Кирилл Норвежский
Очнувшийся в Армагеддоне
«ЭКП…, ЭКП…, Что-то знакомое» – подумал Илюхин, – «Экспансивно – Крутящиеся Пули…»
Вспомнил рядовой, что за ужасные снаряды представляют из себя эти ЭКП. Пуля закручивается в полете, но не слева направо, как обычные экспансивные. ЭКП закручиваются сверху вниз. И вспомнил он, как неделю назад на его руках погиб товарищ от такого ранения. Как пуля угодила ему в брюхо, и пошинковала все кишки в капусту. Как бился в агонии ефрейтор Петров, пока из рваной раны в животе не вытекла вся кровь. Вспомнил он, что даже при обыкновенном ранении в руку от ЭКП люди не выживают. Вспомнил, что в его винтовке заряжены такие же снаряды…
Когда выстрелы прекращались, уши разрывал чудовищный вопль. Сотни раненых по обе стороны надрывали глотки от нестерпимой боли. Большинству уже не помочь. Остается только слушать их крики, разливающиеся эхом по пустыне. Крики не дают забыться инстинкту самосохранения. Они, наводя ужас, предостерегают, словно говорят, что такое может случиться абсолютно с каждым.
Из наушника в левом ухе послышалось:
– Это полковник Васильев! Скоро начнут обстреливать ГРОДАМИ! Всем приготовиться!
Звук был похож, будто из трубы под давлением вылетело что-то весомое. Затем еще и еще… В воздух взмыли ГРОДЫ. Уже через пять секунд белая пелена газа закрыла собой огневую точку в радиусе нескольких километров. Опять пулеметные очереди.
– Огонь из гаубиц! Пли! – скомандовал полковник.
Где-то позади, с заливистым грохотом, выстрелили сто пятидесятимиллиметровые пушки.
Илюхин все сидел, оперевшись спиной на бетонную стену окопа. Когда с вражеской стороны тоже прогремели гаубицы, он наконец взял себя в руки. Снаряды обсыпали траншею, некоторые угодили прямо внутрь. Бойцы притихли. Кто забился поглубже, в самые отдалённые уголки «крепости», кто сильно прижав винтовку к груди, сидел так же как Илюхин, и панически бормотал что-то себе под нос.
– Танки! Танки! – заорал кто-то из пулеметного гнезда.
– Твою мать! – сказал рядовой справа, – Откуда у них танки!? Танков не должно было быть…
– Это капитан Васильев, – прохрипело из наушника, – База, у них танки! Разведка просчиталась, прием! Запрашиваю ТНПП, прием… База… Нас тут в порошок сотрут! База, ответьте!
– Три танка на девяносто! – окликнул пулеметчик.
Васильев отдал приказ:
– Огонь из всех орудий!
Илюхин снова высунулся. Он увидел три гигантские машины высотой с пятиэтажный дом. С тремя рядами гусениц, огромной башней и сдвоенной пушкой, калибр которой даже вообразить было сложно.
Монотонный слой толстенного металлического сплава. Гусеницы издавали звонкое лязганье. Когда башня поворачивалась, металл урчал. Звук был похож на гудение китообразных. Ни единого намека на электроприводы или любую подобную технологию. Все механизировано…
Илюхин видел, как снаряды гаубиц ударяли прямо в переднюю броню «Стальных Чудовищ», прямо в лоб. Танкам было все нипочем. Даже ни царапины.
Машины подобрались уже совсем близко. В воздухе начало смердеть горелым маслом. Один из танков долбанул дуплетом. Уши от одного лишь выстрела наглухо заложило. Через пару секунд пустота в них переросла в звенящий гул. Гул переливался с пульсирующими ударами крови по сильно стянутым резиной перепонкам.
Небольшой ядерный гриб метров в десять высотой, он заметил лишь когда повернул голову в правую сторону, дабы прочистить ухо.
Окоп завалило прямо в метре. От основного состава Илюхин остался отрезанным еще с десятком бойцов.
Маски спасали от газа. Но американцы на его действие и не рассчитывали. В этот раз, ГРОДЫ послужили всего лишь дымовой завесой. Чтобы танки смогли подобраться как можно ближе, и похоронить заживо бойцов под землей.
