Кира Витковская
Cемейные узы не в счет
42.
Я люблю Марка. Это чувство не рассуждает, оно просто – живет. Живет и крепнет во мне с каждым днем. Казалось бы, я давно его не видела, и все должно бы пройти, но… Говорят, расстояние укрепляет чувства. По-моему, это совсем не так. Расстояние укрепляет настоящую любовь, а наигранную – разрушает. Расстояние укрепляет безответную любовь, а взаимную часто губит. И как трудно понять, почему крепнет моя любовь к Марку – потому что она настоящая – или потому что она безответная? А может это и не любовь вовсе, а сильная симпатия, перемешанная с глупыми девчачьими мечтами?
В дверь постучали, и заглянул Марк.
– Ксю, можно к тебе?
Ксюша закрыла дневник и отложила в сторону.
– Конечно, Марк, заходи.
Это был вечер все того же дня. Катя наконец вернулась и, когда ей все объяснили, принялась собирать вещи в дорогу. Известие о разводе родителей, будущей женитьбе отца и появление новой сестры Кэт расстроило меньше, чем Ксю. Или она просто виду не подала? Но так или иначе Катя взялась за сборы.
Марк, родители, бабушка и дедушка смотрели телевизор в зале, Ксюша же засела в комнате. Андрей не позвонил узнать, почему она не пришла на встречу с ним, а Ксю не решилась сделать это сама. И вовсе не потому, что боялась реакции Андрея или его возможного нежелания говорить с ней.
В сердце девушки бушевал ураган. Папа решил развестись и жениться на другой, у него есть дочь от любовницы… Но это не особенно трогало Ксюшу, потому что она думала о другом. Почему приехал Марк? Только чтобы довезти папу? Или он не хотел, чтобы Ксюша и Катя узнали обо всем в строго-официальных выражениях от отца? И, следовательно, думал о них с Кэт?
Хотя с чего Марку о них думать? Он просто оказал услугу дяде, и на этом все. И не мечтай, Ксю, что ты хоть какое-нибудь место занимаешь в мыслях своего старшего двоюродного брата! Для него ты просто девчонка, которая судит о жизни, не зная о ее законах ничего!
Но, тем не менее, его присутствие очень помогло Ксюше. Несмотря на то, что они, можно сказать, поссорились, она была благодарна Марку за его приезд – пусть по неизвестной Ксюше причине, возможно, с самой девушкой никак не связанной.
Приход Марка в Ксюшину комнату был знаком того, что он вовсе не сердится. А Ксю и подавно не сердилась.
– Ты своему бойфрэнду звонить не будешь? – спросил Марк.
– Нет. У меня сейчас не то настроение. У меня не хватит сил играть покорность – я не выдержу и наговорю ему гадостей. Кончится тем, что мы рассоримся.
– Не боишься, что потеряешь парня?
– Ну и фиг с ним! – искренне, в сердцах сказала Ксю. – У меня сейчас другие проблемы и волнения…
– По поводу сегодняшних новостей?
– В некотором роде. Марк, я вот думаю – зачем мне и Кате вообще ехать в Березино? Если у папы есть дочь – по возрасту такая же, как мы, живущая рядом, а не за тридевять земель, к тому же ее ни с кем не спутаешь, поскольку у нее нет близнеца… Не все ли равно – ведь Карина такая же сестра тебе, внучка бабушке и дедушке, как и мы с Кэт? В таком случае она с легкостью может заменить нас…
– Вот ты о чем думаешь! Глупая девочка, как же можно! – возмутился Марк.
– А что я сказала особенного? Марк, я так считаю…
– И неправильно считаешь. Послушай теперь, что я скажу. Карина это Карина, а вы с Катей – это вы с Катей. Будь Карина три раза дочерью дяди Гены, пять раз живи она в Березино и сто раз не имей сестры-близнеца – она ни для кого не сможет заменить ни Кэт, ни тебя. То место, которое вы двое занимаете среди Кличенко, никакая Карина не заполнит. Она займет свое место, а твое останется за тобой, и Катино – за Катей. Мы – одна семья, Ксю, и нити, которые нас связывают, не разорвет никто.
Марк был серьезен. Темно-карие глаза внимательно вглядывались в лицо девушки. Ксюша была очень благодарна Марку за эти слова, но была бы рада еще больше, если бы Марк больше говорил лично о себе, а не о Кличенко вообще.
– Ты правду говоришь, Марк? Ты на самом деле так думаешь или просто утешаешь меня?
– Я кажусь неискренним, Ксю?
– Нет… Просто раньше… ну, когда я жила в Березино, то не чувствовала себя нужной и желанной в своей семье, я чувствовала себя чужой. Я настолько к этому привыкла, что не могу до конца поверить, что у меня действительно есть место и что я для кого-то важна…
– Но почему, Ксю? Кто заставил тебя так думать?
Ксюша вздохнула.
– Многие, – ответила она. – И в числе этих многих – ты…
– Я? – Марк был ошеломлен. – Прости, клянусь, я не хотел! Я не знаю, чем вызвал такие мысли… но, ради Бога, скажи, в чем моя ошибка – чтобы я ее больше не повторял!
– Ну-ну, Марк, не пугайся. Ты ничего страшного мне не сделал. Я очень хорошо тебя понимаю – я сама сейчас веду себя так же по отношению к более младшим родственникам. Я ведь намного младше тебя, поэтому вполне понятно, почему тебе гораздо больше нравилось общаться со своими сверстниками – вот как мне сейчас.
– Тогда в чем дело?
– Просто… понимаешь, Марк, я почему-то с детства больше к тебе тянулась, чем к Леше. Но Лешка относился ко мне намного лучше, а вот ты откровенно избегал… Я тебя и не помню почти… Это и заставляло меня думать, что я не нужна.
«Вот, Марк, получай за излишне распущенное подсознание! – подумал Марк. – Оно заставляло тебя испытывать к Ксюше то, чего ты не мог объяснить и чего боялся. Если бы не это, у вас с Ксюшей были бы нормальные братско-сестринские отношения, и она бы не высказывала сейчас к тебе претензии. И возразить ведь нечего…»
– Знаешь, Ксюшка, отчасти ты права. Я действительно избегал тебя. Но не потому, что ты ничего для меня не значила. Наоборот, ты значила для меня слишком много – даже больше, чем другие, и это меня пугало. Потому и вел себя так… Я чувствовал к тебе что-то такое, чего не чувствовал ни к Лизе, ни к Кате – вообще ни к кому, – сказал он и тут же пожалел о своей излишней откровенности. Ксюша мгновенно встрепенулась.
– Что именно ты чувствовал? – спросила девушка живо.
– Ну… не знаю, как объяснить… Просто какая-то особенная привязанность именно к тебе… Я ведь всегда безошибочно отличал тебя от Кати, хотя даже дядя Гена вас путал. Так вот отличие состояло не в твоей родинке в уголки глаза, которую, кстати, я и заметил первым… Отличие было именно в этой привязанности…
Ответ был немного уклончивым – Ксюша это почувствовала. Но слишком важна была для нее тема, чтобы остановиться и не задать еще один вопрос:
– А сейчас… сейчас эта привязанность – или что это такое – сейчас она есть? Она осталась?
Марк второй раз пожалел о своем чересчур честном признании, потому что оказался в затруднительном положении. Ведь если на вопрос, что именно это за чувство, он мог уклониться и не сказать ничего конкретного, сославшись на непонимание собственных чувств и мыслей, то вопрос, заданный Ксюшей только что, требовал ясного и понятного ответа. Лгать, что ничего не осталось, Марк не хотел. Но сегодня он и так слишком уж разоткровенничался. Уместно ли будет признаться, что привязанность осталась и даже окрепла, и не выдаст ли это его мыслей?
Его выручило появление Кати и тети Иры.
– Никак не наговоритесь? – улыбнулась Ксюшина мама.
– А Ксюша всегда к Марку липла – я бы удивилась, если бы это было не так, – отозвалась Катя, морща нос.
– Ну, не то, чтобы липла, – поправила мама. – Но Марк для нашей Ксени всегда был авторитетом. Это, конечно, неплохо, но на часах почти одиннадцать, а завтра всем рано вставать.
Ксю взглянула на часы. Было уже десять пятьдесят. Действительно, пора идти спать. Самое удивительное, что до сих пор девушка не чувствовала усталости, но стоило ей взглянуть на время, как ее начало клонить в сон. Поразительно! Вполне возможно, что если бы не пришли мама с Катей, то они с Марком заболтались бы и до полуночи – кто знает?
– Тетя Ира права, – согласился Марк. – Уже и правда пора спать.
Мама увела Марка, чтобы показать ему его комнату. Катя пошла к себе. Ксюша разобрала кровать, разделась, но перед тем, как лечь, заглянула в дневник и перечитала последнюю запись. Затем недолго подумала и написала с новой строки:
Да, я люблю Марка. Мне дорого все, что его касается. Но он испытывает ко мне лишь привязанность брата к сестре. Ну, может, что-то чуть-чуть большее. Он сам это сказал. Но этого мало, слишком мало мне. Господи, знал бы он, какие чувства я испытываю к нему, то никогда не стал пугаться своей привязанности! Но Марк никогда ничего не узнает. Я скорее позволю разрезать себя на мелкие кусочки, чем признаюсь в своих позорных мыслях. Пускай Марк любит меня как двоюродную сестру – это все ж лучше, чем если бы он презирал меня, как распущенную, распутную дрянь. Я не выдам себя. Никогда.
43.
Утром Ксю проснулась рано. Настроение было ужасным. Несмотря на то, что Марк вечером убеждал ее в том, будто ее, Ксюшино, место Карина не займет, сердце сжимала тревога. Куда они с Катей едут? Стоит только в Березино возникнуть какой-нибудь ссоре, все будут против Ксюши и Кэт. Никто и не подумает заступиться.
Страх всегда порождал в Ксю отчаянное желание защищаться, и чаще всего девушка исходила из принципа: «Лучший способ защиты – нападение». Поэтому одеваясь, приводя себя в порядок и убирая в комнате, Ксюша разжигала в себе злость.
Отца она встретила хмуро и на все его попытки ее разговорить отвечала холодно. А уже попрощавшись с мамой и бабушкой, когда садилась в машину и папа открыл перед ней заднюю дверцу, она сказала:
– Марк, если ты не против, я сяду на переднее сидение.
– Конечно, я не против, – ответил Марк и добавил с легкой улыбкой, значительно понизив голос, чтобы слышала только Ксю: – Ты умеешь дать понять, что недовольна.
Ксюше не надо было объяснять, что Марк хотел этим сказать – боковым зрением она видела, как отец изменился в лице. Она отделалась утверждением, что ей нравится сидеть впереди. Правда, Марк ей, конечно, не поверил, и девушка это знала. Но по нему не было заметно, чтобы он ее осуждал… если он вообще осуждал, конечно. Хотя здесь даже мнение Марка не смогло бы повлиять на образ поведения Ксю. Она-то видела, как больно маме отпускать их с Катей в Березино вот так, словно под конвоем. А ведь девчонки и так думали поехать в Березино – пусть, может, не на весенние, так на летние каникулы. И мама вовсе не была против, даже настаивала на этой поездке… Так нет, отцу надо было приехать и все испортить! Ксю видела, что мама, прощаясь с ней и Катей, чуть не расплакалась. Без сомнения, после их отъезда сна наплачется еще. Девушка так явственно представляла маму с красными от слез глазами, и в сердце ее крепла ненависть к отцу и Ларисе, которая сделала отца таким. «Я им отомщу! – зло думала Ксю, глядя в окно на пробегающие мимо поля. – Они будут мечтать поскорее избавиться от меня! Я буду невыносимой!»
Но чем дальше отъезжали от Барановичей, девушка оживлялась. Уже веселее смотрела сквозь лобовое стекло на дорогу, вьющуюся далеко-далеко впереди, на пробегающие мимо дорожные знаки и указатели, на редкие встречные машины.
По обе стороны от шоссе был лес, поэтому Ксюше казалось, что они едут в каком-то тоннеле, который длится, сколько видит глаз, а потом сливается во что-то непонятное на линии горизонта. Под сенью деревьев еще лежал снег, который от брызг и грязного налета казался серым. Но местами земля уже очистилась.
Скоро «тоннель» проехали, и дорога пошла через поле. Здесь весна ощущалась явственнее, чем среди леса, потому что много где показались зеленые всходы.
По мере приближения к Минску указателей и знаков стало больше, и они были более разнообразны по цвету, форме и содержанию. Ксю с каким-то нетерпением читала надписи «Минск 46», «Минск→35», «Минск↑22»…
– Подъезд к какому-нибудь городу очень похож на встречу Нового года, – внезапно сказала Ксю, прервав установившееся еще в Барановичах и длящееся до сих пор молчание.
– Это еще почему? – удивилась Катя.
– А Новый год ждешь, ждешь, минуты до его встречи считаешь, а он раз – и наступит! И все волшебство разрушается! Так и когда к городу подъезжаешь – считаешь километры по указателям, а потом раз – и все! Уже указатели других городов бегут по обе стороны дороги…
– А ты, между прочим, права, – согласился Марк. – Однако сколько раз я вот так ездил, но в голову мне такое не приходило.
Удивительно, но пока молчала Ксю, все в машине сидели молча. А вот стоило Ксюше заговорить, так и все заговорили.
– Марк, может, давай остановимся и прикупим чего-нибудь, – предложил папа. Марк пожал плечами.
– Как хотите, – отозвался он. – Если надо, я остановлюсь.
– Остановись, – сказала Катя. – В кои-то веки по Минску побродить удастся.
– Можно подумать, ты тут никогда не была, – откликнулась Ксю.
– Но когда это было! Короче, остановись, Марк.
– Слушаюсь, мисс.
Марк остановил машину. Отец и Катя вышли. Кэт взглянула через стекло на сестру.
– Ты идешь, Ксю?
– Нет, я останусь, – ответила Ксюша и посмотрела на Марка. – Ты, если хочешь, тоже иди, Марк. Я побуду здесь.
– Да нет, я здесь останусь.
Марк закурил. Ксюша немного подумала и попросила:
– Дай мне, пока эти не вернулись… Мне плохо…
– Ну… Ксюшка, солнышко, не расстраивайся, – Марк протянул руку, погладил девушку по щеке. – Неприятностей в жизни еще ой как много будет! Устанешь считать! Не теряйся, милая, все будет хорошо. Дома в Березино никто не поддерживает дядю Гену! И тебя не забыли.
– А эта… Карина? – спросила Ксю. Марк засмеялся.
– Карина! Карина – озлобленная, жестокая девушка. Я в жизни таких не встречал! По-моему, со всей планеты не наберется и дюжины людей, которых она будет считать хорошими. Она даже о Ларисе – своей матери – говорит гадости! И хоть она – моя сестра, она мне не нравится. Поэтому я тогда и сказал, что вас с Катей она не заменит. Пусть Катя слегка холодноватая и немного посторонняя всему, но она добрая и общительная. О тебе я вообще не говорю – ты искренняя, веселая, жизнерадостная девушка, Карину нельзя сравнивать с тобой или Кэт, понимаешь?
Теплая ладонь Марка все еще касалась Ксюши – гладила лицо, трепала ее волосы, голос звучал тихо и ободряюще. Ксю нерешительно улыбнулась.
– Вот так лучше, – одобрил Марк. – Улыбайся.
– Буду улыбаться, – кивнула Ксю. – Но закурить все-таки дай.
– На. Слушай, мелкая, у тебя кассеты какие-нибудь с собой есть?
– Есть, – ответила девушка, с наслаждением затягиваясь. – А что?
– Послушали бы в дороге…
– Ну, у меня сборки песен, которые мне больше всего нравятся. Кстати, самодельные сборки. Докурю – покажу, – девушка ненадолго задумалась, потом заговорила: – Ты описал Карину так, будто у нее нет никаких хороших качеств… Разве так бывает?
– На тебя не угодишь, Ксю, – проворчал Марк. – То ты расстраиваешься, что из-за твоей сестры забудут о тебе, а теперь ты досадуешь, что у нее нет хороших качеств. Как тебя понять?
Ксюша смутилась.
– Не знаю… Просто в любом человеке есть что-то хорошее, это общепринятое утверждение. А ты так сказал…
– Знаешь, ты не думала изучать психологию? – ни с того ни с сего спросил Марк. – У тебя есть задатки, так что подумай, – он немного помолчал и, видимо, решил ответить на вопрос: – Вот что. Карина убеждена, что ты, Катя и тетя Ира отняли у нее все: семью, друзей, судьбу… Поэтому она ненавидит вас и весь мир за компанию. Если в ней есть хорошее, как ты говоришь, то она это хорошее прячет. А у меня нет ни малейшего желания раскрывать это хорошее. Но ты можешь попробовать… Порассуждай на заданную тему, может чего-нибудь и найдешь.
– Тебе бы только издеваться, – нахмурилась Ксю.
– Да нет, я ни над кем не издеваюсь! Я говорю серьезно. Мне Карина до жути надоела, и у меня нет желания изучать ее характер. А ты, пока не выведена из терпения, так, может, у тебя что-нибудь выйдет.
Ксюша поджала губы и, с сомнением покачав головой, отвернулась. Покончив с сигаретой, она по привычке стала перекатывать фильтр кончиками пальцев. Это было своеобразное гадание – покатать пальцами фильтр выкуренной сигареты столько раз, сколько тебе лет.
Марк заметил, что Ксю что-то считает и поинтересовался:
– Что ты делаешь?
– Гадаю, – ответила девушка и взглянула на кончик фильтра. В результате шестнадцати перекатываний там появились очертания буквы м.
– И что это означает? – спросил Марк.
– Что меня любит кто-то, чье имя начинается на букву м. Только я не знаю таких парней, так что ерунда это все, – сказала Ксю, нервным жестом выбрасывая окурок за окно, и поскорее заговорила о другом: – Марк, ты правда считаешь, что я могу стать психологом?
– Да, считаю. Ты любишь покопаться в человеческой душе. Вот та же Карина – ты ее даже не видела, а уже хочешь что-то понять…
– Ой, как хорошо! – шутливо воскликнула Ксю. – А то я не знала, какую профессию предпочесть!
– Зря смеешься. У тебя действительно способности к психологии. Карина – самый пустяковый пример. Я, например, тоже чувствую себя жертвой твоих изучений. Некоторые из твоих вопросов ставят меня в тупик. Ты кажешься такой искренней, что мой язык развязывается сам собой. Мне не свойственна излишняя откровенность, я скорее скрытный человек, но… Ты задаешь какой-то вопрос – осторожно, вкрадчиво – я прикусываю язык и говорю себе, что не стану рассказывать. Даю тебе это понять, ты кротко соглашаешься, заходишь с другой стороны… и некоторое время спустя я замечаю, что говорю именно то, что ты хотела узнать… Не понимаю этого.
– Ты хочешь сказать, что я лезу не в свои дела? – насторожилась Ксю.
– Нет, ты не так поняла. Я хотел сказать, что ты умеешь вызвать доверие.
Вернулись Катя и папа. Катя держала в руках две шоколадки. Увидев упрек в глазах сестры, девушка протянула одну шоколадку Ксюше.
– Возьми и успокойся, – сказала она. – Я ничего не могу изменить между папой и мамой, поэтому не вижу смысла дуться. Тебе тоже желаю увидеть эту нехитрую истину.
44.
Наконец машина остановилась возле бабушкиного дома. Марк выключил музыку, которая гремела в салоне весь путь от Минска, и обратился к Ксюше:
– Кассеты я тебе потом отдам, ладно?
Ксю кивнула. Все, что ей было надо – это остаться одной, прийти в себя от навалившегося, привести в порядок мысли, справиться с обидами… Но это было невозможно. По крайней мере, еще несколько часов придется быть в обществе людей. И не все эти люди Ксюше симпатичны.
Первой навстречу Ксюше кинулась Юлька. Ксю подхватила девочку на руки.
– А дядя Гена сказал, что вы с Катей приедете, – защебетала Юля. – Карина не верила, а вы приехали…
Ксюша посмотрела вперед и увидела, что на диване у окна сидит девушка. «Боже, это же практически я!» – мелькнула у нее мысль. Девушка была удивительно похожа на саму Ксюшу и на Кэт – во всяком случае, так казалось в полумраке комнаты.
– Ну, ребята, я домой, – нарушил молчание Марк. – Не был там трое суток.
Ксю так посмотрела на него, что он понял без слов и добавил:
– Я еще приеду, только на глаза родным покажусь. А бабушка тем временем поесть соберет…
– Я Кое-что в машине забыла! – воскликнула Ксю, намереваясь поговорить с Марком. Выйдя на улицу, она спросила: – Ты тоже меня бросаешь? Я понимаю, ты с ними, но ты не против меня. Даже если ты не поможешь – просто твое присутствие даст мне силы…
– Силы для чего? Ксю, Карина тоже сейчас растеряна, она не станет искать ссоры. По крайней мере, скажешь ей пару ласковых, и все. Вечером приедет Лариса – вот тогда тебе понадобятся силы. Кстати, дядя Гена живет у нее в квартире, а не здесь у бабушки. Так вот вечером я буду здесь. И не только я.
– Очень утешительно, – буркнула Ксю и пошла в дом. Марк задумчиво покачал головой, потом сел в машину и поехал домой.
Ксюша зашла в комнату. Катя уже сидела на кровати и слегка обиженно выговаривала Юльке за равнодушие при встрече с ней.
– Ксюшу ты обняла, а меня забыла. Даже подойти стесняешься…
Юлька и правда стояла в сторонке и только смотрела на Катю искоса.
– Не цепляйся к ребенку, – сказала Ксю, снимая куртку и вешая ее на крючок у двери. – Она тебе не доверяет и, кстати, правильно делает.
– По-твоему, я не способна вызвать доверие у ребенка?
– Да ладно тебе, что ты так на все реагируешь? Шучу я, шучу. Папа где?
– Нету. Бабушку и дедушку искать пошел.
Ксюша села, подозвала к себе Юльку, которая тут же примостилась рядом с ней, и наконец посмотрела на Карину. Та была не одна – с ней рядом сидела еще одна девушка – с длинными рыжими волосами.
– Девчонки, вы и есть Лера и Карина? – спросила Катя, переключаясь на новый объект.
– Наконец-то вы и нас заметили и изволили заговорить, – раздраженно тряхнув волосами, ответила Карина. – Да, мы и есть Лера и Карина…
– Неправда, – вмешалась Ксю. – Катя, когда зашла, поздоровалась. Сказала: «Всем привет!» Другое дело, что вы не снизошли до ответа.
– Хорошо, Катя поздоровалась. А ты? – не сдавалась Карина. «Да, тяжелый у нее характер!» – подумала Ксю и ответила:
– Если у тебя получается перекричать щебет обрадованного ребенка только чтобы поздороваться с незнакомым человеком, то я, к сожалению, не такой уникум и не умею этого делать.
– Карина, зачем ты ссоришься? – спросила у сестры Лера. – Они же только что приехали!
– Да, только что, – сказала Катя. – Что до меня, то я очень хочу есть. Где бабушка?
– Она к соседам за чем-то пошла, – коверкая слова, объяснила Юлька.
– А ты полазь в холодильнике, может, найдешь что-нибудь поесть, – посоветовала Лера Кате. Но в это время загремела входная дверь, и вбежала бабушка.
За обедом Ксюша заметила, что Карина не так уж на нее и похожа. Сходство самое общее. И к тому же слишком они отличаются характерами.
К Лере Ксю была такого же отношения, как и к Карине, но очень быстро поняла, что эта девушка отличается от своей сестры так же, как сама Ксю отличается характером от Кати.
Но общение Ксюшу утомило, и она отправилась отдыхать в свою комнату. Там, уютно устроившись на кровати рядом с Юлькой, девушка уснула и проспала несколько часов подрят.
Несмотря на то, что прошло много времени, Ксю проснулась в таком же плохом настроении, как и уснула. Вдобавок к этому у нее разболелась голова, и пришлось пить таблетку.
Юлька еще спала, поэтому Ксю, чтобы ее не будить, вышла из комнаты. Дом походил на сонное царство. Кэт спала в своей комнате, Карина – на диване перед телевизором, бабушка – на печке. Одна только Лерка сидела за столом и читала.
– Наконец-то кто-то проснулся! – сказала она обрадованно. – А то у нас тут тихий дом.
– А ты почему не спишь?
– Не могу. Не засыпается.
– Понимаю. Я тоже никогда днем не сплю. Это сегодня устала что-то… А что ты читаешь?
– «Мертвое море» Жоржи Амаду.
– Я читала, – сказала Ксю. – Сюжет интересный, но пишет он как-то нудновато.
– А мне уже надоело.
– Тогда, может, погуляем где-нибудь? Чтобы не шуметь?
– Давай.
Девчонки оделись и вышли на улицу.
– Карина говорит, что мне красный цвет не идет, – сказала Лерка, имея в виду свою красную куртку. Ксюша оценивающе посмотрела на девушку.
– По-моему, наоборот, прикольно, – сказала она. – Рыжие волосы, красная куртка… Все почему-то считают, что красное рыжим противопоказано. А лично мне нравится. Куда пойдем?
– Не знаю. Я здесь четыре месяца только, поэтому пока мало что знаю.
– А ты не боишься, что я тебя отведу куда-нибудь и брошу?
– Надеюсь, что нет…
– Не переживай, я ничего не сделаю, не такая уж я гадина, чтобы бросить тебя в незнакомом месте. Тебе сколько лет?
– Тринадцать недавно исполнилось. А тебе шестнадцать, я знаю, как и Карине…
– Вот ведь совпадение, а? Надо же!
– А мне про тебя много рассказывали, – сказала Лера. – Ну, про Катю тоже, но в основном про тебя.
– Да? И кто?
– Да все понемногу, но больше всего Юлька – ты у нее с языка не сходила – и Марк.
– Марк? – Ксюша удивилась.
– Да, Марк. Нет, он не говорил о тебе постоянно, как Юля, но если я спрашивала, то охотно рассказывал.
– А что он рассказывал?
– Отвечал на мои вопросы. Я спрашивала, какие вы с Катей, как выглядите, какой у вас характер… И я заметила, что ты ему нравишься немножко больше, чем Катя…
– Ты так думаешь?
– Да, это мое мнение. О тебе он отзывался с большим теплом. Вы, наверное, с ним были очень дружны?
– О нет! – засмеялась Ксю. – Марк старше меня на одиннадцать лет и, сколько я себя помню, издевался надо мной постоянно. Это меня обижало в самых лучших чувствах, потому что я была привязана к нему намного больше, чем к Лешке. Хотя Лешка как раз-таки относился ко мне хорошо. Поэтому меня вообще удивляет, что Марк может обо мне что-то знать!
– Но он знает. Он много про тебя рассказывал, но не говорил, что издевался над тобой.
– А он, видно, сам не замечал этого. Вот только в мой приезд на осенних каникулах мы нормально с ним пообщались.
– А почему Марк развелся с женой?
– Не знаю, он не говорил, а я не решилась спросить. Все-таки не мое дело.
– А куда мы идем? – спросила Лерка, оглядываясь.
– Хочешь посмотреть, где мы раньше жили?
– Хочу.
– Вот туда и идем.
Ноги сами привели Ксеню на старую швейную фабрику, где раньше работала ее мама, и где стояло их общежитие.
Лера с любопытством оглядывалась по сторонам.
– Это здесь?
– Да. Вон то здание, – показала Ксюша на общежитие.
– А можно ближе подойти?
– Можно, конечно.
Ксю рассказала Лере о жизни в общежитии, показала места, где играла.
– Катя нечасто здесь оставалась, – сказала девушка, подводя итог. Предпочитала ходить в гости к одноклассницам. А я здесь была. Мы устраивали пикники, играли в казаки-разбойники, в резинку прыгали, зимой на санках катались… Это был мой мир, он полностью принадлежал мне…
– А почему вы уехали?
Ксюша пожала плечами и махнула рукой. Ей не хотелось этого рассказывать. Еще неизвестно, действительно ли Лерка так хорошо к ней относится или просто притворяется.
– Я не хочу об этом говорить, – сказала Ксюша. – Лучше ты расскажи мне что-нибудь. Где вы раньше жили, почему решили приехать…
Лерка не раздумывая заговорила. Таких историй Ксю знала и слышала сотни, но не задевали они девушку так сильно, как эта. Может, потому что Ксюша больше в нее вникала или, может, потому что голос рассказчицы немножко дрожал?
Лариса, Лера и Карина жили в Витебске, у Ларисиной двоюродной сестры. Лариса работала медсестрой, денег получала мало и не могла снять для себя квартиру и тем более купить. А Ира – двоюродная сестра, у которой жили – была девицей легкого поведения. Она работала официанткой в каком-то баре и там находила клиентов, которых обслуживала на дому. Клиентов было много, почти каждый день приходило трое, четверо, пятеро мужчин. Иногда Ира приводила подруг – таких же как и сама по роду занятий. Они приходили к пяти вечера и расходились за полночь. Карину и Леру закрывали в маленькой комнате, где девочки играли в куклы, а позже – готовили уроки. Мама приходила поздно.
Лерка рано узнала, что такое секс в натуре. Ей случалось очень часто слышать крики, стоны, скрип кровати в соседней комнате, случалось видеть вживую, придя из школы… Тетка и ее очередной мужчина на ночь даже не прерывали своего занятия при появлении ребенка – спокойно, медленно, будто выполняя какую-то кропотливую работу, мужчина приподнимался и опускался, а тетя Ира кричала не своим голосом. Эти безобразные сцены иногда даже снились Лере.
Девочка за десять лет жизни у тетки навидалась всего. Пару раз ей даже приходилось отбиваться от какого-нибудь клиента, который с пьяных глаз путал ее с теткой.
Затем Лариса все же увезла детей от двоюродной сестры. И за два года они изрядно попутешествовали: были в Ивацевичах, Мозыре, Гродно, Новогрудке, Полоцке, Слуцке, Пинске и Борисове. Но нигде не задерживались дольше трех месяцев. И только потом приехали в Березино, где неожиданно свалилась в наследство от какой-то тетки четырехкомнатная квартира.
О времени до своего рождения Лерка знала мало. Своего отца она тоже не помнила. Совсем недавно мама рассказала, что он стал употреблять наркотики, воровал в доме деньги и вещи, поэтому Лариса оставила его и уехала из города.
Не правда ли, таких историй множество? Взрослые люди часто усложняют себе жизнь, а страдают обычно дети. Лерка замолчала. Молчала и Ксю. Это был один из моментов, когда люди либо сближаются, либо отдаляются друг от друга.
Лерка смотрела вниз, в землю. Ксюша взглянула на нее. Длинные рыжие волосы Лерка откинула за спину, под бледной, как у всех рыжих, кожей проступали синие жилки, углы губ опущены…
– Лерика, – тихо позвала Ксю. Лера подняла голову, повернулась к Ксюше. Девочка выглядела такой грустной и подавленной, что Ксене очень захотелось обнять ее, но ведь не обниматься же посреди улицы! Поэтому Ксюша просто сжала Леркину руку. – Прости, я не знала. Я не стала бы тебя расспрашивать…
– Да пустяки! – улыбнулась Лера. – Все равно когда-нибудь пришлось бы рассказать. Ведь скоро мы сестрами станем…
