Кевин Андерсон
Принцесса Дюны
Джемис вскинул собственный молочно-белый клинок:
– Пески жаждут крови!
Чани окинула взглядом дюны и заметила на песке рябь, приближающуюся с юго-востока.
– Нет времени! Червь на подходе. – Друзья одновременно повернули головы в ту же сторону. – Шай-Хулуду придется завершить дело за нас.
Джемис нахмурился:
– Я бы предпочел убить их лично – чтобы видеть ужас в их глазах.
– Они уже мертвецы, – сказала Чани. – Но Харконнены просто навезут еще больше контрактников с других планет, еще больше войск.
– Значит, мы убьем их еще больше, – проворчал Хоуро. – И новых тоже убьем. – Он вложил клинок обратно в ножны. – Моя рука не устанет!
Остатки рабочих рассыпались, словно муравьи, удирая со всех ног, но пустыня уже бурлила глубоким водоворотом – песчаный червь подбирался ближе, готовясь к атаке. До Чани сквозь раскаленный воздух доносились крики смятения и паники. Рабочие понимали, что им не убежать далеко, но все же пытались. Но даже если некоторым удастся спастись от песчаного вихря – что делать дальше? Оставшись без ресурсов в бескрайней пустыне, они умрут медленной мучительной смертью.
Чани и ее спутники стояли в полный рост и наблюдали, не беспокоясь, что их заметят. Бурлящий песок начал проваливаться кратером, в центре которого находился разрушенный комбайн. С удивительной для такого гигантского существа грацией песчаный червь высунулся из воронки, широко раскрыв пасть, чтобы проглотить раздражающую машину. Крошечные черные фигурки покатились по склону ему навстречу. Уничтожив все следы непрошеных гостей, Шай-Хулуд захлопнул огромный зев и вновь скрылся под песками.
– Будь благословен Создатель и его вода, – прошептала Чани.
Джемис подхватил молитву:
– Будь благословен Его приход и уход. Пусть Его появление очистит мир.
Хоуро закончил:
– И пусть Он сохранит планету для своего народа.
Они с благоговением наблюдали, как вздыбленные пески вновь превращаются в безмятежную пустыню. Нашу пустыню, подумала Чани. Пустыню фрименов.
В своей жизни я приняла много важных решений, и не все они были хороши. Об этом я предпочитаю молчать.
Преподобная мать Гайя Елена Мохайем
Преподобная мать исполняла две важных роли, которые, как правило, не противоречили друг другу, однако не всегда. Гайя Елена Мохайем служила Вещающей Истину при Императоре – давая советы и выявляя ложь. Но еще она была эмиссаром Бинэ Гессерит, выполняя на высшем уровне специальные поручения матери-настоятельницы.
Сегодня она всецело сосредоточилась на второй обязанности. Она собиралась напомнить старшей дочери Шаддама о ее настоящем долге и преданности, коими та пренебрегала.
Шурша длинным черным одеянием, Мохайем шла по центральной дорожке через Императорские сады. Под ногами хрустел гравий. Утро выдалось прохладным, по бледно-голубому небу Кайтэйна скользили легкие облака.
Выйдя из зарослей декоративных деревьев в том месте, где тропа огибала извилистый ручей, она увидела принцессу Ирулан на краю небольшой цветочной поляны. Взмахивая рукавами белого платья с черной оторочкой у воротника, Ирулан разбрасывала вокруг какие-то крошечные предметы. Семена? Нет, Мохайем разглядела, что это радужные бабочки. Выпущенные на свободу, теперь они порхали над лугом, садились на цветы.
Когда преподобная мать поздоровалась, это не стало для Ирулан неожиданностью. Внимательно наблюдая за окружающей обстановкой, принцесса уже знала о ее приближении. Мохайем растянула губы в улыбке, вспомнив юную ученицу королевских кровей, преуспевающую в занятиях:
– Что ты делаешь?
Хотя бабочки уже разлетелись по всему тихому саду, Ирулан выглядела озабоченной. Она вздохнула, поднеся к глазам плоский прозрачный контейнер, в котором находилось еще много бабочек. Принцесса надавила на контейнер с одной стороны, и на ее ладони очутилась новая бабочка, расправляя и складывая крылышки, прежде чем улететь. Мохайем заметила, что многие бабочки в контейнере неподвижны. Мертвы?
– Моя сестра Челис поступила очень плохо, и я отругала ее за это, – пояснила принцесса. – Она взяла эту ловушку в Имперской научной лаборатории и поймала пятьдесят две бабочки редких видов, а затем ввела их в состояние анабиоза.
Преподобная мать удивилась:
– Имперская научная лаборатория? Состояние анабиоза? Челис никогда раньше не проявляла интереса к науке… или к любому другому сложному занятию, где необходимо думать.
Ирулан выпустила еще одно маленькое вялое создание:
– Ей нравятся бабочки. Она говорит, что они красивые. – Принцесса покачала головой. – Не думаю, что она осознанно хотела причинить им вред, но это меня беспокоит. Не знаю, с чего ей взбрело это в голову. – Ирулан продолжала выпускать на волю радужных насекомых. – Возможно, ее подговорила Уэнсиция.
Разноцветные бабочки разлетались по маленькой поляне, привлеченные цветами. Пчелы тоже жужжали вокруг, опыляя растение за растением. Ирулан взглянула на Мохайем:
– Челис собиралась выпустить их в своих личных покоях, чтобы произвести впечатление на подруг, но потом очень расстроилась, когда я объяснила, что так эти хрупкие создания не выживут. И вот я возвращаю их в естественную среду обитания.
Мохайем поджала морщинистые губы:
– Это всего лишь насекомые, дитя мое – их жизнь коротка и преходяща. Они все равно умрут через несколько дней.
– Но это редкие экземпляры, преподобная мать, их следует оберегать настолько, насколько возможно – пускай и на короткое время. – Принцесса выпустила последнюю бабочку и, продолжая держать в руках опустевший контейнер-ловушку, повернулась к Мохайем. – А мы всего лишь люди, преподобная мать – нас триллионы в бесчисленных звездных системах. Продолжительность нашей жизни тоже не столь велика во вселенских масштабах. Это вопрос точки зрения… и уважения к живому существу.
Мохайем вспомнила глубокие философские дискуссии, которые вела с этой девушкой во время ее обучения на Уаллахе IX. В отличие от других дочерей Шаддама, Ирулан получила воспитание в Бинэ Гессерит.
– Ты следуешь нашему учению.
– Я пытаюсь быть хорошей принцессой и мудрой советчицей отца. – Ирулан вновь взглянула на Мохайем. – В пределах тех жестких рамок, в которых мне это дозволено.
Шагая рядом, они направились в приятную тень ивовой рощи. Теперь Ирулан казалась спокойнее.
– Я всегда ценила наши беседы, преподобная мать, но знаю, что вы никогда не приходите ко мне просто поболтать. – Она позволила незаданному вопросу повиснуть в воздухе.
Мохайем хмыкнула:
– Однажды я тебя удивлю. Но ты права. Я человек прямой, у меня не хватает терпения для пустых светских разговоров.
Ирулан усмехнулась:
– После всей этой утомительной придворной трескотни мне скорее нравится, что вы не тратите мое время впустую.
– Меня заботит не то, нравится тебе или нет. – Какое-то мгновение Мохайем сохраняла каменное выражение лица, затем оно смягчилось. – Скорее, я пришла напомнить тебе о твоих обязательствах перед Бинэ Гессерит. – Она понизила голос, будто опасаясь подслушивающих устройств. – Ты прошла наш наиболее углубленный курс обучения и идеологическую подготовку, чтобы иметь возможность когда-нибудь самой стать преподобной матерью. Представь только – принцесса Империи, которая также является преподобной матерью Бинэ Гессерит! Подумай о перспективах.
Зеленые глаза Ирулан вспыхнули скорее тревогой, чем предвкушением:
– Это решение в конечном счете принимать мне.
– В какой-то степени верно, но если ты предварительно не согласуешь это с нами, у тебя не будет права делать выбор.
Ирулан обреченно вздохнула:
– К тому времени я выйду замуж за какого-нибудь лорда. Многие решения в моей жизни – возможно, даже большая их часть – приняты не мной, по политическим причинам, не имеющим ко мне отношения.
– И к Сестринству тоже, – подчеркнула преподобная мать. – Возможно, ты чувствуешь себя пешкой, но у нас есть возможность наклонить доску так, чтобы ты двигалась туда, куда нам надо.
Ирулан казалась расстроенной:
– Быть пешкой в руках Сестринства – тоже ничего хорошего.
– Но ты часть Сестринства, дитя мое. Всегда помни об этом. – Голос Мохайем посуровел: – Я наблюдала за тобой, и в последнее время ты, похоже, отвлекаешься от своих обязательств перед Школой Матерей. Ты неделями не подаешь отчетов и редко надеваешь нашу официальную мантию или символику, призванную напоминать придворным о твоих связях с Сестринством.
Откинув голову, Ирулан произнесла:
– Я – дочь Императора, принцесса крови! Это роль более официальная и яркая, требующая определенных действий и внешнего вида. Но я прекрасно помню, что также связана с Сестринством.
Мохайем внимательно посмотрела на нее, взвешивая слова:
– Мне самой знакомо, каково это – раздвоение чувства долга, но Сестринство всегда должно стоять на первом месте, независимо от других твоих обязанностей.
Пушистые ивы шелестели над их головами. Глаза Ирулан гневно сверкнули, она повернулась к преподобной матери:
– При всем уважении, что я такого сделала, чтобы заслужить порицание? Разве я давала повод усомниться в моей преданности Бинэ Гессерит?
Мохайем решила, что лучше сказать прямо:
– Ты проводишь чересчур много времени со своим отцом и слишком сильно стремишься ему угодить. Постоянно ищешь его одобрения.
Лицо принцессы недоверчиво вытянулось:
– Слишком много времени провожу с отцом? Вы говорите серьезно?
– Да. – Мохайем села на скамейку под деревом, в то время как возмущенная Ирулан осталась стоять.
Принцесса помолчала секунду, очевидно, собираясь с ответом.
– Я разрываюсь между всеми обязанностями – они тянут меня в разные стороны! Политический долг, сбор информации для Сестринства, поддержание авторитета Дома Коррино, а ведь еще необходимо думать и о будущем браке – присматривать наиболее выгодную партию.
– Сестринство должно принять участие в выборе мужа для тебя, – холодно произнесла Мохайем. – Мы изучим родословные кандидатов и сопоставим с нашим селекционным индексом.
Лицо Ирулан потемнело, но она взяла себя в руки и закрыла глаза – по-видимому, применяя успокаивающие приемы.
– Каждый день, каждую минуту я пытаюсь уделять равное внимание своим обязанностям сестры и обязанностям перед отцом и Империей! Естественно, иногда я могу сосредотачиваться на чем-то больше, на чем-то меньше. Взгляните на мое поведение за долгое время, и вы поймете, что баланс соблюдается.
– Возможно, если смотреть со стороны, то соблюдается. Но твоя преданность Сестринству должна быть абсолютной.
– Я так же верна Сестринству, как и вы.
– Это веские слова, близкие к дерзости. – Суровость Мохайем сменилась мягкой улыбкой. – Впрочем, ты хорошо сказала – надо проанализировать твое поведение в долгосрочном плане. Возможно, мне не придется посылать тревожный сигнал в Школу Матерей. На этот раз.
С дворцового крыльца Уэнсиция видела приближающуюся Ирулан. Рядом шагала преподобная мать – чуть пониже ростом. Они беседовали вполголоса, будто заговорщицы. Вскоре Мохайем оставила принцессу, свернув на другую дорожку, во внутренний двор, а Ирулан с дежурной улыбкой направилась к каменным ступеням, где стояла Уэнсиция.
– Что-то у этой старой ведьмы недовольный вид, – заметила та. – Очередное домашнее задание от Сестринства?
– Преподобная мать Мохайем никогда не выглядит довольной, – ответила Ирулан. – И кстати, я давно закончила обучение в школе.
Ирулан пыталась пройти мимо, но Уэнсиция увязалась следом:
– Тебе известно, что я интересуюсь Имперской армией. Я кое-что выяснила о твоем якобы женихе, изучила его послужной список. Хочешь узнать, что я поняла?
Удивленная Ирулан с пробудившимся интересом взглянула на младшую сестру:
– Я тоже смотрела его послужной список.
С раздражением в голосе Уэнсиция продолжала:
– Несмотря на скромное происхождение, Зенха весьма впечатляющая личность. У него есть шанс сделать блестящую карьеру, и необходимое для этого честолюбие – если ему дадут возможность себя проявить.
– Наверное, ты права. – Остановившись, Ирулан окинула взглядом огромный дворец, возвышающийся над ними. – Но ты зря интересуешься. Капитан Зенха и я никогда не поженимся.
– Он тебе не подходит? – Уэнсиция увидела ответ в глазах сестры – там мелькнуло сожаление.
– Мое мнение не имеет значения. Отец никогда этого не допустит. Как принцесса крови, я слишком ценный козырь, чтобы тратить его впустую на какого-то офицера из захолустного Дома. – В голосе Ирулан послышалось возмущение.
– Учитывая его навыки и потенциальное будущее, если он обзаведется нужными связями и поддержкой, этот офицер способен стать весьма значимой фигурой. Возможно, наш отец слишком пренебрежительно к нему отнесся. Моко Зенха будет замечательным мужем для кого-то.
Ирулан сразу поняла, что у сестры на уме:
– Для тебя?
Уэнсиция ухмыльнулась:
– Мне двадцать два, а по традиции третья императорская дочь выходит замуж за военачальника, тогда как первой – тебе – подбирают пару по политическим соображениям. А вторая дочь – в нашем случае Челис, – как правило, выходит за какого-нибудь богатого купца или администратора Картеля.
– Ох уж эти традиции! – Рассеянная улыбка Ирулан выдавала ее веселье. – Челис потеряет голову от любого расфуфыренного дворянина, который осыплет ее красивыми безделушками. – Она заметила кого-то в тени крыльца, и выражение ее глаз потеплело. – Пускай мне уже двадцать шесть, и отец не спешит отдавать меня замуж, но я могу и подождать.
Уэнсиция смотрела, как сестра поспешила навстречу красивому, сдержанному молодому человеку, который вышел ее сопровождать. Этот мужчина-компаньон по имени Арон дожидался Ирулан в главной приемной. Мускулистый, с широким приятным лицом, он на голову возвышался над принцессой, которая и сама была довольно высокой.
Уэнсиция знала, что он тщательно оберегает сестру, хотя его роль требовала держаться на заднем плане. Когда он повел Ирулан внутрь дворца, никто из них даже не оглянулся на Уэнсицию.
Чувствуя себя отвергнутой, Уэнсиция кое-как справилась с раздражением и досадой. Из пяти дочерей Коррино лишь Ирулан прошла полный курс обучения Бинэ Гессерит на Уаллахе IX – по секретной программе, в которую, как подозревала Уэнсиция, входили сексуальные техники и искусство соблазнения. Ни она, ни Челис, ни их младшая сестра Джосифа, не говоря уж о малышке Руги, не изучали ничего подобного – только обычную программу от местных преподавателей здесь, на Кайтэйне. Углубленная подготовка Бинэ Гессерит не считалась необходимой для остальных дочерей Коррино, но Уэнсиция жаждала знаний и жалела, что не имеет такой возможности. Она с головой уходила в самостоятельные занятия, пытаясь скомпенсировать это по мере сил.
В Школе Матерей было около сотни мужчин-эскортников, и за годы обучения Ирулан привязалась к одному из них. Вернувшись на Кайтэйн, она привезла Арона с собой, что едва не привело к скандалу; впрочем, кривотолки быстро утихли. Теперь он стал постоянным спутником принцессы – вполне общепринятая практика, хотя Ирулан не позволяла себе чересчур увлекаться. Если бы Уэнсиция захотела, она тоже могла бы выбрать себе фаворита из местного списка кандидатов, но пока не проявляла к этому интереса.
Держась позади в фойе дворца, Уэнсиция обдумывала способы расширить собственные возможности – она не желала быть всего лишь средней дочерью из пяти, второстепенной фигурой в Доме Коррино. Она любила сестер, но не могла не возмущаться тем, что отец выделяет Ирулан, а также ее несомненной важностью для Сестринства.
Уэнсиция преисполнилась решимости найти собственный путь. Она устала довольствоваться теми крохами, которые оставались после отца и Ирулан.
Ирулан привела Арона в свою личную столовую на поздний завтрак – яйца цесарки, острые зеленые колбаски и дыня. Ей нравилось ощущение силы, исходящей от спутника, и она иногда использовала его как «свежие уши» для своих идей.
Сидя за столом напротив Арона, она восхищалась его физической формой, высокими скулами, волевым подбородком и внимательными голубыми глазами. Он имел живой и проницательный ум. В Школе Матерей тщательно отбирали мужчин-сопровождающих.
Арон давно научился понимать настроение Ирулан; теперь он, очевидно, чувствовал, что принцесса чем-то озабочена, поэтому предлагал ей лишь свое общество – и ничего больше. Это стало одной из причин, по которым он ей нравился – Арон понимал, как и когда оставить ее в покое. Хотя Арон был надежным компаньоном, в котором принцесса нуждалась, она никогда не думала, что между ними может возникнуть любовь. В Бинэ Гессерит ее научили закрываться от таких эмоций. Она держала фаворита при себе не для этого.
Пока она ела, Арон говорил умиротворяющим тоном:
– Я благодарен за то, что могу служить вам, принцесса, и буду делать это до тех пор, пока продолжаю вас интересовать. – Его голос был искренним и хорошо поставленным, и Ирулан в который раз отметила признаки полученной компаньоном подготовки.
Принцесса ответила ему по-дружески:
– Ты по-прежнему интересуешь меня, Арон, и оберегаешь от назойливого внимания других мужчин – я не хочу на это отвлекаться.
Арон налил кофе и положил ей на блюдце меланжевое пирожное:
– В любом случае я хотел бы служить вам еще лучше.
Принцесса смотрела мимо него в широко распахнутое окно – на сады и поросшие зеленой травой холмы позади них. Несмотря на окружающую респектабельность и видимое спокойствие, Ирулан чувствовала, что надвигается шторм – и ветер дует сразу с нескольких направлений. Император, Сестринство, ожидания придворных, потребности сестер, даже тот офицер, который хотел жениться на ней по политическим мотивам.
Предложение Уэнсиции стать лучшей партией для капитана Зенхи, чтобы слепить из него важную фигуру и возвысить, нравилось ей все больше. В отличие от Челис Уэнсиция умна и даже коварна, что не может не вызывать тревогу. Что это – себялюбие или неприкрытая жажда власти?
Ирулан имела много общего со средней сестрой и хотела убедиться, что они союзницы – в противном случае Уэнсиция может стать опасным врагом. Ее обезоруживающе-милая внешность и вызывающая симпатию готовность к сотрудничеству – лишь фасад. И хотя Уэнсиция никак не могла повлиять на Ирулан, она прекрасно умела манипулировать другими – особенно Челис.
Ирулан же хотела жить своим умом и намеревалась всегда сохранять личное достоинство и гордость – во всех важных решениях, которые ей предстоит принимать.
Хитростью выигрывается гораздо больше битв, чем дубинкой.
Поговорка Бинэ Гессерит
Выполняя особую заявку Императорского флота, галактический лайнер вышел на орбиту над Отаком. Когда огромный корабль завис над мятежной планетой, из его трюма выгрузилась оперативная группа капитана Зенхи: фрегаты, дредноуты, эсминцы и три больших десантных транспортника. Это выглядело так, будто лайнер Гильдии разрешился от бремени.
Военные корабли спускались в боевом порядке, держа бортовое оружие наготове. Зенха изучил сводки о новохристианских фанатиках, поэтому знал общую ситуацию: расположение населенных пунктов, основные очаги волнений, бессилие ничем не примечательной правящей семьи. Однако все это было лишь сухими данными из вторых рук. Уединившись во время перелета в личной каюте, капитан разработал план действий, но хотел лучше ознакомиться с обстановкой на местности, прежде чем отдавать какие-либо приказы.
Лайнер остался висеть на орбите, никак не вмешиваясь и не выгружая никаких челноков или торговых сухогрузов, которые как правило прибывали на Отак по расписанию. Гильдия очень принципиально, порой до нелепого, соблюдала нейтралитет во всех внутриимперских конфликтах.
Во время управляемого спуска на флагманском дредноуте Зенха сопоставлял то, что видит под собой на поверхности планеты, с материалами, изложенными в кратком досье. Столица – город под названием Лиджо – располагалась в стратегически важном месте на западном побережье, а к востоку и юго-востоку простиралась сельскохозяйственная равнина, усыпанная невероятным количеством мелких городков. Расширение в сторону севера ограничивал горный хребет, изрытый сотами многочисленных шахт, где добывали кристаллы. Далеко на востоке раскинулись густые леса – из листьев и коры местных деревьев производили редкие фармацевтические препараты. Поскольку Отак обладал значительными природными ресурсами, Император Шаддам не мог закрыть глаза на здешние беспорядки.
Малый Дом, правивший Отаком более века, недавно был свергнут фанатиками. В сводке указывалось, что эти дворяне покинули Лиджо и удалились в добровольное изгнание, укрывшись в семейном противоатомном убежище.
Несомненно, фанатики понимали, что Империя ответит суровым возмездием. Новохристиане запретили все межзвездные коммерческие операции, но нормальная торговля возобновится, как только Зенха выкорчует бунтовщиков с корнем. Когда его штурмовые отряды захватят мятежные города, он отправит специальное подразделение, чтобы отыскать и по возможности спасти правящую семью.
Оперативная группа продолжала спускаться, сохраняя радиомолчание – впрочем, когда они займут позиции, капитан Зенха собирался выступить с публичным заявлением. Согласно разработанному плану, он приказал десантным транспортникам приземлиться в трех ключевых точках вокруг Лиджо – у космопорта, в промышленно-складской зоне и в районе парков, разбитых правящей семьей.
Заместитель Зенхи, лейтенант Плиний, сидел рядом с командиром и просматривал результаты видеоконтроля по мере поступления.
– Пока что космопорт – единственный район, где выявлено что-то похожее на ПВО. – Высокий голос лейтенанта звучал почти по-женски – этаким грудным контральто.
Зенха и Плиний служили вместе почти два года, и капитан чувствовал тесную связь с этим стройным молодым человеком. Плиний вырос в бедной семье, но был весьма способным офицером и доказал, что достоин доверия командира, хотя зачастую не соблюдал требования к внешнему виду. Вот и сейчас его густые светлые волосы выбивались из-под офицерской фуражки.
– Сосредоточьте основную огневую мощь на этом районе, – велел Зенха. – Нейтрализуйте эти оборонительные батареи, прежде чем они станут проблемой.
– О, они не доставят нам неприятностей, сэр. – Плиний отдал приказ, и звено штурмовиков изменило курс, приближаясь к космопорту. Когда корабли открыли огонь на подавление по укреплениям повстанцев, оборонительные батареи Лиджо ответили лишь вялым фырканьем, практически не причинив ущерба.
Когда оборона космопорта была нейтрализована, корабль Зенхи приземлился неподалеку от столицы. Два десантных транспортника уже сели и разгружались. Пока флагман заходил на посадку, Зенха с удовольствием наблюдал, как его солдаты, бронетранспортеры и самоходные орудия устремляются наводить порядок в Лиджо. Это должно стать очень эффективной и жестокой операцией. Император Шаддам будет впечатлен.
Как командир, Зенха гордился своими бойцами, хотя не отказался бы и от одного-двух легионов сардаукаров – для внушения большего благоговения и страха. Тем не менее, он рассчитывал на легкую победу. Император не ставил перед ним особо сложных задач, и капитан надеялся, что быстрый успех здесь откроет ему путь к женитьбе на принцессе крови – это гораздо важнее для его карьеры и продвижения семьи, чем официальное повышение в звании.
В течение последних пяти лет Зенха в качестве офицера имперского флота участвовал исключительно в оборонительных мероприятиях, не позволяющих убийцам-одиночкам или террористическим ячейкам угрожать клану Коррино. А еще раньше он служил младшим офицером в штурмовых отрядах на неспокойных планетах, устраняя зачинщиков до того, как волнения становились слишком сильными. В каждом из этих превентивных ударов по крайней мере несколько сардаукаров выполняли главную роль, а отряды Зенхи после них приступали к зачистке. Капитан знал основной принцип Шаддама – нулевая терпимость по отношению к террористам, пленных не брать – и понимал, что это обеспечивает безопасность Империи. Однако этот штурм отличался от предыдущих – он был проверкой его способностей. Зенха руководил операцией без поддержки сардаукаров, но в разведывательных сводках говорилось, что количество фанатиков – всего несколько сотен. Ему не понадобятся элитные войска Императора.
Координируя оперативную группу по защищенной связи, дредноут Зенха опустился вблизи от города, в то время как остальные бойцы уже окружали Лиджо. Повстанцы захватили здание капитолия, свергли – а возможно, и убили – правящую семью, но капитан хотел получить более подробную информацию, прежде чем затягивать петлю.
Решив действовать осмотрительно, Зенха сперва отправил в город небольшие разведывательные группы в штатском, возглавляемые офицерами с опытом проникновения в тыл врага – для предварительной рекогносцировки. Судя по всему, новохристиане не собирались покидать Лиджо.
После посадки флагмана и развертывания командного пункта Зенха начал получать видеоотчеты от наземных оперативников. Неуправляемые религиозные фанатики захватили правительственные здания в центре города. Их охранники в наскоро пошитой униформе с ярко выраженной новохристианской символикой патрулировали входы в состоянии повышенной боевой готовности. Зенха не удивился, увидев, что имперские гербы сбиты с фасадов, а статуи Шаддама обезображены. Его куда больше встревожили сообщения разведгрупп, что обычные граждане тоже ведут себя дерзко и плюют на разбитые статуи, проходя мимо. Многие выкрикивают проклятия в адрес Империи.
Зенха понял, что подрывные настроения бродят не только среди экстремистов – они распространились и на толпу. Возможно, будет не так-то просто устранить кучку смутьянов и вернуть Отак под власть Империи.
– Бронетранспортеры выгружены, сэр – все бойцы готовы выдвинуться в центр города, – доложил Плиний. – Они ждут вашего сигнала.
Зенха беспокойно расхаживал по командному пункту:
– Оставьте половину наших сил в резерве и держите их по периметру Лиджо – на случай, если понадобится вторая волна. Скажите остальным, чтобы приготовились к молниеносной атаке. Я намерен сделать это быстро и жестко.
Плиний разослал приказы подразделениям, выводя войска и технику на позиции. Бойцы двинулись к центру города с разных направлений – часть пути используя наземную технику, а далее пешим порядком. Они не встречали особого сопротивления, пока прочесывали местность – не более чем символический огонь из ручного оружия, который вскоре сошел на нет. Мятежники и недовольные граждане растворились в закоулках, открыв прямой путь к капитолию. На многочисленных зданиях виднелись свеженарисованные новохристианские символы.
Наблюдая за легкостью и скоростью продвижения своих войск, Зенха ощущал возбуждение, смешанное с тревогой. Он отдал приказ бойцам, ожидающим по периметру, готовиться к второй волне – а первоначальная штурмовая группа из четырехсот солдат уже приближалась к капитолию. Они разбились на небольшие отряды и вошли в правительственные здания. Встретив там некоторое сопротивление, взяли пленных и вывели их на улицу.
Однако в большинстве правительственных зданий повстанцев вообще не оказалось – несмотря на то, что воздушная разведка явно показывала их присутствие.
– Где же они прячутся, сэр? – недоуменно спросил Плиний.
Зенха включил связь с полевым командиром передовой группы:
– Найдите лидера повстанцев и организуйте мне переговоры с ним. Как там его? Кварт. – Капитан помолчал, а затем добавил с улыбкой: – Да, нам нужно выяснить местонахождение свергнутой благородной семьи и спасти их из изгнания.
– Мы сможем найти их позже, сэр, после того, как разберемся с основной угрозой, – нахмурился лейтенант Плиний. – Если вы снизойдете до переговоров с главарем – разве это не придаст ему чрезмерной важности? Своими действиями он поставил себя вне закона, и должен быть казнен.
– Интуиция мне подсказывает, что он не упустит шанса выступить перед имперской аудиторией – и такое приглашение может выманить его из норы. А интуиция еще ни разу меня не подводила. Пусть наша передовая команда объявит это по громкой связи, чтобы все слышали. А затем идите туда сами, найдите ублюдка и назначьте встречу.
Плиний отбыл к центру города на мотоцикле, в сопровождении бронемашины. Полчаса спустя голос заместителя раздался в командном пункте:
– Мы определили местонахождение Кварта, сэр, хотя я не встречался с ним лично. Он забаррикадировался в бывшем здании парламента – без всякой надежды на спасение. Я потребовал, чтобы он в качестве жеста доброй воли отпустил всех заложников. – Плиний запнулся. – Он ответил, что мы можем получить пепел от сожженных тел предыдущих правителей, если пожелаем.
У капитана екнуло сердце:
– Правящей семьи? Но наша разведка сообщала, что они в безопасности в изгнании.
– Кварт утверждает, что все благородное семейство убито, и даже маленькие дети. Возможно, и лжет, но похоже, он говорит об этом с гордостью.
Зенха глубоко вздохнул:
– Это существенный пробел в сведениях, которые нам предоставили. – Капитан помрачнел. – И это также многое говорит о личности Кварта. Я не вижу смысла иметь дело с таким человеком.
– Этот человек все равно отказывается с вами разговаривать, – заметил Плиний. – Он заявил, что вы слишком нечисты для него, и что все имперцы его недостойны.
Зенха вновь вздохнул:
– Возвращайтесь в командный пункт, лейтенант. Вижу, переговоров не будет. Я отправлю вторую волну войск в центр города для полномасштабного штурма.
Ожидая возвращения своего адъютанта, капитан направил штурмовые группы в район капитолия для полной зачистки. Но когда бойцы атаковали правительственные здания, они не обнаружили там и следа повстанцев.
Прочесав пустые строения, разведчики нашли сеть подземных ходов.
– Как крысы в канализации, – с досадой пробормотал Зенха. – Потребуется более тщательный штурм, чем я ожидал.
Когда Плиний вернулся, капитан провел с ним краткое совещание. А затем, взглянув на экран, встревоженно вздрогнул, увидев показания датчиков, которые у разведчиков были с собой.
– В здании капитолия повышен радиоактивный фон? Эта благородная семья хранила свои ядерные арсеналы прямо там? В центре города?
Внезапно на открытом канале связи послышался новый голос:
– Я, Кварт, предпочту сгореть в лучах славы, чем прозябать в тени имперской коррупции! – Главарь бунтовщиков сделал паузу – будто для того, чтобы до всех дошел смысл его слов. – На этом все.
– Проклятье! – Кровь Зенхи заледенела в жилах. – Он захватил контроль над атомным оружием! И заманил нас в центр города. – Капитан нажал на кнопку связи, переключаясь на общевойсковую частоту. – Приказ к отступлению! Это ловушка. Всему личному составу немедленно вернуться на корабли!
Оглядев окрестности командного пункта, Плиний выкрикнул приказы их собственной небольшой группе:
