Катерина Траум
Цена рока
16. Семья
Самое страшное – спать. Как только на город опускалась ночь, все страхи словно выползали из своих углов, тянули к ней свои корявые щупальца и душили горло. И Сьюзен не спала. Забывалась, проваливаясь в темноту, но тут же вскакивала с постели в ледяном поту. После такого «отдыха» тело оставалось разбитым, и утром лицо радовало только ещё глубже провалившимися в синяки глазами, болезненной бледностью и треснувшими губами. Ей было лень маскировать это косметикой – к чему, если вся красота всё равно уничтожена безобразным красным рубцом? Да, шрам со временем станет бледней, но никак не меньше.
Но сейчас на это глубоко плевать, и даже смешно, что такие проблемы могли стать причиной истерик совсем недавно.
Настоящая проблема – выйти из дома, не попавшись на глаза отцу. Проблема – зайти на кухню за чашкой кофе и умудриться налить его себе так, чтобы взгляд не зацепился ни за мамин любимый чайный сервиз, ни за давно ставшие сухим веником хризантемы в вазе на подоконнике, которые мама ставила сюда сама каждый вторник. Проблема собрать в пакет пустые бутылки и остатки лимона, ни разу не брякнув стеклом, двигаясь максимально тихо. Но с дивана в гостиной всё равно послышался скрип, и Сью с досадой поморщилась: не вышло. В оставшиеся несколько минут с проворностью атлета забралась на стул, достала из верхнего шкафчика ополовиненные бутылки скотча и не глядя сунула вместе с пустыми в пакет. Всё, что она может сделать. Но в кабинете всё равно запасов ещё куча. И если поначалу дальше него запах спирта не уплывал, то теперь им словно пропитан весь дом.
– Доброе утро, – еле разборчивое бормотание, заставляющее её вздрогнуть.
Отец выкатился из гостиной ровно в тот момент, когда Сьюзен слезла со стула и спрятала за спину брякающий пакет. От него разило, как от бочки прокисшего вина, а вид был немногим лучше, чем у неё самой. Но она хотя бы находила в себе силы на душ и чистую одежду, пусть и ограничивалась джинсами и майками. Отец же за прошедшую неделю постарел на целую вечность. Вместо всегда идеально выглаженных рубашек и пиджаков – мятая и заляпанная хуй пойми чем футболка без размера, вместо брюк и ботинок – босые ноги и растянутые штаны. Кажется, именно про них мама говорила, что даже для работы в саду они уже не годятся, и пора их выкинуть. Распухшее лицо и густая щетина, порция новых седых волос. Всё можно было бы исправить, если бы он тут же не потянулся к шкафчику, из которого Сью минуту назад достала остатки пойла.
– Доброе, – вздохнула она, пятясь к выходу из кухни. – Пап… ты бы поел. Хоть чего-нибудь. Там ещё осталась запеканка от миссис Вайт, – слабая попытка, и далеко не первая. Вряд ли он сможет запихнуть в себя что-то, приготовленное чужими руками.
– Ага, – сипло побормотал Аарон, даже не взглянув на дочь. С кряхтением шарил рукой в недрах шкафа, уже тихо поругиваясь: – Чёрт… Да где же…
– Я пойду, ладно? У меня занятия, – врёт, молясь про себя, чтобы только бутылки не загремели. В универе её не видели уже неделю, и Лу всё сложней было прикрывать её задницу перед преподавателями. Подруга уже сама готовила их совместный проект, как выяснилось вчера, когда Сью по настоянию Кейда включила телефон. Кстати, ему она тоже пообещала сегодня явиться на занятия… Вряд ли. При одной мысли о куче людей, которые будут бросать на неё сочувственные взгляды, затошнило даже сильней, чем от смрада.
– Да. А в магазин зайдёшь по дороге? – только и поинтересовался отец, наконец-то посмотрев на неё в упор. Глаза были мутные и ещё абсолютно не протрезвевшие. Вопрос лишь в том, как долго управляющие его бизнеса будут терпеть это. Он прищурился, как будто увидел собственную дочь впервые со дня трагедии. – Что у тебя на лице?
Сьюзен едва не скрипнула зубами. Ему ещё и объяснять надо? Что он вообще замечает вокруг кроме бутылок?! Словно больно лишь ему. Нечеловеческим усилием заставляет себя не заорать на него от клокочущей в горле злости и шипит:
– Так, царапина. И не жди сегодня, я заночую у Лу, – от вони перегара уже крутит желудок, и даже кофе грозит выйти наружу. Ложь сорвалась сама, а слово «жди» вызвало ещё больше горького раздражения: как будто кто-то теперь её вообще ждёт дома! Резко развернувшись и уже наплевав на то, что пакет в руках подозрительно гремит, она устремилась к выходу из этой адовой преисподней, которой стал её маленький пряничный домик.
Да хоть к чёрту на рога, но не рядом с этим бухим ослом. Невозможно мерзко, что отныне он и есть вся её семья.
***
Сегодня не планировалось репетиции. У парней всё ещё была работа, а сам Кейд должен был вечером сыграть в баре, в исполнение своих обещаний Мэй. Его день начался до странного так же, как месяц назад: подтягивания на балке-душ-распевка. Разве что на завтрак не удалось наскрести чего-нибудь хоть немного съедобного. И всё же поменялось многое. Вся рутина – не на автомате, а в ускоренном темпе, чтобы поскорей выйти из дома и вдохнуть свежего воздуха. Проверил телефон, по нескольким коротким сообщениям от Сью убедившись, что она сегодня займёт себя тем, чем надо – занятиями в универе.
Когда оказался на улице, непроизвольно повернул не в ту сторону. Ни на секунду не утихшее беспокойство едва не отправило его вверх по Вейл-авеню, к дому Глоузов. Чертыхнувшись, Кейд поменял направление и потопал в нижний город. Пусть парни сегодня заняты, но он пока как раз сможет заняться в подвале подбором треков и аккордов. Надо только настроиться. Постараться не думать о том, насколько тяжёлым стал взгляд Сьюзен и кто тому причина. Ночь вдали от неё прошла также бессонно, как и все последние: в долгих томительных самобичеваниях, в споре с самим собой. Говорить ей или нет, что знает имя убийцы. Знает, что Баттерсу можно не бояться закона, и копы тут не помощники. Знает, что если бы эту мразь не одолевала жадность и уязвлённое десять лет назад эго – Дэйзи Глоуз бы сейчас готовила доченьке завтрак. Ни к какому решению Кей так и не пришёл. Сью ещё не готова знать больше, уж в этом он не сомневался. Такие раны не заживают с той же скоростью, что рассечение на скуле. Если заживают вообще.
Несмотря на ранний час, ещё в коридоре «Клыка и когтя» до Кея донёсся двухголосый смех. Он в удивлении поднял брови: звук для старого бара был чуждый, тут если и хихикали, то шлюхи по вечерам. Но когда зашёл в зал, потрясение стало ещё больше. Совсем не по-своему, кокетливо смеялась Мэй, облокотившись на стойку и внимая каждому слову своего утреннего гостя – снявшему шляпу Данди, который с активной жестикуляцией травил очередную байку и заодно успевал запихивать в рот содержимое тарелки перед собой:
– …так вот, а ему: «Гондон, это же моя гитара!». А он даже не понял, что весь концерт хуярил бас-партию, а я за него – основную. Ты только прикинь, в какой хлам надо было ужраться. Но ни строчки не перепутал, чтоб его! Кажись, я и спеть мог за него – он бы не заметил.
– Заметил бы, – давя смешок, отозвался Кейд, подходя ближе к стойке. – Колорадо спрингс, да? Я помню. Весело получилось, – он улыбнулся хихикающей Мэй и оглянувшемуся Данди, который быстро жевал яичницу, пользуясь паузой.
– А ты в молодости тот ещё был чудик, Кей, – Мэй шутливо погрозила ему пальцем и кивнула на второй барный стул, тряхнув рыжей гривой: – Садись, раз пришёл. Голодный?
– Зверски, – признался он, сглотнув слюну от аппетитного запаха еды. Что-то тут не вязалось: чтобы Мэй начала готовить по утрам, да ещё и не сожгла бекон? И вообще, во сколько встал Данди, чтобы приехать в такую рань?
– Сейчас принесу чего-нибудь, – она подмигнула, едва ли не по воздуху уносясь на кухню – только ботфорты заскрипели. Кей предпочёл и впрямь присесть, потому как от шока уже хотелось плеснуть в лицо холодной воды.
– Та-а-ак, – протянул он, едва задница старой лисицы скрылась из виду. – Ты же сегодня должен был быть на смене в магазине, или я чего-то путаю?
Данди одним жевком удава проглотил остатки завтрака и повернул к нему жутко довольно ухмыляющуюся рожу. Казалось, что у него со вчерашнего вечера убавилось морщин: он буквально источал собой энтузиазм и веселье. Таким Кей помнил друга только в лучшие годы существования «Сынов хаоса». Где-то глубоко за мешками под глазами просачивались отголоски золотоволосого мальчика с синей гитарой.
– А срать, Кей. Я не ездил ночевать в Нью-Хэйвен, – на вопросительно поднятую бровь Кейда он без ложной скромности кивнул: – Да. У Мэй. И гриф мне в зад, если жалею хоть о чём-то.
Кейд улыбнулся. Не сказать, что новость была неожиданной, но всё же в то, что их флирт раскрутится до чего-то серьёзного, не верил. И сейчас был до ужаса рад, что хоть у кого-то в этом мире дела идут на лад. Зная тяжёлый характер обоих, через пару дней Мэй наденет Данди эту добрую яишенку прямо на шляпу, но зная его – помирятся так же быстро и бурно, как поругаются. Хорошо, когда люди слеплены из одинакового теста. Ему самому такого счастья точно не видать: если Сью ходячий динамит, то ему остаётся только заливать её водой.
– Главное, не беси её слишком часто: у неё под стойкой ружьё, – добродушно хлопнув Данди по плечу, предупредил Кейд, но получил только ответный смешок:
– А у меня под передним сиденьем, в фургоне! Не ссы, уж я-то в курсе, как обращаться с такими дамочками, – Данди удовлетворённо откинулся на скрипнувшем стуле и достал из кармана сигареты. – Только Милли надо с ней познакомить. И вообще, меня до жопы достало мотаться между городами. Нил тут шепнул, что в «Зоундс» есть вакансия – вот думаю, не перебраться бы в Мидлтаун насовсем… Или хотя бы на лето, пока у Милли будут каникулы…
– Было бы неплохо. Но думаю, скоро и мест тут не останется, где можно выступать. Как раз в Нью-Хэйвен с гастролями и поедем, – Кей хотел лишь пошутить, но Данди воспринял слова всерьёз, азартно затягиваясь дымом.
– Вот это мне нравится! Надо расширяться, да? Хотя бы в рамках штата, но покататься нам не повредит. Ты видел, что там творится под видео из «Далтона»? Да в Мидлтаун уже скоро туристов возить начнут!
Из кухни выкатилась Мэй и поставила перед Кейдом тарелку с немного остывшей яичницей и чашку чёрного кофе:
– Главное, чтобы туристы не зачастили в мой бар. Но не могу не признать, что клиентов стало намного больше. Может, стоит разок наплевать на всё и дать вам сыграть вечером всем вместе?
– А как же: «Люди тут не за этим, Кей?» – фыркнул он на такие пожелания и принялся активно запихивать в себя еду – лимит сегодняшних удивлений уже зашкаливал, потому как было до одури вкусно, не пересолёно и не подгорело.
– Как выяснилось, люди совсем не прочь иногда оторваться, – Данди кинул Мэй кривую ухмылку, и та на долю секунды порозовела. Кею пришлось уделить завтраку чересчур повышенное внимание, потому что эти двое как будто что-то негласно друг другу сказали, сами же смутились и сами же похихикали. Да уж, третьим лишним быть не очень круто.
На его счастье, позади послышались грузные шаги. Уже настроившись на то, что день будет исключительно приятный, Кейд посмотрел на выход в коридор и разочарованно вздохнул, перестав жевать. Даже с лица Мэй моментально слетела улыбка, а глаза застыли в холодную маску:
– Чего тебе, Газ? Бар ещё закрыт, – совсем другим, уже привычно грубым тоном встретила она незваного гостя.
– Но посетителей ты обслуживаешь вовсю, как я погляжу, – невозмутимо громыхнул Годзилла, вваливась в бар и беспардонно садясь на ближайший стул с широко расставленными ногами. И так всегда отталкивающе перекошенное, лицо громилы казалось ещё более серым и пожёванным. – Как дела, Кейд? Слышал, у тебя большие проблемы с долгами, м-м?
Вилку и завтрак пришлось отложить. Данди бросал на него недоумевающие взгляды, явно не понимая, чего все так всполошились. Но Кейду было совсем не до смеха. Он встал, от крепнущей злости с хрустом разминая пальцы. Как только посмотрел на жутко довольную собой морду Газа, все шестерёнки сошлись очень быстро. Вот этот ублюдок пропадает, получив гитарой по башке. Вот парни со стройки жалуются, что долбит дурь этот хрен не по-детски. Вот он где-то находит канал поставок, дилера… И догадывается шепнуть, где искать парня, который когда-то надул картель на триста тонн.
– Ты. Это был ты, – без тени сомнения, утвердительно прошипел Кей, делая шаг вперёд и подчиняясь нарастающему углу крови в висках. – Мерзкая ты вшивая залупа. Ты – «птичка» Баттерса.
Годзилла широко расставил руки, заскрипев кожаной круткой, и демонстративно несколько раз хлопнул в ладони. Звук заставил Кея сжать кулаки и скрипнуть зубами: желание разбить это наглое ебло крепло посекундно, проступая во рту ядом. Столько дерьма. Столько боли. Столько слёз ни в чём не повинной девчонки только из-за какого-то уязвлённого хрена.
– Браво, мудозвон. Я даже рад, что ты дотумкал. Потому что тебе стоит знать, кому пришлось постараться, чтобы твою задницу набили пулями. Сколько он тебе дал времени, а? Я думал, ты уже бегаешь и ищешь, кому продать свои пропитые органы, чтобы только Баттерс не отымел тебя по полной.
Сдержаться не получилось – а Кейд и не пытался. Рванув вперёд с яростным свистящим шипением, он схватил Газа за шею и с силой приложил мордой об стол. Звук вышел приятно хрустящим, и губы Кея растянулись в хищном оскале. Первая кровь, размазанная по столешнице, и первый сиплый стон – лишь начало. Гудит торжествующим удовольствием в висках, но соперник не спешит сдаваться.
– Долбаёб! – гнусаво из-за хлынувшей носом крови прорычал Газ и с воплем раненого зверя ринулся на Кея, замахиваясь для удара в челюсть.
Он уклонился лишь чудом, мимо лица просвистел спёртый воздух. В груди заклокотало злостью, ещё сильней: смотреть на Газа было невыносимо мерзко. Тварь. Мелочная дешёвая пиздопроёбина. Рваный вдох и стремительный замах, на этот раз в живот, намереваясь покончить с уродом в пару крепких ударов корпусом, парой пинков. Но кулак отбит, а мышцы звенят от напряжения.
– Эй! А ну, хватит! – верещала на заднем плане Мэй, что-то добавляя на обычном матерном, но для Кея было только животное желание отомстить. За себя, за Сью. Нет: за Сью, и лишь потом за себя.
Отвлёкшись на визги, получает смачный удар под глаз и откидывается назад. Тупая, пульсирующая боль. В глазах на мгновение темнеет, кожу печёт, но кулаки горят сильней. Отойти от мелькнувших звёздочек не успевает, потому что раздаётся грохот и крик Газа – крик боли, который радует до безумия. Данди с присущим ему спокойствием расхуярил о торс громилы свой барный стул, щепками посыпавшийся на пол.
– Блять! – взвизгнул тот, наверняка не ожидавший такой подставы.
Не обращая внимания на сочащуюся из раны кровь, Кейд поспешил двинуть ему по челюсти снизу. Слоноподобное тело завалилось и рухнуло кулем, издавая слабые стоны, но этого было чертовски мало. Чувство справедливости требовало большего, и Кей для верности пнул тяжёлым ботинком ему в живот, заставляя согнуться в эмбрион. Данди отбросил ножку от раздолбанного стула и тоже поддал Годзилле пинка, только уже по заднице, и тот застонал, сплёвывая кровь.
– Мудилы…
– Мы? Мы мудилы?! – тяжело дыша от ярости, Кейд присел перед ним на корточки и схватил за загривок, поднимая тупую башку и заставляя смотреть на себя. – Нет, укуренный ублюдок. Это ты сраное ссыкло, которое решило загрести жар чужими лапами. И как тебе, нравится?! Нравится, я спрашиваю?! – презрительно харкнув ему в глаз, Кей резким движением приложил его ещё разок, уже об пол, заставляя елозить разбитым носом по грязным доскам. Этого хватило, чтобы Газ наконец-то отключился, а по венам волной прошло удовлетворение.
– Не знаю, какого хрена это чмо тебе сделало, – тихо проронил Данди, только сейчас делая новую затяжку: за всю драку он даже не выпустил изо рта сигареты. – Но не хотел бы я быть на его месте.
– Ты-то нахуя полез? – пробухтел Кей, выпрямляясь и понемногу успокаивая пульсирующие напряжением мышцы глубокими вдохами.
– Мы же братья. Твой враг – мой враг, – невозмутимо пожал плечами Данди и развернулся к Мэй. – Солнце, а налей-ка выпить… Ох, чёрт.
Его странный взгляд за спину Кейда заставил резко обернуться. Он не успел ощутить тепла от снова произнесённого вслух слова «брат», потому как горячую голову моментально остудило: у стойки стояла Сьюзен, широко раскрытыми глазами наблюдая за происходящим. Кей понятия не имел, как долго она тут. Сколько слышала. Знал лишь, что от него требуются объяснения, а сбитые костяшки и подсыхающая кровь на щеке подождут. Только не врать. Никому не врать.
– Сью… Я всё объясню, – торопливый кивок на тушу Годзиллы у его ног. – Всем вам.
– Вот теперь мне точно надо выпить, – пробухтел Данди, подходя к стойке и напяливая обратно шляпу. На замершую Сью он посмотрел с сомнением, справедливо ожидая любого дерьма от неуравновешенной девчонки, так отчаянно кусающей губы.
– Людей, что были в магазине в тот вечер, – Кей сухо сглотнул, тщательно подбирая слова и напряжённо вглядываясь в бледное лицо Сьюзен. Медленно подходил к ней ближе, мысленно готовясь к прицельному пинку в пах. – Тех мразей привёл в Мидлтаун Годзилла. Но они приехали не просто так, им нужен я. Много лет назад я им задолжал. Миссис Глоуз… случайная жертва. Всё это из-за меня, – наконец-то на одном дыхании выпалив правду, Кей облегчённо расслабил плечи.
Он ждал любой реакции. Крика, слез, обвинений, ударов, проклятий. Но Сью несколько раз шокированно моргнула: в голубых глазах стемнело, как в небе перед грозой. Кей безоружно поднял вверх ладони, будто сдаваясь на суд. Она дышала мелко и часто, воздух не добирался до лёгких, сжигаясь ещё в пекущем горле.
– У тебя кровь, – прошептала наконец Сьюзен, не дрогнув ни одной мышцей лица. – Надо промыть. Мэй, у тебя есть аптечка?
– Сью. Ты слышала, что я сказал? Я виновен в том, что случилось с твоей мамой, – Кей откровенно испугался спокойствию, с которым Сью кинула на стойку свой рюкзак. Так обыденно, будто услышала новостную сводку, а не откровение. Ни капли ненависти во взгляде, лишь какая-то обречённость в тоне:
– Я не глухая. Всё это случилось только потому, что Годзилла хотел тебе отомстить. Отомстить за вечер, когда ты защищал меня. Если решил дальше искать виноватых, то давай честно: он тут один. И это не ты. А дебилка, которая пришла в бар и принялась наживать себе врагов, – Сью вздохнула и прикусила губу побольней, изо всех сил борясь с дрожью в пальцах. Какая уже разница, кто и почему. Цепочку запустила она сама. И никакие самобичевания и вырванные волосы не вернут маму. – Мэй, аптечка? – голос звучал сухо и сипло.
– Сейчас принесу, – во взгляде Мэй на секунду мелькнуло неслыханное: уважение. Она многозначительно переглянулась с Данди и едва слышно шепнула: – Кто-то решил повзрослеть, – повысив голос уже для всех, добавила: – Парни, уберите эту тушу из моего бара. Бросьте где-нибудь поближе к мусорным контейнерам.
***
Кейда бесило, когда он чего-то не понимал. Думал, что знает о Сьюзен уже достаточно много, но теперь половину из того, что думал о ней раньше, приходилось подвергать сомнению. Он считал её ребёнком, но только сегодня увидел перед собой не девочку в затянувшемся пубертате, а кого-то нового и незнакомого: кого-то слегка старше и умней. Они с Данди быстро отволокли Газа к помойке, Мэй елозила шваброй по полу, вытирая кровь, а Сью без лишних разговоров усадила Кея на стул в дальнем углу зала и открыла аптечку. У него даже сопротивляться сил не осталось, пока выискивал в ней следы подавляемой злости.
– Ты же сегодня планировала сходить в универ, – несмело напомнил он ей, нарушая повисшее молчание.
– Планы могут меняться. Ты же наверняка не планировал сегодня никому бить морду, – она смочила перекисью ватный тампон и решительно приподняла его голову за подбородок, чтобы на ранку под глазом упал свет ламп.
Ему не показалось – хоть её движения были резкими, но когда пальцы запорхали над царапиной, мягко стирая кровь, в них не было желания сделать больно. Наоборот, Сьюзен казалась нежной. Было не очень удобно, и Кейд раздвинул ноги пошире, чтобы она могла встать между них и подобраться ближе. Взгляды пересеклись: они не могли говорить до конца откровенно, пока рядом греет уши Мэй, а Данди у стойки потягивает пиво. Снова пришлось общаться невербально. «Я скучал», – несмело положив ладонь на её талию, притягивая к себе. Тут же морщится от того, как щиплет перекись: будет синяк, но это мелочи. Сью вздохнула и свободной рукой, едва касаясь, провела кончиками пальцев по его мягкой щетине, вызвав мурашки облегчения. «Я тоже».
– Уверена, что всё в порядке? – всё же сипло спросил Кей, когда она снова переключилась на ранку. Там не более чем царапина, и он бы плевать на такое хотел, но был готов терпеть заботу от неё, лишь бы она была ближе. Вкусно пахнущая карамелью, такая маленькая по сравнению с ним, что его ручищей можно переломить её пополам – но вместо этого он просто наслаждается теплом. Лишь бы она его не возненавидела.
– Я же сказала, что да. Как будто я впервые узнаю о том, какое мутное у тебя прошлое, – она горько усмехнулась, дёрнулась красная полоска на скуле. – Но во всём этом твоей вины ничуть не больше, чем моей. Прекрати уже делать себя виноватым в любом дерьме, которое происходит вокруг. Иногда… иногда мы просто ничего не можем исправить, – голос понизился до шёпота, но их уже никто и не слушал: Мэй ушла в подсобку, хозяйничая над беспорядком в зале, а до Данди вряд ли доносился хоть звук.
– Почему мне кажется, что речь уже не о Годзилле?
Сьюзен закусила губу, мысленно отругав себя за длинный язык. Ну да, попробуй скрыть от него хоть что-то. Отбросив на стол розовую ватку, она скептично осмотрела царапину, вряд ли требующую ещё хоть какого-то ухода. Лихорадочно соображала, как теперь выкрутиться, но потом просто расслабила плечи. Кейд подал ей отличный пример, когда не стал сочинять ничего, сказав правду. Пусть это тяжело, но честно.
– Я не пошла на занятия, потому что не хочу фальшивого сочувствия. Потому что мне нахрен не нужен никакой диплом магистра, и никогда не был нужен – его хотела мама. И потому что отец так и не просох. Глушит всё, что горит. Он сегодня утром впервые увидел, что стало с моим лицом, – на секунду жмурится, вдыхая поглубже. Пахнет табаком и кофе, и этот запах действует успокаивающе, как и руки на талии, приятно греющие через ткань футболки.
А говорить правду так здорово. Так правильно.
– А что стало с твоим лицом? – спокойно спрашивает Кейд, притягивая её уже критично близко. Высоты его роста даже в сидячем положении хватает, чтобы приблизить губы к её уху, вызывая мурашки на коже выдохнув: – Ты стала такой красивой… настоящей.
Ему и лукавить не пришлось: для него и правда, изменения были только к лучшему. Вместо тонны косметики – естественный тон, от природы мягкий изгиб губ и приобретшие глубину глаза. Теперь она не была пустышкой. И это отражалось на ней невидимой печатью, которая делала Сью лучше любой красотки-модели. Он прикрыл веки, упиваясь запахом её кожи, и всё же не выдержал и оставил смазанный, едва ощутимый поцелуй на скуле, в четверти дюйма от красного выпуклого рубца. Шумный выдох в ответ.
– Не надо, – мотнув головой, прошептала Сью. Для неё такое касание было интимней вчерашнего наваждения в машине, и она обречённо опустила руки на плечи Кея. – Я же знаю, что ты просто хочешь меня подбодрить. Не надо врать: это чертовски уродский шрам, которого ни одна девушка на таком видном месте не потерпит.
– Сьюзен, я и не думал врать, – серьёзно нахмурился Кей, вновь ловя её взгляд. – Я не считаю, что эта царапина тебя уродует. Но если тебя она беспокоит, то вряд ли убрать её будет проблемой, учитывая возможности твоего отца.
– Если он вообще думает трезветь, потому что мне кажется: ещё немного, и весь его бизнес пойдёт ко дну вместе с ним.
– Отрезвеет. Или придётся помочь ему отрезветь, – его решительности можно было только позавидовать. – Хочешь, сегодня же попробую поговорить с ним? У меня есть свои методы…
– Твои методы сейчас лежат у мусорного бака, – Сью даже криво улыбнулась на такой порыв, это безоговорочное желание помочь ей. До жути захотелось поцеловать его прямо тут, жарко и со всей отдачей, но он был слишком близко, а соблазн сесть к нему на колени неприлично высок. Мэй и Данди поживут без таких откровенностей. – Спасибо, Кей. Давай подождём ещё пару дней, вдруг сам опомнится. А если нет, то тогда уже… твои методы.
Её настроение стремительно исправлялось. Может быть, влияло то, как спокойно она чувствовала себя рядом с ним. Или просто приятно получить хоть какие-то ответы. Впервые за неделю она ощущала себя не жертвой и не «той бедолажкой» из шёпотка местных старух. Заляпанные стены бара в разы уютней собственной спальни, а внимательные дымчатые глаза Кейда полны неясных ей эмоций – не жалости, не снисхождения её проблемам, а… Боже. Это слишком похоже на любование. Он что, любуется ей сейчас: обезображенной, без косметики, со стянутыми в кривой хвост волосами? Вот же псих. Она вдохнула поглубже, и в кровь как будто вбросило порцию концентрированных эндорфинов. Любая женщина растает в лужу, если на неё так смотреть. Словно в старом баре темно, а она единственный источник света.
Мгновение такой нужной тишины нарушил стук пивной кружки о стойку, заставив её вздрогнуть и чуть отстраниться. Но Кейда категорически это не устроило: наплевав, кто и что будет думать, он одним требовательным жестом усадил Сью себе на бедро и собственнически обвил талию рукой. Ему тоже можно. Стыдятся пусть школьники, сосущиеся под партой – а эта девочка уже не одна, и пусть хоть кто-то попробует возразить. Собьёт костяшки ещё разок. Заметив такой хозяйский жест, Данди только одобрительно хмыкнул и вразвалочку подошёл к ним:
– Если вы наговорились, то у меня тоже есть пара вопросов. Правильно ли я понял, Кей, что те двое из магазина – твои давние знакомые из Эл Эй?
– Да. Один из них это тот парень, который снабжал меня порошком, – тихо признался он, искоса поглядывая на реакцию Сью. Но она лишь внимательно слушала, вникая в суть, и не спеша сыпать обвинениями. Похоже, и правда, приняла новости целиком. – Его зовут Джо Баттерс. Второго не знаю.
– Почему бы не сдать его имя шерифу Филлипсу? – спросила Сью, отчего-то моментально сообразив, что Баттерс – не грузный негр, а именно тот подонок, который выпустил пулю. Чья рожа упорно мерещилась в темноте спальни. По коже прошли холодные мурашки страха, и она непроизвольно прижалась к Кейду тесней.
– Увы, мелкая: раз это те самые ребята, то у них такая крыша, что без стопроцентных улик никого не посадят, – Данди пояснил всё сам, избавив Кея от необходимости говорить неприятную правду вслух. – И говоря «стопроцентные» я имею в виду не запись с камеры и даже не показания двух девочек в явном шоке, а типа… Хуй знает, если ублюдок прибьёт кого-нибудь посреди толпы из ста человек и вдобавок наденет футболку со своим именем. Но он не настолько дебил. А вот теперь самый интересный вопрос: если эта мразь приехала за Кеем, то…
– Да, он уже приходил ко мне, – нехотя кивнул Кейд, оценив дальновидность друга. – Десять лет назад я был должен ему круглую сумму. Но меня довольно удачно долбануло в аэропорту, после чего я смог объявить себя трупом. Баттерс налажал: он не проверил эту информацию, и его босс стряс все деньги с него самого, плюс, я думаю, знатно так отымел за косяк. Наш помойный друг рассказал ему, что я всё-таки живой, и он приехал содрать старый долг. Но так как теперь это лишь его личное дело, а не дело картеля, то у мудака нет ресурсов, кроме собственных рук.
– И насколько длинные у него руки? – нахмурился Данди, присев на соседний стул. – До кого он сможет дотянуться и как заставить скотину свалить туда, откуда притащился?
– Не свалить, – возмущённым шипением возразила Сью. – Заплатить.
Кейд прилично задумался. Баттерс не лох, и наверняка догадался остановиться не в Мидлтауне, а где-нибудь неподалёку, вроде Нью-Хэйвена. Естественно, под фальшивыми документами. Если он не захочет, то его не найдёшь, чтобы просто прийти и отхуярить – да и, честно признаться, такое было бы чревато местью всего картеля, а это уже серьёзное дело. Нет, его надо выманивать. Заставить ошибиться так, что босс уже не простит, лишит крыши и даст посадить его на законных основаниях.
– Он должен налажать. Снова. Случайную жертву ему простят. Но если он подставит весь картель… То на старого мудака махнут рукой, и его можно будет засадить.
– Как-то сложно звучит, – с сожалением протянул Данди. – С той тушей вышло проще. Я просто хочу убедиться, что тебе ничего не угрожает, когда ты идёшь по улице. И не угрожает тем, кто рядом с тобой, – он многозначительно кивнул на Сью.
– Если Баттерс не понял по нашему разговору, что никаких денег от меня он не получит, то он ещё тупей, чем кажется. Не думаю, что он захочет ещё одного громкого дела после того, что уже натворил. Пальбу посреди улицы устроить побоится. Если вообще не уехал уже зализывать жопу боссу, – Кей хмыкнул. Его безумно порадовало, что все эти мысли можно больше не держать в себе, а обсудить с теми, кому не всё равно. Он не боялся Баттерса, как не боятся маленькой бесячей собачонки на коротком поводке. Одно «к ноге», и псина сбежит, поджав хвост.
Подумать ещё не вышло: в коридоре хлопнула входная дверь, все вскинули головы в ожидании нового незваного гостя, но на этот раз их было двое. В бар стремительно ворвались запыхавшиеся парнишки – потрясающий коробкой с новеньким радиомикрофоном Нил и возбуждённо светящий лысиной Джейк, чем вызвали новую порцию недоумения:
– А вы-то почему не на работе? – поднялся со стула Данди, торопливо пожимая парням руки в приветствии. Тяжёлый разговор явно откладывался на потом.
– Да мы такое нашли! Я вёз с утра Джейка на стройку, и тут бац! – Нил активно изобразил взрыв, едва не уронив коробку. Широкая мальчишеская улыбка заражала своим энтузиазмом. – Да вы послушайте! Это же вокальный беспредел, мне случайно попалось в плейлисте! Как я сразу про неё не вспомнил!
– Это то, что надо, отвечаю! – поддакнул Джейк и торопливо потыкал пальцами в телефон, включая незнакомый трек.
Кей переглянулся со Сью, поймав её намекающий взгляд. «Вокальный беспредел» – да, он тоже услышал это сочетание. Песня разнеслась по бару, моментально захватив воображение. Несомненно, это потребует от него невероятной выкладки, но если всё получится… Выйдет нечто потрясающее, западающее на подкорку: то, что будут вспоминать все, кому повезёт услышать.
– О, да. Оно, – прошептала Сью, когда музыка дошла до припева, и парни сами хором начали подпевать неизвестному солисту, который творил своим голосом что-то невозможное:
