Кира Фарди
Невеста для Его Высочества. Книга 1
Глава 5. Горе короля
Сегодня в замке Бустер вся челядь ходила на цыпочках: вторые сутки в королевских покоях рожала жена правителя.
– А-а-а....
Протяжный, жуткий стон то и дело вырывался из опочивальни. Охранники, стоявшие у дверей, вздрагивали и украдкой оглядывались: не видел ли кто. Гнев короля страшен.
Геван Великий лишь крепче сжимал меч. Каждый крик копьем вонзался в его сердце, и лицо становилось все мрачнее. Он мерил шагами плиты пола. Края плаща от движения взмывали, как крылья хищной птицы, и падали, путались между ног, шпоры тихонько звенели в такт.
– Дзинь… Дзинь…
Сейчас к государю лучше не приближаться. Подданные стояли поодаль, склонив почтительно головы.
– А-а-а… – новый крик взлетал ввысь… – А-а-а…
Что это? Правитель замер на месте. Звуки стона заглушил топот множества ног. Кто-то приближался извне, со стороны парадной лестницы.
– Что там ещё? – Геван нетерпеливо повернулся к двери.
Если бегут, значит, где-то проблема. В его окружении нет места суете и суматохе.
Его лицо вытянулось и застыло, словно каменная маска: брови крутыми дугами закрепились на лбу, губы сжались в тонкую нить, только живые глаза стреляли молниями. Не дай бог скреститься с правителем взглядом!
– Мой повелитель, Заклинатель судеб… – выдохнул с поклоном жрец в белых одеждах, упал на колени и протянул свиток.
– Я говорил: мне не мешать? – в голосе правителя зазвенело раздражение, слуги ниже опустили головы, чтобы случайным движением или взглядом не впасть в немилость.
– Его Священство Сагон зовёт вас в храм, – прошептал гонец.
Лицо жреца блестело от пота, глаза смотрели в пол, подрагивающие пальцы теребили одеяние. Вот комок слюны прокатился по горлу, и дернулся кадык. Геван подмечал каждую мелочь, каждое движение. Он понял, что гонец боится. А раз боится, значит… предсказание плохое.
– Сейчас?
Государь зашагал по залу туда-сюда, как раненый зверь по клетке. Ему казалось, что легкие вот-вот взорвутся от нехватки воздуха, а тут ещё и это.
– Да. Это срочно, – пролепетал служитель храма и на всякий случай отполз на несколько шагов.
Геван бросил тревожный взгляд на дверь: там мучилась родовыми схватками его Елена. Громкие, протяжные стоны доносились оттуда, а его сердце сжималось в тревоге. Он слышал вскрики и мольбы повитух, но никто не распахивал дверь и не объявлял о счастливом разрешении.
– Передай: позже приду.
– Нет! Предсказание ждать не может, – прошептал жрец.
– Матерь Богов!
Правитель широким шагом направился в сторону храма. Он чуть ли не бегом пересек огромную площадь, легко взлетел по драгоценным гранитным ступеням и ворвался в святилище, под сводами которого гудел ветер. В центре – огромное мраморное ложе. На нем – распятая девственница-Трилистник, на крови которой и делалось предсказание.
Запах благовоний туманил разум и кружил голову. От нервного напряжения Гевана трясло. Он только сильнее сжал меч вспотевшей ладонью. И ни один мускул не дрогнул на каменном лице.
– Ваше Величество!
Служители храма упали на колени и склонили головы. Вперёд вышел седобородый старец.
– Мой господин, настал час предсказания.
– И что? – резко спросил правитель.
Взгляд вернулся к лежащей на алтаре девушке. У неё были закрыты глаза, но по вздымающейся груди видно, что девственница жива, только из локтевого сгиба стекала струйкой кровь.
Сагон повернулся к подчиненным и приказал:
– Покиньте все зал! Оставьте нас одних!
– Но господин… – вперед вышел Милес, мелкие коварные глаза смотрели из-под насупленных бровей с беспокойством. – Вам нельзя. Я могу остаться?
– Выйди и ты!
Правитель смотрел исподлобья. Его почему-то раздражал этот выскочка. Король помнил его рыжеволосым мальчишкой-руником, а теперь он первый помощник Сагона, его правая рука.
«И когда успел втереться в доверие старика и добраться до высот власти? – раздраженно подумал он. – Надо присмотреться внимательнее к нему».
– Ты не слышал приказ Его священства? – рявкнул правитель.
Милес нехотя подчинился, направился к выходу, а за ним потянулась цепочка младших жрецов.
Старец подождал, пока все подчиненные покинут зал, потом сделал несколько движений пальцами и во все стороны разлетелись беленькие руны. Они запечатали вход от случайных визитов. Наконец Сагон перевел взгляд на Гевана.
– Ваше Величество… помните, я еще раньше говорил вам, что ваш союз с королевой будет успешным в том случае, если вы откажетесь от детей.
– Помню, но… когда это было? Десять лет протекло с тех пор. Сами говорили, что наше с Еленой будущее туманно.
– Уже ясное, как божий день благодаря Трилистнику.
Старик покосился на обездвиженную девушку на жертвенном камне. Геван побледнел. Он держался из последних сил. Тревога за Елену, странные слова жреца, испуганные слуги вокруг – все это угнетало, лишало почвы под ногами.
– Предсказание плохое? Говори! Не тяни!
Жрец молча посмотрел на государя, а потом словно прыгнул с утеса:
– Мой повелитель, вы должны убить этого младенца в первые минуты после его рождения.
Слова жреца ударили по голове как булава врага, и виски пронзила острая боль. Геван вскинул руки, поднес ко лбу, но они упали безвольно вдоль тела.
– Убить? – грозно переспросил он. – Ты в своём уме, старик? – пальцы непроизвольно сжали рукоятку меча. – Плоть и кровь мою? Объяснись!
– Родится девочка…
– Д-дальше!
– Она станет злым роком для вашей семьи и для государства.
– Ерунда! Предрассудки! –
Правитель развернулся и зашагал к выходу.
– Она убьёт всех своих родных и уничтожит эту страну, – крикнул ему вслед жрец.
Его голос эхом отозвался от каменных сводов и вонзился в мозг правителя.
– Убьёт-ет-ет, – послышалось ему. – Страну-ну-ну.
– Нет! Молчи!
Правитель выхватил меч и бросился на старого жреца. Но тот уже стоял, прижав кинжал к своему горлу.
– Мой повелитель, уничтожьте младенца, как только он родится. Не дайте ему ядовитым дыханием отравить воздух благословенной Бустерии. Заклинаю вас!
– Ты спятил, старик?
– А ещё лучше, мой повелитель, совершите справедливый ритуал перед всем народом, тогда вы защитите свою страну, – произнес предсказатель и вонзил кинжал в горло.
Капли крови брызнули во все стороны. Они окрасили белые одежды жреца, оросили обнаженную девственницу, ее тело, натертое специальными маслами, мраморно заблестело.
– Нет! Нет! – закричал правитель. – Проклятый старик! Объясни, почему?
Он схватил за плащ упавшего жреца, приподнял над полом, второй рукой зажал рану.
– Принцесса… уничтожит… ваш… род, – едва слышно прохрипел предсказатель и закрыл глаза.
– Нет! Боги! Сагон! Расскажи подробнее! Очнись! А-а-а…
Услышав пронзительный крик, в дверь яростно заколотили. Беленькие руны посыпались на пол, вспыхнули огоньками и пропали. В зал вбежали служители. Заметив окровавленного верховного жреца на руках у Гевана, они окружили алтарь и стали теснить свиту правителя, ворвавшуюся следом, к выходу. Сверкали выдернутые из ножен мечи. Ещё секунда, и началась бы кровавая сеча прямо у жертвенного ложа – святая святых храма.
– Мой повелитель, – Мерд выступил вперёд, его щека странно подергивалась. – Королева ждёт вас.
Геван опустил Сагона на плиты и на ватных ногах вышел на площадь. Круглая луна, в окружении целой россыпи звёзд, подмигивала ему с высоты, словно издевалась. Правитель выхватил меч и начал кружиться в пляске смерти. Свита и младшие жрецы упали ниц: они знали бешеный нрав государя, знали, что кто-то сегодня лишится жизни.
Геван до изнеможения рубил воздух, поворачивался, падал на колени, вскакивал и подпрыгивал. Это сражение без соперника ужасом наполняло души людей.
Наконец он остановился. Его грудь тяжело вздымалась, лицо блестело от пота, изо рта вырывался звериный рык. Теперь он готов встретиться с чудовищем, появившимся на свет из лона его жены.
У дверей в покои Елены он снял окровавленный плащ и кинул его Мерду. Выпустив гнев, он способен рассуждать здраво и принимать даже самые трудные решения. Его встретили радостные улыбки.
– Кто? – вопрос прозвучал, как выстрел, а сердце сжалось в ожидании ответа.
– Маленькая принцесса, мой повелитель.
Геван споткнулся перед дверью и замер, не решаясь войти. Жрец тоже говорил о девочке. Неужели предсказание – правда?
Нет, не может быть! Ещё никогда эти предсказания не сбывались точно. Чепуха!
Правитель сделал шаг и снова замер: но и жрецы никогда не лишали себя жизни, чтобы доказать свою правоту.
В опочивальне царило счастливое оживление. Все поздравляли правителя, но его голову переполняли тяжелые думы. Только что он стал свидетелем беспрецедентного случая, и теперь ему придётся принять сложное решение.
Геван пошел к ложу жены. Признаки родов исчезли. Елена лежала на высоких подушках, укрытая шелковым одеялом, и слабо улыбалась ему. Она устала, почти двое суток мучаясь родовыми схватками. Правитель поцеловал ее влажный лоб и перевел взгляд на лежащую возле матери малышку.
У дочки розовое личико, пухлые губки и огромные глаза, пока ещё непонятного цвета. Девочка смотрела на отца, и ему казалось, что она хотела что-то сказать. Мороз побежал по спине от пристального взгляда младенца, и Геван непроизвольно свел лопатки.
– Мой повелитель, возьмите дочь на руки.
Повитуха протянула новорожденную, завёрнутую в меховое одеяльце с вышитым гербом королевского дома. Геван сделал шаг назад. Он ещё был потрясён увиденным в храме и не готов просто так, без сомнений, принять дочь.
«Никто не знает о предсказании, – появилась вдруг спасительная мысль. – Мы были одни. Сагон погиб. Если я никому не скажу, то дочь останется жива».
Принятое решение облегчило сердце. И тут новая мысль ужасом охватила его голову. Он вспомнил о девушке на жертвенном камне. А если она все видела и слышала?
– Мерд! – голос сорвался от напряжения.
– Да, Ваше Величество, – командир вышел из тени.
– Уничтожь Трилистник! – тихо, так, чтобы никто не услышал, приказал Геван, потом сделал шаг вперед и протянул руки.
Малышку положили в его ладони. Девочка по-прежнему не сводила с него глаз.
– Мой повелитель, посмотрите сюда. Видите?
Повитуха отодвинула край одеяла, и показала шею малышки. На светлой коже темнело родимое пятно причудливой формы. Знак Богов? Но откуда?
– Красавица, – шепнула повитуха. – Настоящая звездочка,
– Да, красавица, – ответил Геван. – Я назову тебя Эстер – звезда.
Малышка скривила ротик и тихонько пискнула, словно согласившись с отцом. Протяжный стон привлек внимание Гевана. Он посмотрел на жену: та сравнялась бледной кожей с цветом простыней, только в медовых глазах тускло светилась жизнь. Правитель передал дочь повитухам и сел на край ложа. Ему показалось, или постель влажная? Но поддержать Елену сейчас важнее.
– Дорогая, любимая, как ты? – он взял прохладные пальцы в свою ладонь и нежно поцеловал.
– Хорошо, – едва слышно ответила королева.
В голосе жены не было жизни, наоборот, казалось, что ещё секунда, и она покинет этот бренный мир.
– Что-то не так! Лекаря!
Геван вскочил и отбросил в сторону покрывало: белоснежные простыни пропитала алая кровь. Правителя оттеснили в сторону, но он потрясённого глядел на дочь.
– Ты… ты…
Пальцы скрючились. Правитель вдруг выбросил вперед руки, словно захотел сомкнуть их на крохотной шейке. Мерд кинулся наперерез.
– Уберите ребенка! – приказал он.
Звериный протяжный вопль пронесся по опочивальне, вылетел в зал и заставил испуганно переглянуться ничего не понимающих лекарей и слуг.
– Мой повелитель, – дрожащим голосом произнес придворный врач, – Ее Величество покидает нас.
Геван бросился к кровати, растолкал слуг и упал на колени перед ложем жены.
– Прости! Прости меня, дорогая!
И столько боли слышалось в его словах, что повитухи тоже начали утирать слёзы. Все придворные знали, как любил свою Елену их правитель, как пылинки сдувал с ее обуви, прислушивался к каждому слову.
Смерть любимой королевы переживала вся страна. Над дворцом реяли чёрные флаги, придворные облачились в траурные одежды. Государство замерло в ожидании. На лицах даже простых людей был написан вопрос: «Что дальше?»
***
Геван три дня сидел в святилище рядом с лежащей на похоронном ложе Еленой. Ее тело облачили в белоснежный саван, длинные светлые волосы переплели золочеными лентами, на лице застыл покой и умиротворение, словно она знала какую-то тайну, но не успела рассказать.
Правитель, сжимая руками голову, раскачивался и стонал:
– Дорогая, что мне делать? Дай совет! Я не могу убить нашу единственную дочь, но и оставить в стране тоже не могу. Сагон сказал, что принцесса уничтожит Бустерию и весь наш род, и я уже потерял тебя! Будь проклято это дитя!
По полу потянуло сквозняком. Геван поднял голову: в дверях стоял верный Мерд. Его лицо превратилось в камень. Ни один мускул не шевелился, только плотно сжатый рот и круги под глазами указывали на то, что он тяжело переживал гибель любимой сестры.
– Убирайся!
Геван вскочил и толкнул друга в грудь, но тот не сдвинулся с места.
– Мой повелитель, пришло время для церемонии.
Король толкнул еще раз, потом выхватил из ножен меч и закричал:
– Убирайся, я сказал! Ты… ты… человек с каменным сердцем… Это же Елена! Слышишь! Е-ле-на, твоя сестра! Как ты можешь говорить о церемонии?
Мерд шумно вздохнул.
– Мой повелитель, народ Бустерии стоит у стен замка и ждёт ритуал прощания.
Воспаленное сознание Гевана пронзила абсурдность ситуации. Кто смеет приказывать ему, правителю с абсолютной властью?
– Чт-о-о-о?
Геван выхватил из ножен меч и, шатаясь и спотыкаясь на каждом шагу, помчался к двери. Он не увидел, как Мерд подал сигнал стражникам, появившимся из тайного хода. Те вдруг окружили правителя, отобрали оружие, спеленали его, как ребёнка, и исчезли в проходе.
***
Мерд остался один. Он приблизился к ложу королевы, опустился на колено и поцеловал прядь волос.
– Прости своего мужа, сестра. Он вне себя от гнева и боли. Он сильный человек, справится с горем, а твою малышку я не дам в обиду. Вот увидишь!
Глава 6. Обряд жертвоприношения
Голова вдруг прояснилась. Линда почувствовала страшный холод. Дрожало все тело. Девушка приподняла ресницы: напротив неё стоял старик в белых одеждах и что-то бормотал. Потом он поднёс нож к ее лицу, она хотела закричать, дернулась, но тело не повиновалось, словно было парализовано.
«Это конец! Мама, папа, простите меня!» – ударила в голову последняя мысль.
Но ничего страшного не произошло.
– Не бойся, – проскрипел рядом голос. – Все быстро закончится.
Линда скосила глаза и сфокусировала взгляд: старик в белой одежде стоял, наклонившись к ее левой руке.
– Отпустите меня, – прошелестела она.
– Молчи! Тебе доверена великая честь – быть Трилистником предсказания для страны. На твоем теле есть метка Богов.
«Что? Какой Трилистник? Это моя родинка – Трилистник? Или есть ещё что-то?» – мысли вяло текли в голове, не трогая душу.
Старик внимательно посмотрел на нее, развел два пальца, и между ними закачалась белая бумажка. Она плавно опустилась на лицо девушки, и Линда внезапно перестала дрожать и расслабилась. Сознание затуманилось, и она провалились в темноту.
Второй раз Линда пришла в себя неожиданно, словно вынырнула из воды и увидела солнце. Радость волной поднялась в груди. Она свободна! Линда рванулась и… осталась на месте. Она по-прежнему была обнажена и лежала на холодном камне.
Камень? Сознание вдруг взорвалось радужными искрами. Точно, теперь она чувствовала гладкую поверхность ложа, его ледяной холод, а также тёплую влагу, которая текла из ее руки, а ещё слышала голоса. Она напряглась.
Теперь в комнате стояли двое мужчин и громко разговаривали о каком-то младенце, которого надо убить.
Вдруг старик с размаху ткнул себя в горло ножом. Кровь хлынула прямо на Линду. Она дернулась, хотела закричать, но ни звука не вырвалось из сведённого ужасом горла.
Девушка инстинктивно зажмурилась, и о дальнейших событиях могла только догадываться. Она слышала шум, крики, бряцание оружия, топот множества ног и молилась про себя: «Мамочка, миленькая, забери меня! Отец небесный, пожалей, спаси душу грешную от истязания и смерти!»
Внезапно все стихло. Неужели закончилось? Линда даже не поверила в своё счастье. Она попыталась согнуть руку в локте и сесть, но только смогла пошевелить пальцами: тело еще не слушалось хозяйку. Зато крупная дрожь вдруг пробежала по коже, и через секунду девушка тряслась так, что стучали зубы.
– Пришла в себя?
Голос раздался из-за спины. Линда застонала и тут же испуганно сжала челюсти: не хотела выдавать себя.
– Не бойся, – мужчина в воинском снаряжении наклонился к ней. Она узнала этого человека. Именно по его приказу увезли ее из родной деревни. – Все закончилось.
Он накинул на Линду покрывало, легко поднял ее на руки и понёс. Девушка успела только заметить, что все вокруг залито кровью.
Командир пересёк зал, ткнул носком сапога куда-то в камень – перед ними разъехалась стена и пахнуло сыростью и холодом.
– Куда вы меня несёте? – спросила Линда.
– В безопасное место.
– Можно мне вернуться домой, к маме, умоляю вас?
– Увы. У тебя теперь только два пути: слушаться меня или умереть…
– О нет! В чем я провинилась?
– Ни в чем. Такова твоя судьба. Если Трилистник предсказания способствует плохому пророчеству, его носителя казнят.
– Отец небесный! За что? Это же простая родинка!
Слёзы градом покатились по лицу, но Линда не могла их даже вытереть: руки безвольно болтались где-то внизу.
– Так гласит закон Бустерии. И метка Богов есть у единиц.
– Плохой закон! – всхлипывая, воскликнула девушка, внезапно перестав бояться.
– Какой есть!
Стражник принёс ее в большую пещеру и положил на землю. От стены оторвалась тень. Силуэт, облачённый в чёрный плащ с капюшоном, оказался женщиной.
– Обмой ее, одень и дай отвар от паралича.
– Мой господин, – услышала Линда, – вы очень рискуете, спасая Трилистник предсказания.
«Трилистник? Опять он?» – вспыхнули в голове вопросы.
Пленница закрыла глаза. Теперь она рассматривала собеседников сквозь ресницы, чтобы не выдать свой интерес к разговору.
– Никто не узнаёт. Все потрясены смертью верховного жреца.
– Неужели предсказание было настолько плохим?
– Да. Ужасным! И теперь мне надо сделать две вещи.
– Какие?
– Спасти принцессу и страну. И в этом мне поможет она.
Линда устала. Она ничего не понимала, мёрзла и хотела спать. Девушка с трудом держалась в сознании, чтобы не пропустить ни одного слова. Но парализующий волю страх сделал своё дело: она отключилась.
Сколько времени она провела в беспамятстве, Линда не знала, но, когда очнулась, поняла, что может шевелиться. Она села. От резкого движения закружилась голова, но девушка не обратила на это внимания и встала, держась за стену.
Она находилась в той же пещере, освещённой только факелами, висевшими на стенах. Кроме неё, здесь никого не было. Девушка оглядела себя: кто-то нарядил ее в простую рубашку с длинными и широкими рукавами и тяжелую юбку. В таких обычно ходили замужние женщины в их деревне. Рядом с ее ложем стояла миска каши и кружка с водой. Линда вдруг почувствовала зверский голод и схватила деревянную ложку.
Она ела с жадностью, комочки густой каши летели во все стороны, Линда подбирала их с камней и засовывала в рот, а потом облизывала пальцы. Никаких манер и воспитания, но кто будет о них помнить, пережив такое испытание?
Утолив голод, она начала исследовать пространство в поисках выхода. Разумом понимала, что вряд ли ее оставят на свободе, но все же. Надежда крохотным лучиком пробивалась к сердцу. Ее не убили сразу, может быть, она ещё зачем-то нужна этому господину в воинских доспехах.
Линда обследовала все стены. Она трогала камни, била по ним, забиралась вверх, спрыгивала вниз, но выхода не было. Разболелась левая рука. Именно на ней девушка видела кровь во время обряда. Она закатала рукав: локтевой сгиб кто-то перевязал тряпицей.
Девушка осторожно размотала ее. На коже, на том месте, где раньше была родинка, прохожая на трилистник клевера, зияла ранка. Она-то и нещадно болела.
Линда в ужасе смотрела на кровавую корочку. Но вопросы, теснившиеся в голове, остались без ответа, и она заснула.
Сколько времени девушка провела одна, она не знала. Только в очередной раз, когда подняла веки, вдруг поняла, что находится в пещере не одна.
Она испуганно села и протерла глаза: перед ней стоял господин, который вынес ее из жертвенного зала храма.
– Отпустите меня домой! – взмолилась несчастная пленница.
– Сейчас не могу. Но ты будешь свободна при одном условии.
– Каком?
– Если выполнишь мое задание.
– Я слушаю, – слёзы мгновенно высохли на глазах, радостное ожидание окрылило душу.
– Сегодня ночью тебя привезут к излучине реки под водопадом. Ты увидишь, как по воде плывет корзинка. Вылови ее, замени на ту, которую увидишь в повозке.
– И все? – теперь Линда ликовала и готова была сразу бежать к реке.
– Да. Оставишь первую корзинку на берегу, а вторую пустишь по воде. После этого получишь свободу и много денег.
Вечером на девушку надели плащ с глубоким капюшоном и посадили на повозку. Лошадьми управлял глухонемой кучер в форме стражника. Сколько Линда ни задавала ему вопросов, он только мычал в ответ. От нетерпения и счастливого возбуждения она готова была петь и плясать.
«Я скоро буду дома. Я скоро буду дома», – в такт стуку копыт повторяла она.
Но все пошло совершенно не так, как она предполагала.
***
Повозку провожали глазами двое стражников, стоявших у ворот.
– Видел? – спросил один другого.
– Угу.
– Как думаешь, куда они собрались на ночь глядя?
– Молчи! Меньше знаешь, крепче спишь!
