Катерина Солнечная
В твоих объятиях
Часть девятая
Говорят, что влюбленные не замечают, как пролетают дни. И я убедилась в этом.
Уже прошел первый месяц лета, а у меня в душе все еще была весна. Я была неимоверно счастлива, любила и отдавала любовь, не прося чего-то взамен. Нет, с Костей мы не признавались друг другу в этом, может, так и нужно, нам хватало всего того, что у нас есть и что мы чувствуем. Не всегда же важны слова любви, главное – чувствовать, что ты нужна и любима.
Мы сидели с Верой на диване и смотрели фильм «Зачарованная». Это был наш четвертый день без Кости. Мы жутко скучали, пока он был в командировке, каждый день созванивались, иногда по очереди, иногда и обе по скайпу. Разговаривали долго, а потом, посылая воздушные поцелуи, шли умываться и спать.
Завтра уже должен был приехать Костя, а я, наоборот, улететь в Китай для завершения сделки. Эх, надеюсь, хоть где-нибудь мы с ним пересечемся. Вере придется дома завтра побыть одной, пока Костя не приедет, а я рано утром должна мчаться в аэропорт.
Посмотрела на своего ангелочка, который лежал на мне в обнимку и смотрел фильм.
Вере сегодня было нехорошо, ее тошнило, и меня это испугало, но потом, сварив ей куриный бульон, я увидела, что ей вроде стало лучше. Потрогав лобик у медвежонка, меня насторожило, что он очень горячий. Так, мне это совсем не нравится.
– Вера, медвежоночек, дай мне встать, хочу сходить за градусником, мне кажется, ты вся горишь.
Девочка вяло привстала и сразу же легла на диван.
Долго искала градусник, когда нашла и измерила температуру, то пришла в ужас – 39,8 градусов. Что же делать?
– Медвежонок, скажи мне, что-нибудь болит у тебя, снова тошнит?
– Нет, просто холодно очень.
Я села и взяла ее к себе на колени, обняла, позвонила Лине, уж кто-кто, а она должна знать, что может быть с Верой.
– Лина, Вера заболела, а я не знаю, чем помочь ей.
– Что именно болит? – быстро и четко спросила меня Лина.
– Утром ее немного тошнило, потом поели куриный бульон, все было хорошо, но аппетит плохой, сейчас температура почти 40. Что делать?
– Вызывай скорую.
– Ты думаешь, все так серьезно?
– Соня, мы не специалисты. Пусть они посмотрят, а там скажут, в чем дело. Быстро вызывай, потом мне отзвонись.
– Хорошо, спасибо.
Я быстро набрала номер скорой, но полчаса висела на телефоне: диспетчер не хотел говорить со мной из-за большого количества вызовов.
Объяснила ситуацию, стала ждать скорую.
Все время держала Веру на руках и тихо нашептывала, что все будет хорошо.
Лина мне уже звонила пять раз, но скорой даже через два часа не было. Снова звонила, ругалась, пугала всем, чем можно, если они через пять минут не приедут, то возьмусь за них по всей строгости. Приехали.
Вскрывшийся аппендицит, нужна срочная операция. Вот, черт. В чем были одеты, в том и помчались на скорой в больницу. Я успела захватить с собой только сумку, даже кроссовки надела на босу ногу.
Всю дорогу Вера тихо плакала и не выпускала своей руки из моей. Я звонила Косте, но телефон был вне зоны доступа. Может, он уже выехал к нам и где-то в пути, тогда успеет приехать к началу операции. Оставила голосовое сообщение, что ждем его в больнице, что он нам срочно нужен.
В больнице нас поместили в палату, сказали, что нужно согласие родственников на операцию и заполнить кучу анкет и всего-всего. Пришлось долго воевать с врачами и медсестрами за свое право быть с девочкой, написала липовую доверенность за подписью Кости, что имею право быть с ребенком и давать согласие на какие-либо манипуляции, даже не помню, что я там писала. Врачи грозно на меня посмотрели, но документ приняли.
Вере сделали узи, диагноз подтвердили, взяли анализы и стали готовить к операции.
Уже начинало светать, а я сидела на кровати с Верой и крепко ее обнимала.
– Не бросай меня, будь со мной, Соня. Мне так страшно.
– Все будет хорошо, медвежонок. Я буду рядом. Скоро папа приедет, ты проснешься, а он уже рядом. Ты у нас очень сильная. Я горжусь тобой.
– Мне страшно.
– Я знаю, но тебе будет не больно. Нужно быть сильной и потерпеть.
Сквозь слезки Веры услышала тихое:
– Я очень тебя люблю.
– Я тебя сильнее, медвежонок.
Мне уже пора было выезжать в аэропорт, но в это время Веру повезли в операционную. Я, не задумываясь, позвонила клиенту, сообщила, что не могу ехать, и осталась с Верой. Я попросилась быть с ней в предоперационной, пока ей делали наркоз. Она уснула, держа меня за руку. Потом меня попросили подождать окончания операции в коридоре.
Сидела и смотрела на свои пыльные кроссовки. Нужно бы их почистить. Думала о всякой ерунде, потому как очень переживала за Веру. На самом деле я просто тряслась от страха.
Так меня и застал Костя, ходящую взад и вперед по коридору в нелепом наряде, черных лосинах и белой рубашке-тунике, на размер мне великоватой и кроссовках на босу ногу, растрепанную и бледную, как поганка. Я кинулась ему навстречу и крепко обняла, уткнувшись в плечо, заплакала.
– Костя, я так перепугалась и до тебя не могла дозвониться! Её недавно начали оперировать, сказали, все должно пройти хорошо! К нам очень долго не приезжала скорая, и потом долго тут не принимали, не давали мне согласие писать на операцию… И ты не отвечал. Я не знала, что делать! Хоть бы операция прошла успешно… Я…
– Сонечка, солнышко, девочка моя, – Костя целовал меня. Наверное, на моем лице не осталось и места свободного от его коротких и нежных поцелуев. – Спасибо тебе за Веру. Я уверен, что все будет хорошо, давай успокаивайся. Надеюсь, что нам скоро сообщат, что все прошло хорошо. Давай присядь и успокойся. Она у меня очень сильная девочка, она будет бороться. Все будет хорошо, Соня. Я знаю, я не смогу потерять еще и ее. Она поправится. Мы справимся.
Он успокаивал уже не меня, а себя. Мне было страшно, а ему в сто раз страшнее. Мы сидели плечом к плечу, держась за руки, и каждый думал, чтобы операция прошла успешно, чтобы мы снова увидели улыбку нашего медвежонка.
Прошло два часа. Никто из операционной не выходил и туда не заходил. Мы сидели, и каждый думал о своем.
– Соня, а как же твоя командировка? – вдруг вспомнил Костя и посмотрел на меня так внимательно и волнительно, что ли.
– Я позвонила и сказала, что не могу ехать.
– И все? Так просто из-за нас не поехала?
– А что такого? Я не могла ее оставить тут одну, а сама спокойно ехать в Китай. Она для меня самое ценное, я люблю ее и просто не могу взять и бросить.
– Ты потрясающая женщина, Соня. Мне, кажется, что я должен о тебе уже все знать, но ты каждый раз меня удивляешь.
– Обычная я, Костя, обычная.
Грозный голос доктора прервал нашу беседу.
– Пепел, можете вздохнуть спокойно и не грызть моих работников. Операция прошла отлично, сейчас девочка под капельницей и будет отходить от наркоза, так что можете пройти в палату к ней через полчаса. Список разрешенных продуктов и необходимых вещей спросите у медсестры.
– Э-э-э, спасибо, доктор, – растерянно и облегченно произнесла я. – Это Верин папа.
– Константин Медведев, – мужчины пожали друг другу руки и обменялись приветствиями.
– Хорошо, что вы приехали, а то тут эта фифа такой порядок навела, что все боятся к ней выходить и общаться, – доктор даже усмехнулся. – Хотя я Вас, София, очень даже понимаю, у самого маленькая дочка. Только не забудьте, доверенность все-таки нужно как следует написать, а не липу мне подсовывать. Завтра будет обход в восемь утра, так что хорошо бы, чтобы кто-нибудь из вас присутствовал.
– С ней можно остаться на ночь? – смущенно спросила я. Мне не хотелось оставлять ее одну. Тем более что она маленькая и ей страшно, а еще, наверное, первое время ей будет больно.
– Первые три-четыре дня можно, но как только станет лучше, попросим вас ночевать дома, мест не хватает.
– Спасибо, доктор, – Костя был само спокойствие после того, как доктор сказал, что все хорошо с его любимицей.
Мы пошли к палате Веры, ее еще не привезли из операционной, а мы тем временем узнали у сестры, что нам необходимо привезти из дома, что прикупить из продуктов, что можно кушать, что нельзя и вообще, как быть.
Малышку привезли на каталке очень бледную, она как будто похудела на десять килограммов. Она еще спала и от наркоза не отходила.
Переложили ее на кровать, накрыли простынкой. Костя поцеловал и слегка приобнял ее. А я стояла рядом и заплакала, тихо, но хотелось от всей души пореветь навзрыд. От пережитого волнения и стресса я не могла спокойно смотреть на малышку. Слава Богу, что все прошло хорошо.
– Что это мы тут сырость развели, а, милочка? Как больницу всю на уши ставить так она храбрая, а тут слезы льет. Подвиньтесь, мне капельницу снять нужно, – пожилая медсестра бесцеремонно отодвинула меня от Веры и стала снимать капельницу.
– И ничего я не ставила на уши! И вообще…, – я хотела было ей все высказать, но поняла, что не стоит. – Извините меня, я не хотела грубить или кого-то обидеть, просто по-другому не могла.
– Да уж ладно! Понимаем все. Но бюрократия, мать ее ети, нас тоже обязывает.
– Спасибо.
Женщина ушла. А Костя встал и обнял меня сзади, его дыхание щекотало мне шею, руками он меня захватил в плотное кольцо.
– Мне даже страшно подумать, что тут творилось, пока я к вам ехал, – с усмешкой произнес мой Медведь.
– Они неправду говорят, пришлось просто пару раз повысить голос на персонал и врачей, чтобы работали и лечили Веру, вот и все.
– Папочка, она так меня защищала, я просила ее не оставлять меня, так она не отходила даже в операционной от меня, – тихо-тихо произнесла Вера, морщась от боли в животе.
– Верочка, медвежонок мой любимый, ты как? Зачем так меня напугала? – Костя сел на кровать и погладил Веру по бледной щечке. – Я, знаешь, как переживал за тебя, что, наверное, поседел.
– Я случайно, папочка. Я рада, что ты приехал.
– Врач пока не разрешил ни пить, ни кушать, потерпишь?
– Угу, – тихо прошептала Верочка.
Глазки у Веры закрывались, и она уснула. Она часто просыпалась, но быстро засыпала вновь. Вечером было решено мне ехать домой, а Косте остаться с Верой. Если честно, я даже не противилась, потому что в это мгновение думала, что если я не перекушу и не прилягу, то упаду в обморок.
Дома было пусто и одиноко. Приняв душ, я рухнула на кровать и уснула прямо с мокрой головой, не укрывшись одеялом.
Утром первым делом заварила крепкий кофе, собрала необходимые вещи для Веры, чтобы завезти в больницу. Написала список покупок, набрала клиента, с которым намечалась командировка. Мы обговорили, что через две недели мы уедем, а пока он попросил, чтобы я не волновалась и могла проводить время со своей девочкой.
В больницу примчалась быстро. Предварительно час проговорив с Линой о состоянии Веры, я поблагодарила ее за советы и поддержку.
В больнице занесла первым делом по большой шоколадке медсестрам, с которыми вчера спорила и ругалась, и врачу, предварительно у него узнав, как состояние моей девочки. Врач меня обнадежил и сказал, что все хорошо, дал еще пару рекомендаций, и я, спокойная, пошла в палату. Уже почти на пороге палаты услышала разговор папы и дочки. Не рискнула его нарушить и решила подождать.
– А Соня когда приедет, пап?
– Я еще ей не звонил, медвежонок, пусть наша Соня немного поспит, а то она еле на ногах вчера стояла.
– Хорошо.
После недолгого молчания Вера добавила:
– Она тут такой порядок навела вчера, что мне страшно за врачей стало, – тихо и с улыбкой в голосе произнесла Вера. – Я просила её, чтобы она меня не бросала здесь. Мне было страшно и очень холодно, она и не отпускала меня. Даже в операционной, когда мне делали укол, держала меня за руку и доктору сказала, что пока я не усну, она не уйдет и пусть попробуют только ее выставить. Проблем огребут…Смелая у нас наша Соня.
– Хотел бы я это видеть. Да уж, иногда уж больно смелая. Повезло нам с ней, медвежонок.
– Ага.
Я больше ждать не могла, да и слушать под дверями становилось стыдно. Тихонько постучав в дверь, заглянула.
– К вам можно? – с улыбкой спросила я. Видеть родные и любимые лица – это уже такое счастье! Сердце пустило пару радостных ударов при виде моих любимых.
Вера – бледная и такая маленькая – лежала на кровати, а Костя сидел рядом с ней и выглядел очень уставшим.
– Привет, а мы тут недавно про тебя вспоминали… Проходи, – я зашла в палату и сразу же попала в крепкие объятия Кости. Волна возбуждения прошлась по моему телу. Легонько коснулась его губ в поцелуе, хотя хотелось большего, но не при Вере же.
– А я думала, почему у меня щеки горят, значит, вспоминали, – засмеялась я и, выбравшись из объятий Кости, подала ему стаканчик с горячим кофе и сэндвич из кафе неподалеку от больницы.
– Спасибо, Соня, – он взял еду и чмокнул меня в щечку.
Я присела на край кроватки и взяла Верину руку.
– Как ты, ангелочек? Не сильно болит животик?
– Терпимо. Мне уже сегодня два укола сделали и капельницу, а скоро снова будут делать, – немного дрогнувшим голосом произнесла девочка. Видно, что она себя сдерживала, чтобы не заплакать, но так хотелось. Я знаю, как ей было страшно и как сейчас больно и неприятно, но иногда и поплакать можно.
Я прилегла рядом с ней и нежно ее обняла. Он устроила голову поближе ко мне. Костя сидел рядом, он пока не притронулся ни к кофе, ни к еде. Сейчас шли наши минуты нежности, и мы не хотели отрываться друг от друга.
– Ты – самая сильная девочка, которую я встречала. Самая-самая, – тихо, почти шёпотом произнесла я. Чувствую, как маленькие ручейки слез полились из детских глаз. Я медленно их ловила и вытирала.
– Ты серьезно?
– Конечно. Я никогда не вру.
– Но я боюсь делать уколы, мне больно, и животик болит, а сильные не плачут и не жалуются, – снова шмыгнув носом, произнесла Вера.
– Почему это сильные не плачут? Плачут, да еще как! Только они это делают, когда с ними рядом самые близкие люди, чтобы другие не видели, потому что самые близкие знают, что эти слезы боли и страха. Только близкие могут тебя поддержать и никогда не упрекнуть. Поплачь, ведь иногда это так нужно… И не нужно стесняться своей боли или страха.
– Ты не часто плачешь….
– Я та еще рева-корова, – засмеялась я, и Вера, не веря мне, удивленно посмотрела сначала на меня, а потом на Костю.
– Нет, не верю.
– Честно, я один раз так плакала, что, наверное, могла затопить всю ванную комнату. Иногда плачу, что стукнулась обо что-нибудь, иногда, когда смотрю грустный фильм, иногда, когда мне грустно или одиноко, даже плакала после своей операции на ключице. Помнишь, меня машина сбила? И тоже не хотела, чтобы мне делали укол.
– А мы не видели с папой, что ты плачешь.
– Ну, потому что мне незачем рядом с вами плакать, ну, если только от счастья, хоть сейчас могу, – сказала я, и засмеялись мы все втроем.
Костя внимательно на меня смотрел и о чем-то думал. Его взгляд был проникновенным и очень внимательным, как будто он что-то понял и размышляет сейчас об этом.
– Только думаю, если я тут начну больницу топить слезами, меня сюда точно больше не пустят. Так что пока слезы отменим, – добавила я.
– Хорошо.
Сегодня было решено остаться с Верой мне на ночь, а потом посмотрим.
Вера быстро приходила в себя и выздоравливала, через нескорое время можно было ее кормить легкими блюдами уже моего приготовления, отчего она радовалась очень сильно. Мы с Костей почти не виделись: то я его сменяла в больнице, то он меня, днем тоже старались урывать время для посещения Веры. Дома почти не бывали вместе. Днем работа. Вечером тренировки и Вера.
Гостей у Веры было много: то Ксюша с Линой придут, то еще кто-нибудь из школы, то дедушка и бабушка… Короче, девочка наша была вся во внимании. Через три недели Веру выписали, а я была уже далеко от них в командировке, которую по моей вине пришлось тогда перенести. Все больше и больше думала о том, что пора бы уже перестать ездить далеко и остаться работать только на одной работе: я страшно уставала и хотела больше времени проводить с Костей и Верой.
Меня не было почти две недели, пришлось кроме Китая заодно слетать в Италию для заключения еще одного контракта. Домой рвалась так, что даже красоты нового города не замечала.
Прилетела я ночью, Костя меня уже ждал в аэропорту. Легкий поцелуй на губах, легкие объятия. Он взял мою сумку в одну руку, а другой схватил меня. Выглядел он очень красиво, впрочем, как всегда. Светлые голубые джинсы, белая футболка поло и кроссовки. Залезли в машину. На заднем сидении увидела букетик из ирисов.
– Это мне?
– А кому еще, малышка? Тебе, конечно. Как долетела?
А я сижу такая счастливая у него в машине, смотрю на него, такого красивого, что готова накинуться на него после стольких недель сексуального голода. Мысленно уже знаю, чтобы с ним сделала в спальне. Он уверенно вел машину по направлению к дому. А я так и зависла в мечтах, что даже не ответила на его вопрос, пока он, взглянув на меня с усмешкой, не переспросил снова.
– Долетела хорошо?
– Отлично.
– Как Вера? Спит уже?
– Нормально, сегодня решила ночевать у Ксюши. Слезно просила тебя ее простить, что не встретит, но у них там разучивание новой песни….
– Понятно.
Эх, спасибо тебе, Вера, за то, что решила выучить новую песню с Ксюшей, я сегодня смогу любить твоего папу до самого утра.
– Соня…
– Мммм?
– Если не прекратишь на меня так смотреть, то я за себя не ручаюсь.
Я видела, что мы почти подъехали к нашему дому. Я – чертова развратница, но гормоны в моем теле устроили бунт, и их уже было не остановить. Я была в юбке, поэтому плавными движениями немного ее задрала, Костя при виде моих движений тяжело вздохнул, руками вцепился в руль.
– Соня… Прекращай! Скоро будем дома.
– А что я делаю? – и снова немного приподняла юбочку.
Мы заехали на парковку, он направил свою машину на его место в тень у стен, туда обычно никто больше не ставит машины. Выключил зажигание и перевел взгляд на меня. Я, недолго думая, перелезла к нему на колени, он сдвинул сидение назад, и мне стало удобнее.
Нас понесло, крышу сорвало у обоих. Он яростно набросился на мои губы в поцелуе, сминал, подчинял. Я лишь изредка отстранялась от него за глотком воздуха, и мы снова страстно целовались. Мои руки спустились с широких плеч мужчины на ремень и судорожно начали его расстегивать.
– Скучала.
– Не могу без тебя….
Он был в полной готовности: большой твердый член немного подразнила в руках, сделав пару движений вниз-верх по стволу. Он тихо застонал. Рукой отодвинул в сторону мои трусики и одним резким движением вошел в меня. Я застонала от удовольствия. Мы яростно двигались, знали, что оба быстро кончим, потому что долго не виделись, изголодались друг по другу. Костя не переставал меня целовать, а руками крепко держал за бедра, задавая бешеный ритм движениям тел.
– Твои стоны – это самые прекрасные звуки…
– Костя, я так скучала…
– Я вижу и чувствую, моя кошечка…
– Не могу больше….
Пара резких движений и я кончаю, а он вслед за мной. Так же крепко держусь руками за его плечи. Оба тяжело дышим, уткнувшись лбами друг в друга и не отводя взгляда.
– Соня, бегом домой, а то меня вторая волна сейчас снова накроет.
Я засмеялась, поправив одежду, перебралась на свое сидение. Домой шли, болтая, но, как только зашли в квартиру, Костя снова налетел с поцелуями, одновременно срывая с меня одежду. Я не уступала ему в этом. Так, с перерывами на раздевания и поцелуи, мы добрались до нашей кровати и рухнули на нее. Я стонала и извивалась, просила и умоляла, чтобы он удовлетворил меня, что, собственно, он и делал.
Уже после, залюбленная и заласканная, лежа в его объятиях после душа, благодарила Бога за все, что у меня есть. Как же я счастлива! Я больше никуда от них не уеду!
Так и уснули.
Часть десятая
Дни летели и летели. У нас все шло своим чередом. Вера уехала к дедушке и бабушке в гости, как и планировала, а мы с Костей работали. Все вечера мы проводили в объятиях друг друга, за готовкой и просмотром фильмов или просто тихо сидели рядышком, работая или читая книги. Ездили пару раз в гости к Барсовецким, я, пока не было Веры, в свободные минуты брала Ксюшу гулять. Это было время уюта и тепла, душевного спокойствия и любви.
Мы сидели с Линой в кафе и не могли наговориться. Мы теперь не так часто с ней могли видеться, но так же созванивались почти каждый день и были в курсе событий друг друга. Не знаю, чтобы я без нее делала, но она для меня сестра, а не подруга. Все-таки бывает в жизни, что попадаются такие родственные души.
– Как у вас продвигаются дела с ребеночком? – я пила грейпфрутовый сок и ела круассан.
– Не знаю, но надеюсь, наши страстные старания в скором времени дадут свой результат, – улыбаясь, ковыряла ложкой в своем десерте Лина. – Мы очень стараемся. Даже в лифте пробовали, но, скажу тебе честно, там неудобно.
Обе засмеялись в голос.
– Я учту.
– Как у вас дела с Медведем? Вы очень красиво смотритесь вместе…
– Знаешь, я так счастлива, что мне иногда становится так страшно, что вдруг вмиг это все пропадет…
– С ума сошла, что ли? Все видят, как между вами искры летят, что любите друг друга! – воскликнула Лина.
– Думаешь?
– А то! А вы что, не признавались, что любите? – удивленно вскинула бровки подруга и сощурила глазки.
– Нет, я чувствую, что ему небезразлична и что нравлюсь ему, но ни сама, ни он не говорили об этом. Да, впрочем, и зачем?
– Странные вы, ребята.
– Сама такая.
– С командировками решила завязать?
– Пока нет, но планирую. Через пару недель новая командировка будет, надеюсь, что мне хватит смелости сделать ее последней. Скоро соревнования, кстати. Хочу поучаствовать.
– Можно мне с тобой поехать? – Лина часто ездила со мной на соревнования, иногда брали Ксюшу. Она любила меня поддерживать, а мне это нравилось.
– Конечно, ты же знаешь, я с радостью.
– Мы с Ксюшей поедем. Какого числа соревнования?
– 25 июля в соседнем городе одним днем.
– Хорошо.
Мы еще долго болтали обо всем, прогулялись по магазинам, и, прикупив новое нижнее белье, я поехала домой соблазнять моего Медведя, который должен был уже полчаса назад вернуться с работы.
Дома скинула босоножки, прошлась по комнатам, услышала шум воды в ванной и направилась прямо туда. Постучала в дверь и, не дождавшись ответа, зашла. В ванной, ко мне спиной, под горячими струями воды, которые потоком струились по его большому и мощному телу, стоял Костя.
– Не пугайся – это я.
– Привет, малышка, – Костя повернулся ко мне и подмигнул, окутал меня с ног до головы раздевающим взглядом.
– Можно к тебе? – не дожидаясь ответа и не прерывая зрительного контакта, я медленно расстегнула розовую шелковую блузочку и такими же медленными движениями подцепила за края юбку, и она упала к моим ногам.
Костя тяжело дышал, его взгляд был туманным, он был возбуждён только от вида меня в бюстгальтере и трусиках. Недолго думая, стянула с себя белье и залезла ванную. Не подходила первая, не целовала, хотела увидеть его реакцию, хотела увидеть его желание. Костя в одно движение подхватил меня под попу, и я обвила ногами его за талию. Вода приятно ласкала, а взгляд мужчины вызывал в животе приятную истому.
– Костя, поцелуй меня, – прошептала почти в губы Косте.
– Дай мне налюбоваться своей девочкой.
– Я хочу тебя.
А ему больше и не надо. Ураганом его губы обрушились на мои, руки ласкали грудь, соски ныли от возбуждения и требовательных прикосновений мужчины. Он целовал их, а я выгибалась и просила большего, своими стонами подтверждая, как мне было хорошо. Его пальцы спустились мне между ног, стали поглаживать и ласкать.
– Уже вся мокрая. Моя маленькая. Хочешь?
– Да…скорее…, – его пальцы, ласкающие клитор, чуть не довели меня до оргазма, но Костя быстро опустил меня на пол ванны, развернул к себе спиной. Немного прогнул меня в спине и вошел в меня сзади. Стон сорвался с его губ.
– Моя нетерпеливая, люблю.
Двигался быстро и резко, не забывая ласкать рукой мой клитор. Я распалась на тысячу кусочков, ноги не держали, медленно бы скатилась, но крепкие руки Кости не давали упасть. Он кончил вслед за мной. Уткнувшись носом мне в шею, он тяжело дышал.
Я развернулась к нему и улыбнулась.
– Теперь даже желания мыться нет, – как кошечка, потянулась я. В теле была приятная расслабленность.
– Я тебя сейчас вымою сам, – неспешными движениями, получая массу приятных ощущений, Костя вымыл меня. После, нежась в объятиях друг друга, мы смотрели фильм по телевизору.
На соревнования собиралась быстро, организаторы перенесли даты состязаний на неделю раньше, чем планировали. Благо, форма была чистая и выглаженная. Лина с Ксюшей, как и планировали, поехали со мной, Кирилл отказался пускать нас одних, и мы решили ехать на их машине. Костя присоединился к нам. Под мои тяжелые вздохи мы все садились в субботу в машину Кирилла.
– Соня, ты чего пыхтишь, как ежик? – спросила меня Ксюша. Вот кто-кто, а она точно знает, когда я чем-то недовольна. Хотя дети всегда все чувствуют лучше, чем мы, взрослые.
– Все в порядке, Ксю. Просто переживаю немного из-за соревнований.
Мы втроем, командой девочек, сидели сзади, а мужчины спереди. Кирилл удивленно взглянул на меня в зеркало дальнего вида.
– Что-то это на тебя не похоже. Ты же всегда спокойная едешь на соревы, – Лина тоже не могла меня понять. – Тем более такая команда едет рядом с тобой, мы хоть сменим обстановку на другой город…
– Все нормально, я рада, что вы все едете…
– «Очень» рада, – недовольно произнес Костя с переднего сидения.
– Да что случилось у вас? – воскликнула Лина.
– У меня все прекрасно! А вот у Сони, видимо, нет, потому как она против моего присутствия на соревнованиях. Хотелось бы знать, почему? Но она вредная и просто пыхтит, а не говорит со мной, – почти рыча, произнес Костя. Он это говорил не друзьям, чтобы пожаловаться на меня, а лично мне, потому как мы дома так и не смогли прийти к логическому завершению нашего спора.
– Костя, прекрати. Я не то говорила, ты передергиваешь.
– Нет, ты сказала именно так.
Я тяжело вздохнула: ну вот как ему объяснить, что дело не в нем.
– Я не говорила, что не хочу тебя видеть! Просто не в этот раз…
– А в какой? Почему всем можно ехать с тобой и поддерживать тебя, просто обстановку сменить, посмотреть, как другие стреляют, посмотреть, что это вообще такое и с чем его едят, черт возьми, а мне нельзя! Ксюша, прости, что выругался.
– Пф, это и не ругательство, – тихо произнесла Ксюша. – Мы в школе и другое слышали от ребят и даже от учителей.
– Соня, почему ты так? – Лине тоже хотелось знать причину моего поведения.
– Да что все заладили, лучше бы вообще не говорила, что поеду. Не могу я так, не могу. У меня только ты всегда и Ксюша сидели на соревах, ну, редко, когда Кирилл был. Я не боялась ударить в грязь лицом, зная, что вы ничего не скажете. Я не отвлекалась на вас, была сама собой, а теперь…
– И что теперь? – уточнила Лина.
– А теперь… теперь мне будет неудобно, что перед любимым я не смогу показать нужного результата…У меня сердце не может ритм нормальный найти рядом с ним, а мне нужна тишина и в голове, и теле.
– И что это значит? – спросила Ксюша, которая в отличие от остальных не поняла меня совсем. Видела в зеркале, как Кирилл улыбнулся, Лина сжала мою руку своей в знак поддержки и признания в любви.
– Это значит, что когда любишь, не можешь думать ни о чем другом кроме любимого, когда сердце пропускает слишком много ударов и дыхание сбивается, и хочется быть лучше для человека, но из-за реакции не можешь.
– О, я все равно ничего не поняла, но здорово звучит, – засмеялась Ксюша, а я вслед за ней.
– Сонька, я тебя люблю, вредная девчонка, – ко мне повернулся медведь и чертовски сексуально улыбнулся. Он светился от счастья.
– Может, мы тогда с Медведем, пока у вас там соревнования, к другу съездим? – предложил Кирилл.
– А у вас что, здесь есть друзья? – удивленно произнесла Лина. – Я что-то не помню.
– Есть, недавно сюда переехал, мы бы съездили, а вы бы нам звякнули, когда нужно приехать обратно за вами.
– Соня, тебя так устроит? Чтобы ты не мандражировала, а то тебя не узнать прямо сегодня.
– Если хотите…
– Так и сделаем, а то, что нам целый день с вами куковать…
Когда мы приехали на место, Кирилл выдал мне сумку с оборудованием. Девочки пошли вперед, а я осталась немного поговорить с Костей.
– Прости меня, Костя, просто я, правда, буду на тебя отвлекаться…
– Я понял, могла бы и сразу все сказать, как есть. Но я рад, что ты меня любишь, думал, что уже никогда не услышу этого, – он притянул меня к себе и нежно поцеловал в губы. – Удачи тебе, Соня. Скоро увидимся.
– Спасибо.
А дальше шло все по накатанной. Ксюша с Линой ушли сразу на скамейки для посетителей. Я переоделась в белую юбку до колена и белую футболку, на ногах были белые кроссовки. У нас была принята белая форма. Выглядела красиво, и в ней было удобно. Положила сумку на свободное место, многие спортсмены уже начали пристрелку, кто-то собирал лук, кто-то просто сидел и болтал. Я помахала Лине и Ксюше, они в ответ мне улыбнулись и сжали кулачки в знак веры в меня. Подошла к комиссии, представила им страховку, оплатила стартовый взнос, показала допуск от врача.
– Рады видеть тебя, София, – поприветствовал меня один из судей, между нами говоря, самый строгий из всех, кого я знала, он тренировал команду этого городка. – Надеюсь, ты восстановилась после травмы.
– Спасибо, Игорь, да, я тоже надеюсь. Приехала, чтобы не закиснуть, хочу подтвердить первый разряд.
– Ну, и отлично, сегодня собралось очень много народу. Будет весело.
Я собрала свой лук, надела экипировку, посмотрела, на каком щите и к какой позиции я стреляю, верхняя правая меня не особо порадовала: сил у меня долго держать лук еще нет, а верхняя мишень для меня всегда была слабым местом. Ну, будь как будет.
Всего три выстрела, чтобы пристреляться, расстроилась, но силы я не люблю терять на пристрелке, так что постаралась взять себя в руки.
Открылись соревнования, нас всех попросили построиться. Кого знала, тому пожимала руку, кого-то обнимала, кого-то просто поприветствовала кивком головы, когда мы строились на открытии.
– Рад вас всех приветствовать, лучники и лучницы. Сегодня отличный день для открытого кубка 2018 года в помещении. Все читали положение кубка, так что на правилах останавливаться не будем. Желаю всем удачи, честных и интересных соревнований. Удачи!
Все захлопали в ладоши.
Мы поменяли мишени на чистые, и началась официальная пристрелка (3 выстрела). У меня полетело все вразнобой. Но такое бывает. Собрали стрелы, я стала подкручивать прицел, пока другая группа стреляла.
– Не крути сильно, а то опять вразнобой будет. Соберись и руку левую держи.
Тихо проговорил Петр Иванович.
– А вы как тут? Вроде не собирались ехать? – очень удивилась я, увидев своего тренера здесь.
