Коллектив авторов
Московский наблюдатель. Статьи номинантов литературно-критической премии. III сезон
© Авторы статей, 2020
© Д. Файзов, Ю. Цветков, составление, 2020
© Н. Звягинцев, обложка, 2020
© Культурная инициатива, 2020
© Издательство «Литературный музей», 2020
О премии «Московский наблюдатель»
Премия «Московский наблюдатель» учреждена в марте 2013 года сайтом проекта «Культурная инициатива» для поощрения журналистов и критиков, активно откликающихся на актуальные события текущей литературной жизни Москвы и России в целом и анализирующих тенденции развития современной поэзии и прозы. Оргкомитет премии составили участники «Культурной инициативы» Надежда Николаева, Данил Файзов и Юрий Цветков.
Название премии прямо отсылает к известному литературному журналу XIX века, с которым сотрудничали Е. А. Баратынский, В. Ф. Одоевский, И. В. Киреевский и А. С. Хомяков. Поддержка традиций русской литературной критики, на наш взгляд, очень важна для дальнейшего развития отечественной словесности.
Премия присуждается за яркие и содержательные публикации на сайте «Культурной инициативы», освещающие литературный процесс, прежде всего в области поэзии.
Ежегодно на сайте публикуется более ста материалов о значимых литературных событиях: поэтических вечерах, презентациях книг, журналов и антологий, круглых столах и т. д. Среди авторов статей – известные критики, филологи, поэты (Евгений Абдуллаев, Ольга Балла, Владимир Бондаренко, Дмитрий Веденяпин, Людмила Вязмитинова, Мария Галина, Линор Горалик, Данила Давыдов, Дмитрий Данилов, Борис Дубин, Марианна Ионова, Геннадий Каневский, Павел Крючков, Алексей Кубрик, Дмитрий Кузьмин, Игорь Лёвшин, Станислав Львовский, Алёша Прокопьев, Ирина Роднянская, Ксения Старосельская, Никита Сунгатов, Ирина Сурат, Андрей Тавров, Екатерина Шерга, Валерий Шубинский).
Учреждая нашу премию, мы отдали должное летописцам, создающим уникальный архив литературной жизни начала XXI века. Из их работ, по сути, складывается новый жанр литературной журналистики, балансирующий на грани репортажа, критического разбора, художественного эссе и поэтому до сих пор не попадавший в зону внимания всевозможных литературных и критических премий.
Мы благодарны за поддержку нашего начинания компании «Комус», Государственному музею истории российской литературы имени В. И. Даля, Фонду Михаила Прохорова, в разные годы помогавшим премии.
В жюри премии входят поэты и критики Кирилл Ковальджи, Кирилл Корчагин, Леонид Костюков, Дмитрий Кузьмин.
По регламенту премии в конкурсе участвовали все авторские материалы, опубликованные на сайте за прошедший литературный сезон. Информацию о регламенте премии можно найти в приложении 1.
Интерес к жанру короткого литературного репортажа нашёл своё отражение как в появлении большого количества нетривиальных текстов, так и в живой реакции литературного сообщества на выход сборников первого и второго сезонов премии. Наиболее яркие отклики помещены в специальном разделе настоящего издания.
В данном сборнике собраны все материалы, опубликованные на сайте «Культурная инициатива» в 2013–2014 годах и рассмотренные жюри в третьем сезоне премии.
Расположение статей соответствует хронологии мероприятий, что делает сборник любопытным документом литературной жизни этого периода.
Справочная информация о проекте «Культурная инициатива», об авторах сборника и упомянутых в издании книгах приводится отдельным разделом в конце сборника.
Андрей Пермяков
Операторская версия.
«Пункт назначения». Алексей Александров (Саратов).
Презентация книги Алексея Александрова «Не покидая своих мультфильмов»
Открытие литературного сезона 2013/2014 в клубе «Дача на Покровке»
http://kultinfo.ru/novosti/1404/
Этим летом в Москве поэтическое межсезонье оказалось замечательно коротким. Только 13 августа закрылся в «Даче на Покровке» сезон почившей «Билингвы», а 25-го здесь начался уже новый сезон. Заметим: географически точки открытия и закрытия совпали. Так бывает. Увы, бывает. Это ведь только в футболе игроки переходят из команды в команду. В культурной жизни формат меняют сами клубы. Вот и «Билингва» покинула высшую поэтическую лигу.
Однако привычный состав любителей стихов остался прежним. Он лишь переместился на «Дачу». В остальном – прежний формат, прежние лица. Впрочем, есть тонкость: иногда на вечерах из цикла «Пункт назначения», где выступают поэты, живущие далеко от столицы, атмосфера бывала чуть хуже «средней по Билингве». Публика всё же несколько отличалась, заходили откровенно случайные люди, привлечённые лишь фактом личного знакомства с автором.
На сей раз было так, как бывало на самых-самых удачных встречах в том клубе, название коего будем вспоминать с ностальгией. Совпало всё – вплоть до соответствия количества посадочных мест числу зрителей. Ну, это шутка, конечно, а вот, скажем, интерьер стихам действительно был адекватен. Оформление малого зала, где, собственно, и происходила презентация, всерьёз напоминает интерьер какой-нибудь сохранившейся до середины XX века старорежимной в хорошем смысле слова квартиры. Но что-то вот из этого интерьера выбивается. Причём абсолютно сознательно выбивается, не давая оказаться клубу самопародией.
Ровно в той же степени стихи Алексея Александрова похожи на первые операторские фильмы конца двадцатых годов всё того же прошлого века, когда кинематограф уже покинул нишу аттракционов, но ещё не стал фабрикой по производству блокбастеров, когда был интересен сам процесс съёмки, когда показать вещь или ситуацию в абсолютно новом свете удавалось почти без использования спецэффектов и оператор порой затмевал режиссёра. Иногда две эти роли удавалось дивно совмещать. Если сравнивать впрямую, то книга, представленная на «Даче» в последние настоящие выходные августа, более напоминает не творения Дзиги Вертова, а фильм «Берлин – симфония большого города», снятый Вальтером Рутманом в 1927 году.
При этом никаких иностранных коннотаций сборник Александрова сам по себе не вызывает, хоть и выпущен нью-йоркским издательством «Айлурос», а тираж отпечатан во Франции. Обложку украшает Геннадий Ильич – а как ещё обозвать существо с узнаваемой мордой крокодила из славного мультика и не менее узнаваемой позой известного деятеля, чьи памятники и по сей день забавляют прохожих на главных площадях наших городов? Нарисованная эта статуя исполняет ту роль, которая доставалась «Рабочему и колхознице» на заставках кинопродукции студии «Мосфильм».
Далее кинематографические ассоциации лишь усиливаются. Вот с самых первых строк:
Твари непарные – в катер прогулочный…
Скромной походкой выходит из булочной…
(«Твари непарные – в катер прогулочный…»)
Ну да. Двадцатый век прошёл-таки не напрасно. Кинематограф, а за ним и мультипликация (как-то вот не сходится с ней курортный термин «анимация») реальность ведь не только отражали, но и преображали. Оттого и Медвежонок с Ёжиком здесь уместны очень. Рядом с такими, например, строками:
Там за полем был третий пост, я водил туда часовых.
Непримкнутых со штык-ножом проверяющий зло корил…
(«Вылетает из рукава запасная колода дров…»)
Ещё через строку майор легко превращается в зомби. Это нормально, нас так фильмы научили. Каждое стихотворение книги – отлично выстроенный кадр. «На улицах появляются странные существа.», то мультяшные, то весьма неприятные, но они не вызывают диссонанса. Всё внятно, хотя и отнюдь не придумано. Просто реальность вокруг нас со времён Дзиги Вертова впитала слишком многое и из слишком разных источников.
На упрёк, что так уже не пишут/не снимают, легко ответить: да, так не снимали много лет, и, стало быть, новую реальность так не отразил никто. Конечно, при общей упругости построения фильма отдельные кадры обречены быть ударными. Зрители это прекрасно чувствовали, аплодируя. Отметим: вопреки почти заимствованной «Билингвой», а за нею и «Дачей» из Малого театра лучших времён традиции не хлопать.
За редким исключением стихи Алексея не подразумевают катарсиса. Конечно, тем интересней эти исключения – вроде стихотворения про вороньих братьев: ангелов, уносящих в небо «новую игрушку дорогую». Но вообще всё, даже совсем, казалось бы, неестественное, кажется возможным. Вот кто-то неживой, ещё раз уснув, вполне может проследовать из Самары в Тверь супротив течения Волги. Плывёт и плывёт, бывает.
Сама же книга – вещь вполне завершённая. Так бывает с хорошими и странными фильмами.
Да, раз уж вспомнили про Волгу. Алексей Александров – редактор отдела поэзии журнала, соимённого этой реке. На презентации очередного номера, последовавшей тут же, почти возник разговор о давней уже истории с рейдерским захватом журнала. Возник и сам собой заглох. Как заглохла та «Волга», ненастоящая, хоть и обласканная местными культурными властями. Пусть себе.
Гораздо интересней разговор о живых сущностях. Он, этот разговор, и завязался во время неформального общения. Много и очень приязненно говорили о тех, чьё значение для выхода этой книги уступает только авторскому. О редакторе Елене Сунцовой и художнике Ирине Глебовой. «Айлурос» ухитряется выпускать множество хороших книг, не повторяясь и не штампуя унылых серий. В плане разнообразия, в плане индивидуального отношения к авторам равных этому издательству мало.
Возвращаясь к околоспортивным аналогиям, скажем то, что говорят в таких (нечастых, увы) случаях комментаторы: «Сезон клуб начал отлично, дай Бог, и продолжение окажется не хуже».
Сергей Ильин
На Виндзор! «Как я провёл лето».
Новые стихи и переводы. Григорий Кружков
Открытие литературного сезона 2013/2014 в клубе «Виндзор паб»
http://kultinfo.ru/novosti/1406/
Был я 29 августа в «Виндзоре». Это не у них там, это у нас тут, на Садовой-Спасской. Заведение такое, паб, кажется. Хорошее заведение о четырёх зальчиках. В одном «Спартак» кому-то проигрывал на больших экранах, в другом Гриша Кружков читал стихи и переводы. В третьем мы потом отмечали и закусывали.
По поводу Гриши. Знакомя меня недавно с хорошим человеком, Гриша сказал: «Это Серёжа Ильин, переводчик. Я имею право называть его Серёжей, потому как мы знакомы не помню сколько». Лет тридцать пять примерно. Есть такая художница – теперь всё больше по фарфору и в США – Ира Зайцева, мы оба с ней дружили тогда, так и познакомились. Я о ту пору переводчиком не был и во сне ничего такого не видал, а Гриша был – начинающим вроде как. Однако на второй, что ли, год знакомства объявил он нам, что его переводы Китса, и в немалом количестве, печатают в «Литпамятниках», а это, согласитесь… Теперь раз в год, когда попадается мне в романе цитата из английского поэта, я лезу в интернет и нахожу там перевод Кружкова. Ну а если не нахожу, что бывает раз в два-три года, то связываюсь с Гришей, и происходит у нас следующий диалог:
– Гриша, ты такого-сякого знаешь?
– Знаю, Серёжа.
– А вот этакое-такое стихотворение его?
– Тоже знаю.
– А не знаешь ли, где мне его перевод найти?
– Знаю и это – у меня в компьютере, не то в бумагах.
– Будь ласка, пришли.
– Сейчас.
И присылает сейчас, как правило, с комментарием, что не всё у него получилось и проч. А у кого оно всё получалось?
Ну-с, «Виндзор». В прошлом сезоне, если кто не знает, продолжили аннигилироваться заведения, в коих протекала бурная, в хорошем смысле этого слова, деятельность «Культурной инициативы». Закрылась «Улица ОГИ», закрылась «Билингва», про «Дачу на Покровке» не скажу, не знаю. И, по словам Данила Файзова, начали поступать предложения от других заведений, причём в масштабе, которого «КИ», вообще говоря, и не ожидала. Беседуя с ним, я сказал: «Вы, сдаётся мне, существуете уж эвон сколько лет». «В январе будет десять», – ответил он. Согласитесь, для инициативы, да ещё и культурной, это аредовы веки.
Одним из таких заведений был «Виндзор». Познакомившись с ним, «КИ» подумала: а не попробовать ли отдать эту площадку литературе исключительно переводной? Всё-таки название обязывает. Дай-то Бог. Что до собственно вечера Гриши, многого не скажу. «Анализировать творчество» не умею, у меня дело поставлено так: либо нравится, либо не нравится.
Гриша читал старые и новые стихи, старые – новых, по-моему, не было – переводы. Это не значит, что их и вовсе нет. Есть – «Король Лир», да ещё и в двух оставшихся после Шекспира вариантах: один в издании «Первое фолио», «пиратский» (это когда подосланные другими театрами джентльмены сидели в зале «Глобуса» и кое-как записывали то, что произносилось на сцене), другой в первом посмертном издании. Если ничего не перепутал. Так захотели всё те же «Литпамятники», волшебным образом уцелевшие до наших дней.
Услышанное мне понравилось и нравится до сих пор. Короче говоря, люди добрые, Григория Кружкова я вам рекомендовать не стану, он в моих рекомендациях не нуждается, а «Виндзор» в пропорциональной смеси с «КИ» – рекомендую более чем.
Анна Цветкова
Сквозь асфальт.
Презентация книги Андрея Василевского «Трофейное оружие»
Открытие литературного сезона 2013/2014 в Музее Серебряного века
http://kultinfo.ru/novosti/1407/
Совместный литературный сезон проекта «Культурная инициатива» и Государственного литературного музея открылся 5 сентября в Доме Брюсова презентацией новой книги стихов Андрея Василевского, изданной «Воймегой». В «Трофейное оружие» вошли стихи из трёх ранее вышедших книг – «Всё равно» (2009), «Ещё стихи» (2010), «Плохая физика» (2011), а также неопубликованные тексты за 2006–2013 годы. В отличие от прежних книг, «Трофейное оружие» имеет послесловие, написанное Марией Галиной, которая охарактеризовала поэзию Василевского как депрессивный реализм. Тем не менее, взяв слово на вечере, Галина отметила, что стихи Василевского не лишены романтики и возвышенности.
И правда, поэзия Василевского ассоциируется с серым асфальтом, сквозь который кое-где пробиваются зелёные травинки. Даже дождливая прохладная погода была в тон вечеру. Собравшаяся публика, среди которой было много молодёжи, активно реагировала на чтение автора. Потому что эти стихи очень живые, иногда даже – дневниковые. Отчаянно правдивые и лишённые всяческих иллюзий по отношению к этому миру («пускай нам будет зер гут / за то что мы жили тут»). Темы, раскрытые в стихах, порой очень интимные, те, что обсуждаются только с близкими друзьями или вообще только внутри себя («Хочется ласкать, а не кончать. / И железо больше не качать»). Этому соответствовала и обстановка, музейные экспонаты – письма поэтов Серебряного века друг другу. Честность и прямота, с которой поэт смотрит на реальность и на самого себя, у кого-то вызывает симпатию, а кого-то отталкивает («Я понял себя в эти дни / (Грызя подмосковный сухарь) / Воронам и крысам сродни // Всеядная умная тварь»).
Выступивший на вечере издатель Александр Переверзин сравнил поэзию Андрея Василевского с полотнами Магритта. Она завораживает, не оставляя равнодушным никого. Сдержанность и лаконизм автора отражаются и в манере чтения: монотонной, спокойной, притягивающей. В стихах Василевского живут кошки, хорьки, белки, доктор Хаус, Холмс, Пуаро, многие другие известные герои, при этом совершенно органично соседствуя друг с другом. Даже ирония Василевского всегда с горечью и о том, что жизнь, к сожалению, не бесконечна. Он спокойно говорит о смерти как об обычном завершении физиологического процесса. А что там будет дальше – не знает никто («здравствуй боже мой / мы идём домой // воздух раздвигая / бесов отгоняя»).
Андрей Чемоданов
«Конец прекрасной эпохи. Литературные площадки 1990-2000-х».
Belle Epoque новейшей поэзии в воспоминаниях очевидцев.
Два дня на «Бульваре читателей» – 2013
http://kultinfo.ru/novosti/1428/
Всю неделю перед бульварным днём шли уже неласковые не летние дожди. Разговаривали мы в основном о том, что голосовать придётся за Неидеального, так как Чемоданов не собрал подписей, и что дождь смоет всё грядущее мероприятие. К 7 сентября, ко Дню города, тучи, разумеется, разогнали, на Никитском бульваре пахло весной, цементом и культурной инициативой. Прямо напротив книжного лотка «КИ» располагалась небольшая эстрада с микрофоном. А за лотком уже с полудня хотелось выпить по случаю встречи, праздника, мероприятия. В продуктовом на Большой Никитской спиртное не продавали. Хорошая погода, праздник – логично же. Москвич имеет право бухать только в суровые будни. Но поэты были вполне благодушны. Ещё бы, «Конец прекрасной эпохи», прощание, запрещающее печаль, лёгкое чувство утраты и первые, ещё не жалящие уколы ностальгии по «Проекту ОГИ», «Билингве», ПирОГам на Никольской», «ПирОГам за стеклом», «ПирОГам на Зелёном», «Жести», «Улице ОГИ» и ещё многим, многим накрывшимся медным тазом путинского расцвета. Не чокаясь.
«Существование таких мест привело к огромному многообразию форматов публичных поэтических выступлений и, безусловно, стало важным фактом бытования новейшей русской литературы. Площадки возникали, жили своей жизнью, представляли собственное видение процесса. Не будет преувеличением отметить, что там выступали практически все без исключения известные российские поэты и прозаики, критики, переводчики, драматурги. Проходило время, многие площадки закрывались, но большинство оставили заметный след в культурной жизни Москвы и с благодарностью вспоминаются литераторами и гостями вечеров» (http://kultinfo.com/novosti/1388/).
Во время публичной дискуссии «Литературные площадки 1990-2000-х: была ли эпоха?» подвести итоги и осознать значение клубных поэтических вечеров попытались Евгений Бунимович, Леонид Костюков, Дмитрий Кузьмин, Елена Пахомова, Данил Файзов и Юрий Цветков. Я не возьму на себя смелость пересказывать их выступления своими словами. Скажу лишь, что услышал много важных и интересных вещей. Я узнал многое из истории клубных литературных мероприятий, ведь я прикоснулся к этому феномену уже в двухтысячные, в пору его зрелости, а девяностые, его боевая юность, не были мне известны. Каждый участник разговора не только рассказывал историю этой эпохи, но и подвергал её анализу, трезвому и порой беспощадному. Потом я даже поискал в интернете то, что услышал от Бунимовича и Кузьмина, но в буквенном варианте они по этому поводу, видимо, не высказывались.
Для меня самого литературные площадки двухтысячных оказались очень важны. Именно благодаря им, а не интернету я узнал о существовании многих прекрасных стихотворений, книжек, поэтов и считаю великой удачей, что познакомился с ними лично. Более того – обрёл друзей. Они спасли меня от моих главных бед – самоизоляции, узости культурного кругозора и в результате читательского и авторского одичания. Как человек, склонный ко всевозможным ритуалам и зависимостям, я с головой погрузился в литературные вечера, предпочитая те, что организовывала «Культурная инициатива». Кажется, с 2007-го по 2010-й я ни разу не вернулся домой раньше часа ночи и на твёрдых ногах. Кроме непосредственно поэзии меня влекли неформальная, даже интимная атмосфера праздника и, чего уж грех таить, фуршеты. Единственный недостаток клубов – нельзя приносить своё. И эту проблему Файзову порой удавалось решать. Но не подумайте, что целью была лишь тусовка, делались по-настоящему важные дела. Один из вечеров был организован для сбора средств в помощь поэту, которого пырнули ножом хулиганы, приезжали известные авторы из других городов и стран и т. д. Постепенно радость узнавания пришла на смену прелести новизны. И увидеть родные лица стало как-то важнее, нежели услышать стихи. Поводов было больше, чем материала. Подобное уже было, например, со знаменитым клубом «Поэзия», в жизни которого наступил определённый момент, когда, как вспоминали очевидцы, никто не хотел слушать стихов и всем хотелось поскорее перейти ко второй, тусовочной части, или свалить с парой-тройкой друзей и где-нибудь выпить, или просто свалить без какого-либо продолжения.
Многие из нас выступали так часто, что не успевали сочинять новое, приходилось читать старое. Выяснялось, как отвратительно узок наш круг. Поэзия больно била по печени. Назрел небольшой, но кризис перепроизводства. За ним последовал спад. Экономическая ситуация в стране ухудшалась, повышалась арендная плата, и ни литературные, ни музыкальные события уже не могли удержать клубы на плаву. В конце концов, именно это, а не литературная ситуация, да ещё бездарный менеджмент, как я слышал, привели к закрытию этих легендарных мест.
И всё-таки эпоха кончилась далеко не для всех. Большое количество клубов проводит большое количество литературных мероприятий. Пускай они оккупированы в основном молодёжью, поэзия которой оставляет желать. Но это уже, как говорится, совсем другая история об измельчании и деградации литературы под влиянием социальных сетей.
«Культурная инициатива» тоже никуда не исчезла. Появляются новые площадки, затеваются новые проекты, продолжают жить уже заслуженные «Слэм», «Полюса», «Живая вода» и др.
В течение двухдневного литературного марафона на «Бульваре читателей» мне было очень интересно познакомиться с клубом «Авторник» на встрече «“Авторник”: перезагрузка» и послушать выступления Дмитрия Кузьмина, Валентина Воронкова, Марианны Гейде, Данилы Давыдова, Галины Рымбу, Никиты Сунгатова и др. Хотя я хорошо знаком со старожилами «Авторника», мне отчаянно жаль, что я игнорировал этот клуб в девяностые. Мимо меня прошла целая история. Даже о «Проекте ОГИ» я узнал достаточно поздно и многое упустил в своё время. Тем более приятно было увидеть на вечере поэтической серии клуба «Проект ОГИ» Михаила Айзенберга, Дмитрия Веденяпина, Николая Звягинцева, Евгению Лавут, Алёшу Прокопьева и Татьяну Риздвенко. В последнее время они выступают реже, да и я в этом году пропустил многие вечера. Надо было навёрстывать.
Клубу «Улица ОГИ» был посвящён концерт Сергея Труханова. На самом деле я не очень люблю так называемых бардов, Труханов же совсем другая статья. Он композитор, сочиняющий прекрасные песни на по-настоящему хорошие стихи современных и не очень авторов. Удивительно – его музыка не отвлекает от слов, меняя ракурс, ничего не искажает. Это было не только музыкальное, но и в полном смысле литературное событие.
Ещё Сергей трогательно и немного наивно анонсировал моё выступление на «Живой воде». Не помогло.
Как известно, «Живая вода» является самой продажной и самой скандальной литературной премией. Однако по части скандальности на этот раз она побила все рекорды. Достаточно сказать, что великий Евгений Лесин ухитрился занять последнее место. Всё было очень странно. Публика постоянно менялась, не вполне понимая, что, собственно, происходит. Практически никто, кроме непосредственных участников, не слышал больше одного-двух выступавших. Пару раз мимо проходили галерист Марат Гельман и ресторатор Дмитрий Борисов, и отчаянный Файзов практически вырывал у них деньги за поэта, которому повезло выступать в этот момент. Не выдержав неприкрытой абсурдности происходящего, Данила Давыдов покинул жюри. Кто-то, возможно, назовёт это провалом. Я возражу. Цель премии именно скандал и абсурд, кроме того, все соревнующиеся были настолько сильны, что совсем не важно, кто занял какое место конкретно. Достаточно назвать такие имена, как Мария Галина, Марианна Гейде, Геннадий Каневский, Михаил Квадратов, Александр Курбатов, Татьяна Милова, Валерий Нугатов, Татьяна Ризвенко, Кира Фрегер, Аркадий Штыпель и др.
Следующий день начался с посвящений «Эссе-клубу» и литературному салону «Премьера». Участвовали Николай Байтов, Андрей Воркунов, Данила Давыдов, Леонид Костюков, Александр Курбатов, Света Литвак, Юлия Скородумова, Алексей Сосна, Рустам Рахматуллин, Андрей Родионов и др. И снова мне осталось только ругать себя за то, что столь многое прозевал в те времена, и радоваться позднему, но всё-таки знакомству с этими площадками…
Затем мы вспоминали знаменитый лубянский подвал «Жесть». Однажды в приступе пьяного акционизма мой друг украл оттуда все солонки и перечницы, пришлось «Культурной инициативе» подарить им новые, в чём я даже принял участие. Помимо огромного количества литературных событий там (и не только там) проходил цикл поэтических вечеров «Френдз-онли». Станислав Львовский Дмитрий Кузьмин, Линор Горалик, Фёдор Сва-ровский, Андрей Родионов, Олег Пащенко, Янина Вишневская, Александр Левин, Татьяна Щербина… Только ради одних этих людей стоило приходить в «Жесть» тогда и необходимо было прийти на Никитский бульвар теперь.
Для меня главным событием стали «Полюса», посвящённые клубу «ПирОГИ на Никольской». На этот раз – Сергей Гандлевский и Лев Рубинштейн. Есть такая фигура речи «у меня нет слов», она давно примелькалась, истёрлась и стала общим местом. У меня их действительно нет. Эти «Полюса» – самое прекрасное событие в моей культурной жизни. Рассказать бы о нём своим внукам, но… у меня нет слов.
Смеркалось. Основной интригой сумерек было: придёт или не придёт петь Александр О'Шеннон. Не пришёл. Но это не повод не помнить те прекрасные вечера «Piano-Bilingua».
Так что же случилось с «прекрасной эпохой»? Похоже, она, как и поэзия, прощается, но не уходит.