Константин Калбазов
Кукловод. Капер
© Калбазов К., 2016
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016
* * *
Глава 1
Барбадос
Мерное, умиротворяющее покачивание, легкий плеск воды о борт корабля. Вернее, о скулы его носа. Потому что он сейчас лежит на нижней палубе в кокпите. Самое поганое, неудобное и сырое место по определению должно было достаться именно им. Впрочем, если бы не они, то здесь непременно расположилась бы команда купца. Но тот уже слишком давно занимается особым видом приработка, а потому команде повезло, и они расположились подальше от носа.
Правда, преимущества команды выглядят как-то уж очень сомнительно. Живой груз «Лотоса» источает столь неприятные и крепкие ароматы, что они проникают даже сквозь на совесть проконопаченную переборку. А ведь в самом начале путешествия все было намного хуже. Из отсека с «живым товаром» шибало таким смрадом, что казалось, его можно ощутить физически.
Однако Патрику удалось убедить капитана время от времени производить помывку «пассажиров» и их обиталища. Добиться доступа к корабельной аптечке и помочь страдающим от болезней. Убедить своих товарищей по несчастью хоть как-то сохранить человеческий облик. Конечно, максимум, что они могли, это регулярная приборка отсека, ставшего их временным пристанищем. И какой бы это ни было малостью, результат все же был налицо. За время океанского перехода не умер ни один из пленников.
Их было ровно пятьдесят человек. Все ирландцы, приговоренные к десяти годам каторжных работ на плантациях в Вест-Индии. На тех самых плантациях, где белые рабы выдерживают едва ли пять лет. Отчего рабы? А кто они еще? Каторжане? Рабы и есть. И обращаются с ними соответственно. Хозяин может делать со своей собственностью все, что ему заблагорассудится.
Шейранов никогда не задумывался над проблемами рабства, считая, что это был удел чернокожих. Нет, он, конечно же, читал «Одиссею капитана Блада». А кто не читал? Но ведь там говорилось о том, что в рабство продали осужденных бунтовщиков, приговоренных к смертной казни. Вот только оказывается, что Рафаэль Сабатини слегка лукавил, если не сказать больше. Впрочем, чему тут удивляться, не мог же англичанин написать о том, что его родина повинна в самом настоящем геноциде. Причем джентльмены проделывали это не только с туземцами в колониях, но и со своими давними подданными и соседями.
Впрочем, Ирландия для англичан всегда была всего лишь колонией. А потому и к жителям этого острова отношение было ничуть не лучше, чем к африканским дикарям. Ирландцев хватали прямо на улицах, вытаскивали из собственных постелей и выносили им суровые приговоры по самым что ни на есть надуманным обвинениям. Согласно большинству из них, осужденные отправлялись в колонии, где ощущалась постоянная потребность в рабочей силе. Помимо приговоренных по несправедливым обвинениям, чуть не половина поставляемых на рынки Вест-Индии ирландцев – просто похищенные и увезенные в безвестность.
Кстати, соотношение рабов в английской Вест-Индии пока еще не в пользу чернокожих. Торговля «черным деревом» только-только набирает обороты. Основная масса рабов – это именно ирландцы. Есть, конечно, и англичане, и шотландцы. Но это именно приговоренные за совершенные преступления. Такого разгула беззакония, как в Ирландии, нет нигде. С людьми вообще не считаются. Сначала в дальнее заокеанское путешествие отправляются мужчины, а вслед за ними и их обездоленные жены с детьми. Причем встретиться им не суждено. Разве только по воле случая.
Нет, Сергей Федорович вовсе не считал, что чернокожие более достойны рабства, нежели ирландцы. Это явление вообще вызывало у него острое желание умертвить рабовладельца каким-нибудь изощренным способом. Но не меньшую злость в нем пробуждало и лицемерие общества.
Подумать только, сердобольных европейцев возмущает кровавый русский царь Иван Грозный, за время своего царствования он умудрился казнить более пяти тысяч подданных. А вот о том, что за какие-то десять лет с 1641 по 1652 год население Ирландии стараниями англичан сократилось с полутора миллионов до шестисот тысяч, никто вспоминать не любит. Причем если свыше пятисот тысяч были убиты или казнены, то более трехсот тысяч продали в рабство, где они умирали медленно и мучительно…
«– Привет. Наконец-то ты вернулся», – окончательно проснувшись, мысленно произнес Патрик.
«– Успел соскучиться?» – с ухмылкой, которая ощущалась даже в беззвучном диалоге, поинтересовался Шейранов.
«– На сегодняшний день ты единственный светлый луч в моем беспросветном будущем. Вот только редко меня посещаешь. Дедушка».
«– Не беда. Главное – не киснуть. Жизнь продолжается. И еще. Я с тобой побуду некоторое время, если ты не против. Что-то мне подсказывает, что тебе может понадобиться моя помощь».
«– Против ли я! Господи, да ты даже не представляешь, как я рад, что ты появился».
«– Вот и замечательно. Я, конечно, дух бесплотный, но у твоего тела есть кое-какие потребности. Так что пошли».
Поднявшись на ноги и гремя цепями, Патрик прошел к отхожей лохани. Н-да. Воняет, конечно, не так, как прежде, но о том, что тут творилось месяц назад, вспоминать не хотелось и вовсе. Он оказался далеко не единственным, кого призвала сюда естественная потребность. Утро как-никак, и после пробуждения народ потянулся оправляться. О том, чтобы выйти наружу, нечего и мечтать. Если и выпустят, то только двоих, которые будут выносить вот эту зловонную лохань.
Свежий воздух к невольникам поступал только через зарешеченный люк. Господи, хорошо хоть нет шторма и вообще волны. Иначе люк закрыли бы, и тогда, несмотря на понизившуюся снаружи температуру, здесь воцарился бы самый настоящий ад. Мало того что воздух очень скоро становится спертым, так еще и многих из обитателей этого узилища начинает мучить морская болезнь. Да и лохань с нечистотами не выносят, потому что в штормовую погоду возиться с невольниками никто не станет.
– Мартин, в сторону, – положив руку на плечо крепышу лет сорока, произнес высокий широкоплечий гигант с длинными волосами, забранными в хвост. – Патрик, проходи.
Угу. Отношение к доктору среди невольников особое. К медикам вообще во все времена относились с почтением, но в данном конкретном случае это было более чем заслуженно. К примеру, вот этот здоровяк, который внушал уважение, даже несмотря на явно болезненный вид, был обязан Патрику жизнью. Взять Кевина оказалось не таким уж простым делом, хотя его и напоили перед тем, как похитить. Вот и попортили ему шкуру.
А здесь рана начала гноиться, и если бы не своевременное вмешательство доктора, все закончилось бы плачевно.
– Спасибо, Кевин. Но я лучше обожду, не то наш дорогой Мартин напрудит себе в штаны. Вон как прыгает, того и гляди проломит палубу.
– Благодарю вас.
Мартин не стал ждать второго приглашения и поспешил угнездиться на краю лохани. Н-да. Все же плохо, что основа корабельного рациона бобы. Пусть прелые и весьма неаппетитные, да еще и приготовленные, как для свиней, они все одно оставались бобами. И действие на человеческий организм оказывали соответствующее. Патрик-то уже попривык, да и вообще грязи и миазмов в европейских городах было предостаточно. А вот Шейранову пришлось перебороть себя, мысленно повторяя одну и ту же фразу: «Осталось немного, совсем немного».
Оправившись, Патрик отошел в сторону и, привычно заняв дальний от лохани угол, приступил к своим ежедневным обязанностям, которые сам же на себя и возложил. Едва доктор устроился поудобнее, как народ потянулся к нему, в уже давно устоявшейся очередности. Патрик и не думал расслабляться или давать послабления кому-то из невольников. В конце концов, стоит прозевать одного заразного, и в таких условиях можно будет ставить крест даже на себе любимом.
Не в пример начала плавания, осмотр проходил намного быстрее. Тогда на телах невольников было предостаточно гнойников и нарывов от пыточных инструментов, кнутов и кандалов. У некоторых, как, например, у Кевина, это были столь же запущенные ранения. Хватало и тех, кто мучился дизентерией. Однако, к чести доктора, за два месяца, потребовавшихся на переход, ему удалось справиться со всеми напастями. Так что теперь в его задачу входило только не допустить какую-нибудь заразу.
Хотя… По большому счету, теперь это не имело значения. Их цель уже была в пределах видимости. К вечеру корабль бросит якорь в тихой гавани Барбадоса, и их долгий переход наконец завершится. Однако Шейранов предпочел заняться делом. Это отвлекает от общей гнетущей обстановки, к которой он, слава богу, не успел привыкнуть. А то ведь так и свихнуться можно.
После медосмотра последовал завтрак. Все те же ненавистные бобы, с неистребимым привкусом плесени и гнили, пресная лепешка и кружка воды. Как при подобной кормежке удавалось обходиться без дизентерии, решительно непонятно, но факт остается фактом. Команда и сама удивляется, капитан – тоже.
Впрочем, на судне был человек, который точно знал, в чем тут причина. Нет, не Патрик. Шейранов. Все это дело рук начальника службы безопасности съемочной группы и его людей. Усыпить команду, благо в этом деле они поднаторели. Добавить в емкости с питьевой водой кое-какие медицинские препараты. Они же помогли Шейранову в лечении невольников. И результат налицо.
Покончив с завтраком, Патрик сел в углу, опершись о стену, и смежил веки. Разговаривать с товарищами по несчастью желания особого не было. И вообще, не мешало бы привести мысли в порядок. В конце концов, очень скоро ситуация изменится, и возможно, самым кардинальным образом…
Это началось несколько лет назад. Шейранов тогда был преуспевающим хирургом на Ставрополье и по совместительству занимал должность заместителя главного врача ессентукской городской больницы. Именно тогда-то на него и вышел весьма странный продюсер, снимавший реалити-шоу. Весьма странное реалити-шоу. Хотя бы потому, что оно и впрямь было реальным.
Оказывается, параллельные миры – это вовсе не выдумка, а самая что ни на есть реальность. Каждый слой отстоит от стоящих рядом ровно на год. Исторические процессы и личности в них зачастую идентичны, хотя и имеются отличия в частностях. До начала двадцатого века таких отличий, за редким исключением, не так много. То есть частности могут расходиться, но в общем и целом исторические события повторяются из слоя в слой.
Среди людей состоятельных были распространены развлекательные туры в параллельные миры. В основном это любители экстремальной охоты на давно вымерших животных. Хотя хватало и любителей старины. Разумеется, все эти путешествия были строго регламентированы и проходили под строжайшим контролем.
Словом, дорогое удовольствие, которое могут себе позволить очень и очень немногие. Но ведь желание попасть в прошлое и посмотреть, как там все было, присутствует почти у всех. И тогда Перегудов, тот самый продюсер, пришел к выводу, что если большинство людей не может оплатить путешествие в параллельный мир, то нужно сделать так, чтобы этот мир пришел к ним.
Он решил снять реалити-шоу, для чего использовал все новейшие разработки ученых. Все просто. Выбирается главный герой, после чего ему и всему его окружению вживляются имплантаты, снимающие видео- и аудиоинформацию. Используются камеры от миниатюрных до замаскированных под животных или птиц. И снимается сама жизнь.
Успех у шоу был просто колоссальным. Тут же нашлись подражатели. И дабы остаться недосягаемым, Перегудову приходилось постоянно двигаться вперед, все время оставляя позади наступающих на пятки последователей. Причем с каждым разом делать это было все сложнее и сложнее. Ему нужен был рывок. И это было бы возможно в случае, если бы главный герой, вокруг которого и закручивается все шоу, придерживался определенного сюжета.
Использовать для этого актера? Но кто согласится на подобную роль? Ведь там нет и не может быть дублеров. Там все по-настоящему: кровь, боль, грязь, предательство и благородство. Там очень даже натурально можно умереть. Это реалити-шоу, и в нем все реально, от начала и до конца. Это сама жизнь во всех ее проявлениях. А ведь кроме этого необходимо еще и органично вписаться в существующее общество, чтобы у зрителя не возникло чувство фальши.
Неразрешимая задача? Вовсе нет. Если вспомнить об одном секретном проекте – «Кукловод». Наряду с открытием параллельных миров были выявлены и уникумы среди людей, которые при определенных условиях способны брать под контроль другую личность. Под полный контроль. И при этом в их распоряжении оказывались все знания, способности и навыки подопечного. И главное, при всем при этом кукловод оставался в безопасности, так как в случае гибели носителя его сознание переносилось обратно в свое тело.
То есть кукловоду не нужно играть. Ему не приходится вживаться в то или иное общество, постигать те или иные тонкости. У него все это уже есть. Вернее, не у него, а у его подопечного. Кукловоду остается только следовать сюжетной линии.
Вот этим самым кукловодом и оказался Шейранов. Перегудов совершил незаконное деяние, чтобы снять свое первое с ним совместное шоу. Затем ему удалось легализовать Шейранова, повернув дело таким образом, чтобы Сергей Федорович не представлял интереса для спецслужб и мог использовать свой дар, правда, с серьезными ограничениями.
В возрасте пятидесяти шести лет Шейранов дебютировал в роли молодого офицера Кавказского отдельного корпуса и принял участие в Кавказской войне девятнадцатого столетия. И, чего греха таить, вошел во вкус. В следующий раз он участвовал в научном проекте, выступив в роли офицера русской армии времен Первой мировой войны. Очередное шоу снималось в слое, где разразилась Третья мировая. Человечество медленно, но неуклонно поднималось с колен. За время шоу Шейранову удалось сделать серьезный задел для возрождения родного города.
И вот теперь – век семнадцатый, и он плывет на невольничьем корабле в заокеанские владения Англии, дабы пополнить ряды белых рабов на плантациях сахарного тростника. Смешно сказать, но Перегудов в этот раз решил разыграть сюжет, весьма похожий на «Одиссею капитана Блада». Этот роман был написан и в его слое и, как во многих слоях, имел колоссальный успех. Впрочем, чему удивляться, если люди везде одинаковы.
Наличие сюжетной линии вовсе не было догмой. По сложившейся традиции первая скрипка тут принадлежала Шейранову. Он сам закладывал те или иные повороты сюжета, руководствуясь собственными взглядами. И пока шоу от этого только выигрывало.
Правда, справедливости ради следует заметить, что снять именно это шоу было весьма проблематично. Дело в том, что неторопливый век, он и есть неторопливый. К примеру, нынешний переход через Атлантику занимает два месяца. А Шейранов, без ущерба для здоровья, мог находиться в искусственной коме максимум полгода. После такой нагрузки ему необходимо было длительное восстановление и реабилитационный период.
Однако на помощь пришел прогресс. Новый имплантат, устанавливаемый носителю, и более продвинутое оборудование серьезно расширили горизонты. Их использование позволяло переносить разум кукловода в тело носителя без изъятия оного и доставки в лабораторию. Причем увеличилось и расстояние, на котором можно было осуществлять уверенный контроль и перенос сознания. Теперь оно составляло две тысячи километров.
Для переноса сознания кукловода в подопечного требовалось только одно условие: тот должен был находиться в состоянии сна. Эвакуация могла производиться в любой момент. И если раньше подобные действия приводили к необратимому повреждению мозга носителя, то сейчас это было совершенно безопасно.
Именно по этой причине Шейранов и не присутствовал в зловонном чреве корабля постоянно, а лишь непродолжительное время, когда в этом действительно возникала необходимость. Только для того, чтобы поддержать образ и своего подопечного, которого уже воспринимал как близкого человека.
Была в характере Шейранова такая особенность. Он привязывался к своим подопечным. А подвергать риску тех, кто тебе близок, неправильно. Именно поэтому в прошлых двух шоу Перегудов подбирал на роль носителей откровенных негодяев, по маковку изгваздавшихся в крови. Людей, к которым у Шейранова не могло возникнуть симпатии по определению.
Правда, в этот раз он не смог провернуть подобный номер. Уж больно подходящая личность, укладывающаяся в изначальный сюжет, как влитая. Патрик Кларк, бакалавр медицины, служил доктором в английском королевском военно-морском флоте. Ему довелось ходить на фрегате в течение нескольких лет, и два года из них он провел на Карибах.
За время службы, борясь со скукой и будучи человеком любознательным, он изучил навигацию и кораблевождение. Причем настолько овладел этими науками, что мог выдержать экзамен на лейтенанта. Однако, по здравом рассуждении, он отказался от подобной чести. Ему хотелось только одного: заработать некую сумму и, выйдя в отставку, обзавестись собственным домом, семьей и практикой. И в этом плане плавание в заокеанские колонии было едва ли не лучшим из возможных путей.
Так и оказалось. Патрик сумел заработать солидную сумму в пять тысяч фунтов, в основном благодаря удачному абордажу, в ходе которого он отличился, а также тому, что в этом бою капитан их фрегата получил серьезную рану. Многие полагали, что он не протянет и до утра. Вопреки подобному прогнозу, он и по сегодняшний день бороздит моря на своем красавце. Вернее, в настоящий момент фрегат находится в ремонте. Но это уже частности.
Однако мирная жизнь у бакалавра медицины как-то не задалась. Вначале все было просто замечательно, и даже дело уже шло к свадьбе. Партия не сулила ему богатого приданого, но зато избранница обещала стать достойной спутницей жизни. А что касается денег, то в них у господина Кларка не было нужды. Во-первых, у него все еще оставалась некая сумма из прежних накоплений. А во‑вторых, у не лишенного талантов медика очень быстро росла практика. Уже через полгода он зарабатывал больше, чем тратил.
Вот только его планам на спокойную жизнь не суждено было осуществиться. Когда он появился в Уэксфорде, небольшом портовом городке на юге Ирландии, местный доктор встретил его довольно тепло. Ведь Патрик должен был в значительной мере разгрузить прежнего медика. К слову сказать, господин Картер являлся англичанином и рассчитывал на то, что ирландский доктор возьмет на себя заботу об этих Пэдди[1].
Но тот оказался настолько хорош в своем деле, что постепенно начал перехватывать клиентуру господина Картера из числа англичан. В конце концов, когда человек болеет, ему все равно, кто его избавит от страданий, англичанин, ирландец или папуас. Вот только сам Кларк не ко времени позабыл, что является ирландцем. Одно дело, когда он служил на корабле и находился в окружении соратников, которые если и вспоминали о его ирландском происхождении, то исключительно в шутливой манере.
Господин Картер шутить не собирался. Как, впрочем, и судья. Обвинение в пособничестве бунтовщикам, а в бунтах в Ирландии никогда не было недостатка, выглядело нелепо, явно притянуто за уши и откровенно шито белыми нитками. Однако разбирательство было недолгим, а приговор суровым. Ох, как же Патрик хотел вернуться обратно и спросить кое с кого должок!
Перегудов вышел на него уже тогда, когда тот находился в тюрьме и ждал суда. Начальнику службы безопасности Зайцеву пришлось извернуться и провести целую спецоперацию. Но ребята справились, и носитель, то есть доктор Кларк, получил набор имплантатов и вскоре сумел встретиться со своим покойным дедом, явившимся к нему в трудный час.
Зайцеву пришлось хорошенько поработать, собирая нужную информацию о главном герое шоу. Причем сделать это в самые кратчайшие сроки. Но он управился. И Шейранов, представая в роли деда Патрика, был уже во всеоружии. Что же касается его подопечного, то обмануть его оказалось нетрудно. А уж как он обрадовался тому обстоятельству, что теперь не одинок, и говорить нечего. Нет, поначалу, конечно же, испугался до колик. Но потом…
– О чем задумался, дружище? – опустившись рядом с ним с неизменным звоном цепей, поинтересовался гигант Кевин.
– Да так. Слышал, как Мартин говорил, что видел землю, когда они выносили нечистоты.
– Вот в чем дело. Да об этом все судачат. Вон, шушукаются не переставая. Некоторые даже косятся на тебя. Ведь это конец пути. Уже завтра будет решаться наша судьба. И чем она обернется для нас, одному Богу известно.
– Пока живешь, нужно надеяться, Кевин. Запомни это и передай остальным. В отличие от вас я точно знаю, что меня на Барбадосе ждет страшная участь. И тем не менее не падаю духом и надеюсь на лучшее.
– Что так?
– Я уже бывал на этом острове.
– Ты рассказывал.
– Угу. И в прошлое посещение меня хорошо запомнили. В особенности один англичанин, плантатор. Понимаешь, господам флотским офицерам не нравится, когда задевают их коллег, даже если этот коллега ирландец. Между мной и этим снобом имела место дуэль. Он просто вынужден был скрестить со мной шпагу.
– И?
– И я допустил оплошность. Моя рука оказалась недостаточно тверда, а он достаточно живуч.
– Думаешь, он захочет заполучить тебя?
– И заполучит. Разве только мне повезет и его не будет на торгах.
– А если потом выкупит?
– Я успел отметиться в Бриджтауне в качестве доктора. Поэтому не думаю, что меня захотят продать. Практикующий хороший доктор принесет более ощутимую пользу, чем раб на плантации. А я, смею заметить, хороший доктор.
– Значит, у тебя все не так безнадежно, – хлопнув Патрика по плечу, заключил Кевин.
– В теории – да. А на практике… Понимаешь, даже если эта свинья не купит меня, он всегда может меня просто прикончить. Мы ведь не имеем никаких прав. Ну разве только потом выплатит моему хозяину компенсацию за убитого раба. Но признаться, я бы предпочел больше этот вариант, чем стать его законной собственностью. Правда, я даже не представляю, насколько мне должно повезти, чтобы этот ублюдок не оказался на торгах. Плантации испытывают постоянную потребность в рабах, так что плантаторы не пропускают ни одного аукциона.
Корабль вошел в гавань Барбадоса к вечеру этого дня. Устраивать аукцион было уже поздно. Однако капитан предпринял меры для того, чтобы известить плантаторов о предстоящих назавтра торгах. Конечно, сделал он это не сам, а лишь уплатил некоторую сумму распорядителю, который и должен был все организовать в лучшем виде.
Корабли в Карлайлской бухте, на берегу которой раскинулся город вполне европейской постройки со звучным названием Бриджтаун, вовсе не были редкостью. Остров вел весьма активную торговлю как с другими колониями, так и с метрополией. Поэтому практически не случалось дня, чтобы сюда не прибывали суда. Причем нередко и по нескольку в день.
Так что прибытие очередного корабля не было каким-нибудь особым событием. Разве только в сезон штормов, когда моряки предпочитают лишний раз не выходить в море. В это время торговля на острове велась не особо активно, и плантаторы не проявляли особого интереса к прибывающим судам. Если, конечно, не ожидали какой-то конкретный корабль. И потом, далеко не все плантации находились поблизости от моря и Карлайлской бухты, в частности. Хватало хозяйств и в глубине острова. Поэтому и существовала необходимость в оповещении.
Утро для невольников, как всегда, началось с посещения отхожей лохани. Но на этом все привычное и закончилось. Кормить их никто не стал, разве только дали по кружке воды. После чего погнали на берег и вскоре доставили к деревянному помосту, на котором и проводились торги.
Аукцион начался примерно через два часа пребывания невольников под палящими лучами тропического солнца. Впрочем, Патрик не особо обращал внимание на все сильнее наваливающуюся жару. В конце концов, ему к ней не привыкать. А вот вдохнуть полной грудью чистый воздух было откровенно приятно. Конечно, чистота воздуха была довольно относительная. Площадка аукциона находилась здесь же в порту, а потому в воздухе хватало самых разнообразных запахов, весьма далеких от благовоний. И все же это не шло ни в какое сравнение с миазмами трюма.
Впрочем, просто наслаждаться солнцем и относительно чистым воздухом у него не получалось. Перед началом торгов их всех выстроили в две шеренги друг напротив друга, и перед ними прохаживались либо сами плантаторы, либо их старшие надсмотрщики. Они самым внимательным образом осматривали товар. Кто же станет торговаться за кота в мешке.
Осматривали их, как скотину, иначе и не скажешь. Заглядывали в рот, проверяя состояние зубов. Ощупывали тело, пытаясь определить, насколько крепки или, наоборот, дряблы мышцы. Словом, именно как скотину, в поисках изъянов или отсутствия таковых.
Патрик заметил давнего врага, как только тот появился у дальнего конца шеренги. Генри Джонсон предпочитал выбирать рабов лично, доверяя надсмотрщикам только доставку его новой собственности домой. Плантатор двигался не спеша, с некой ленцой и эдакой вальяжностью. Он мог себе это позволить, будучи владельцем одной из крупнейших плантаций острова. Впрочем, будь у него даже мелкое хозяйство, вряд ли это могло на что-то повлиять. Уж чем-чем, а отсутствием самолюбия этот тип тридцати пяти лет от роду не страдал.
Джонсон прошел мимо худощавого мужчины среднего роста, лишь мельком скользнув по нему взглядом. Он просто не узнал в заросшем и чумазом рабе своего обидчика. Впрочем, мог ли он даже предположить, что тот окажется в подобном положении. Да, доктор, но, тем не менее, на корабле он приравнивался к офицерскому чину.
Патрик уже перевел с облегчением дух, посчитав, что удача ему улыбнулась, когда плантатор, отошедший на несколько ярдов, вдруг замер. Вальяжность слетела с него в мгновение ока. Он медленно обернулся и приблизился к Патрику, внимательно всматриваясь в его лицо. Было явственно видно, что он не в силах поверить в происходящее.
– Эй, ты! Да, ты. Ты из команды «Лотоса»?
– Точно так, ваша милость, боцман с «Лотоса», – тут же отозвался дюжий молодец с повязанным на голове платком.
– Скажи-ка, дружище, как имя этого раба? – с показным безразличием и явственно угадывающейся надеждой поинтересовался Джонсон.
– Этого?
– Именно.
– Его зовут Патрик Кларк, ваша милость.
– Ты даже не заглянешь в списки? – спросил Джонсон, с трудом скрывая ликование.
– Мне это ни к чему. Благодаря стараниям этого осужденного нам удалось доставить сюда весь товар без потерь.
– Даже так.
– Истинно так, ваша милость.
– Ладно.
Плантатор отвернулся и пошел дальше, осматривая приглянувшихся ему рабов. Впрочем, прежде чем отвести свой взгляд от Патрика, господин Джонсон слегка подмигнул ему. Многообещающе так подмигнул. Патрик прекрасно знал, насколько жесток этот человек. Ведь именно его жестокость, вкупе с ненавистью к ирландцам, и стали причиной их поединка.
– Господа, представляю вам этого гиганта. Обратите внимание на его крепкое тело. Даже после длительного и утомительного путешествия через океан он все еще могуч, как дуб.
Распорядитель торгов заставил Кевина обернуться, показывая товар со всех сторон. В этом не было необходимости. Стоящие перед помостом уже успели не только его рассмотреть, но и ощупать своими руками. Если большинство проходило мимо Патрика, даже не глядя в его сторону, то Кевина, пожалуй, не пропустил ни один из покупателей.
– Итак, господа, начальная цена за этот великолепный экземпляр всего лишь двадцать фунтов.
– Двадцать фунтов, – тут же подтвердил ставку один из плантаторов.
– Двадцать один фунт, – послышался голос другого.
– Двадцать пять фунтов, – с ленцой произнес Джонсон.
– Двадцать шесть, – вновь повысил ставку второй покупатель.
Джонсон посмотрел на своего соперника, слегка вздернув бровь, выражая удивление тем обстоятельством, что кто-то собирается перебить его цену. Похоже, он находил это даже забавным. Поэтому начал понемногу набавлять: какое-никакое, а все же развлечение. С другой стороны, Кевин стоил подобной борьбы. Она закончилась на сорока фунтах, безоговорочной победой Джонсона.
Вообще-то за такую цену можно было купить крепкого чернокожего раба, которых отличала куда большая выносливость в этом жарком климате. Но Кевин выглядел весьма внушительно. Рост под два метра, широкие плечи, сильные руки, большие кисти, походящие на небольшую лопатку. Будь он чернокожим, и сорок фунтов была бы только начальная ставка.
Далее торги пошли своим чередом. В первую очередь на продажу выставляли людей более солидной комплекции. Но чем дальше, тем мельче становился «товар». Впрочем, если судить по выражению физиономии капитана, тот был явно доволен ходом торгов. Что и говорить, заботясь об их здоровье, Патрик поспособствовал тому, чтобы невольники выглядели не такими уж замухрышками. Поэтому капитан мог показать «товар», как говорится, лицом.
– Итак, господа, представляю вашему вниманию следующий экземпляр. Не смотрите, что он тощ и не столь уж высок ростом. Уверяю вас, у него крепкие жилы и он весьма вынослив. Начальная ставка десять фунтов.
– Девять фунтов, – выкрикнул какой-то шутник из числа покупателей, с нескрываемым весельем понижая ставку.
Патрика едва не затрясло от охватившей его ярости. Нет, его бесило вовсе не то, что он оказался чуть не последним в ряду. И не предельно низкая цена, запрошенная за него. Не выходка скучающего плантатора. Его бесила сама ситуация. Его продавали в рабство, словно какую-то скотину! С грустью и сожалением Шейранов задвинул Кларка в глубину сознания, чтобы тот не учудил чего сгоряча. В конце концов, в настоящий момент он никак не мог повлиять на ситуацию. Разве только усугубить ее.
– Господа, не следует подтрунивать над моряками, – вдруг подал голос господин Джонсон. – Только из уважения к вашему тяжкому труду, капитан. Десять фунтов.
– Пятнадцать фунтов, – вдруг раздался задорный женский голос.
Признаться, Патрик сильно удивился данному обстоятельству. Он, конечно, не мог видеть покупателей, так как находился позади помоста. Но он мог поручиться, что ни одна из женщин в торгах не участвовала. Разумеется, она могла явиться со своим старшим надсмотрщиком или управляющим, и скорее всего, именно так и было. Но для Патрика это не имело значения. Он сначала узнал голос, а потом увидел и его обладательницу. Никакой ошибки. Это была она. Не ОНА. Но все же. Все же.
Прошлое его пребывание на острове было просто насыщено событиями. И как только он мог об этом позабыть! Вдову Джейн Атчесон на Барбадосе уважали, она принадлежала к числу крупнейших плантаторов острова. Хотя при этом островитяне не забывали перемывать ей косточки, называя веселой вдовой. Скорее всего это было связано с тем, что ни один из местных не мог похвастать тем, что побывал в ее спальне. Чего не скажешь о заезжих мужчинах.
