Клиффорд Саймак
Мастодония
Я стоял чуть поодаль, но все равно казалось, что чувствую тонкий, узнаваемый, незабываемый аромат этих крошечных цветов.
Весна, подумал я, но для весны холодновато. Несмотря на солнце, я продрог – и пришел к выводу, что нахожусь в ледниковом периоде. Быть может, в нескольких милях к северу возвышаются сверкающие валы ледяного фронта. А я в шлепанцах, пижамных штанах и с ружьем в руке. С двустволкой, заряженной двумя патронами. И все. Такова моя полная и окончательная стоимость. Ни ножа, ни спичек… Ничего. Я глянул на небо и увидел, что солнце крадется к зениту.
Если в полдень так зябко, то к вечеру, наверное, подморозит. Костер, подумал я, но у меня не было возможности добыть огонь. Кремень, надо найти кремень… Я напряг мозги, пытаясь сообразить, видел ли я в этих местах кремень. Даже если видел, что с того? Допустим, ударю одним кремнем о другой, выбью искры, но для костра их будет недостаточно. Чтобы загорелся трут, нужны искры пожарче, какие бывают, если ударить кремнем по металлу.
Так, металл – это ружье. Но кремня у меня нет. Пока что.
Тут я окончательно понял, что ни разу не видел кремня в здешних краях. Может, выпотрошить один патрон, достать заряд, смешать немного пороха с трутом и поджечь эту смесь последним выстрелом? Теоретически пороховые газы, которые вырвутся из ствола, способны поджечь трут, смешанный с порохом. А если ничего не получится? И где искать трут? В недрах трухлявого бревна. То есть сперва надо найти трухлявое бревно, а потом каким-то образом раздербанить его, чтобы добраться до сухой мякоти. Или взять бересту с березы, разорвать ее на мелкие клочки… Может, и сгодится вместо трута, подумал я, но без особой уверенности.
Я стоял расстроенный, измотанный всеми этими размышлениями, чувствуя, что мне становится страшно, и вдруг заметил, что здесь есть птицы. Сперва цветы, потом птицы… Я все время слышал их голоса, но мозг отказывался воспринимать эти звуки. У него хватало других проблем.
Вот он, дрозд, сидит на каком-то растении, еще не ожившем после зимы. Что за растение? Похоже, коровяк. Я попробовал вспомнить, местный он или привозной. Если привозной, это не коровяк. В любом случае дрозд качался на стебле и горланил свою песню, а из травы вынырнул луговой жаворонок и с трелью безмятежного счастья взмыл в небо. По веткам берез прыгали птички, похожие на воробьев. В общем, чего тут было в избытке, так это птиц.
Теперь, когда я сориентировался на местности, рельеф выглядел все более знакомо. Пусть лысый, безлесный, но передо мной был все тот же Уиллоу-Бенд. Река сворачивала с севера, загибалась к западу, а потом к востоку. По берегам излучины росли желтые ивы. Да, все верно, ведь «уиллоу» – это ива, а «бенд» – излучина.
Мастодонты тем временем направились в дальнюю долину. Если не считать мастодонтов и птиц, других признаков жизни я не видел, но тут непременно водится кто-нибудь еще. Например, саблезубый тигр, ужасный волк, а то и пещерный медведь. Да, какое-то время я тут продержусь. Но недолго. Сделаю два выстрела, а потом ружье превратится в дубинку, и я останусь беззащитен.
Озираясь в поисках живности, я стал осторожно спускаться к реке. Она была значительно шире, чем в моем времени, и текла гораздо быстрее. Наверное, из-за талой воды с северного ледяного фронта.
Ивы казались туманно-желтыми из-за обилия пыльцы: громадные пушистые сережки покрывала золотистая пудра. Вода была чистой – настолько, что я видел, как по дну перекатываются камешки, а над ними снуют искристыми тенями стайки испуганных рыб. Вот оно, пропитание, подумал я. За неимением крючка и лески можно сплести сеть из лозы и скрепить ее кусочками ивовой коры. Да, получится не очень красиво и не вполне функционально, но для рыбалки сойдет. Я задумался, каково это – питаться одной сырой рыбой, и меня слегка замутило.
Если придется здесь жить, думал я, если не сумею вернуться в свое время, надо будет добыть огонь во что бы то ни стало, чтобы греться и готовить еду.
Стоя на берегу, я пробовал подвести итоги. Если реально смотреть на вещи, надо признать, что шансы вернуться в Уиллоу-Бенд моего времени ничтожно малы. А это значит, что у меня масса дел. Перво-наперво самое главное, напомнил себе я, – укрытие. Это важнее пищи. Если придется, можно и поголодать, но до темноты надо найти место, где я смогу спрятаться от ветра. Маленькое убежище, чтобы сберечь тепло моего тела. Но еще важнее не паниковать.
Пока что я не ударился в панику. Не мог себе этого позволить.
Итак, мне необходимы три вещи: укрытие, пища и огонь. Во-первых, укрытие, затем пища. Огонь может подождать. Пища – это в первую очередь рыба (надо только сплести сеть), но будут и другие кушанья: к примеру, клубни, коренья, даже листья и древесная кора, хотя тут я уже не сильно отличал съедобное от несъедобного. Надо будет посмотреть, чем кормятся медведи и другие животные. Если им годится, то и мне сойдет. Далее, дичь. Какие-нибудь мелкие и нерасторопные зверюшки, но тут уже не обойтись без дубинки. Если не найду подходящую палку, придется дубасить их ружьем, хотя это тяжело и неудобно.
Как ни крути, палка будет предпочтительнее. Есть же тут где-нибудь нормальная палка под мою руку, хорошая, деловая палка, чтобы не сломалась при первом ударе?
Палка – это неплохо, но лук и стрелы – гораздо лучше. Со временем смастерю. Надо будет найти острый камень. Или ломкий, который можно заострить. С его помощью срежу лозу и выточу из нее лук. Мальчуганом, помнится, я с луком и стрелами всю местную живность терроризировал. На тетиву сгодятся тонкие корни, тонкие и крепкие. Какими там корнями индейцы сшивали свои каноэ, кедровыми? Давненько я не перечитывал «Песнь о Гайавате», а в ней точно было что-то насчет кедровых корней и каноэ. Может, среди вечнозеленых деревьев здесь найдутся кедры и я смогу докопаться до корней?
С этими мыслями я побрел обратно к березняку. Свернул направо и забрался чуть выше берез, ибо смекнул, что пора бы поискать место для ночлега: в идеале какую-нибудь пещерку. Если же пещерки не найдется, заползу в вечнозеленую чащу. Ветви там опускаются к самой земле. От холода, конечно, не спасут, но от ветра – вполне.
Я шагал дальше, выискивая под ногами признаки, способные указать путь к пещере, и добрался почти до самой вершины, где наконец обнаружил дыру в земле. Остановился на краю, заглянул в нее… Но лишь через несколько секунд понял, на что смотрю.
Это был тот самый кратер, где я вел раскопки. Уже старый. Он появился тут не сегодня и не вчера. Чуть больше, чем когда я его нашел, но все равно древний, поросший травой, а у дальней стенки торчала березка, изогнутая под самым невероятным углом.
Я присел на корточки, вгляделся в кратер, и волна бесконечного ужаса – чудовищная громада времени – захлестнула меня. Будь кратер свежим, я нашел бы в этом какое-никакое успокоение, но по неведомой причине возраст этого кратера поверг меня в крайнюю печаль.
Тут в поясницу мне ткнулся холодный нос. Я инстинктивно дернулся, взвизгнул от испуга, сверзился в кратер и укатился на самое дно, а по пути выронил ружье.
Растянувшись на спине, я воззрился на обладателя холодного носа. Нет, это был не саблезубый тигр и не ужасный волк. Это был Бублик. Смотрел на меня с дурацкой улыбкой на морде и исступленно вилял хвостом.
На четвереньках я выбрался из кратера и заключил пса в объятия, а Бублик обслюнявил мне все лицо. Затем я нетвердо поднялся на ноги, дернул Бублика за хвост и крикнул:
– Дуй домой!
И тот, еще хромавший из-за фолсомской раны в одеревенелой лапе, послушно увел меня в настоящее время.
Глава 9
Я сидел за кухонным столом, укутанный в одеяло, и пытался изгнать стужу из костей, а Райла пекла оладьи.
– Хочется верить, – сказала она, – что ты не простудился.
– Там холодно было. – Я дрожал. Ничего не мог с собой поделать.
– Вот и дальше ходи во двор в одних пижамных штанах.
– Там ледниковый период, – объяснил я. – Лед прямо в воздухе чувствуется. Готов поспорить, я был в каких-то двадцати милях от ледяного фронта. Хотя этот участок не затронуло: лед шел с севера на юг, волна за волной, но здесь его не было. Никто не знает почему. В двух-трех десятках миль к северу однозначно был лед.
– Твоя двустволка, – сказала Райла, – куда она делась?
– Ну, пес подкрался со спины, и я чуть в обморок не хлопнулся от испуга. Подскочил, выронил ружье, а когда увидел Бублика, забыл поднять. Думал только, что он отведет меня домой.
Райла поставила блюдо с оладьями на стол и уселась напротив.
– Бред какой-то. Обсуждаем твое путешествие во времени, будто такое случается по сто раз на дню.
– Со мной такое впервые, – сказал я, – но с Бубликом вряд ли. Похоже, он много где побывал. В разных периодах. Сперва приволок домой кости динозавра, а потом его ранили фолсомским дротиком, а это значительно позже…
– Кстати, насчет дротика, – перебила меня Райла. – Это не больше двадцати тысяч лет назад. Вероятно, намного меньше. Ты точно не видел следов человека?
– Каких следов? Отпечатков на земле? Сломанных стрел под березами?
– Я про дым.
– Дыма не было. Единственная толковая зацепка – мастодонт, и он едва не растоптал меня к чертовой матери.
– Ты и правда побывал в прошлом? Не прикалываешься? Может, тебе это привиделось?
– Ну да, конечно. Я сбегал в лес, припрятал ружье, свистнул Бублика и дернул его за хвост…
– Прости, погорячилась. Только не обижайся. Думаешь, тут не обошлось без существа с кошачьим лицом? Ты ешь, пока не остыло. И кофе попей, хоть согреешься.
Я вооружился вилкой, набрал на тарелку сколько-то оладий, намазал их маслом и полил сиропом.
– Знаешь, – сказала Райла, – у нас тут что-то любопытное.
– Ну да. Двор, в котором небезопасно искать лисицу.
– Я не шучу, – возразила она. – Все это очень серьезно. Ты нашел способ путешествовать во времени. Только подумай, какие у нас открываются перспективы!
– Никаких, – отрезал я. – Со временем шутки плохи. С меня хватило одного раза. Если снова увижу Чешира, развернусь и уйду, да побыстрее. Что, если застрянешь в прошлом? А это запросто. Нельзя же рассчитывать, что Бублик всякий раз придет на помощь!
– Допустим, ты сможешь взять эти путешествия под контроль.
– Каким образом?
– Можно договориться с Чеширом.
– И как предлагаешь с ним разговаривать?
– Я не про нас с тобой. Пусть Хирам с ним поговорит. Он же разговаривает с Бубликом, верно?
– Ему так кажется. И еще Хираму кажется, что он беседует с дроздами.
– Кажется? С чего ты так решил?
– Райла, умоляю, приди в себя. Давай мыслить здраво.
– Это вполне здравая мысль. Почему нельзя допустить, что Хирам действительно разговаривает с Бубликом? Ты же ученый…
– Несколько иного профиля.
– Тем не менее ты ученый и прекрасно понимаешь, что нельзя делать выводы, не имея на то достаточных оснований. Помнишь, Эзра рассказывал, что Чешир договаривается с Бродягой насчет охоты?
– Эзра спятил. Слегка, но тем не менее спятил.
– А Хирам? Он тоже спятил?
– Хирам не спятил. Он дурачок.
– Допустим, слегка спятившие люди, дурачки и собаки способны на такое, что нам и не снилось. Может, у них есть уникальные способности…
– Ну и как предлагаешь свести Хирама с Чеширом?
Тут скрипнула дверь, и я обернулся. В дом неуклюже ввалился Хирам:
– Я все слышал. Вы говорили про меня и какого-то Чешира.
– Чешир – это существо с кошачьим лицом, – объяснила Райла. – Скажи, ты с ним разговаривал? Ну, как с Бубликом?
– Вы про того, который по саду шастает?
– Значит, ты его видел?
– Много раз. Он чем-то похож на кота, но никакой он не кот. У него одна голова, а туловища не видать.
– Разговаривал с ним?
– Бывало. Но толку-то… Мне не понять, о чем он говорит.
– То есть тебе непонятны его слова?
– Слова-то я понимаю… Ну, почти все. А вот мысли – не особо. Он о таком говорит, чего я не знаю. Странное дело… У него нет рта, и он не издает звуков, но слова я слышу. Если подумать, с Бубликом то же самое: я слышу слова, хотя он даже пасть не раскрывает.
– Возьми-ка стул, Хирам, – велел я, – присядь и позавтракай с нами.
– Даже не знаю, стоит ли, – застенчиво помялся он. – Я уже завтракал.
– У меня тесто осталось, – сказала Райла. – Горяченьких испеку.
– Ты никогда не отказывался со мной позавтракать, – напомнил я. – И не важно, сколько завтраков ты до этого съел. Не стоит менять привычки из-за Райлы. Она моя подруга, приехала в гости и поживет здесь, так что привыкай.
– Ну, если вы не против… – протянул Хирам. – Я, мисс Райла, люблю, когда на оладушках побольше сиропа.
Райла вернулась к плите и стала лить тесто на сковородку.
– Дело в том, – сказал Хирам, – что я так и не подружился с этим котомордым. Иной раз даже побаиваюсь: какой-то он странный, на куклу похож. Башка здоровенная, а туловища нет, будто взяли воздушный шарик и морду на нем нарисовали. Он всегда смотрит прямо на меня. Не припомню, чтобы хоть раз моргнул.
– Райла считает, что надо бы с ним поговорить, – объяснил я. – Вот только никто, кроме тебя, не умеет с такими разговаривать.
– Что, совсем никто?
– Вообще никто. Только ты. Это как с Бубликом. С ним тоже не умеет разговаривать никто, кроме тебя.
– Если согласишься поговорить с Чеширом, – добавила Райла, – это будет наш секрет. Никто, кроме нас, не должен знать, что ты с ним разговаривал. И о чем вы говорили.
– А как же Бублик? – возразил Хирам. – От Бублика у меня секретов нет. Он мой лучший друг. С ним я обязан буду поделиться.
– Ну хорошо, – согласилась Райла, – с Бубликом поделиться можно. Но больше ни с кем.
– Могу обещать, – сказал Хирам, – что Бублик никому не расскажет. Ни единой живой душе. Если попрошу, он и словечком не обмолвится.
– Эйза, ты не против, что Хирам выдаст Бублику наш секрет? – спросила Райла, стараясь не улыбнуться.
– Только в том случае, – ответил я, – если Бублик точно не проболтается.
– Не проболтается он, – пообещал Хирам. – Я скажу, чтобы держал язык за зубами.
После этих слов он переключился на еду, стал запихивать в рот громадные куски оладий и весь перемазался в сиропе.
Девятью оладьями позже разговор возобновился.
– Так что надо обсудить с этим вашим Чеширом? Что-то важное?
– Да, важное, – подтвердила Райла. – И непростое. Сейчас постараюсь объяснить…
– Лучше я перескажу ему ваши слова, послушаю и передам, что он ответит. И об этом будем знать только мы четверо…
– Четверо?
– Ты забыла про Бублика, – напомнил я. – Четвертый – это Бублик.
– Ах да, – спохватилась Райла, – как же я могла забыть про старину Бублика.
– Только мы четверо, – продолжил Хирам, – а для остальных это секрет.
– Вот именно, – сказала Райла.
– Люблю секреты, – расцвел Хирам. – Они мне важности добавляют.
– Ты же знаешь, что такое время? – спросила Райла.
– Время, – ответил Хирам, – оно на циферблате часов. Глянешь на часы, и сразу видно, что сейчас полдень. Или три часа дня. Или, к примеру, шесть вечера.
– Да, так и есть, – согласилась Райла, – но время – это нечто большее. Сейчас мы живем в настоящем, а с течением времени оно превратится в прошлое.
– Как вчерашний день, – подсказал Хирам. – Вчерашний день – это прошлое.
– Вот именно. А сто лет назад – тоже прошлое. Как и миллион лет назад.
– Не вижу разницы, – растерялся Хирам. – Прошлое, оно прошлое и есть.
– Никогда не думал, как здорово было бы отправиться в прошлое? В то время, когда тут жили одни индейцы? Когда здесь еще не появился белый человек? Или туда, где вовсе не было людей?
– Не задумывался, – сказал Хирам. – А знаете почему? Потому что вряд ли можно взять и вернуться в прошлое.
– Мы думаем, что Чешир умеет путешествовать во времени. И хотим поговорить с ним. Узнать, как он это делает, и попросить о помощи.
Какое-то время Хирам молчал, переваривая ее слова. Наконец спросил:
– Вы хотите отправиться в прошлое? Зачем это вам?
– Знаешь, что такое история?
– Ну да, конечно. Я же в школу ходил, и меня пытались научить этой вашей истории, но без особого успеха, потому что у меня нет памяти на даты, а в истории все больше про войны и кто был президентом, ну и так далее.
– Есть такие люди, – сказала Райла, – которых называют историками. Их работа – изучать историю. Но в истории полно пробелов, потому что другие историки – из прошлого – что-то упустили, а где-то добавили отсебятины. Если вернуться в прошлое и посмотреть, как все было, поговорить с людьми тех времен, наши историки сумеют заполнить эти пробелы и записать все как положено.
– То есть можно вернуться и узнать, что было давным-давно? Просто вернуться и посмотреть своими глазами?
– Да, именно так. Тебе хотелось бы вернуться в прошлое?
– Честно говоря, не знаю, – засомневался Хирам. – По-моему, в прошлом можно нарваться на неприятности.
– Вообще-то, – вмешался я, – тебе не обязательно отправляться в прошлое. Разве что сам того захочешь. Нам лишь надо узнать, умеет ли Чешир путешествовать во времени. А если умеет, может ли показать нам, как он это делает.
– Надо будет по саду побродить, – пожал плечами Хирам. – Ночью. Может, встречу его. Днем он тоже показывается, но чаще ночью.
– Поброди, если можно, – попросил я. – А днем отоспишься. Согласен?
– Конечно, если Бублик со мной пойдет. Ночью бывает тоскливо, но с Бубликом я не затоскую.
– Почему бы и нет, – согласился я. – Только возьми его на поводок и охраняй как зеницу ока. И еще, как увидишь Чешира, не подходи к нему. Замри на месте и начинай разговор.
– К нему что, нельзя подходить? Почему, мистер Стил?
– Этого я тебе сказать не могу. Просто прими мои слова на веру. Мы неплохо знакомы, и ты знаешь, что я дурного не посоветую.
– Знаю, – покивал Хирам. – Можете не объяснять. Я вам верю. Мы с Бубликом к нему и близко не подойдем.
– Ну что, по рукам? – спросила Райла. – Поговоришь с Чеширом?
– Сделаю, что в моих силах, – сказал Хирам. – Не знаю, получится или нет, но постараюсь.
Глава 10
Уиллоу-Бенд – даже не городок, а городишко, его деловая часть занимает всего один квартал: на углу скромный супермаркет, через дорогу аптека, а дальше по улице скобяная лавка, парикмахерская, обувной магазин, пекарня, магазин готового платья, агентство недвижимости (оно же туристическое бюро), склад электротоваров с сервисом по ремонту всевозможной техники, почтовое отделение, кинотеатр, банк и пивная.
Я припарковался в свободном кармане у аптеки, обошел машину и открыл дверцу для Райлы, но нас тут же перехватил Бен Пейдж.
– Эйза, – сказал он, – сто лет тебя не видел. Нечасто ты здесь появляешься.
Он протянул мне руку. Я пожал ее.
– Не чаще чем надо. – Я повернулся к Райле. – Мисс Эллиот, знакомьтесь, это Бен Пейдж, мэр и банкир нашего городка.
Бен тут же полез к ней с рукопожатием:
– Добро пожаловать в Уиллоу-Бенд. Вы надолго?
– Пока не знаю, – ответила Райла.
– Райла – моя подруга, – сказал я. – Несколько лет назад мы проводили раскопки на Ближнем Востоке.
– Вы из Нью-Йорка? – спросил Бен. – Ходят слухи, что вы из Нью-Йорка.
– Какие, к черту, слухи? – ощетинился я. – Кроме тебя, мы ни с кем не встречались!
– Их распускает Хирам, – сказал Бен. – Говорит, судя по номеру, машина из Нью-Йорка. И еще говорит, что Бублика подстрелили из лука. Это правда?
– Да, было дело, – ответила Райла.
– Давно пора найти управу на местных пацанов, – посетовал Бен. – Только и делают, что хулиганят, оторвы. Никакого уважения к старшим.
– Может, его не пацан подстрелил, – сказал я.
– Ну а кто еще? Они же постоянно с луками бегают. Говорю же, не дети, а шайка чертенят. На днях спустили мне колеса. Выхожу из кино, а машина на ободьях стоит.
– Интересно, с чего бы это… – заметила Райла.
– Понятия не имею. По-моему, они просто всех ненавидят. В детстве мы с тобой, Эйза, так не хулиганили. Помнишь, как рыбу удили? Как охотились по осени? А однажды ты уговорил всех раскопать ту воронку.
– И до сих пор ее раскапываю, – сказал я.
– Знаю. И что нашел?
– Ничего особенного, – ответил я.
– Что ж, мне пора на деловую встречу, – сказал Бен. – Приятно было познакомиться, мисс Эллиот. Надеюсь, вам у нас понравится.
И он убежал по тротуару, а мы проводили его взглядом.
– Старый приятель? – спросила Райла. – Из детской компании?
– Да, из нее, – подтвердил я.
Мы перешли дорогу и нырнули в супермаркет. Я взял тележку и покатил ее вдоль полок.
– Надо купить мыла, картошки, сливочного масла и, пожалуй, еще всякого-разного.
– Ты что, без списка по магазинам ходишь?
– Я не самый дисциплинированный хозяин, – сказал я. – Держу все в голове, но вечно забываю то одно, то другое.
– Многих ты знаешь в этом городке?
– Кое-кого знаю. Некоторых с детства – тех, кто так и не уехал отсюда. С другими, новенькими, познакомился, когда приехал.
Мы понемногу нагружали тележку. Я кое о чем забыл, и Райла, сверившись с гипотетическим списком, напомнила мне об этих вещах (и других, тоже вылетевших у меня из головы). Наконец я подкатил к кассе. Перед нами стоял Герб Ливингстон с охапкой покупок.
– Эйза! – Герб всегда говорит так, словно у него дух захватило от радости. – Я уж хотел звонить тебе насчет новостей. Говорят, ты теперь не один.
– Райла, знакомься, – сказал я, – это Герб Ливингстон, еще один парень из старой компании и владелец городского еженедельника.
– Как хорошо, что вы приехали нас навестить! – просиял Герб. – Слыхал, вы из Нью-Йорка. В смысле, из города, а не штата. Нью-йоркские у нас нечастые гости. – Он опустил покупки на транспортерную ленту, достал из кармана ветровки блокнот, а из кармана рубашки – огрызок карандаша. – Позвольте узнать вашу фамилию?
– Эллиот, – сказала Райла. – С двумя «эл» и одним «тэ».
– Итак, вы остановились у Эйзы. То есть приехали к нему в гости…
– Мы давние друзья, – лаконично пояснила Райла. – В конце пятидесятых трудились на археологических раскопках в Турции.
Герб нацарапал что-то в блокноте.
– Чем сейчас занимаетесь?
– Бизнесом. Импортом и экспортом.
– Понятно. – Герб лихорадочно черкал карандашом. – И решили пожить у Эйзы на ферме?
– Именно так, – сказала Райла. – Я приехала к Эйзе и намерена у него пожить. – А когда мы вернулись в машину, призналась: – Честно говоря, не нравятся мне твои друзья.
– Не обращай внимания на Герба, – посоветовал я. – У него плоховато с чувством такта. Газетчик, что с него взять…
– Понять не могу, почему мной все интересуются. Ну приехала, и что с того? Разве это новости?
– Для «Уиллоу-Бенд рекорд»? Еще какие. Здесь ничего не происходит, вот Гербу и приходится забивать номер заметками о том, кто приехал, а кто уехал. У миссис Пейдж карточная вечеринка на три стола? Это натуральный светский раут, и Герб опишет его во всех подробностях, расскажет читателям об игроках и победителях.
– Эйза, ты точно не против? Может, мне уехать?
– Против? С какой стати? – озадачился я. – Из-за того, что я бросаю вызов местным правилам приличия? Поверь, таким вызовом будет любой поступок. А уехать, когда я только что побывал в ледниковом периоде, а Хирам согласился побеседовать с Чеширом, – это форменное дезертирство. Мы с тобой просто обязаны довести это дело до конца. Без тебя мне не обойтись.
Она поудобнее устроилась на сиденье, а когда я сел за руль, заявила:
– Я надеялась это услышать, потому что хочу здесь остаться, и вовсе не из-за путешествий во времени. Я то и дело думаю, что такие путешествия и правда возможны, но тут же одергиваю себя: Райла, не дури. Кстати, насчет Хирама… Неужели он просто Хирам? Без фамилии?
– Его зовут, – сказал я, – Хирам Биглоу, но фамилию мало кто помнит. Для всех он просто Хирам. Родился в Уиллоу-Бенде. Когда-то у него был старший брат, но тот сбежал из дому и с тех пор, насколько мне известно, не давал о себе знать. Семья была старинная, из первых жителей городка. Отец – его звали Гораций – приходился внуком одному из основателей Уиллоу-Бенда. Семья жила в старом фамильном доме – викторианской громадине поодаль от дороги, с железным забором и поросшей деревьями лужайкой. Помню, в детстве я забирался на тот забор и думал, каково это – жить в таких хоромах. Мы были относительно бедными, ютились в обычном доме, и обиталище Биглоу казалось мне настоящим дворцом.
– Ты же говорил, что Хирам живет в хижине у реки?
– Так и есть. Слушай дальше. Отец Хирама был местным банкиром – в партнерстве с отцом Бена Пейджа…
– Кстати, Бен Пейдж нравится мне не больше, чем этот Герб.
– И тебе, и почти всем остальным, – сказал я. – Таким людям мало кто доверяет. Ими редко восхищаются, хотя нельзя исключать, что за последние годы он изменился. Но некоторые буквально молятся на него. Как бы то ни было, когда Хираму было лет десять, его отец утонул во время охоты на уток. К тому времени Тео – так звали старшего брата, он обогнал Хирама лет на семь-восемь – уже удрал в неведомые края. Дома остались только Хирам с матерью. Та отгородилась от внешнего мира, не выходила в город и отказывалась принимать гостей. Хирам, сколько его помню, был странным пареньком, отставал в школе и не очень ладил с другими мальчишками, но об этом никто не задумывался. С годами мать, наверное, поняла, что Хирам не вполне нормальный, и поэтому стала прятать его от окружающих. Гордыня и без того страшная штука, а в маленьком городке она смерти подобна. Оба выпали из жизни. Местные, конечно, знали, что Биглоу существуют, но с трудом вспоминали, как они выглядят. Думаю, миссис Биглоу именно этого и хотела. К тому времени я давно уже уехал, поэтому дальше рассказываю с чужих слов: когда вернулся, меня ввели в курс дела.
Не успели разобраться с наследством, как оказалось, что отец Хирама не так уж крепко держался в банке. Должность и несколько акций – вот, собственно, и все. Люди, с которыми я говорил, уверены: тут не обошлось без отца Бена, – но доказательств, конечно же, никаких. Да, у Биглоу имелись какие-то деньги, но немного. Хирам с матерью кое-как сводили концы с концами, пока старушка не умерла. В тот момент Хираму было лет двадцать пять. Когда он занялся материнским наследством, оказалось, что дом заложен. В банке заявили, что больше не могут поддерживать семью Биглоу, и отказали Хираму в праве выкупа закладной. К тому времени отец Бена ушел на пенсию, передал дела сыну, а тот уговорил горожан скинуться, вложился сам, и на эти деньги Хираму построили домик у реки. С тех пор он живет в этой лачуге.
– То есть город усыновил его, – подвела итог Райла. – Потому что он свой, местный. Сегодня его сдали бы в какое-нибудь учреждение, государственное или благотворительное.
– Усыновил? Можно и так сказать, – согласился я. – Горожане присматривают за ним, но особой добротой не отличаются. Да, некоторые относятся к Хираму более или менее нормально, но он превратился в некое подобие муниципального козла отпущения. Над ним потешаются, подшучивают. Думают, это в порядке вещей, потому что Хирам не знает, что над ним смеются. Но все он знает. Понимает, кто друг, а кто насмешник. Да, у него не все дома, но он не настолько глуп, как многим кажется.
– Хотелось бы верить, что он сейчас спит, – сказала Райла. – Ведь ночью ему предстоит искать Чешира.
– И не факт, что только сегодня. Повадки Чешира непредсказуемы.
– Ты только послушай, о чем мы говорим, – усмехнулась Райла. – Нет, я все понимаю, но постоянно думаю: неужели это происходит на самом деле? Это же безумие, Эйза. Все это чистой воды безумие. Кто, кроме нас, стал бы об этом думать и разговаривать?
– Понимаю, – кивнул я, – но у меня больше доказательств, чем у тебя. Я побывал в плейстоцене, где меня едва не затоптал мастодонт. А Бублик на самом деле притащил домой кости динозавра.
– Почему мы ограничиваемся костями динозавра, фолсомским наконечником и мастодонтом, но не позволяем себе выглянуть за пределы этих фактов? Почему не говорим вслух, что Чешир – инопланетное существо, выжившее при крушении космического корабля? Что ему много тысяч лет и он умеет создавать тоннели во времени?
– Может, и до этого дойдем, – сказал я. – Но давай сперва посмотрим, что получится у Хирама.
Глава 11
На третью ночь я, очумелый со сна, подскочил из-за оглушительного стука в дверь спальни, не соображая, что это за чертобесие. Рядом недовольно заворочалась Райла.
– Что происходит? – гаркнул я. – Кто там?
Хотя мог бы и сам догадаться. Стоило лишь включить мозги.
– Это я, Хирам!
– Это Хирам, – сообщил я Райле.
Стук не прекращался.
– Черт возьми, хватит уже стучать! – крикнул я. – Проснулся я, проснулся! Сейчас на кухню приду!
Нашарив в темноте шлепанцы, я сунул в них ноги и стал искать халат, но не нашел, поэтому на кухню явился в традиционном облачении: шлепанцах и пижамных штанах.
– Хирам, что стряслось? Надеюсь, что-то важное…
– Я с ним поговорил, мистер Стил. И теперь Чешир хочет поговорить с вами.
– Но как с ним разговаривать? – изумился я. – Я же не умею. И никто не умеет, кроме тебя.
– Он сказал, я непонятно выражаюсь, – объяснил Хирам. – Обрадовался, что мы хотим побеседовать с ним, но не понимает, о чем я говорю.
– Он сейчас там, во дворе?
– Да, мистер Стил. Сказал, что подождет, пока я вас не приведу. Надеется, что вы все проясните.
– Как считаешь, есть у меня время одеться?
– Думаю, да, мистер Стил. Он сказал, что дождется.
– Стой здесь, – велел я, – и без нас из дома не выходи.
В спальне я отыскал одежду. Райла уже сидела на краю кровати.
– Это Чешир, – сказал я. – Хочет поговорить с нами.
– Через минутку буду готова, – подскочила она.
Когда мы вышли, Хирам ждал на кухне.
– Где Бублик? – осведомилась Райла.
– Во дворе, с Чеширом, – ответил Хирам. – Они добрые друзья. Наверное, не первый день дружат, хоть мы того и не знали.
– Расскажи, как все было, – попросил я. – С ним трудно разговаривать?
– Не труднее, чем с Бубликом, – ответил Хирам. – И проще, чем с дроздом. С дроздом сложно бывает, если ему неохота говорить. А Чеширу охота.
– В таком случае, – сказала Райла, – пойдемте говорить с Чеширом.
– И каким же образом? – уточнил я.
– Все очень просто, – сказал Хирам. – Скажете, что ему передать, и я передам, слово в слово. А потом скажу, что он ответил. Хотя не факт, что все пойму.
– В общем, сделаем все, что от нас зависит, – заключила Райла.
– Он на яблоне прямо за углом, – добавил Хирам. – Бублик его стережет.
Я распахнул заднюю дверь и подождал, пока остальные не выйдут во двор.
Обогнув угол дома, мы без труда заметили Чешира: он смотрел на нас из гущи яблоневых ветвей. В лунном свете я четко видел его лицо с кошачьими усами. Бублик – он кособочился на здоровой ляжке, оберегая больную, – не сводил с него глаз.
– Скажи ему, что мы пришли, – сообщил я Хираму, – и готовы к разговору.
– Он говорит, что тоже готов, – сказал Хирам.
– Так, минуточку. Ты же не успел передать мои слова!
– А мне и не надо, – ответил Хирам. – Он вас понимает, но сам ответить не может, потому что вы его не услышите.
