Кевин Андерсон
Принцесса Дюны
– Я понимаю, Ваше величество! И с благодарностью принимаю ваше задание. – Он поднял со стола свою фуражку. – Я не провалю это испытание!
Император равнодушно отмахнулся:
– На этом все. Ознакомьтесь с досье, которое получите у моих сотрудников. – Он неискренне улыбнулся офицеру. – А теперь ступайте и готовьтесь.
На выходе из зала капитан обернулся для прощального поклона:
– Благодарю вас за предоставленную возможность, сир! – Он взглянул на Ирулан: – И вас, принцесса.
Наконец Зенха вышел, и министр протокола закрыл за ним дверь.
– Это научит его вести себя не так дерзко, – усмехнувшись, проворчал Шаддам. – Если он переживет миссию.
Хотя Ирулан понимала, что делает отец, его улыбка показалась ей жестокой.
Каждый из нас эксперт в своей области знаний, и мы возводим непреодолимые барьеры, чтобы держать других в безопасном неведении.
Старгайд Серелло.Внутренняя консультативная записка Космической Гильдии
Хотя старгайд Серелло постоянно путешествовал из системы в систему, представляя интересы руководства Космической Гильдии, домом своим он считал Джанкшин.
Сферические здания, серебристые монолиты, оживленные порталы транспортного управления – фантастическое скопление геометрических форм, подчеркивающих математическую точность, и повсюду кипит работа. Основные деловые и административные офисы располагались в огромных кубах, выделяющихся среди других построек. Большие хранилища меланжа из собственных запасов Гильдии стояли у кромки огромного посадочного поля, где недавно провожали в последний путь погибшего Навигатора.
Прадеда Серелло.
Главный офис старгайда располагался в пентхаусе с наклонными призматическими окнами. Глядя на открывающийся вид, Серелло размышлял над тревожащим сообщением молодых фрименов с Арракиса. Его усовершенствованный мозг использовал мириады нейронных путей, плюс к этому помимо подготовки в Гильдии он прошел специализированные курсы ментата – весьма редкий случай для сотрудника.
Мысленным взором он представлял в виде дерева все сложное переплетение решений, вариантов и возможностей, часть из которых приводила к ужасным последствиям. Он все еще скорбел по почившему Навигатору – по-своему, не только оттого, что это большая потеря для Гильдии, но и потому, что его прадед был последним из рода Серелло, достигшим трансформации. Другие из их семейства пытались и потерпели неудачу – его дед, родители, сестра и он сам.
По статистике, большинству кандидатов не удавалось стать Навигаторами, так что Серелло нечего было стыдиться. Напротив, ему следовало гордиться тем положением, которое он занимал в настоящее время. Очень немногие становились старгайдами, которые служили публичным лицом Гильдии – посредниками в контактах с Империей, Домом Коррино и Картелем, поскольку более продвинутые интеллекты Гильдии не могли общаться с простыми смертными.
Когда у предыдущих поколений ничего не вышло, следующей надеждой семьи стали Серелло и его сестра. Все юные годы, пока мозг пластичен, они напряженно учились, постигая имперскую историю вплоть до того момента, когда Норма Цинва стала первым Навигатором. Серелло на лету схватывал всю информацию, которую Гильдия считала необходимой, а его сестра особенно хорошо показала себя в выполнении сложных вычислений.
После достаточной подготовки их с сестрой доставили в стерильный комплекс, где они увидели наблюдателей-ментатов, давших присягу Гильдии, докторов школы Сукк с медицинскими приборами и преисполненных надежд чиновников Гильдии, которые оценивали кандидатов так, словно те были не более чем лабораторными образцами.
Там же они встретили и старгайда – первого, которого Серелло видел лично. Эти создания имели ранг более низкий, чем Навигаторы, но все равно были могущественны, влиятельны и почитаемы; в то время Серелло и представить себе не мог, что станет одним из них. Он мечтал стать Навигатором, как прадед – вершиной человеческой эволюции. Он хотел использовать свой разум, чтобы видеть бесчисленные пути в будущее.
Их с сестрой обнаженными поместили в раздельные прозрачные герметичные цилиндры. Нервничающий Серелло старался отрешиться от упрямой статистики, что большинство кандидатов не проходят тест – а многие погибают. Между ними с сестрой всегда существовало соперничество – и оба были уверены, что станут Навигаторами. Они восстановят семейную честь после провалов двух поколений.
Монотонным голосом один из наблюдателей Гильдии объявил:
– Ваши тела подвергнутся воздействию меланжевого газа высокой концентрации. Это делается для того, чтобы оценить вашу физическую пригодность к длительному погружению и метаморфозам.
Стоявший рядом мрачный доктор Сукк добавил:
– Вы проходите этот тест добровольно.
Серелло подтвердил это, как и его сестра. А затем по трубопроводам в полу хлынул плотный, едкий газ с коричным запахом. Оранжевые пары окутали испытуемых. До этого Серелло пробовал меланж в небольших дозах – чтобы повысить остроту ума и отточить физические рефлексы. Но это стало настоящей атакой на его органы чувств, на его разум. Глаза жгло, слезы текли по лицу, и он ничего не мог видеть. Он задыхался от меланжевого газа.
Поначалу он пытался контролировать воздействие, но газ проникал в него все больше и больше. Он не мог выдохнуть. Он давился. Меланжевый газ заполнил легкие, нос, горло – а затем бурным потоком ринулся в кровь. Мозг вскипел от мыслей, которые не получалось сдерживать. Серелло кашлял и его рвало, он пытался убежать – но меланж был повсюду, как горящее топливо. Голова раскалывалась, и он почти физически чувствовал, как его нейроны скручиваются, переплетаются и расползаются паутиной – в поисках поживы.
А затем каждый путь закончился тупиком, и отраженная темнота вернулась, наполняя разум забвением.
Когда он очнулся, меланжевый газ уже был выкачан из цилиндра. Серелло соскользнул вниз по изогнутой стене, и люк открылся, выпуская его наружу. Доктор Сукк стоял над ним с кислым выражением лица.
Из второй установки двое рабочих вытащили обмякшее тело. Его сестра. Ее некогда уверенные глаза покраснели от кровоизлияний. Челюсть отвисла, из открытого рта по щеке стекала струйка рвоты. Она была мертва.
При виде бездыханной сестры разум Серелло переполнился мыслями, и он понял, что эта потеря является лишь точкой отсчета, одним бесконечно малым происшествием в огромной галактике. И пока эти мысли бушевали, эмоциям не оставалось места.
Он моргнул, увидев старгайда-наблюдателя в униформе, который смотрел на него темными, странно-отчужденными глазами.
– Я прошел тест? – прохрипел Серелло. – Я чувствую разницу! Возможности моего разума сильно возросли! Я смогу стать Навигатором?
Старгайд нахмурился, спуская его с небес на землю:
– Нет, ты потерпел неудачу, как когда-то и я. Твое тело отвергло необходимое для этого количество специи. Но в отличие от сестры, ты выжил. И если миллионы ранее неиспользуемых нейронных связей в твоем мозгу теперь тебе доступны – возможно, ты все-таки пригодишься Гильдии.
С того дня Серелло изменился навсегда. Он научился вести дела таким образом, чтобы приносить максимальную пользу Гильдии. В конце концов он стал старгайдом, достигнув своей персональной вершины.
Теперь он смотрел сквозь прозрачные стены своего высоко расположенного кабинета. Ознакомившись с отчетом о космических перевозках, он увидел, что галактический лайнер только что прибыл на орбиту. Сквозь призматическое окно он наблюдал, как доставленный им огромный шарообразный корабль опускается в центре Джанкшина. Официальный дипломатический транспорт. Серелло ожидал его.
Стена завибрировала – пришло сообщение:
«Вице-директор КАНИКТ Малина Ару прибыла. Транспортная капсула доставит ее в это здание».
– Я готов к встрече, – ответил Серелло. Он ждал свою коллегу. Из-за чрезвычайной важности заключенных Картелем договоров и связанных с этим транспортных обязательств Гильдии вице-директор прилетела сюда лично. В своем положении Серелло имел право ставить подпись на документах. Старгайд видел все связи и возможности, политические цепные реакции и последствия простых решений. Он знал все маршруты галактических лайнеров и понимал, как работает Картель.
Его кабинет был просторным, но весьма аскетичным. Центр помещения занимал овальный стол – сверкающая столешница переливалась, как ртуть, и могла показывать любое изображение. Хотя Серелло предпочитал стоять, он подготовил два удобных кресла из полимерной пены и металлопласта. Он также заказал прохладительные напитки – в досье Гильдии имелась строчка о предпочтениях вице-директора.
Еле заметный сигнал на передающей стене сообщил ему, что Малина Ару на подходе. Серелло натянул отрепетированную улыбку, готовясь к встрече. Вице-директор КАНИКТ, одна из самых влиятельных людей в Империи, прибыла без свиты, в компании лишь двух своих питомцев – псов-ищеек с жестким колючим мехом, беззаветно ей преданных и смертельно опасных.
Но Серелло не испугался.
– Госпожа вице-директор, я рад, что вы прилетели лично. Встречи с глазу на глаз сокращают дистанцию между людьми.
– Все бизнес-договоренности – это весьма личное дело, старгайд, хотим мы этого или нет, – откликнулась Малина. В строгом коричневом костюме без украшений, но из самой дорогой ткани, она двигалась с животной грацией. Ее короткие темно-каштановые волосы были идеально уложены. – Я могла бы прислать вместо себя моего сына Франкоса, но подумала, что уже давненько не посещала Джанкшин.
– Президент Картеля был бы достойным представителем, – улыбнулся Серелло. Он опирался на информацию, которую предварительно изучил. – У вас ведь есть и дочь, баронесса Дома Учан? И еще один сын?
Малина нахмурилась:
– Да, Франкос – президент КАНИКТ. Другой мой сын, Якссон, проходит практику на Танегаарде, и мы рассчитываем подыскать для него подходящую должность в Картеле. Моя дочь хорошо освоилась со своей ролью. Но давайте не будем касаться семейных подробностей. У нас есть дело.
У Серелло дернулся челюстной мускул – неврологическое последствие действия меланжевого газа в испытательном резервуаре. Доктора школы Сукк не могли найти этому прямой причины и полагали, что все это у него в голове. Усилием воли Серелло постарался унять дрожь.
Принесли закуски, но Малина не обратила никакого внимания на молчаливого официанта и не притронулась ни к еде, ни к питью.
– Не пора ли нам перейти к сути?
Серелло провел рукой по блестящей поверхности стола, и там появились изображения документов.
– Вот договоры, которые согласовали наши делегаты. Осталось лишь поставить подписи.
Малина внимательно изучила четкие голографические проекции.
– Годится. Картель и Гильдия продолжат сотрудничать в том же духе, что и всегда.
Серелло поставил свою цифровую генетическую подпись.
– Как и координировать свои действия с Империей.
Малина поморщилась:
– Империя – устаревший конструкт, но служит своим целям на данный момент… даже если Дом Коррино изжил себя.
Без дальнейших комментариев она поставила свой генетический отпечаток.
От неожиданных слов вице-директора в голове Серелло завертелось множество вопросов. Дом Коррино изжил себя? Он слышал о тихом повстанческом движении, набирающем силу в Империи – о Благородном Содружестве. Откровенные критики, строящие планы по свержению Коррино, вцепившегося в трон мертвой хваткой. Теперь Серелло решил вести себя осторожнее.
Лишь после того, как документы вновь исчезли в файловом хранилище, Малина позволила себе потянуться к сладостям. Серелло отметил, к каким именно – пригодится на будущее.
Но вице-директор еще не закончила.
– Есть еще один вопрос, на который я хочу обратить ваше внимание. Эту информацию мы предоставляем вам добровольно, в надежде, что Гильдия запомнит это и ответит взаимностью.
– У Космической Гильдии хорошая память, – кивнул Серелло. – Теперь я заинтригован.
Малина погладила своих питомцев по колючему меху:
– Эти псы, Хар и Кар – идеальные экземпляры, результат долгих проб и ошибок в селекционных чанах Тлейлаксу.
При упоминании о мерзких Бинэ Тлейлаксу челюстной мускул Серелло вновь дернулся:
– Вы ведете с ними дела?
– По необходимости – как и Гильдия. Вы когда-нибудь… прикасались к представителю их расы?
Серелло подавил дрожь:
– Я имел минимальные деловые контакты с Мастерами Тлейлаксу, но как старгайд я обязан представлять Гильдию перед всеми народами. Год назад я познакомился с Мастером Гибли. Этот народ избегает касаться чужаков, которых они называют «неверные повиндах», но Мастер Гибли взял за правило пожимать мне руку. – Он вспомнил отвратительную сероватую кожу, странно-шершавое прикосновение Мастера Тлейлаксу, от которого Серелло чувствовал себя так, будто его ладонь оцарапали. – Он сказал, что оказывает мне большую честь, допуская физический контакт. А почему вы спрашиваете?
– У меня были с Тлейлаксу кое-какие личные дела, – сказала Малина, – и не только с целью приобретения псов. Один из Мастеров сделал Картелю нежелательное предложение, от которого я отказалась.
Серелло мгновенно насторожился:
– Какое предложение?
– Он спросил, сможет ли Картель выставить это на рынок, если Тлейлаксу предложат альтернативу умственным и провидческим способностям Навигаторов.
Серелло не смог скрыть потрясения на лице:
– Альтернативу нашим Навигаторам?
Вице-директор скромно улыбнулась:
– Я подумала, что вы, вероятно, захотите знать. Интересно, Тлейлаксу действительно пытаются создать собственных Навигаторов?
– Это… это невозможно, – пробормотал он. Но это был машинальный ответ.
Подбросив эту опасную информационную мину, Малина Ару повернулась, чтобы уйти, и свистнула псов. Теперь Серелло вдруг вновь вспомнил тех двух молодых фрименов, утверждавших, что таинственный корабль украл тело его прадеда. Общеизвестно, что тлейлаксу проводят ужасные генетические эксперименты. Все знают, что в своих резервуарах они выращивают гхола – клонов из клеток мертвого тела. И возможно, тело Навигатора станет одним из их главных проектов.
Последствия всего этого фейерверком вспыхивали в сознании. Серелло едва удалось отгородиться от негативных эмоций и сохранить спокойный дипломатический вид, пока он прощался с вице-директором.
Церемонии и формальности – важнейшие элементы имперского порядка.
Император Шаддам Коррино IV
Сидя внутри антигравитационного пузыря, парящего над центральной площадью столицы, Ирулан и Император наблюдали за впечатляющим военным парадом – бесконечными рядами мундиров всех вариаций малиново-золотой имперской расцветки, марширующими подразделениями армии и флота, сводными бригадами, планетарными и секторальными группами войск. Впереди каждой колонны вели прирученных (или одурманенных наркотиками) хищных зверей – ради большей зрелищности.
Участники представляли основные миры огромной Империи – с небольшими отличиями в униформе, допускаемыми в рамках отдельных культурных традиций, но все под знаменами Дома Коррино. Так сложилось за несколько тысячелетий – местные войска, зачастую сугубо парадные, входили в разросшиеся Имперские вооруженные силы, покрывающие галактику плотным одеялом.
Над колоннами сновали небольшие наблюдательные дроны, управляемые сотрудниками Имперской службы безопасности. На внутреннюю поверхность императорского летучего пузыря выводилось изображение в высоком разрешении, но Шаддам смотрел на парад через иллюминатор из бронестекла, желая видеть все собственными глазами.
– Очень люблю такие церемонии, – сказал он дочери. – Это демонстрация всего великолепия нашей Империи – множества составных элементов, поддерживающих мир и стабильность.
Однако Ирулан замечала кое-что другое в этом милитаристическом шоу. Несмотря на красочность зрелища и огромное количество марширующих войск, она видела отсутствие энтузиазма среди участников, будто их согнали сюда против воли, чувствовала слабость в их рядах, что в конечном счете могло пагубно сказаться на прочности отцовской власти.
С окружающих улиц на площадь выходили все новые колонны. Благородные офицеры возглавляли подразделения – некоторые шли вразвалку из-за своего чрезмерного веса. Все в ярких парадных кителях, увешанных медалями, с позолоченными церемониальными мечами на боку – оружием, которое мало кому из них доводилось использовать в бою. Один пожилой аристократ – давно переживший пору своего расцвета, если он у него когда-то вообще был – не мог даже шагать самостоятельно, и его грузное тело везли в колеснице, запряженной дюжими жеребцами. Не понимая, что выставляет себя на посмешище, он неуклюже размахивал мечом из стороны в сторону.
Шаддам направил пузырь к той части парада, которую хотел разглядеть получше. За шумом толпы зрителей Ирулан едва слышала ровное урчание антиграва. Они проплыли вдоль основного маршрута колонн и снизились.
Несмотря на воодушевление Шаддама, принцесса озабоченно произнесла:
– Меня терзают сомнения, отец. Взгляни на этих глупых марширующих дворян. Они явно не в лучшей боевой форме, и у большинства нет опыта командования. Они получили звания благодаря семейным связям или взяткам, а не мастерству.
Впрочем, принцесса не была уверена, что Император прислушается к ее словам. Так и вышло. Шаддам нахмурился в ответ на критику:
– Опять ты за свое! А ты бы предпочла видеть командирами таких выскочек, как Зенха? Те офицеры внизу, по крайней мере, безупречно воспитаны!
Но Ирулан не сдавалась:
– Я безмерно уважаю тебя, отец – больше, чем кого-либо на свете. Но за десятилетия твоего правления, а до тебя – правления твоего отца, наши Имперские вооруженные силы стали вялыми, ленивыми и самодовольными. Многие офицеры слишком богаты и чванливы – и лишь номинально числятся командирами. Они ничего не стоят в настоящем бою.
Если бы они не сидели сейчас только вдвоем в наглухо закрытом наблюдательном пузыре, Ирулан никогда не заговорила бы об этом. Но она очень скрупулезно изучала военную историю Империи и опасалась, что отец не видит общей картины. Принцесса даже обсуждала эту проблему со своей сестрой Уэнсицией – также увлеченной военными летописями.
Шаддам ободряюще потрепал ее по плечу. И покровительственным тоном произнес:
– Ты слишком много тревожишься, дочь. Я давно обратил на это внимание, но не могу огорчать Ландсраад и все благородные семейства, которые считают почетное воинское звание своим неотъемлемым правом. Однако твоя точка зрения понятна, и меры уже приняты. По предложению графа Фенринга всякий раз, когда подразделение возглавляет явно неквалифицированный командир-дворянин, я назначаю компетентного заместителя, который поднялся по служебной лестнице благодаря личным заслугам. Не волнуйся – напыщенным болванам помогают сильные, способные офицеры.
– Такие, как капитан Зенха, – отметила Ирулан.
– Кстати, об этом выскочке, – нахмурился Шаддам. – Боюсь, он слишком амбициозен, и нам придется подрезать ему крылья.
Но опасения Ирулан не развеялись. Она с беспокойством продолжала:
– Возможно, в этом есть смысл, отец. Но публика ничего не знает о всяких подковерных маневрах. На подобных военных парадах твои подданные видят лишь этих дураков в форме, выставленных напоказ. – Она кивнула на марширующих. – Вон, посмотри-ка туда!
Шаддам сурово сдвинул брови, заметив двух офицеров из передней колонны, которые то и дело сбивались с шага, не попадая в ногу с остальными войсками.
– Что ж, вероятно, кое-кому в будущем не следует участвовать в парадах.
– А перед кем отчитываются компетентные офицеры, если их поставили просто исправлять промахи начальства? Кому они могут подать рапорт, если их непосредственные командиры – дураки?
– Они обязаны докладывать по цепочке.
– Компетентные офицеры должны подчиняться напрямую тебе, отец! И не бояться говорить правду. А иначе их бестолковое начальство может исказить их доклад – обелив себя, разумеется.
Хотя Император продолжал хмуриться, Ирулан видела, что по крайней мере некоторые ее соображения он воспринял. Даже он видел эту неуместную буффонаду своих офицеров. Но принцесса знала, что Император всерьез рассердится, если она не прекратит наседать, поэтому сменила тему, разрядив напряженность поверхностными вопросами. В общем-то, они с отцом состояли в доверительных отношениях, и чаще он прислушивался к ее советам. Но у Падишах-Императора и помимо нее имелось множество советников, и не все были с ней согласны. Устоявшуюся имперскую систему трудно изменить.
Принцесса самостоятельно навела кое-какие справки и выяснила, что капитан флота Зенха серьезно отнесся к формированию своей оперативной группы, отправляя заявки на необходимый личный состав и вооружение и тренируя бойцов перед высадкой на Отаке. Она размышляла – вдруг отец и впрямь дает ему шанс на успех? Повстанцы-фанатики не казались ей особой проблемой, насколько она могла судить по сводкам. Ей хотелось знать: что еще известно Шаддаму, о чем он не сообщил на официальном совещании.
В своих личных покоях в Императорском дворце она изучала родословную Зенхи, его непримечательный Дом. Ее весьма впечатлили традиции чести, тщательно соблюдаемые в этой семье – верность боевым товарищам и абсолютная преданность Императору. Сильное чувство связи с предками часто воодушевляло капитана на героические, самоотверженные поступки. Несмотря на сравнительно скромное происхождение, он действительно преуспел по службе – но, несомненно, поставил перед собой слишком высокую цель, предлагая руку принцессе крови.
Умея разбираться в людях, чему научили ее в Бинэ Гессерит, Ирулан чувствовала, что капитан Зенха имеет все шансы стать героем, если его должным образом поддержать. Зенха идеально вписывался в свою нишу в современной Имперской армии – высококвалифицированный заместитель командира, исполняющий обязанности, которые не под силу его благородному начальству. Могло ли это компенсировать вред, причиняемый паркетными офицерами, зачастую глупыми и упрямыми? Можно ли обратить вспять неуклонный упадок имперских войск? Вероятно, да, – с такими людьми, как Моко Зенха.
Но в устоявшейся системе даже Император мог сделать не так уж много, а его первая дочь – тем более. Старшая принцесса была просто предметом торга в возможных брачных альянсах и оказывала гораздо меньше влияния на историю.
Но что если Зенхе действительно удастся подавить восстание на Отаке и вернуться с победой? Это не казалось такой уж трудной задачей. Как тогда поступит отец, потребуй молодой офицер повышения в звании и ее руки?
Четыре беспилотника службы безопасности окружили наблюдательный пузырь, и Шаддам улыбнулся дочери:
– Обрати внимание, я усилил нашу охрану – здесь и по всему дворцу, пока отакские бунтовщики не разгромлены.
– Очень предусмотрительно, отец. Действительно, очень мудро.
В сопровождении дронов Император направил наблюдательный пузырь к крыше дворцовой башни, где и совершил посадку. Дроны с жужжанием улетели, а Шаддам уже предвкушал торжественный банкет после парада. Ирулан знала, что ей предстоит вытерпеть долгие часы скуки, пока бездарные пьяные офицеры будут рассказывать друг другу, какие они молодцы.
У нашего народа долгая память на страдания – и мы ведем счет. За каждое злодеяние в отношении нас мы возвращаем боль в десятикратном размере, и неважно, сколько времени на это потребуется. И Харконнены, и те, кто придет после них – проиграют.
Лайет-Чи, также известный под именем Хоуро.Фрименские летописи
Черный дым от разбитого горящего комбайна смешивался с пылью цвета ржавчины – слишком далеко, чтобы Чани могла ощутить запах специи. Но все равно она ликовала.
Джемис восторженно кричал на вершине дюны, откуда они смотрели на это великолепное зрелище. Не заботясь о том, сколько шума производит, он размахивал в воздухе крисножом, разрубая невидимых врагов и возбужденно расхаживая взад-вперед – зная, что вибрации от шагов ничтожны по сравнению с грохотом рассыпающегося комбайна и глухими взрывами под его массивными гусеницами.
Прикрыв глаза от слепящего солнца, Чани разглядывала крошечные фигурки рабочих, вылезающих из аварийных люков. Они напоминали ей скорпионов, выскакивающих из-под потревоженного камня.
Их массивная машина обрабатывала богатое поле специи, отсеивая меланж, выбрасывая позади себя пыль и песок. Эти люди вели себя нагло и уверенно, будто вся Дюна их собственность. Пока не наткнулись на мины.
Теперь они выглядели далеко не так вальяжно, побежденные горсткой фрименов. Чани не разбиралась в имперской экономике и не знала курс солярия, но понимала, что эта диверсия дорого обойдется Харконненам. И она, и ее друзья продолжат причинять вред угнетателям.
В небе показались три патрульных топтера – их шарнирные крылья с жужжанием трепетали в воздухе. Пилоты пытались эвакуировать экипаж комбайна, убегающий от горящей машины.
Чани оглядела линию дюн вдалеке и увидела, что ее брат и еще двое товарищей – Рона и Адамос – поднимаются с того места, где они лежали, замаскировавшись в песке. Они держали в руках ракетные установки, а Хоуро координировал огонь. Яркие вспышки вырвались из труб и устремились к приближающимся летательным аппаратам.
Первая ракета попала в подбрюшье головного топтера, и он мгновенно превратился в пылающее умирающее насекомое. Обломки рухнули на землю.
Вторая ударила в крыло другого аппарата. Двигатель зачихал и закашлял, топтер закружило в воздухе. Пилот так и не смог вернуть контроль над управлением, и горящая машина упала прямо на поврежденный комбайн.
Джемис издал очередной восторженный вопль и ухмыльнулся, победно взглянув на Чани.
Третья ракета прошла мимо – последний топтер выполнил маневр уклонения. А затем мстительный пилот развернулся, целясь туда, откуда по нему стреляли Хоуро с друзьями. Даже с большого расстояния было видно, как лазерные лучи бьют по дюнам, оставляя за собой полосу спекшегося в стекло песка.
Чани выкрикнула бессмысленное «Берегитесь!». Хоуро нырком ушел в сторону, как и его товарищ слева, но третьего рассекло лучом напополам. Поскольку Харконнены знали, что фримены не пользуются энергетическими щитами в пустыне – они могли свободно палить из бластеров.
Пока уцелевший спутник пытался спрятаться в песке, Хоуро поднял его ракетную установку и выпустил еще один снаряд. Эта ракета наконец попала в проклятый топтер – машина ткнулась в землю. Хоуро и другой оставшийся в живых фримен бросились наутек, инстинктивно передвигаясь беспорядочными зигзагами. Шай-Хулуд появится очень скоро – и поможет стереть все следы.
В данной вылазке группа использовала новую тактику – идею Чани. Заметив над нетронутым полем специи патрули Харконненов, фримены-разведчики поняли, что вскоре здесь окажется команда рабочих на огромном комбайне. И Чани с друзьями придумали план. Ночью, зная, что передвижная фабрика прибудет на следующее утро, фримены выбежали на меланжевое поле. Раскопав песок, они заложили линию взрывчатки поперек пути, по которому, несомненно, будет двигаться машина. Спрятав мины поглубже, диверсанты вновь отступили на свои позиции.
– Об этой засаде фримены будут слагать легенды! – воскликнул Джемис.
– Всего лишь одна акция из многих, – заметил Хоуро. – И мы продолжим действовать так же.
Гордясь, что изобрела новую тактику, Чани рассказала о ней отцу, думая, что он будет доволен. Лайет-Кайнс не был наибом, как Стилгар; он не возглавлял племена и не выступал посредником в междоусобных конфликтах среди фрименов. Для него все жители Арракиса являлись борцами за экологию. Его отец придал мечтам фрименов о Дюне новые формы, но Пардот Кайнс был идеологом, а не военным лидером. Лайет-Кайнс вырос другим. Он понимал, что для достижения целей может потребоваться насилие.
Дом Харконненов, Картель, Космическая Гильдия и Император – все зависели от специи. И все были паразитами! Лайет воспитал Чани и даже Хоуро как диверсантов, активных бойцов, но самой трудной задачей было проявлять умеренность и терпение. Чтобы преобразить Дюну, потребуется много поколений.
Чани, Хоуро и их друзья не желали ждать так долго. Поэтому они наносили удары везде, где только могли.
– Мы настолько усложним Харконненам добычу специи, что они сами покинут планету, – сказала Чани отцу. – На каждый новый комбайн, который они привезут, мы уничтожим два, вынудим их потерпеть позорное поражение и оставить нас в покое.
Лайет, хотя и испытывал гордость за дочь, одарил девушку грустной улыбкой, покачав головой:
– Ты долго жила в суровой пустыне и не понимаешь, что такое сорняки.
– Сорняки – выносливые растения, которые выживают где угодно, – сказала Чани, расправив плечи. – Что плохого в наших вылазках? Разве это не помогает нашим планам?
Лайет вздохнул:
– Сорняки – упрямая дрянь. Если ты выдергиваешь один, на его месте вырастает другой, который может оказаться хуже предыдущего. Вот то, что вы делаете, когда нападаете на Харконненов. Посмотри, что случилось, когда бойцы фрименов изгнали Дом Ричесов много лет назад. – Он сокрушенно поцокал языком. – Это не принесло нам свободы, а просто привело к появлению Харконненов. Кто знает, что произойдет, если мы избавимся от них? Император передаст власть другому Дому, который может оказаться еще более жестоким.
Чани задело, что он не высказал никакого восхищения ее новой тактикой.
– У тебя пораженческая позиция, отец. Если мы не будем стремиться к лучшему миру – зачем нам тогда вообще утруждать себя жизнью?
Услышав это, Лайет-Кайнс тепло улыбнулся дочери:
– Ты говоришь верно. Нападайте и причиняйте вред, чтобы Харконнены не воспринимали нас как пыль под ногами. Но как местному планетологу, именно мне придется разгребать последствия ваших необдуманных действий.
Теперь, закончив все приготовления, Чани с Джемисом залегли и принялись наблюдать, как комбайн пережевывает песок. Огромная машина двигалась к линии взрывчатки. Чани не считала эту акцию необдуманной. Она чувствовала, что это необходимо.
В положенный момент заглубленные заряды сдетонировали, выбросив в воздух фонтан огня и дыма как раз у передней гусеницы. Взрыв повредил комбайн, но что более важно – воронка сработала как ловушка, и фабрика провалилась в нее; вхолостую молотя траками песок, но не в состоянии двинуться с места. Следующая порция взрывчатки пробила днище и разнесла грузовой отсек, разбросав очищенный меланж по округе. Поистине великолепное зрелище!
Когда взрывы стихли, Хоуро и его уцелевший спутник, Адамос, присоединились к ним – запыхавшиеся и измученные после бега по пескам. Несмотря на воодушевление победой, Хоуро опустил голову:
– Рона мертва. Эти трусы посекли ее лучами. Мы заберем тело, когда все закончим. – Он перевел взгляд на горящий остов комбайна и вытащил криснож. – Мы можем пойти туда прямо сейчас и убить оставшихся работников Харконненов.
