и более комфортным обитанием. Так что помещения были светлыми и просторными.
Волки же помогли с устройством овощехранилища – никак иначе получившийся обширный погреб и не назовешь. Был отрыт и полностью подготовлен будущий ледник. Очень напрягало отсутствие холодильника, а теперь этот вопрос практически решен.
В итоге заказ Рохта обошелся Волкам куда дешевле, чем остальным. Дмитрий намеренно сделал это и всячески распространял об этом слух. Умные сделают правильный вывод, глядишь – на будущий год еще кто решит начать ковыряться в земле, наступив на горло гордости охотника. Тут ведь решение за мужчинами. Что же касается женщин, так они на все согласны.
Дверь легонько скрипнула, и в помещение ворвался холодный воздух, а вместе с ним, окутанный облаком пара, пристукивая ногами, обутыми в зимние мокасины, и отряхивая таким образом с них снег, вошел старик. Это мог быть только один человек – Вейн. Во всем племени, которое сейчас по численности недотягивало и до тысячи, нет никого, кто бы мог с ним сравниться по возрасту. Впрочем, Дмитрий не без оснований полагал, что таковых не найдется и во всех четырех племенах.
Прокатившийся мор унес четыре пятых от общего числа племени, и в первую очередь погибли именно старики. Все были убеждены, что Вейна отметил своей волей сам великий дух. Только Дмитрий, Лариса и сам верховный шаман, в прошлом Максим, такой же выходец с Земли, как и они, знали, что причина в другом. Судя по всему, моровое поветрие было простой корью. Так что никакая воля великого духа не спасла бы Вейна, не переболей он этой болезнью в детстве, причем на Земле, где медицина была совсем на ином уровне и успешно боролась с этим заболеванием.
Вслед за мокасинами шаман отряхнул снег с шапки и плеч. Выходит, опять зарядил снег, и, похоже, крупный, вон как присыпало дедка. Но оно и к лучшему, зато не так давит мороз. Через окно, затянутое пузырем, и свет-то проходит не в достаточной мере, куда уж тут рассмотреть, что делается на улице. Однако Дмитрий вполне приноровился, благо на зрение никогда не жаловался. Еще немного – и начнет темнеть, тогда уж запалит свечи, в которых нет недостатка.
Интересно, что это Вейна принесло? Понятно, еще только начало зимы, нарваться на голодную стаю волков пока без вариантов. Морозы еще не сильные, а сегодня так и вовсе, считай, тепло. Но отмахать километров тридцать, хоть и на лыжах, а не на снегоступах, чего-то да стоит, тем более в его возрасте. С другой стороны, крепкий такой дедок, жилистый и выносливый, эдакий живчик. Дмитрию приходилось наблюдать, как он пару часов кряду танцевал не останавливаясь, в довольно приличном темпе, а потом еще всю ночь приплясывал и горланил свои камлания. Это он с духами так общается, хотя и знает точно, что все это профанация чистой воды. На авторитет работает и на суеверие местных. Одним словом, здоровье у старика в порядке, но все одно – тридцать километров…
– Здравствуй, Вейн.
– Привет, Дмитрий. Сегодня вроде воскресенье, я думал, сядем в доме, супруги твои меня чаем угостят, – а ты в мастерской. Тебе ведь требование выставили в воскресенье отдыхать.
– Выходной – это хорошо, но кое-что откладывать никак нельзя. Так что жены благословили.
– А что же Табук и Гарун?
– На охоту убежали.
– Охотиться? Сегодня? Снег валит так, что видно шагов на сто, не дальше, следы засыпает – не успеешь чихнуть.
– Ты думаешь, что понимаешь в охоте больше их?
– Лодыря гоняют.
– Да не лодыри они. Теперь уже нет. Упахиваются так, что жилы на кулак наматывают, но вот отвлечься им нужно. Поэтому что бы не случилось, в воскресенье я их сам из мастерской или кузни выгоню, даже если захотят остаться.
– А сам что же?
– Так ведь для личного пользования. Потому и добро получил от жен. Вот мастерю шкафчик. При чем же тут они?
– И много еще?
– Чуть осталось.
– Ну что стоишь? Заканчивай, раз уж так-то. Потом пойдем чай пить.
Чай. От того чая только название и осталось. Пили они отвары из различных трав, а в основном из шиповника. Причем ни о каких сладостях и речи не шло. Летом в лесу обнаружили плодовые деревья, наварили пастилы. Она получилась разной: одна кислая настолько, что куда там лимону, скулы буквально выворачивает, другие помягче. А одна получилась так и вовсе кисло-сладкой. Что за плод, непонятно, очень похож на кизил, но нечто иное, незнакомое.
Кстати, проявляя дальновидность, Дмитрий озаботился тем, чтобы пересадить более трех десятков деревьев помоложе и не отличающихся героическими пропорциями поближе к Новому. Ну да, свой сад совсем не помешает. В будущем планировалось увеличивать посадки, чтобы витамины на зиму можно было заготавливать без особых проблем.
В чаепитии для Вейна самым главным было не то, каким напитком его будут потчевать, а сам процесс пития из самовара. А что, Дмитрию тоже очень даже нравилось. Вот пристроишь его в устье печки, чтобы дым по комнате не гулял, вскипятишь – и за стол. Вейну очень нравилось самому наполнять кружку горячим отваром. Романтика, йошки-матрешки! Но скорее все же ностальгия. Да и тянуло его к землякам, хотя сауни были его семьей и все его чаяния были направлены на благо им.
В погребе, помимо овощей, имелся запас фруктов. В принципе это были только яблоки. Не сказать что они отличались приятным вкусом, какие-то горько-кислые, да еще и рот вяжут, но это смотря когда их вкушать. Если, к примеру, осенью, так ну его к лешему. А вот зимой сам собой потянешься и с огромным удовольствием схрумкаешь пару-тройку, хотя потом и обопьешься воды.
Зато ребятня повадилась таскать яблочки с завидной регулярностью, вход-то в погреб свободный, только дверь не забывай закрывать. Лариса поначалу радовалась этому обстоятельству, пока не заметила, что витамины идут вовсе не в рацион ребят, а очень даже худобе, что в сарае стоит. Детишки через эти яблоки вполне подружились даже с взрослыми особями. Ну как подружились. Во всяком случае, те у них с рук вполне себе едят и не пытаются лягнуть или куснуть. Тоже немало, если разобраться, иначе как за ними ходить и убирать все то, что они гадят? За скотиной в основном ухаживают женщины, но и ребята в стороне не остаются. Хм… Женщины тоже были замечены в задабривании животных. Ну да оно и к лучшему, только сомнительно, что с такими темпами те яблочки долго протянут. Ничего, на следующий год заготовят побольше. Да сами ребятишки в первую очередь и расстараются.
Дмитрий глянул на недоделанный шкафчик, но потом махнул рукой. Ладно, в следующий выходной доделает. В рабочие дни никак не получится, слишком много заказов, которые хочешь не хочешь, а выполнять нужно. Но и Вейна заставлять ждать не хотелось, ведь ради этого чаепития сколько отмахал.
– Потом закончу. Пошли.
– Ты заканчивай, заканчивай. Я тут посижу рядышком, очень напоминает мне это нашу школьную мастерскую. И запахи те же. Вот только не хватает станков. А нет, вон один вижу.
– Это мы для арбалетных болтов смастерили, ну и стрелы на луки тоже можно делать, хотя они и подлиннее.
– Ага. У нас тут многие вооружаться начали. Вот если бы могли, то все в очередь выстроились бы. Но оно больно дорогое, намучаешься, пока его от вас получишь.
– Многих это не останавливает. И пашут как проклятые, и изворачиваются, животину отлавливают. Даже на поднятие целины соглашаются. У нас вон целое поле уже получилось.
– И все за арбалеты. – Не вопрос, утверждение, и тон какой-то задумчивый, словно Вейн и не здесь сейчас.
– Ну да, – ничего не понимая, подтвердил Дмитрий.
– Я вижу, ты и луки делать научил.
– Научил. Простые однодеревки. Точнее, Табук и Гарун рассказали паре охотников, как нужно делать. Несколько охотников с ними уже видел. Так себе изделие, должен заметить, но, наверное, работает, иначе не таскали бы.
– Работает. Правда, требует большой тренировки, но это их не останавливает. А вот у меня не получилось.
– Да не расстраивайся так. Ты ведь только забаву для детей и мог изготовить, тонкостей не знал. Я тоже не ахти какой мастер, но знание кое-каких моментов позволило соорудить нечто удобоваримое.
– «Нечто». Я бы сказал – то, что надо. Работает отлично.
Вот вроде хвалит, но что-то не то. Какой-то он больно задумчивый и даже где-то пришибленный. Полное ощущение, что у него проблем выше головы и он не знает, как их разрешить. Словно загнали мужика в угол. Это Вейна-то, который верховный шаман и чуть ли не судьбой всего племени распоряжается? Ну ведь не из‑за того же он расстраивается, что Дмитрию удалось внедрить то, что не смог в свое время сделать он сам? Нет, тут что-то другое.
– Рассказать, что происходит, не хочешь?
– О чем ты?
– Вейн, ты вопросом-то на вопрос не отвечай. Ведь вижу – что-то случилось. Только давай напрямик, а то мне тут голову некогда поднять, могу не заметить и того, что под носом творится.
– Напрямую, значит. Ну слушай. Арбалеты и луки произвели такое впечатление, что у очень многих произошло головокружение. Шаманы ходят по родам и ведут нехорошие беседы с охотниками.
– Уж не принимают ли они нас за исчадия ада? – тут же забеспокоился Дмитрий.
А ну как припрутся устанавливать справедливость. Надо бы с ружьем не расставаться и Ларисе сказать. Конечно, патроны могут и отсыреть, но носить с собой не больше десятка не помешает, безопасность – она дороже боеприпасов.
– Нет, в том, что вы оказались здесь по воле великого духа, никто не сомневается. Более того, шаманы всячески поддерживают это. Вот только они утверждают, что вы и я неправильно толкуем волю великого духа. Не из злого умысла, но ошибаемся. В пользу этого говорит и то, что, изначально неверно истолковав знамения, ты поселился на том озере, в дурном месте, и только мое вмешательство помогло тебе исправить ошибку. И то, что вместо того, чтобы убить хакота, ты наивно отпустил их, а через это в наши рулы могла прийти беда. Опять шаманам пришлось исправлять твою ошибку. Великий дух никак не согласился бы с тем, чтобы охотники начали ковыряться в земле, что заставит их прекратить кочевье. Твой дом был ошибкой с самого начала, ведь его не соберешь, как рул, а значит, своему любимому народу великий дух такое никак не мог присоветовать.
– Получается, тут в прямом смысле готовится заговор.
– Нет тут заговора. Во всяком случае, против нас никто ничего дурного не замыслил. Тут другое. Приручение зобов – это ошибка. Они созданы великим духом для охоты и пропитания. Но, несмотря на все это, посланники великого духа сумели привнести и полезное, за что вам стоит простить заблуждения. Новое оружие, которое позволит малыми силами отстаивать свое право на охоте, – это хорошо. Собаки, которые будут помощниками в защите стойбищ, – это хорошо. Табуки способны помочь кочевать не только по рекам, но и выбирать новые поселения вдали от рек и кочевать по суше, – тоже хорошо.
– То есть все, что может пригодиться в кочевье, ими приветствуется. Все, что может заставить осесть на земле, отвергается.
– Именно так.
– Получается, произошел раскол. Или еще ничего не решено и можно все исправить?
– Исправить ничего нельзя. Это началось слишком давно, и я упустил время. Помнишь, как те, кто помогал тебе с переездом, захотели получить арбалеты вместо обещанного мяса?
– Конечно.
– Неужели ты думаешь, охотники настолько слепы, что из желания получить желанную игрушку станут обрекать свои семьи на голод?
– Им нужно оружие, чтобы весной отправиться на большую охоту?
– Именно. Так что началось все давно, только я ничего не замечал. Слишком поверил в свою власть.
– Ты сможешь остановить кочевье?
– Говорю же, слишком поздно.
– И сколько шаманов выступили за это?
– Все шестеро.
– А сколько родов готовы пойти за ними?
– Шестнадцать. И разумеется, самые сильные роды, кроме моего.
Ну, тут сомнений никаких. С наименьшими потерями из случившегося несчастья сумели выйти только те роды, в которых на ногах оставались шаманы. Они в меру своих способностей лечили сородичей и в чем-то сумели преуспеть. Смерти, разумеется, были и там, но все же они не приняли столь катастрофического размаха. Куда хуже оказалось там, где шаманы были преклонного возраста, а это большинство родов, потому что стариков выкашивало в первую очередь. Поэтому получалось, что самыми сильными родами были именно те, где имелись выжившие шаманы, и, безусловно, увлечь свои роды им было несложно.
Всего несчастье сумели пережить двадцать шесть родов. Получается, более двух третей хотят начать кочевье. Остановить их верховный шаман не может. Применить силу? Даже не смешно. Мало того что это верная гражданская война, так еще и совершенно безнадежное предприятие. Вопреки математическим выкладкам с Вейном останется не треть всех людей, а не больше четверти, но, скорее всего, и пятая часть, тут нужно считать.
– Сколько останется охотников?
– Почему именно охотников?
– Потому что пришла пора готовить армию.
– Армию? Ты хочешь силой заставить их остановиться?
– Я с ума еще не сошел. Не хватало ввязываться в гражданскую войну, да еще и такую, которую мы гарантированно проиграем.
– Тогда объясни, что ты задумал.
– Хорошо. Но давай сначала прикинем, что да как. Ты проводил перепись, как мы договаривались?
– Я сосчитал людей.
– И что получилось?
– Плохо получилось. После мора выжило девятьсот пятьдесят человек. За этот год родилось сто семьдесят три, умерло сто, тут и младенцы, и роженицы, и дети, и взрослые – все.
Да-а, с такими темпами прироста населения далеко не уедешь, и ведь сейчас наблюдается прямо-таки всплеск рождаемости. Опять же часть умерших – это взрослые люди или дети, которые уже начали вносить свой вклад в жизнь племени, из младенцев помощники получатся в лучшем случае через лет семь. И снова свою лепту внесет смерть. Стоит ли удивляться тому, что прирост населения тут очень низкий.
– А что получится после того, как уйдут те шестнадцать родов?
– Останется двести двадцать человек. Из них тридцать девять охотников, семьдесят женщин и сто одиннадцать детей.
– Кисло. – Сказать, что цифры Дмитрия расстроили, не сказать ничего. – Мы тоже в этом списке.
– Нет. Род Пса я никак не считал.
– Понятно. Стало быть, проходим по отдельной графе. Сколько охотников отправится в кочевье?
– Только охотников?
– Остальных считать не имеет смысла. – При этих словах пребывавший и без того в унынии верховный шаман понурился еще больше. – Я понимаю тебя, Вейн, но и ты пойми, они уже потеряны. Никто из них не вернется, а если и вернутся, то единицы: те, кто сможет вырваться из той кровавой бани, что начнется там, на летних стоянках.
– Но почему ты думаешь, что все будет так плохо? Ведь у них есть оружие, которого нет у остальных.
– Во-первых, сколько у них оружия? С учетом того, что мы доделаем и вручим новым владельцам, – это тридцать два арбалета. Маловато будет. Дальше. Охотники начали мастерить себе луки, но они так себе, едва превзойдут по дальности дротики. У них только одно преимущество: охотник обычно носит максимум пять дротиков, лучники смогут нести и сорок стрел, вряд ли они станут мастерить больше, скорее уж меньше. Во-вторых, оружие, конечно, позволит получить преимущество, но не слишком большое. Оружие надо не просто заиметь, а еще и уметь его использовать с умом. Если бы тогда в лесу мы остались на земле, то стая нас разорвала бы, а мы, может, сумели бы убить штуки четыре, но вряд ли больше. Я использовал возможности оружия из наиболее выгодной позиции, отсюда и результат. Кстати, с людьми такое не пройдет, и нас бы перебили.
– Но почему ты уверен, что другие племена вообще нападут?
– Сколько там будет охотников?
– Сто семьдесят шесть.
– Это все, кто сможет держать оружие?
– Да.
– Что они сделают, когда их попытаются потеснить на охоте?
– Они будут отстаивать свое право.
– Но их никто не станет слушать. Так?
– Скорее всего, именно так.
– И тогда они прольют кровь, чтобы показать, насколько не стоит их трогать. Но это будут не все роды, и убьют сауни не всех. А вот после начнется самое интересное. На сауни навалится все племя. Им не выстоять. Рабства здесь нет, жен из военного похода не берут, потому как никто из женщин не согласится добровольно разделить постель с убийцей их родственников. Остается полное уничтожение. Спасутся лишь те, кто сбежит, а их будут единицы.
– Ты так спокойно об этом говоришь.
– Вот только не надо на меня так смотреть. Давай оставим взаимные обвинения. Я тоже могу сказать, что это ты выпустил ситуацию из рук. Ну и что, будем доказывать свою правоту до хрипоты? Мы имеем то, что имеем, и нам нужно думать, как из этого выбираться. Этих шестнадцати родов, считай, уже нет.
– Жена одного из шаманов – моя младшая дочь, у нее тоже дочь и еще в одном роде два внука.
Ситуация, однако. Дмитрий знал, что у Вейна довольно солидное потомство. С ним в его роде проживал старший сын, который стал вождем еще до мора, были двое уже взрослых внуков, имелись правнуки. Знал Соловьев и о двух дочерях, живущих в других родах. Одна из них не пережила мор, но их никто не отдал бы, потому что род жив и они принадлежат ему. Но Дмитрий как-то упустил из виду, что все они могут оказаться среди тех, кто собирается в кочевье. Старику и без того больно слышать о том, что сауни сами движутся к своей гибели, а тут еще и родная кровь.
– Вытащить их не получится?
– Они принадлежат своим родам.
– Прости.
Повисло тягостное молчание. Дмитрий, поначалу еще мастеривший шкафчик, и думать забыл о своем занятии. Кой черт шкафчик, когда тут такое творится! Но шанс все еще был. Наоборот, все складывалось даже лучше, чем было изначально. Фактически с доски полностью сметалась вся оппозиция, которая стремилась к прежнему образу жизни. Оставшиеся роды вполне управляемы Вейном и прислушивались к его мнению. Мало того, они внимательно присматривались к тому, что происходит в Новом, в частности к роду Волка. В принципе это можно объяснить и тем, что они прекрасно отдают себе отчет в том, что их слишком мало, но ведь они не одни такие.
Мерзко думать о людях как о голых цифрах, но иначе никак. Иначе можно просто свихнуться. Дмитрию нравились сауни. Прямые, открытые, в чем-то простодушные, хотя и не пушистые. Но он вынужден думать о происходящем отстраненно, он просто не сможет по-другому.
– Вейн, я понимаю, насколько тебе сейчас трудно, но ты должен принять решение. Ты взвалил на себя ответственность за все племя, а значит, не должен думать о своих чувствах. В конце концов, с тобой все еще остаются твои близкие.
– Как ты не понимаешь! Если случится все то, о чем ты говоришь, а я в это теперь верю, то это я виноват в их будущей гибели. Это я взял тебя под свою защиту и устроил все так, чтобы ты мог делать свое дело. Это из‑за меня появилось это оружие, а в сердцах шаманов и охотников поселилась уверенность в том, что благодаря ему они сумеют прогнать любого. Это я не уследил за тем, что творится в родах, и слишком поздно узнал о том, что затевается.
– Никто не виноват, Вейн, – резко оборвал шамана Дмитрий. Но затем взял себя в руки и продолжил уже более рассудительно, пытаясь достучаться до растерянного старика: – Даже те шаманы, что призывают вернуться к былому образу жизни, ни в чем не виноваты. Они просто хотят жить, как прежде, и верят, что так будет всегда. Сауни веками жили своим укладом, и в одночасье их не переделать. Им хочется жить привольно. Мы с Ларисой способны приспосабливаться куда лучше, чем местные, но даже нам было не так легко смириться с резкими переменами в нашей жизни. Был момент, когда Лариса чуть не убила себя, и если бы ей это удалось, то и я, скорее всего, последовал бы за ней. Да что там «скорее всего» – точно покончил бы с собой! Ты говоришь, что в случившемся твоя вина, а я говорю, что ты одержал свою первую победу. Думаешь, издеваюсь? Сам подумай. Двести с лишним человек готовы идти за тобой. Да, это только пятая часть племени, но эта часть готова к переменам. Не надо думать, что этого мало. Я бы сказал, что это очень много. А сауни возродятся. Обязательно возродятся. И если сохранять такие стахановские темпы рождаемости, то уже лет через сорок их будет больше, чем было до мора. Мой род, твой и Волки – яркое тому подтверждение, потому что там выполняются все советы Ларисы и за этот год мы не потеряли ни одного человека. Ты еще сможешь увидеть, как твое племя возвысится над остальными. Хотя их и не станет настолько много, но они уже будут сильнее. И твоя кровь не умрет. Нужно только взять себя в руки и делать свое дело.
