Кира Страйк
Шерловая искра
Глава 12
Вот это вот про монастырь она так уверенно сказала, что сразу как-то не по себе стало.
Не заставляя себя долго мучиться догадками, я сразу после фееричного обеда побежала прояснять сей вопрос у своих помощниц. Флита как раз наводила чистоту в моей комнате. Наводить, кстати, было особо нечего, у меня тут и так держался крепкий порядок. Скорее всего тётка просто ждала меня, чтобы узнать, как прошла встреча с мачехой. Они с Корой и так всегда искренне переживали за Тину, а в последнее время наши отношения стали ещё теплее и доверительнее.
Получить ответ на волнующий вопрос труда не составило. Я просто «наябедничала» помощнице (так ведь и не поворачивается язык назвать её служанкой), что Нини угрожает сослать меня в монастырь, и где-то между «охами» доброй женщины и «я знала, что добром это не кончится» удалось прояснить массу интересного.
По закону жанра, новостей было две – плохая и хорошая. Из плохого – маман действительно может получить право выдворить меня из дома в богадельню для несостоявшихся невест.
Это у них тут обычай такой чудесный имеется: если жених в течение двух лет с назначенного срока так и не объявится, а помолвка не будет расторгнута официальным путём – либо обоюдным решением двух сторон, либо по причине безвременной кончины кандидата в мужья, обручённую, но брошенную девицу можно сплавить замаливать свою, так сказать, неудачливость. А что, мол, с ней ещё делать? Кому другому замуж не отдать – по документам барышню «застолбили».
В моём случае расторгать помолвку никто, почему-то, не бежал. Ладно родной отец умер, а второй-то, который папа Ронана чего ждёт? Вот и выходит, что варианта два – либо до пенсии ждать, пока коварный обманщик помрёт (чего мачеха ни за что на свете не потерпит), либо Ниниэль на законном основании отправит меня в монастырь для непорочных брошенок.
Из двух отмерянных лет один уже прошёл, остался ещё один – это из хорошего. Утешение, конечно, так себе. Рассчитывать, что за это время с крепкой здоровьем маман приключится внезапное несчастье и она покинет этот мир не приходится. А по-другому она меня в покое не оставит. Но фора для того, чтобы поискать выход, всё-таки имеется.
– Глупость несусветная! – я раздражённо расхаживала по комнате. – Ну почему бы просто не считать договор потерявшим силу?! Так нет же, одну подписанную бумажку аннулировать может только смерть или другая бумажка.
А потом подряд начали происходить сразу несколько удивительных событий.
В первую очередь нашёлся совершенно незатейливый способ попасть в библиотеку. Я о нём не знала только потому, что не являлась настоящей Тиной. Зато у меня была Флита, которая кроме моей комнаты убирала ещё и пустующую отцовскую спальню.
Приняв решение действовать, ибо год – он, конечно, год, но тоже не резиновый, я спросила у неё совета, каким манером хотя бы теоретически можно попытаться заполучить ключ от папиного кабинета.
– Зачем? – она непонимающе нахмурилась и пожала плечами в ответ.
– В смысле, зачем? – тоже впала в недоумение я, теряясь, что сказать, – Чтобы… э-э-э… проникнуть внутрь и поискать документы. Я же тебе говорила, что хочу найти шкатулку и почитать папино завещание.
– Это я помню. – только рукой махнула та, – А ключ-то зачем?
– Ну так что, этот Хиргов замок пальцем что ли колупать? – окончательно растерялась я. Ситуация начинала натурально подбешивать.
Складывалось полное впечатление, что мы обе объясняем друг другу абсолютно очевидные вещи и при этом ни капли друг друга не понимаем.
– Да зачем вообще трогать замок… – снова спросила тётка, и мне, при всём к ней добром отношении, жгуче захотелось легонько стукнуть её по голове, но тут последовало продолжение… – если есть второй ход.
– Что? – ошалело выдавила я.
– Ну ход из батюшкиной комнаты в библиотеку. Он ведь его когда ещё велел для удобства проложить. Вы что, забыли? – собеседница обеспокоенно заглянула мне в глаза.
– А-а-а! Хо-о-од! – не желая вызывать в ней никаких ненужных опасений, я картинно хлопнула себя ладошкой в лоб, – Ну конечно! Дорогая моя, что бы я без тебя делала. Что-то после кхм… болезни в голове всё никак на места не разложится.
– Вот-вот! А я и смотрю, что совсем на себя не похожи стали! И взгляд другой, и речи смелые. – обнажая внутренние переживания, чуть не плача призналась она.
– Флита, милая, поверь – от последних врат вернуться и прежним остаться – невозможно. – сделав убедительное лицо и добавив голосу немного торжественного пафоса, заявила я, чтобы раз и на всегда закрыть эту скользкую тему.
– Да-а… от последних врат… – эхом протянула та, проникаясь мыслью.
Кажется, поверила.
– И мне очень нужна твоя помощь. Больше здесь опереться не на кого. – продолжила я, поймав её внимательный взгляд, – Ночью пойдём обыскивать библиотеку. Вместе.
– Да, моя ри, а Кора может посторожить и дать знать, если кто проснётся и вздумает побродить по коридорам.
Как только в замке наступила сонная тишина, затихли последние шорохи, две моих подельницы явились в комнату, и мы подались «на дело». Первой в полной темноте кралась Кора, которая знала здесь каждый закуток, каждую выбоинку в полу. Чуть отставая от юной разведчицы, освещая путь плавно покачивающейся свечой, шла её мать. Ну а я уже замыкала нашу малочисленную процессию.
В спальню отца вошли вдвоём, оставив младшего члена команды дежурить «на стрёме». Здесь Флита взяла на себя ведущую роль. На тайной двери, скрытой занавеской из тяжёлой ткани, тоже висел замок. Но помните, моя спутница регулярно протирала здесь пыль? Она знала, где лежит ключ. Впрочем, как оказалось, его особо никто и не прятал. Флита уверенной рукой просто вынула его из чаши, стоявшей в открытом доступе на тумбочке и служившей хранилищем для всяких мелочей.
Мы шагнули в тёмный проём, и вскоре меня накрыло второе шоковое открытие. Дело в том, что узкий коридорчик, ведущий из комнаты батюшки, оказался неожиданно коротким. Очень скоро мы оказались на открытом балконе замка, опоясывавшего строение по периметру внутреннего двора. Ну то есть, прямо на улице. Здесь нужно было пройти несколько метров и нырнуть в следующий лаз.
А я-то, смею напомнить, до этого случая ещё ни разу в своей новой жизни не оказывалась под открытым небом ночью. Как-то вот так сложилось. Вдохнув полной грудью прохладную свежесть, задрала голову вверх и едва не навернулась с балкона. Надо отметить, перильца на нём были не слишком высокими.
Вцепившись обеими руками в деревянную опору, я во все глаза таращилась на… луны. Да-да, именно так. Первой в голове вопросительным знаком вспыхнула догадка, что у меня от избытка кислорода задвоилось в глазах. Но нет. Здравый смысл подсказал, что, если бы дело было в этом, я бы видела дубль. В смысле, оба изображения были бы одинаковыми. А на меня прямо сейчас со звёздных высот изливали нежный свет две совершенно разных луны. Одна нормальная, а вторая… Значительно уступая первой в размерах, рядом с жёлтой блямбой висело зеленоватое надкушенное яблоко логотипа всем известной компании.
– Вам плохо, ри? – моя подельница уже успела сходить в нужный лаз, обнаружить, что я где-то застряла и вернуться обратно.
– Всё в порядке. – медленно сказала я, отрывая взгляд от неба, а про себя подумала, что так и до драконов рукой подать.
Страшно хотелось спросить, она тоже это видит, или у меня одной приключилась столь красочная галлюцинация, но сдержалась. Вместо этого сослалась на лёгкое головокружение, поторопила спутницу и, ещё разок мельком глянув вверх и убедившись, что видение не исчезло, поспешила за ней.
Забегая вперёд, скажу, что в шкатулку в библиотеке мы так и не нашли. Всё перерыли и простучали на предмет скрытых пустот – ноль. Зато именно здесь я обнаружила ещё одну странность.
Замерев посреди кабинета в размышлениях, куда бы ещё можно было заглянуть, я как-то неосознанно, автоматически зажала в пальцах кулон и поднесла его к губам. Камень снова был тёплым. Отвлекшись на это странное явление, покрутила его в руке и то ли в шутку, то ли от безысходности мысленно брякнула, мол, ну что делать-то?
Ответа, естественно, не последовало. Обозвав себя дурой, шагнула к выходу, и вдруг отметила, что шерл похолодел. Вот прям резко и отчётливо. Озадачившись вопросом, как такое возможно, и что бы это значило, на всякий случай вернулась на прежнее место – талисман снова налился теплом.
Прелесть какая. Сделала движение в сторону от двери – температура сделалась ещё выше. И тут меня охватило совершенно неудержимое любопытство. Плюнув на все доводы трезвой логики и здравого рассудка, я взялась перемещаться по библиотеке с хаотичностью броуновской частицы, пока детская игра с камнем в «холодно-горячо» не привела меня к отдельной книжной полке, и глаза мои не упёрлись в томик свода государственных законов.
Хлопнув ресницами, я послушно взяла сборник в руки и только теперь сообразила:
– Ну конечно! Вместо того, чтобы тыкаться, как слепой котёнок, без конца изворачиваясь в том, как прояснить у местных тот или иной юридический вопрос, каждый раз рискуя спалиться, нужно было просто найти этот полезный труд и вдумчиво изучить! В библиотеке историка он обязательно должен был иметься.
Как я об этом раньше не подумала – не знаю. Хорошо ещё, что Флита ушла посмотреть, всё ли тихо там снаружи и не видела всего этого странного действа. Впрочем, она уже как раз вернулась и поманила меня за собой.
Бесшумно следуя за провожатой, я мысленно разговаривала с талисманом. Ага, прям самым натуральным образом. В духе, «спасибо, родненький», а также «ну и чего ж ты раньше молчал?». Ответ пришёл сам собой – молчал потому, что не спрашивала.
Завещание, теперь это стало совершенно очевидно, хранится у мачехи. Сие печально, но вылазка всё равно оказалась полезной. Об этом напомнил томик, плотно зажатый в руке. И Камень, надо же… «заговорил».
Соглашаться с подобными вещами было странно и непривычно, что ли. Однако, противиться новому знанию, пусть и такому иррациональному, совсем не хотелось. Потому что с данного момента во мне поселились спокойствие и некоторая даже уверенность. И отвергать реальность помощи шерла – значило добровольно отказаться от только-только наладившегося душевного равновесия. И вообще, себе не верить.
А к обеду следующего дня прилетела просто бомбическая новость.
Глава 13
С утра ещё, как говорится, ничто не предвещало глобальных перемен.
За завтраком в очередной раз мило попрепирались с мачехой. Я, знаете ли, с памятного обеда добросовестно выходила к трапезе, чтобы маман, не дай бог, не придумала себе, что падчерица дала слабину и прячется от неё в своей норке. А то, чую, только дай повод, и без того нехилая корона от ложного чувства победы вовсе раздуется до неимоверных размеров.
Однако, справедливости ради, следует отметить, что и соперник мне достался не из слабаков. Матушка хоть по шажку уступала, сдавала позиции, но принимать поражение и окончательно капитулировать категорически не собиралась.
В этот раз, например, её озарило, что у меня неоправданно мало заняты руки, от чего слишком перегружена голова. А значит, моё свободное время срочно необходимо заполнить активным полезным трудом. Ну, до того чтобы заставлять махать тряпкой или перебирать крупу Нини, хвала небесам и ещё не вполне, видимо, утраченному здравому рассудку, не додумалась. Зато решительно вознамерилась определить нерадивую падчерицу в белошвейки.
И не какие-нибудь шторки-простынки чинить, нет. В полный рост присоединиться к команде вышивальщиц и включиться в процесс изготовления приданного для её крошки. Вроде как в отработку упущенного своего.
Хорошая попытка снова загнать строптивую меня в стойло, но не зачёт.
С самой любезной и благожелательной улыбкой на лице я сообщила «матушке», что сама лично никому ничего не отдавала, а посему не испытываю ни малейших угрызений совести в утрате части полезного имущества, переданного родителями на сохранение в чужие руки, оказавшиеся столь ненадёжными.
Так что, ходите лесом – дышите кислородом, дорогая Нини, и пейте зелёнку – лечите нервы.
Всё это, конечно, весело. Но лишь до поры. В целом же посвятить жизнь вечным перепалкам с мачехой (это при условии, что удастся отбиться от ссылки в монастырь), в любой момент ожидая подвоха, не имея шанса расслабиться хоть на какое-то короткое время – перспектива унылая.
Вскрыть спальню Ниниэль, отыскать завещание, разузнать, что мне там причитается и стребовать с мачехи? Та-ак, ну допустим. И что дальше? Придумать какое-нибудь производство? Идей, конечно, наскрести вагон и тележку можно. Но это означает, что придётся свалить с безопасного "острова" и положиться на удачу. А ну как война или какие мародёры? А я тут с условным мешком денег и без защиты.
Сперва бы разведать, что там «за периметром», каковы общественные настроения и обстановка. Завести и заручиться поддержкой надёжных союзников. Где б их только взять, родимых? Учитывая, что жизнь протекает в условиях полной изоляции. Мамочки, что ж всё так сложно-то, а? В книжках как-то всё попроще казалось, пооптимистичнее.
– Или вообще рискнуть уйти «в зарю», прикинувшись простушкой? Угу-м. Точно. Самый быстрый и надёжный способ нарваться на крутые неприятности. – угрюмо рассуждала я, топая к обеду. – Это уж на самый крайний случай. Прям за пять минут до отправки в монастырь, если к тому моменту так совсем ничего и не получится решить или изменить.
Перед дверью в столовую тяжко вздохнула, натянула на физиономию уверенную улыбку и шагнула «на татами».
Ниниэль уже сидела за столом, но что-то было не так. Вместо того, чтобы встретить меня очередной бодрящей колкостью, мачеха изучала какую-то бумагу, причём ровно с тем же безрадостным выражением лица, какое я только что стёрла со своего перед входом на вражескую территорию.
Гадая о том, что же могло ввергнуть маман в столь унылое расположение духа, прошествовала на закреплённое за мной место. Та же, дочитав послание до конца, бросила на меня совершенно странный взгляд, заявила, что нынче страдает отсутствием аппетита, велела подать ей в комнату чай и удалилась, оставив листок в девственно-чистой тарелке.
– Э-э-э… всё страньше и страньше, всё чудесатее и чудесатее… – мысленно цитируя классику, я проводила Нини глазами.
– Плохие новости? – обратилась к оставшейся за столом и продолжавшей активно работать челюстями сестрице.
Ну этой, понятное дело, испортить аппетит невозможно ничем.
– Женишок твой объявился. – в паузе между куриной ногой и куском жареной рыбы невозмутимо сообщила она.
– Так. Ещё раз. Кто объявился? – не сразу освоив новость, настолько она казалась невероятной, переспросила я.
– Ну этот твой… Ронан письмо прислал. Точнее, папаша его. Да на, сама глянь. – она бросила обгрызенную кость, подцепила листок и перекинула мне.
Белая бумага, исписанная ровными строчками, отмеченная свеженькими жирными отпечатками сестриных пальцев, сделала красивый пируэт в воздухе и с лёгким шорохом замерла передо мной. Как лист перед травой. Простите, нервное.
Сделала глубокий вдох, приводя себя в чувство, и принялась за чтение.
И знаете что, вот впору было бы порадоваться, что хоть угроза монастыря снимается с повестки насущных горячих проблем. Ну так, если холодно и расчётливо. Но лично я в тот самый момент чувствовала одно – как кровавой краской гнева заполняются мои глаза.
– Ох, ты ж, блин! Погляньте-ка! – даже не пытаясь справиться со рвущимися на волю эмоциями, скрипела зубом я, – Да неужели?! Эти милые люди, таки, в ожесточённой борьбе победили свой застарелый склероз и вспомнили о незакрытых обязательствах! Снизошли, понимаешь, до милости к бедненькой девочке и, так и быть, прутся жениться. А девочка, между прочим, пока они там год рядились, руки на себя наложила! Это вам как вообще?!
Честное пионерское, если бы душка-Ронан прямо сию секунду нарисовался на пороге замка, собственноручно бы навешала падлюке люлей, нахлобучила бы на причёску помойное ведро (Исключительно в целях надёжной защиты от ветра. А то вдруг у бедняги именно от него такой сифон в башке.) и выставила обратно, в добрый, так сказать, путь домой. А, нет, сперва бы чёртову бумажку стрясла, а потом уж и пинка для разгону.
– Ты чо, не рада? – из раздумий по теме кровожадных планов на встречу с «прекрасным принцем» неожиданно вывела удивлённая реплика Агнелис.
Честно сказать, в пылу горячего внутреннего монолога, напрочь успела забыть о её присутствии.
– Что ты, дорогая, – я ласково-ласково, кротко-кротко посмотрела на сестрёнку, – конечно рада. Ой, как я рада-а-а… Только вот не пойму никак, чего бы это маменька так огорчилась?
– Хех! – хохотнула та, – А ты догадайся. Ты ж у нас умная.
На этом месте Агнелис, видимо, наконец насытилась. Ибо, ещё раз на всякий случай окинув притязательным взором стол и плямкнув губами, всё же встала и оставила меня в гордом одиночестве.
Аппетит, не хуже мачехиного, улетучился бесследно. Осушив половину графина морса, я прихватила письмо и пошла на воздух. В комнату идти не хотелось – там могли оказаться Кора или Флита, а я пока не все новые вводные освоила и не готова с кем-либо обсуждать эту внезапную, простигос-спади, радость.
– Так, ладно. Оставим лирику. Что мы имеем? – забравшись в самую глушь сада, я уселась на заброшенную, местами капитально поросшую сизым мхом каменную скамейку, – Номер раз – жених, который гад и не нужен мне ни под каким соусом. Даже опуская сам факт того, что ходить замуж вслепую, корректно выражаясь, опрометчиво, а простым языком… – ну сами понимаете, мужик, способный так отвратительно поступать с девушкой, ещё даже не ставшей ему женой – вообще не мужик. Надёжи на такого – как на ёжа.
– Имею право отказать свину за нанесённый моральный ущерб? Имею!.. Ох, ты-ж, ё-маё! – обрывая всё внутри острым приступом паники, в голову свалилось резонное и очень неприятное сомнение, – А действительно, имею ли? Как его… Хирг разберёт эти «душевные» местные традиции! Вдруг в данном вопросе моё мнение вообще никого не интересует, и принимать решение за отсутствием живых родителей будет исключительно действующий опекун, то есть зловредная мачеха? Уж она-то не упустит случая сплавить меня куда угодно, лишь бы с глаз долой, тут даже мечтать об ином нечего… И всё же, чего она тогда так скисла? – стремительно покинув не успевшую даже нагреться скамью, я со всех ног неслась в спальню, искать ответы в стыренном ночью своде законов.
Глава 14
По счастливой случайности, моя комната оказалась пуста. Выдернув из-под подушки заветный томик, плюхнулась на стул поближе к окну, к свету и принялась судорожно листать страницы.
Информация в нём хоть и была относительно систематизирована, но вот составить путнее оглавление никто не догадался. То есть это теперь придётся шерстить всё подряд, пока не натолкнусь на нужный раздел.
– Та-ак, не то, не то… титульные привилегии – любопытно, ладно, потом… земельные споры – не наш вопрос… м-м-м… порядок наследования – тоже интересно, но позже… – сделав закладку на полезной странице, я продолжила поиск.
В глазах уже отчаянно рябило, когда мои усилия, наконец, увенчались успехом. Вот тут я заставила себя дышать ровно, сконцентрировать внимание и читать медленно, вникая в каждое слово. Добрую страницу пришлось ломать ум, продираясь сквозь дебри махровой доисторической казуистики, методично излагавшей подробную схему заключения помолвок.
– А-а-а! – взвыла я, переворачивая лист и понимая, что конца-края этому нет, – Да всё понятно с тем, как эта тягомотина совершается. Вы мне скажите, как вот это заключённое теперь порушить?! О! – глаза добежали до места, где говорилось про нарушения соглашений и разрешение разногласий, – Теплее… «если обязательства не исполнены в течение двух лет», бла-бла-бла… это мы уже в курсе…
– Вот! Расторжение! И-и-и… – сердце от напряжения колотилось где-то в районе тапок, – «Девица имеет право самостоятельно принимать решение об отказе второй стороне в исполнении…» Ну-у-у! – дрожащий палец дошёл до места, пояснявшего, при каких условиях я имела (Имела!) возможность высказать своё решительное «Нет!».
Не всё просто, как хотелось бы, но тем не менее лазейка нашлась!
Чтобы никому не взрывать мозг дословным пересказом этого прекрасного текста, «переведу» своими словами. Для законного «самоотвода» воедино должны сложиться сразу три обстоятельства: совершеннолетний возраст невесты (у меня он ещё год назад наступил), веские основания для отказа (вот тут не совсем понятно, потому что неизвестно, что именно составители документа подразумевали под понятием «веские», а дать расширенное толкование не сподобились), и третье – невозможность принятия сего важного решения лицами, ПОДПИСЫВАВШИМИ ПЕРВОЕ СОГЛАШЕНИЕ.
Это я нарочно так громко выделила последние слова, чтобы было понятно, за что сочла допустимым зацепиться. Мама с папой Тины давно, простите, утратили физическую возможность принимать какие-либо решения, по крайней мере в мире живых, а мачеха, хоть и имелась в наличии, как ответственное за меня лицо, но тот самый злосчастный договор НЕ ПОДПИСЫВАЛА.
Понятно, что эта «соломинка» – чистая формальность, недоработка составителей. Но она у меня есть! Так, что, ежли начнут жених с папаней артачиться, так мы их в букву закона носами и потыкаем. Культурно, конечно.
Как вариант, мачеха тоже, вероятно, в курсе существования таких неудобных для неё обстоятельств, что и могло послужить причиной её внезапного огорчения.
Впрочем, всё может оказаться совсем наоборот. Все же считают, что замужество для меня – спасение. (Вот сюрприз будет.) Значит, Ниниэль напротив печалится от того, что жених всё-таки объявился, а в порядке скрепления помолвки его семье передали лишь часть приданного. И теперь придётся проститься с оставшейся долей прописанного в документе добра (которое за прошедший год наверняка надёжно прилипло к алчным рукам Нини и стало почитаться своим кровным). А в довесок с тем, что родной дочери завещал отец.
Смею с большой долей вероятности предполагать, что любящий отец не обошёл заботой дочку в вопросе наследства. Может там не слишком много (на фоне общего семейного имущества), всё-таки главным наследником всегда является сын (это я уже успела мельком подглядеть в закладке).
Тем не менее, мачехе куда не кинь – всюду клин.
Либо я отказываюсь от помолвки, стребовав назад то, что было отдано много лет назад и тогда остаюсь в замке занозой у Ниниэль в известном месте (Страшилка с монастырём актуальность потеряла. И да, главное перед тем, как озвучивать свой отказ от брака, запастись для слабонервных приличной дозой местного валидола.), либо выхожу замуж и прихватываю с собой вышеперечисленные материальные блага.
Теперь об этих самых благах. Пора бы прояснить, о каких суммах идёт речь, навести, так сказать, ясность в вопросе.
Добровольно маман почитать завещание и соглашение с родителями Ронана не даст. Значит, будем готовить диверсию. Нужно срочно придумать, как надёжно выкурить Нини из своей комнаты, чтобы некоторое время она даже сунуться в неё желания не имела.
– Выкурить? – я посмаковала слово на языке, – Выкурить! Точно!
Богатая творческая фантазия тут же накидала несколько вариантов возможного развития событий.
Например, можно было бы устроить качественную имитацию пожара, накрутив из подручных средств дымовух и расставив их по разным углам.
– У кого я про такое читала? А, точно, у Незабудки Марковны. Помнится, у неё главный герой в «Похождениях плута – Дариона» что-то подобное вытворил. Средневековый, да и не только, народ страсть, как боится пожаров. Наверняка все дружно побегут спасаться, вот тут в суматохе и можно пробраться в спаленку Нини, да и пошариться там без свидетелей. А если весь кипешь замутить ночью, так тут вообще полный аврал будет – никто на меня и внимания не обратит.
Перед глазами встала красочная картина панического хаоса, который непременно воцарится в замке на угрозу для его обитателей оказаться заживо зажаренными. Энтузиазма маленько поубавилось.
– Нет, ну я же не собираюсь натурально испепелять такое прекрасное жилище. Только видимость создать. Ну там разложить по вёдрам банальных самокруток из соломы, замотанной в мешковину, и сверху завёрнутой в бумажный лист. Тлеет долго и без огня, правда дымит не слишком убедительно. В плане качественного задымления более надёжно было бы использовать селитру, смешанную с растопленным воском.
Как-то, помнится, попадался на глаза дурацкий ролик про подобный эксперимент, когда искала способы изготовления селитры в средневековых реалиях для своей героини, налаживавшей производство колбасы. Вот где эффектное было зрелище. Да только, помнится, у автора ролика к плотному потоку чада прилагался ещё и искромётный фейерверк из летящих во все стороны горящих ошмётков, а это чревато реальным пожаром. Так что нет, слишком рискованно.
– Ну так и что тогда делать? Забраться в спальню, пока мачеха трапезничает – так у неё тоже горничная имеется, которая в этот момент может припереться в комнату госпожи для наведения чистоты. Как ещё выдворить всех ненужных свидетелей без каких-либо фатальных последствий? Сама маман безвылазно сидит в замке, в гости ни к кому не ходит и на «распродажи» в столичные «бутики» не ездит.
И тут в голову неспешно, с больши-им опозданием, доплелась, наконец, гениальная, рациональная и до безобразия очевидная мысль. Точнее, вопрос: а зачем? К чему все вот эти сложности, если вскоре ожидается прибытие жениха? До этого момента всё равно придётся сидеть на попе ровно – без «вольной» мне и шагу спокойно не ступить.
А там, в процессе процедуры расторжения помолвки документ так или иначе попадёт в мои руки. Тогда же, до кучи, можно потребовать завещание – в присутствии посторонних людей маман вряд ли насмелится открыто отказать в исполнении законной просьбы. Главное проявить настойчивость.
Скорее бы уже этот Ронан изволил доставить свою драгоценную… кхм, персону к нашему двору. Ладно. Сказано – скоро будут, значит ждём.
Однако, как-то я не учла, что понятие «скоро» у этих средневековых граждан сильно отличается от наших привычных мерок. Долгожданная делегация прибыла только через полтора месяца.
