Клиффорд Саймак
Мастодония
– Мы?
– Я и Кортни. Он хочет с нами поговорить. Сегодня улетел в Вашингтон, но утром будет в Нью-Йорке и заберет меня.
– Заберет?
– Да, у него свой самолет. Я что, не рассказывала?
– Нет, не рассказывала.
– Приземлимся в Ланкастере. Самолет маленький, тамошней полосы ему хватит.
– Я за вами заеду. В котором часу?
– Пока не знаю. Наверное, до полудня. Уточню и дам тебе знать.
Глава 18
Бывает, наши представления о незнакомцах идут вразрез с реальностью; вот и Кортни Маккаллан оказался моложе и крупнее, чем я ожидал. Наверное, свою роль сыграла фамилия: Маккаллан виделся мне учтивым круглолицым гномом с обходительными манерами и снежно-белой шевелюрой, но, как выяснилось, был рослым парнем, уже не юношей, но и не стариком. Волосы его поседели до стального оттенка, а лицо было грубым и морщинистым, будто его вырезали из неструганой деревянной чурки, причем не самым острым топором. Руки у него были толщиной с мои ноги, и я интуитивно понял, что найду с ним общий язык.
– Как дела с оградой? – спросил он.
– Ставят, – ответил я. – Работают без выходных.
– Суббота и воскресенье оплачиваются по двойной ставке?
– Не знаю, – сказал я. – Надо Бена спросить.
– Этот Бен – он надежный человек?
– Мы с ним дружим, – ответил я. – Почти всю мою жизнь.
– Кстати говоря, вы с Беном просто красавцы. Завалить двух тираннозавров… Для такого требуется немалое мужество. Я бы, пожалуй, не смог.
– По счастью, у нас имелись подходящие ружья, – сказал я, – да и бежать было некуда.
Мы уселись в машину, Райла – на переднее сиденье. Обеими руками она крепко стиснула мое предплечье.
– Я тоже очень рад, – признался я.
– Забыла рассказать про пленки, а ты забыл спросить. Они в безопасности, в хранилище одного нью-йоркского банка.
– Не успеем мы огласить новости, – добавил Кортни, – как за этот фильм начнут торговаться агенты кинокомпаний, и торговаться по-крупному.
– Не уверен, что мы захотим его продать, – усомнился я.
– Если дадут хорошую цену, – сказала Райла, – продадим все, что купят.
Я выехал задним ходом с парковки. Автомобилей тут было не много. На взлетной полосе стояли два самолета – Маккаллана и чей-то еще, – но я знал, что в обветшалом ангаре прячутся несколько местных кукурузников.
В паре миль от аэродрома, на окраине города, находился скромный торговый центр: супермаркет, хозяйственный отдел, небольшой универмаг, отделение банка, магазин мужской одежды и что-то еще.
– Давайте остановимся здесь, – предложил Кортни. – Подальше от других машин.
– Не вопрос, – сказал я, – но зачем?
– Прошу, сделайте мне такое одолжение.
Я встал на ближнем краю парковки, где не было других автомобилей, заглушил мотор и откинулся на спинку сиденья.
– Намечается заговор, – объяснил Кортни, – и при мысли, что нас подслушают, меня бросает в дрожь.
– Выкладывайте. – Глянув на Райлу, я понял, что она тоже ничего не понимает.
Кортни поерзал, устраиваясь поудобнее, и начал:
– Я ночами не спал, все раздумывал о вашей ситуации и нашел массу уязвимых мест. Нет-нет, скажу сразу: юридически к проекту не подкопаться. Он, конечно, уникальный, но все в рамках закона. Меня, однако, беспокоит Служба внутренних доходов. Эти парни от вас живого места не оставят. Если все сложится – а я склонен считать, что все сложится, – вы заработаете кучу денег, а я всегда говорю, что большие деньги надо прикрыть со всех сторон.
– Кортни, – перебила его Райла, – я не вполне понимаю…
– Вы хоть представляете, сколько налоговая откусит от миллиона долларов? – спросил он.
– В общих чертах, – сказал я, – но не более того.
– Беда в том, – продолжил он, – что вы не крупная корпорация и у вас не будет возможности защитить доходы с помощью налоговых вычетов и других стандартных лазеек. Да, можно и корпорацию создать, но это не быстро, и у корпорации имеется ряд неотъемлемых недостатков. Хотя один вариант все же есть. Он мне нравится, и я хочу узнать, что вы о нем думаете. Если вести дела за пределами США, проблем не возникнет. Иностранный бизнес не облагается подоходным налогом.
– Но мы не можем уехать из Уиллоу-Бенда, – возразила Райла. – Наш бизнес здесь, и только здесь.
– Не спеши с выводами, – сказал Кортни. – Давай подумаем. Допустим, вы отправитесь на тысячу – или миллион, или сколько угодно – лет в прошлое и устроите там штаб-квартиру. Думаю, подойдет любое время до возникновения США, но лучше выбрать эпоху, когда в Европе еще не знали о существовании Северной Америки. Если найдете уединенный остров, не принадлежащий никакому государству, это тоже сгодится, но мне о таких островах неизвестно, и я сомневаюсь, что они существуют, а если и существуют, то явно в значительном отдалении от Уиллоу-Бенда. Но если сделать, как я предлагаю – то есть переселиться в другое время, – до фермы вам будет рукой подать.
– Ну, не знаю, – сказал я. – Все равно мы останемся на земле, которая со временем станет частью США.
– Да, верно, – согласился Кортни, – и налоговая попробует обернуть это в свою пользу. Подаст в суд, но, думаю, мы сумеем доказать, что национальный суверенитет не распространяется на прошлое.
– Но на самом деле наш бизнес будет неразрывно связан с фермой, – сказала Райла.
– Нет, если переселитесь в другое место. Надо устроить так, чтобы вы не вели никаких дел и не оказывали услуг в Уиллоу-Бенде. Вы сможете забрать в прошлое Хирама и этого Чешира?
– Не знаю, – сказал я.
– Но ферма останется за нами, – заметила Райла.
– Только как ваше представительство в США, – сказал Кортни. – И вам придется нанять агента. К примеру, вашего друга Бена. Тоннель во времени – или дорога, называйте как хотите, – станет точкой входа в ваше место жительства, откуда вы будете вести дела и оказывать услуги. То есть предоставлять доступ к путешествиям во времени. Агент получит комиссионные – допустим, один процент с каждого клиента. Это самый безопасный вариант. По сути, Бен станет представителем зарубежной организации. И правильнее всего продать ему ферму, чтобы Служба внутренних доходов не отняла ее за неуплату налогов. Бен, разумеется, должен быть чист перед налоговой, и ферма – то есть точка входа в ваш мир – останется в его собственности. К тому же это придаст Бену веса в вашем предприятии.
– Допустим, ферму все равно попробуют отобрать… – задумался я.
– Попробуют? Несомненно. Но с учетом всех фактов вряд ли сумеют, особенно если Бен выкупит ее по рыночной цене перед началом проекта. Это ключевой момент: если будете вести дела в США, вам никак не избежать нападок со стороны налоговой. Вот почему я вчера отказался вести переговоры с компанией «Сафари». Если хотят разговаривать, пусть приезжают к вам в прошлое.
– Но я уже говорила с ними, – напомнила Райла, – и мы показали им кино.
– Это слегка усложняет дело, – сказал Кортни, – но я, пожалуй, справлюсь. Мы не заключали деловых сделок, а вчера отказались от переговоров, и оба факта доказуемы в суде.
– А как же контракты? – спросила Райла.
– Будут составлены и приведены в исполнение в Нью-Йорке или других городах, где находится штаб-квартира подрядчика. Обычное соглашение между американской фирмой и зарубежной компанией. С юридической точки зрения все чисто, проблем не вижу. Но вам понадобится адрес… Куда вы хотели бы переселиться?
– Куда-нибудь в недавнее межледниковье, – сказал я. – К примеру, сангамонское. Климат там неплохой, а окружающая среда – примерно как у нас.
– Что насчет рисков?
– Мастодонты, – ответил я. – Саблезубые тигры. Медведи. Ужасные волки. Ничего, справимся. Все они, пожалуй, не так опасны, как принято думать.
– Можно назвать это место Мастодонией, – предложила Райла.
– Идеально! – воскликнул Кортни. – Отличное слово. Сразу ясно, что речь идет о другом месте и времени.
– И что, придется постоянно там жить? – спросила Райла. – Не хотелось бы.
– Не постоянно, – сказал Кортни, – но достаточно, чтобы Мастодония могла считаться вашим домом. Можете сколь угодно часто посещать Уиллоу-Бенд и даже путешествовать, но все дела необходимо вести из Мастодонии. Я даже покрутил в голове мысль, не стоит ли вам провозгласить себя отдельной нацией и подать заявку на признание в Госдепартамент и соответствующие органы других стран, но с парой-тройкой резидентов такой вариант не прокатит, да и вряд ли у него есть преимущества. Если же возникнет такая необходимость… Сумеете уговорить каких-нибудь соседей по Уиллоу-Бенду перебраться в Мастодонию?
– Возможно, – ответил я, – но не уверен.
– Там будет масса преимуществ: бесплатная земля, никаких налогов, бескрайние просторы, охота, рыбалка…
– Все равно не уверен, – сказал я.
– Что ж, вернемся к этому позже.
– Как насчет денег и банковских операций? – спросила Райла. – Куда принимать оплату за наши услуги? Где хранить эти, по твоим словам, крупные суммы? Ясно, что не в американских банках, где налоговая запросто приберет их к рукам.
– Это проще простого, – сказал Кортни. – Откроете счет в Швейцарии. К примеру, в Цюрихе. Клиенты будут переводить оплату в швейцарский банк. Разумеется, кое-что отдадут наличкой, чтобы вы могли расплатиться с Беном и компенсировать другие расходы. Однако надо открыть счет прямо сейчас, до любых транзакций, связанных с путешествиями во времени, чтобы комар носа не подточил. В таком случае мы отобьемся от любого обвинения в сокрытии средств. Но первоначальный взнос должен быть значительным, чтобы никто не смог заявить, что счет символический.
– На днях я продала свою долю в импорте-экспорте нью-йоркскому партнеру, – сказала Райла. – Первый транш – сто тысяч долларов – поступит через пару дней, но ждать не обязательно. Перенаправлю деньги в банк Уиллоу-Бенда, а Бен заранее выдаст нам сотню тысяч. Мы, правда, прилично ему задолжали, но не думаю, что он откажет.
– Отлично, – похвалил ее Кортни. – Сто тысяч – в самый раз. Откройте счет до переезда, но в графе «Адрес» укажите «Мастодония». Насколько я понял, мои советы приняты?
– Какие-то они сомнительные, – заметил я.
– Ну конечно. Вся эта затея весьма сомнительная, но в общем и целом законная. Конечно, нам могут что-нибудь предъявить – и, скорее всего, предъявят, – но у нас имеются твердые основания для противоборства.
– Добрую половину всех бизнес-проектов реализуют окольными путями, – поддакнула Райла.
– Даже если в какой-то момент будем судиться и проиграем, – продолжил Кортни, – вы, пожалуй, останетесь в прибытке. При необходимости найдем пространство для сделки с прокуратурой, но я бы рассчитывал на победу. Мы только что об этом говорили: у неамериканского резидента масса преимуществ. Никакого государственного регулирования, ни отчетов, ни деклараций…
– С учетом всего сказанного предложение дельное, – согласилась Райла. – Если честно, налоговый вопрос не давал мне покоя.
– Ты, в отличие от меня, разбираешься в подобных вещах, – добавил я.
– Итак, вам надо перебраться в Мастодонию, – сказал Кортни. – И чем скорее, тем лучше. Думаю, на первое время сойдет передвижной дом…
– Этим займусь я, – перебила его Райла, – а Эйза тем временем сгоняет в Цюрих. – Она повернулась ко мне. – Насколько я помню, ты говоришь по-французски.
– В достаточной мере, чтобы объясниться, – сказал я, – но, по-моему, открыть счет должна ты…
– Я не знаю французского, – возразила она. – Лишь испанский и чуть-чуть немецкого. Совсем чуть-чуть. Поэтому ты полетишь в Цюрих, а я останусь и прослежу, чтобы дела не стояли на месте.
– Как вижу, у вас все путем, – сказал Кортни. – Поэтому флаг вам в руки. Звоните по любым вопросам, даже мелким. Крупных не дожидайтесь. Предположу, что счет в Цюрихе будет совместным. Если так, Эйза, непременно возьмите с собой нотариально заверенную подпись Райлы. И не ставьте Бена на должность агента, пока не переедете в Мастодонию.
– Еще одно, – спохватился я. – Если в достаточной мере рассердить правительство, не объявят ли нас персонами нон грата? Не запретят ли перемещаться между Мастодонией и Уиллоу-Бендом? Не закроют ли, чего доброго, временной тоннель в Мастодонию?
– Такого исключать нельзя, – сказал Кортни, – но мы будем биться как львы. До самой ООН дойдем, если придется. Нет, не думаю, что к нам полезут.
– Ну что ж, – подытожил я, – решение принято. Даже удивительно, как быстро мы справились.
– Потому что план хорош, – сказала Райла, – и спорить с резонной аргументацией бессмысленно.
– В таком случае везите меня обратно на аэродром, – велел Кортни.
– Что, даже на ферму не заедешь? – удивилась Райла. – Мне казалось, ты хочешь познакомиться с Беном.
– В другой раз, – отказался он. – Я сказал все, что хотел, и нас никто не подслушал. Деньки грядут жаркие, и не стоит терять время. – Он радостно потер руки. – Черт возьми! Сто лет так не веселился!
Глава 19
Из Цюриха я летел через Лондон. Купил газету – и вот он, броский заголовок: «Таинственные американцы ПУТЕШЕСТВУЮТ ВО ВРЕМЕНИ».
Я купил еще несколько газет. Степенная «Таймс» излагала эту историю без особых эмоций, а остальные издания кричали о нас на всю Англию – самым жирным шрифтом.
Несмотря на путаницу в отдельных фактах, статьи не грешили против истины. Нас представляли как загадочную пару. Райлу никто не видел; поговаривали, что она живет в некоем месте под названием Мастодония. Где она находится, эта Мастодония? Неизвестно, но отдельные догадки звучали вполне правдоподобно. Почти все сходились на том, что я убыл за границу, хотя куда именно, никто не знал. Однако это не помешало репортерам делать самые невероятные предположения. У Бена взяли интервью. Он признал, что является нашим агентом в США, но больше почти ничего не сказал. В газетах цитировали Герберта Ливингстона (помощника Бена по связям с общественностью): в довольно резких выражениях он объяснил, что любые объявления преждевременны, а в надлежащее время вся информация станет доступна публике. Читая эти строки, я подумал: с какого перепугу Герб стал нашим пиарщиком? В статьях говорилось, что сведения получены от компетентного источника, пожелавшего остаться неизвестным, но представители «Сафари инкорпорейтед» (компании, имеющей какое-то отношение ко всей этой истории) признают существование пленки, на которой запечатлена охота на динозавров, отснятой около семидесяти миллионов лет назад. Одна из кинокомпаний проявила к этому документальному фильму, как минимум, косвенный интерес, а представители «Сафари» утверждают, что намерены тесно сотрудничать с загадочной парой. Не заметив в статьях имени Кортни, я догадался, кто спланировал и организовал эту утечку информации.
Четверо видных физиков (включая лауреата Нобелевской премии) с разной степенью ерничества заявили, что путешествия во времени невозможны.
Во всех статьях предполагалось, что речь идет о машине времени, и это вполне понятно: ведь никто, кроме пятерых (а включая Герба – наверное, шестерых) человек, не знал, что никакой машины не существует. Так называемые научные эксперты терзались предположениями, как она выглядит, эта машина, и по какому принципу функционирует. Лишь в одной из прочитанных мною статей не упоминалось имя Герберта Уэллса.
Увидев первый заголовок, я напрягся, а по прочтении остальных статей основательно раскис. Пока о возможности путешествий во времени не знал никто, кроме нескольких человек, наша затея оставалась для меня чем-то вроде мальчишеского секрета; теперь же, когда все изменилось и тайна обрела всемирную огласку, я поймал себя на том, что озираюсь по сторонам (не узнал ли меня кто), и это было довольно-таки глупо, поскольку в лондонских газетах не опубликовали фотографий (ни моих, ни Райлы). Но я знал, что в самом скором времени наши портреты растащат по всем таблоидам. В первых статьях даже не намекалось, кто мы такие, но уже к вечеру газетчики все узнают и найдут соответствующие фото.
Страшно хотелось побыстрее вернуться в относительно безопасный Уиллоу-Бенд, и я с тихим ужасом думал о предстоящем многочасовом перелете. Зашел в магазинчик аэропорта, где сдуру обзавелся темными очками, в которых чувствовал себя последним идиотом, ибо никогда прежде – и даже во время раскопок – не защищал глаза от солнца, но мне надо было за чем-то спрятаться. Хотя бы символически.
Поначалу хотел бросить купленные газеты в зале ожидания, поскольку не имел ни малейшего желания обозначать, пусть даже обиняком, свой интерес к путешествиям во времени, но подумал, что Райла с Беном просто обалдеют от этих статей, а посему свернул газеты в стопку, которую зажал под мышкой.
Сосед по месту в самолете, чванный американец средних лет (для себя я обозначил его как банкира, хотя не исключаю, что был далек от истины), сидел с газетой, заткнутой в карман пиджака, и не проявлял желания заговорить со мной, за что я был чрезвычайно ему благодарен, но, когда стюардесса принесла ужин, банкир (или не банкир) расслабился и соизволил заметить мое присутствие.
– Читали этот бред о путешествиях во времени?
– Просматривал, – ответил я.
– Сами знаете, такое невозможно. Удивительно, что газетчики купились на эту замануху. Они ведь неглупые люди. Как же это допустили?
– В погоне за сенсацией, – сказал я. – Купятся на что угодно, лишь бы продать тираж.
Он промолчал, и я было решил, что разговор окончен, но несколькими минутами позже сосед заговорил снова – так, словно обращался не ко мне, а ко всему миру:
– Это, знаете ли, опасное дело. Если шутковать со временем, можно натворить немало бед. Даже изменить историю, а этого нельзя допустить. Жизнь и без того не малина.
За весь перелет он не сказал больше ни слова и вел себя как образцовый сосед.
Я же, сам того не желая, пребывал в перманентном волнении, и оно вовсе не шло мне на пользу. Стоит ли ограда? Работают ли прожекторы? Хватает ли патрулей? Хотя Кортни Маккаллан (если это он слил информацию репортерам) непременно все проверил бы, прежде чем отпустить такие новости на волю.
Тянулись часы. Наконец я уснул, а проснулся только перед посадкой в аэропорту Кеннеди.
Подспудно – и без всякой на то причины – я побаивался, что у трапа толпятся репортеры, но, как видно, никто понятия не имел, что я прилечу этим рейсом.
Я сразу же схватил номер «Нью-Йорк таймс» – и да, на первой полосе красовались наши физиономии, моя и Райлы. Обе фотографии были сделаны несколько лет назад, но, полагаю, по ним нас могли бы узнать.
Я подумал, не позвонить ли Райле, Бену или даже Кортни в Вашингтон, но решил не делать этого. Раз в Нью-Йорке меня не встретили журналисты, в Миннеаполисе их и подавно не будет. Райла с Беном знали, каким рейсом я прилечу, и кто-то из них наверняка будет ждать меня в аэропорту.
Однако ни Райлы, ни Бена на месте не обнаружилось. Вместо них меня встретил Элрод Андерсон – управляющий единственным супермаркетом Уиллоу-Бенда. Я бы прошел мимо, поскольку мы были едва знакомы, но Элрод схватил меня за руку и представился (тут-то я его и признал), после чего пустился в объяснения:
– Бен не вырвался, и Райла тоже. Уиллоу-Бенд наводнили газетчики, и с фермы выезжать нельзя: за машиной тут же пристроится хвост, поэтому Бен звякнул мне и попросил вас забрать. Сказал, что так будет шанс проскользнуть за ограду неузнанным. Я захватил кое-какую одежду, в которую вы можете переодеться, и накладные усы.
– Пожалуй, обойдусь без усов, – сказал я.
– Так я и думал, – отозвался Элрод, – но все равно их захватил. Хорошие усы, точь-в-точь как настоящие. У фермы собралась толпа, и люди все прибывают. Не знаю, что они хотят увидеть. Многие уже разочарованы, потому что смотреть особо не на что. Некоторые приехали с жилыми прицепами. Похоже, планируют остаться на какое-то время. Бен сдает им места на ферме к востоку от вашей, которую только что купил. Еще у него там огромная парковка для автомобилей. Но самолично он этим не занимается. Помощников нанял. Парковкой заведует Хромой Джонс. Этот старик не работал уже лет тридцать – сачок, каких мало, – но теперь вдруг устроился к Бену. Говорит, ему по душе вся эта кутерьма. Не удивлюсь, если часть денег оседает у него в карманах. Но ему это с рук не сойдет. Бен его поймает, ведь Бену палец в рот не клади.
– Насколько я понимаю, ограда уже готова? – спросил я.
– Ага, – ответил Элрод. – Пару дней как закончили. И здание уже стоит, а по всему фасаду вывеска: «Бен Пейдж, агент фирмы „Время и компания“». Это к чему вообще? Я уже понял, что вы открыли способ путешествовать во времени. Но как вышло, что Бен оказался у руля?
– Бен – наш агент, – сообщил я. – В Соединенных Штатах, а то и во всей Северной Америке.
– Но вы тоже здесь – вернее сказать, скоро будете на месте. И эта ваша женщина, Райла, она же на ферме! Зачем вам понадобился Бен?
– Дело в том, что мы здесь больше не живем, – сказал я.
– Да ну! И где же вы живете?
– В Мастодонии.
– Будь я проклят! – воскликнул он. – Да, слышал что-то краем уха. А где эта Мастодония?
– В прошлом. Примерно сто пятьдесят тысяч лет назад. Там обитают мастодонты. Отсюда и название.
– Ну и как, приятное место?
– Не знаю, – сказал я. – Еще не видел.
– Как это – не видели? Вы же там живете…
– Пока я был в Европе, туда переехали Райла и Хирам.
– Хирам? – изумился Элрод. – Он же лентяй. Сколько его помню, всегда был туповат. Какое он имеет отношение к вашей Мастодонии?
– Самое прямое, – сказал я.
Стоянка сияла в свете утреннего солнца. День был прекрасный. Куда ни глянь – ни облачка.
Элрод уселся за руль и сдал назад.
– Бен велел высадить вас на парковке возле фермы, – сказал он. – Чтобы вы смешались с толпой туристов и подошли к воротам. Их караулят заместители шерифа. Заодно и за порядком присматривают. Представитесь, они вас ждут и впустят. У меня тут старые рабочие штаны, джинсовая куртка и поношенная фетровая шляпа. Можете надеть. Если сделать все по-быстрому, вас не узнают. Сойдете за любопытного фермера. Но я все-таки советую приклеить усы.
Миль через пять мы свернули на дорогу, ведущую к Уиллоу-Бенду, и вскорости затормозили на парковке. Я переоделся, но усы приклеивать не стал. Не смог себя заставить.
Глава 20
Меня ждали Райла и Бен, а Герб Ливингстон маячил на заднем плане. В зале офисного здания пахло свежими опилками, а за рабочими столами сидели человек шесть бездельников.
Райла бросилась мне навстречу, я поймал ее и стиснул в объятиях. Даже не припомню, когда я был так рад встрече.
Картина снаружи была пугающая: тесный ряд машин на обочине, забитая под завязку парковка Бена, ларьки с хот-догами, гамбургерами и всевозможными сувенирами, кто-то продает воздушные шарики; повсюду люди, по большей части группами, таращатся на ограду, и всех переполняет необъяснимое возбуждение, как на деревенской ярмарке или на карнавале.
– Я так за тебя волновалась, – сказала Райла. – Только посмотри на свой наряд. А где нормальная одежда?
– В машине у Элрода, – ответил я. – Он заставил меня напялить эти тряпки.
Бен торжественно пожал мне руку:
– За последние дни тут много чего изменилось.
Подошел Герб, тоже с протянутой рукой.
– Как дела у специалиста по связям с общественностью? – спросил я. – Читал о тебе в лондонских газетах.
– Ну, – сказал Бен, – потребовался человек, чтобы поскорее разобраться с ордой журналюг, и наш выбор пал на Герба. Он неплохо справляется.
– С нас требуют пресс-конференцию, – подхватил Герб, – но мне не хватило смелости выйти за ограду. Решили ничего не делать, пока ты не вернешься. Я тем временем выдал несколько пресс-релизов. Так, по мелочи. Никакой информации, лишь намеки для новостных колонок. Что сказать насчет твоего возвращения?
– Скажи, – предложил Бен, – что Эйза вернулся и тут же отправился в Мастодонию. Надо из раза в раз подчеркивать, что их с Райлой тут нет. Они живут в Мастодонии.
– Как увидишь ее, обалдеешь, – пообещала Райла. – Там так красиво! Девственное местечко. Позавчера мы отвезли туда передвижной дом, и все уже готово для жизни. Включая два внедорожника с полным приводом.
– Хирам? – спросил я.
– Они с Бубликом уже в Мастодонии.
– А Чешир?
– Перебрался вместе с ними. У вершины холма есть роща диких лесных яблонь, и Чешир обосновался там. Хирам сказал, ему нравится в Мастодонии. Он даже удивляется, почему все это время торчал здесь и не путешествовал во времени.
– Пойдемте ко мне в кабинет, – позвал Бен. – У меня там удобные кресла и бутылка, которая так и просится, чтобы ее открыли. Надо обмыть это дело.
Мы расселись по креслам – действительно удобным, – и Бен наполнил стаканы.
– Нормально съездил? – спросил меня Герб.
– Вроде да, – ответил я. – Французский мой слегка запылился, но не смертельно. В Цюрихе проблем не возникло. К такому я непривычный, но все прошло гладко.
– Эти швейцарцы, – сказал Бен, – никогда от денег не откажутся.
– Но хотелось бы узнать, – продолжил я, – кто дал наводку прессе. Новости появились гораздо раньше, чем я рассчитывал.
– Это Кортни, – сказала Райла. – Вернее, не сам Кортни, а его знакомый. Специалист по новостным утечкам. На самом деле все произошло из-за «Сафари». Они надавили на Кортни. Им не терпится прощупать перспективы охоты на динозавров. Хотят все выяснить, а потом уже вести переговоры. Ясно, что мало какой охотник упустит шанс добыть динозавра, но ребята из «Сафари» хотят быть уверены на все сто, собрать очередь из желающих, а потом уже обсуждать с нами вопросы лицензирования.
– Предположу, что пока все вилами по воде писано.
– Кортни уже пару дней как не звонил, но с ним свяжутся.
– Двое уже приходили на разведку, – сказал Бен. – Утром один спрашивал, нельзя ли закинуть его в империю инков до прибытия конкистадоров – мол, надо бы изучить древнюю культуру, – но я сразу понял, что его интересуют сокровища, и прогнал в шею. Еще заходил горный инженер: просился в Блэк-Хилс Южной Дакоты – понятно, до золотой лихорадки – и не скрывал своих намерений. Хочет снять сливки с золотых жил. Денег у него нет, но обещал поделиться золотишком. Мне он понравился, и я велел ему подождать. Сказал, что сам ничего не решаю, но с тобой переговорю.
– Ну, не знаю, – покачал головой я. – Именно таких ситуаций мне и хотелось избежать. В прошлом надо вести себя крайне осторожно, иначе такая каша заварится, что вовек не расхлебаем.
– Ты же понимал, что эти проблемы неизбежны? – спросил Герб.
– В том-то и дело, – сказала Райла. – Поэтому наш ценник мало кому по карману. А туристов надо отгонять, даже если они готовы заплатить, иначе у нас добавится проблем.
– Думаю, в процессе разберемся, – заметил Бен. – Мошенников – вроде этого любителя инков – будем разворачивать, но к разумным предложениям я бы прислушался.
Мы не спеша обговорили другие дела, не забывая про выпивку. Мотель уже построили (причем он был больше, чем планировалось изначально); номера подготовили к заселению, и Бен подумывал о возведении второго корпуса. Парковка приносила деньги. Почти все в городе сдавали свободные комнаты. Охранников для патрулирования не хватало; на первое время шериф выставил у ворот своих людей, но требовалось подыскать им замену. Герб передал бразды правления еженедельником своему помощнику, а сам планировал выпускать рекламный ежедневник – для начала на четырех-шести страницах – и раздавать его туристам, а что наплыв ожидается нешуточный, было уже понятно. Кого-то из городских огорчало обилие публики – дескать, раньше было лучше и жизнь больше не вернется в прежнее спокойное русло, – но различные организации (в особенности женские кружки) уже планировали званые обеды с куриными окорочками, фестивали земляничного мороженого и прочие мероприятия для сбора средств на всякие нужды.
Когда бутылка опустела, Райла сказала:
– А теперь в Мастодонию. Я умираю от желания показать ее тебе.
Глава 21
В весенней Мастодонии было волшебно. Передвижной дом стоял на вершине невысокого холма в полумиле от дороги, по которой мы пришли из будущего. Чуть ниже по склону я увидел рощицу яблонь-дичков в розовом цвету, а за холмом начиналась бескрайняя долина, кое-где поросшая кустарником, такими же яблонями и другими цветущими деревьями; на открытых пространствах бушевали моря и океаны весенних цветов, и повсюду пели птицы.
Возле дома стояли два внедорожника. У входной двери – навес, а сразу за навесом – внушительных размеров садовый стол с веселым полосатым зонтиком в центре.
В общем и целом у нашего нового дома был самый праздничный вид.
– Купили самый большой, – сказала Райла. – Шесть спальных мест, уютная гостиная и прекрасно оборудованная кухня.
– Тебе нравится? – спросил я.
– Нравится? Эйза, разуй глаза! Все о таком мечтают: хижина у озера, охотничий домик в горах! Но это – гораздо, гораздо лучше, потому что здесь никого нет. Здесь пахнет свободой, понимаешь? Вообще ни души, кроме нас с тобой. Первые люди приплывут из Азии в Северную Америку через тысячу веков, не раньше. Да, на планете уже есть люди, но не на этом континенте. Здесь мы совершенно одни.
– Ты уже походила по окрестностям?
– Нет, одной страшновато. Тебя ждала. Ну, что скажешь? Нравится?
– Конечно, – сказал я, и это была правда: мне действительно нравилось в Мастодонии. Но чувство полной независимости, когда рядом ни души… я знал, что к нему надо привыкнуть, надо научиться ценить это чувство.
Впереди кто-то крикнул, я пошарил глазами по склону и увидел неподалеку от яблоневой рощи Хирама с Бубликом. Оба неслись к нам: Хирам – неуклюжим размашистым галопом, а Бублик – радостными прыжками, то и дело погавкивая от счастья.
Забыв о манерах (в этом мире не было нужды соблюдать приличия), мы бросились им навстречу. Бублик подскочил, лизнул меня в щеку и закувыркался вокруг в припадке щенячьей радости. Чуть позже подбежал запыхавшийся Хирам.
– Мы вас высматривали, мистер Стил, – сообщил он, отдуваясь, – но ушли гулять и разминулись. Ходили за холм – слона смотреть.
– Слона? В смысле, мастодонта?
– Ну, наверное, – сказал Хирам. – Если эти слоны так называются. Я правильное слово забыл. Пробовал вспомнить, но не получилось. Короче, мы видели первоклассного мастодонта, и он подпустил нас вплотную. Как видно, мы ему понравились.
– Не вздумай лезть к мастодонтам, Хирам, – предупредил я. – По всей вероятности, они мирные создания, но не надо искушать судьбу. И к большим кошкам тоже не приближайся – в особенности если из пасти у кошки торчат длинные зубы.
– Но этот мастодонт – сама милота, мистер Стил, и у него такой грустный вид! Мы с Бубликом прозвали его Стоячий, потому что он еле ходит, шаркает по траве и ног почти не поднимает.
– О-хо-хо, – сказал я. – Старый самец, которого прогнали из стада… Это тебе не шуточки. Думаю, у него прескверный характер.
– Вот именно, Хирам, – подхватила Райла, – держись подальше от этого зверя. И от остальных здешних зверей. Не пробуй с ними подружиться.
