Кирилл Адлер
То, что осталось после. Часть 1. Последний дом для человечества
Глава 15 Выставка современного искусства
Вскоре удары стали раздаваться все реже, а затем и вовсе стихли. Миша выглянул наружу через окно и увидел, как охотники начали разбредаться по сторонам, поняв, что им не удастся прорваться сквозь надежное укрепление.
– Кажется уходят, -прокомментировал Миша.
– Не стоит расслабляться. -тут же ответил Костя. – Разобьемся по парам, осмотрим здание, проверим открытые окна и дверь, нужно убедиться, что мы тут одни. Похоже придется остаться в этом здании на долго. Миша останься на месте, смотри за баррикадой, если что вот держи, -Костя вынул из разгрузки портативную рацию и протянул ее Мише, – на нужную волну настроена, как пользоваться сам знаешь.
– Почему на долго? – поинтересовался Миша, – они ведь уходят.
Вепрь за спиной тихо усмехнулся.
– Понаблюдай за ними, пока мы осматриваемся, – продолжил Костя, – сам все поймешь. Вепрь пошли, наше правое крыло, ваше левое, через двадцать минут на этом же месте.
Четверо мужчин скрылись в полумраке здания. Миша решил послушать совет друга и снова выглянул в окно. Разбредающиеся охотники и в самом деле не ушли далеко, несколько из них затаились под днищами автомобилей, другие скрылись в чаще голых кустарников, третьи и вовсе отправились в обход здания, через небольшой скверик расположенный по правую руку. Но больше всего его удивила одна из особей, которая вскарабкалась на крышу автобуса, находящегося в полусотне метров посреди дороги, распласталась на ней и замерла, наблюдая за входом.
Вскоре картина стала выглядеть так, будто перед ним полностью пустая улица, и если не приглядываться можно и не заметит коварных наблюдателей, ждущих нужного момента.
Он отпрянул от окна и задернул плотную штору. Сел на пол оперившись спиной о баррикаду и позволил себе задуматься. Достал из кармана рацию, включил ее, та издала характерный звук и на дисплее появились цифры, сто три и пять. Некоторое время он смотрел на дисплей, не думая ни о чем, пока боковым зрением вдруг не заметил присутствие чего- то слева. Ему показалось что там стояла некая фигура.
Всполошившись, он приподнялся на колени и устремил взгляд туда, где среди темноты стояла некая тень. Непривыкшие к темноте глаза старались вырвать из мрака силуэт и понять, что это. Мерещится ли ему в этом пятне опасность, или в помещении он был не один? Вскинув автомат, он зафиксировал мушку на непонятном расплывчатом объекте, и заметил, что оно не двигается. Затем аккуратно вынул фонарик из кармана, держа палец на курке и зажег его. Яркий луч очертил ровным белым пятном нечто в конце темного коридора. Это нечто стояло ровно, как вкопанное, нет это был не охотник, кажется, оно было не живым. Объект отбрасывал странную и страшную тень на стене позади себя. Некоторое время он рассматривал это, но никак не мог понять, что именно видит.
Миша поднялся и подошел ближе. Уже на подходе он понял, что испугался всего лишь куклу, и даже рассмеялся про себя.
Перед ним располагалась фигура в виде человека в полный рост, ползущего по полу на карачках с широко разинутым в крике ртом и тянущим одну из рук вперед, как бы моля о помощи. Кукла была сшита из, обрывков разноцветной ткани, свисающей лохмотьями вниз, у нее не было глаз и носа, лишь кричащий непропорционально огромный рот. Фигура была обнесена красной лентой по периметру. Это был всего лишь экспонат.
У ног, на полу лежала брошюрка, Миша нагнулся и поднял ее. Надпись на ней гласила: «Музей современного искусства» открытие 15 июня две тысячи двадцать пятого.
Позади раздались шаги и мелькнул луч фонаря. Из полумрака вышли Костя и Вепрь. В руках у Кости была такая же брошюрка.
– Это новый музей- выставка, – произнес Костя, – Но открыться она так и не успела, за три дня до этого появились жнецы. Похоже эти экспонаты так никто и не увидел. А ведь кто-то над ними трудился.
– Получается мы первые посетители? – заметил Миша.
– Было бы неплохо, прежде чем пялится, сперва приобрести билеты, – Вепрь хмыкнул и взглянул на перевернутый ресепшн, – Да-а некрасиво вышло.
– Ну мы можем вернуть все на место, если тебе так неловко, – ответил Костя.
– Ээ-э нет, пожалуй, оставим все как есть, будем первыми и единственными посетителями этого места, -улыбаясь ответил Вепрь, – Мало ли сюда заберутся охотники и испортят такую прелесть, – Вепрь взгляну на ползущую фигуру человека, и улыбка с его лица тут же схлынула, -это что еще такое?
– Современное искусство, – Костя сунул в руку Вепрю брошюрку, -Просто ты ничего не понимаешь.
–Мдаа, наверное, я далек от такого искусства, – Вепрь скомкал брошюрки и бросил их в угол.
– Как обстановка с наружи? -поинтересовался Костя у Миши.
– Разбежались и попрятались кто куда, видать и в самом деле уходить отсюда не собираются.
–До вечера точно не уйдут, а по темноте к башне не пойдем, слишком опасно, придется тут ночевать. Здание надежное, внутрь не пробраться все двери заперты, на окнах решетки, так что тут безопасно. Но ночью обязательно будем по очереди дежурить. А пока можно и осмотреться тут.
Вепрь еще раз проверил баррикаду у двери.
– Надежно, можно не охранять, но на всякий случай, вот как сделаем…
Мужчина вынул из разгрузки гранату Ф 1, скинул со спины рюкзак и вытащил стеклянный граненый стакан, советского образца, затем выдернул из гранаты чеку и не разжимая скобу, запихнул гранату в стакан. Граненый аккуратно водрузил на перевернутый ресепшн, так чтоб тот надежно стоял на поверхности. Чеку не выкинул, припрятал в карман, когда будут уходить вернет ее на место, а гранату заберет с собой.
– А так еще надежней, – подытожил Вепрь, а затем добавил пояснения для Миши, – Если вдруг прорвутся стакан упадет и разобьется, ну и граната рванет.
– Слышал я про такой трюк, – ответил Миша, – не нужно со мной как с маленьким.
–Ну да, – согласился Вепрь, – учитывая то, что ты в одиночку до святого Георгия добрался, то мы по сравнению с тобой вообще сосунки.
– Ладно идемте к нашим, пообедаем, заодно посмотрим, что там за экспонаты приготовили для первых посетителей, -вмешался Костя.
– Похоже у нас сегодня вечер искусства намечается, – Вепрь стянул с головы шапку, демонстративно поправил растрёпанную шевелюру и разгладил бороду, – нужно выглядеть подобающе. Всё-таки просвещаться пришли.
–Не паясничай, – одёрнуло его Костя.
– Если это можно назвать искусством, – сказал Миша, бросив брезгливый взгляд на уродливой фигуру.
Вепрь скрылся в темноте узкого дверного проема, Костя не стал следовать за ним, остановил и Мишу.
– Как твоя рана? -спроси он.
–Немного ноет, а так все в порядке.
–Нужно проверить повязку. Давай я помогу тебе с перевязкой.
–Я и сам могу, не инвалид, к тому же крови не видно, значит швы в порядке.
–Ладно, но, если что, сразу дай знать.
–Не бойся ты, у Марины сил не хватит, тебе голову оторвать, у тебя вон какая шея, -подшутил Миша.
–Ага. Но не забывай, что у нее есть скальпель.
Мужчины рассмеялись.
–Ладно иди, – Костя похлопал Мишу по плечу, – я тут осмотрюсь еще немного.
Когда Миша ушёл, он выглянул в окно. Опытный взгляд быстро заметил притаившегося зверя, он знал куда глядеть, охотники всегда прятались в одних и тех же местах, словно учились у одного вожака.
«Ну ничего, надолго вас все равно не хватит, посидите да пойдете искать новую добычу» подумал Костя и задернул шторку.
Пройдя через узкий, темный коридор, Миша и Вепрь оказались в просторном, хорошо освещённом зале с высокими сводчатыми потолками, расписанными старинной лепниной. В центре висела шикарная бронзовая люстра, усыпанная хрусталем, вдоль стен стояли мягкие кресла и лавочки, обитые красным велюром. Весь этот пейзаж создавал атмосферу старинного особняка, каким наверняка это здание когда-то являлось. Как-нибудь граф проживал в этих хоромах, и еще задолго до их рождения щеголял по идеально ровной мраморной плитке. А может это был вовсе не мрамор, а лишь искусная подделка.
Но больше всего Михаила заинтересовала медная фреска, вмонтированная в выбеленную стену. Она была выше его роста, а изображался на ней всадник с копьем наскоку, поражающий василиска. Фреска была выгравирована с невероятной детализацией. Каждая чешуйка на теле василиска, каждый кружевной узор на доспехе всадника, тщательно выбивался рукой мастера, непревзойдённо точно и аккуратно. Любое случайное движение могло испортить картину, а металл – это не холст, его нельзя закрасить или стереть как грифель карандаша.
Остальные сталкеры собрались возле ряда вывешенных на стене картин. На них изображались лица людей, непропорциональные, изуродованные, а порой даже ужасные. Ниже висели мрачные пейзажи, нарисованные словно детской рукой, криво и небрежно.
– Мой отец увлекался живописью, – не сводя глаз с холстов произнес Костя, – Он всю жизнь отдал армии, выслуживался, добивался званий, выглядел как суровый мужик. Но по выходным втихаря доставал холст и краски из кладовой и рисовал у себя в комнате. Он почему-то стеснялся своего хобби и никогда никому не рассказывал. О нем знали только мы с Пашей и мама. Мы часто ходили с ним на выставки, и я мог часами разглядывать картины и удивляться насколько скрупулёзно художник их творил. Прорисовывал каждую деталь, каждую травинку- колоснику, веточку дерева, каждую морщинку на лице старухи. А самое главное снова и снова смотря на одну и туже картину, находил в ней новые детали. Думаю, если б мой отец увидел это, то сильно бы расстроился, – некоторое время он помолчал, а затем добавил, – Сам я так и не научился рисовать. Не мое это, мне нравилось просто разглядывать. Однажды отец мне сказал, никогда не стесняйся того, чем тебе нравится заниматься, иначе в конце жизни ты об этом пожелаешь, пусть может это будет не серьезным занятием, или другим будут воспринимать это как глупость, или кто-то посмеется над тобой, главное, чтоб нравилось тебе. Только так ты сможешь узнать на что способен на самом деле. Ты сможешь добиться успеха только в том деле, которое тебе по душе. К сожалению, картины моего отца, так и не попали ни на одну из выставок, хотя среди них было много достойных, а вскоре он и вовсе перестал рисовать. Говорил о том, что сам загубил свой талант.
На несколько минут в помещении воцарилась тишина. Все задумались. Нарушить ее осмелился Вепрь.
– Я читал, что одна женщина рисовала свои картины рвотой. Нет не то, чтобы прям обычной рвотой, сперва она выпивала стакан с подкрашенной водой, а потом извергала все это на холст и продавала их.
– Какая гадость, -прокомментировал Костя, – и что ее картины покупали, если конечно их можно так назвать?
– Наверное. Иначе думаю она подобным бы не занималась.
Дима тяжело вздохнул.
– Это какое-то кощунство по отношению к настоящему искусству.
– Не кощунство, а обесценивание, – поправил его Костя, – тут неважно умеешь ты рисовать или нет, важно, как ты это делаешь или чем. Чем более экстравагантный способ придумаешь, тем больше публики привлечешь.
– Не публики, а идиотов, не имеющих вкуса, обычному народу эта ерунда не интересна.
– Интересно всегда то, что на виду, что не нужно искать. И кое кто раньше решал, что именно ему выгодно выставлять в свет. И неважно интересно тебе или нет, ты будешь видеть это постоянно и рано или поздно скажешь, что это вполне нормально и приемлемо, особенно если тебе пятнадцать лет. Схаваешь и проглотишь, потому что тебе это поднесли на тарелочке. И к сожалению, так с любым искусством и не только с живописью.
– Думаю, все что тут находится, плоды фантазии людей с шизоидными наклонностями, – добавил Беркут.
– Грубо, но по делу, – согласился Вепрь.
– Можно пройтись дальше и проверить так ли это. А потом можно и перекусить, – предложил Беркут.
– Пожалуй я пас, дальше без меня, я лучше передохну, – проворчал Костя, укладываясь на одну из мягких лавочек.
Когда сталкеры распахнули дверь в следующий зал, они замерли на месте как вкопанные. Их взгляды устремились на одну и ту же картину. От увиденного Миша почувствовал, как по коже прокатились мурашки, а на спине проступил холодный пот. Большой холст размерами два на два метра, занимал внушительную часть стены впереди и сильно выделялся на фоне остальных картин и экспонатов. Возможно, если бы музей открылся, и посетители успели бы увидеть ее до того, как появились жнецы, картина не вызвала бы такой реакции, она непременно привлекала бы внимание из-за своих размеров и необычности, но теперь, после того, как города поглотило пламя пожаров, а большая часть населения земли растаяла в невидимых лучах жнецов, этот холст вызывал трепет и ужас. Было в нем что-то страшное и в тоже время предупреждающее, словно художник знал о том, что произойдет.
На белом холсте черными красками были нарисованы руины домов с четкими пустыми провалами квадратных окон, силуэты брошенных автомобилей на дорогах и кривые деревья без листьев. А позади них возвышался огромный шпиль с заостренной макушкой, может раньше его можно было спутать с каким-нибудь небоскребом, то сейчас все четверо знали, что это за шпиль. Это была башня жнецов.
–Это что еще за фигня? – Сазан оторопел от увиденного, – Костя, а ну глянь.
–Ну чего там? – отозвался Костя.
–Вставай, тут кое-что интересное.
Вчетвером стакеры подошли ближе, картина была нарисована небрежными мазками, контуры не были ровными, словно художник торопился, особенно это было хорошо видно в близи, однако издалека, картина полностью передавала необходимую атмосферу, ощущение пустого разрушенного города и зловещей башни.
Костя остановился в проеме дверей позади, оперся о косяк, и скрестил руки на груди, он молча рассматривал картину и через минуту поморщив лоб, махнул рукой и выдал.
–Ерунда, – он развернулся и вернулся обратно на скамейку.
–Я бы так не сказал, – в пол тона осветил Беркут, но Костя, кажется, этого не слышал.
–Согласен, – Вепрь кивнул и почесал бороду, – странно все это.
–Это ведь башня жнецов, я правильно понял? – спросил Сазан.
–Ну похоже на то, – ответил Вепрь.
–Так откуда ей тут взяться, если выставка должна была открыться после пришествия жнецов, – продолжил Сазан, -тот, кто ее нарисовал знал обо всем?
–Пойдемте лучше поедим, – Предложил Беркут, – от голода желудок сводит, там и обсудим.
***
-Может ее нарисовали уже после случившегося, – предположил Вепрь, открывая банку тушенки ножом, – Кто-то из художников, который учувствовала в этой выставке вернулся и решил дополнить галерею новым изображением. Ну после того, как жнецы исчезли, такое ведь могло быть?
Сталкеры разложили имеющиеся яства на небольшом резном столике, предварительно накрыв его целлофановой пленкой, стянутой с одного из экспонатов, сдвинули вокруг имеющиеся лавочки и приступили к ужину.
– Неее, я так не думаю, – ответил Сазан, – Рядом с каждым экспонатом выставки имеется табличка с именем художника и названием. Все они однотипны и изготовлены явно фабричным способом. После апокалипсиса, такую вряд ли удалось бы изготовить, да и зачем.
– То есть хочешь сказать, что этот самый, как его, – Вепрь запамятовал имя художника.
– Алексей Тимофеев, – напомнил Дима.
– Да этот Алексей. Он еще до случившегося знал, что все это произойдет?
– Ну-ка еще раз, как его зовут? – вдруг поинтересовался Костя.
–Алексей Тимофеев, а что, знакомый твой?
Костя помотал головой.
–Просто вспомнил кое-что.
–Рассказывай тогда.
–Не важно, это все равно никакого отношения к делу не имеет.
–Вечно у тебя какие-то секреты, – недовольно фыркнул Вепрь, – сам говоришь, что мы семья, и вечно недоговариваешь.
Костя обвел всех присутствующих взглядом исподлобья и заметил, что остальные похоже согласны с Вепрем, он отодвинул в сторону тушенку, вытер губы и четким басом ответил.
–У меня от вас секретов нет. Но в вашу прошлую жизнь я не лезу никогда, кем вы были и чем занимались раньше, уже не важно, теперь мы есть те, кто есть сейчас, но воспоминания из прошлой жизни никуда не денешь, а я не хочу, чтобы они как-то повлияли на наши отношения в настоящем. Поэтому я многое не рассказываю, и от вас не требую, – после чего он снова прильнул к банке.
–Да ладно вам, не ругайтесь девчонки- Беркут попытался разгрузить атмосферу шуткой, но никто не рассмеялся. – Давайте лучше вернемся к картине. Лично я склонен ближе к случайному совпадению.
– Башня уж слишком похожа, – ответил Вепрь.
– Ну схожесть есть конечно. Просто фантазия художника совпала с фантазией жнецов, строящих эти башни. Ну или еще какая-то ерунда случилась. Сбой в матрице, например, – продолжал подшучивать Беркут
Вепрь махнул рукой и принялся употреблять свою порцию свинины.
– Все равно не узнаем правды, -подытожил Сазан.
Последующую минуту, тишину нарушали лишь звон ложек и чавканье. Проголодавшиеся мужчины за обе щеки уплетали все, что прихватили с собой в дорогу. Завтра с утра они выдвинуться дальше и содержимое рюкзаков требовалось опустошить по максимуму.
Только Миша как-то вяло ковырял ложкой в консервной банке, нехотя засовывая куски мяса в рот. В боку ныло. Он не стал говорить, но после недавней пробежки рана начала кровоточить. Не сильно. Но швы могли в любой момент разойтись и тогда он станет для сталкеров лишь обузой. Он подумал о том, что даже не сообщил Марине о том, что уходит, а всем сказал, что она его отпустила и состояние уже хорошее. Некрасиво с его стороны. Но он хотел лишь одного, попрощаться, в последний раз возложить цветы и начать новую жизнь, наконец подойти к Марине и признаться в чувствах. Однако теперь к прочим переживаниям, присоединился жуткий страх, что он может вовсе не вернуться. Это все картина и эта дурацкая башня. Он увидел на ней то, что не заметили остальные, небольшую еле заметную деталь, в полумраке было трудно разглядеть ее, но он разглядел и теперь не знал говорить о ней остальным, или промолчать.
– Ты чего не ешь? – спросил Костя, заметив застывшего на месте Мишу.
Тот не ответил, поставил банку с торчащей из нее ложкой на стол, обвел ребят взглядом и тихо и неуверенно сказал.
– На картине та самая башня.
– Какая башня? -переспросил Вепрь.
– К которой мы идем.
– С чего ты взял?
– Позади нее легкой серой краской выведены руины других зданий, они словно в тумане, или дыме их плохо видно. Но одно из этих зданий прорисовано достаточно детально. Я специально подошел ближе, чтоб разглядеть. Это одна из башен петропавловской крепости, она целая и не разрушенная. Когда жнецы исчезли, я не раз бывал в том месте видел и башню жнецов и петропавловскую. Она до сих пор стоит невредимая. Я видел эту картину в живую с того самого ракурса. И от этого у меня волосы на голове дыбом встают.
Миша закончил и увидел раскрытые рты ошалевших сталкеров.
– Мне кажется нам нужно возвращаться, – чуть погодя добавил Миша.
– Прекрати, это всего лишь картина, – наотрез сказал Костя, – не стоит разводить панику на пустом месте. Мы должны закончить то, что начали.
– Пустом? Это ты называешь пустое место? Знаешь, я никогда не верил ни в каких пророков и предсказателей, считал их шарлатанами, но глядя на это я могу сказать лишь одно. Таких совпадений не бывает. Кем бы ни был этот художник, он знал, что жнецы появятся, и в точности изобразил не только башню, но и ее местоположение.
– Пусть так, – согласился Костя, – пусть он будет предсказателем, ясновидящим, да кем угодно. Это не значит, что мы должны останавливаться. Ради Крестовского и тех, кто там живет, мы должны дойти, до башни и взорвать ее.
– Нам может попросту не хватить взрывчатки, или по дороге нарвемся на стаю больше, да все что угодно. Все это очень странно, у меня сердце не на месте.
– Ты сказал, что рядом с башней несколько военных грузовиков с боеприпасами.
– Да, но я проверял не все, – в голосе Михаила прозвучали нотки безнадежности, – я чувствую не стоит этого делать.
– Я тебя не узнаю, ноешь как тряпка. – коротко бросил Костя и поднялся с места.
– Извини, не хотел тебя разочаровывать, – злобно процедил Миша и тихо на выдохе добавил, – просто что- то тут не так.
Костя его не слушал и быстро исчез в дверном проеме соседнего зала.
– Это просто картина, – стараясь поддержать Костю сказал Дима, -И в самом деле не стоит так близко воспринимать ее к сердцу. К тому же, я тут подумал, ведь эта табличка могла принадлежать другой картине, ту сняли, а на ее место повесили эту, уже после. А название « Прибытие» и что, может на той картине поезд к перрону подъезжал, мало ли.
Через несколько минут вернулся Костя, уже остывший.
– Если не хочешь идти дальше, оставайся тут, мы все сделаем и на обратном пути заберем тебя. И ты извини, не хотел так грубо.
Миша не ответил.
– Послушайте, у меня есть простое решение этой головоломки, -предложил Беркут, – Мы можем точно выяснить была ли эта картина тут до, или появилась после.
– Каким же образом? -спросил Костя.
– Скорее всего в этом же здании имеется административный корпус где хранятся все документы. И там обязательно должен быть реестр со списком всех экспонатов и картин, представленных на выставке. В этом реестре должны указываться не только названия и имена художников, но и точное описание экспоната, а скорее всего даже их фотографии.
– Пожалуй я согласен, – закивал Сазан, – Давайте выясним кем был этот художник. Великим пророком, или просто шутником.
– Сперва сделаем обход, проверим не влезла ли какая тварь внутрь, затем делайте что хотите, – скомандовал Костя, – Если уж вам так эта картина жить не дает, до заката времени у вас полно, но как стемнеет отбой. Завтра рано пойдем.
Все согласились и отправились в обход.
Позже, на втором этаже и в самом деле обнаружили административные кабинеты, бухгалтерию, склады инвентаря и кабинет некого Глобы С.А, директора этой выставки. Реестр нашли быстро, спустились вниз, разложили толстую папку на столе и принялись листать. У всех экспонатов в описании указывалось чуть ли не каждый уголок и изгиб, каждый штрих на холсте. Фотографий не было, возможно хранились в электронном виде, но с таким описание они и не требовались, по нему можно было с точностью определить, каждый. Также указывалось точное местоположение, в каком зале и у какой или на какой стене расположен, а еще имелись обозначения А, В и С, что они означали сталкеры так и не поняли.
Долистав папку, до конца Вепрь развел руками и констатировал, обращаясь к Мише
– Нет твоей картины тут, так что можешь выдохнуть.
Миша и в самом деле выдохнул. Кажется, на его лице даже проскользнула легкая улыбка.
– Я так и думал, -сказал Дима.
Вепрь захлопнул папку.
– Отнесу ее обратно, вдруг кто-нибудь еще захочет поискать ее в реестре.
– Не думаю, что здесь когда-нибудь будет людно.
– А вдруг.
Вепрь поднялся на второй этаж, вернул папку на место, выглянул в окно. Алое солнце уже уползало за горизонт.
Он обернулся и уже хотел было пойти на выход, как неожиданно краем глаза зацепился за примелькавшийся уже бланк, лежащий на столе директора. Подошел ближе поднял его и в свете тусклого солнца прочел.
Алексей Тимофеев, Прибытие.
Дальше перед глазами забегали строчки с описанием, от которых на затылке заерзали волосы, а ниже имелась короткая надпись
Утверждено в категорию А
Глоба С. А
Ниже подпись и дата 12.06.2025.