Е. Гитман
Изъян в сказке
Молодой человек медленно поднял руку, затянутую в белую перчатку, к лицу и коснулся указательным пальцем угла рта. Мэгг читала про знаки, которыми общаются знатные леди и лорды на балах, но не могла сходу вспомнить значение этого жеста, однако на помощь ей пришла госпожа Сиан.
Она тоненько зашептала ей на ухо:
– Вы приглянулись милорду Эскоту, леди Магарет, смотрите, он желал бы иметь право говорить с вами.
Госпожа Сиан вдруг показалась Мэгг на диво приятной особой. Девушка шёпотом спросила:
– Что мне ответить?
– Коснитесь пальцем правого виска, ну же!
Мэгг подчинилась, Эскот неторопливо склонил голову – и тут его закрыла громадная причёска из цветов и фруктов, а когда её владелица посторонилась, Эскота уже не было. Мэгг отвернулась с досадой – конечно, лорд её не интересовал, ведь у неё был Рей, но ей ужасно понравилось играть в эту игру, общаться жестами. Госпожа Сиан покачала головой и заметила:
– Эскоты не в ладах с вашей семьей уже лет двести, а после того ужасного происшествия наш лорд чуть не убил отца милорда Эскота. Но вчера ваш почтенный дедушка сказал мне особо, что союз с Эскотом покончил бы разом с половиной бед на Юге.
Мэгг вздохнула – вот была бы шутка, если бы оказалось, что тот мужчина, за которого её желал выдать замуж Кэнт, и есть лорд Эскот.
Между тем, гости всё прибывали, и Мэгг даже засомневалась, смогут ли все эти люди здесь танцевать, но вот откуда-то сверху раздались первые звуки музыки – нежно запела виола, и оркестр подхватил её песню. Разговоры стали еще оживлённее, и Мэгг снова почувствовала на локте цепкие пальцы Кэнта, обернулась и тут же присела, по его знаку, в реверансе перед солидным усатым мужчиной.
– Позвольте, лорд Харроу, представить вам мою внучатую племянницу леди Магарет.
Мэгги подняла глаза и быстро глянула на владельца земель, на которых они с Реем ещё недавно жили. Он выглядел здоровым как бык, а вместо парадного камзола был облачён в военную форму, только плечи его покрывал не жёлтый, а голубой плащ.
– Почту за честь, лорд Кэнт, – ответил Харроу очень подходящим ему баском, а потом обратился к ней: – Рад знакомству, леди Магарет. Где прятал вас этот старый плут?
– Почтенный лорд, я росла в деревне, мой дорогой дедушка считает, что для ребёнка и юной девушки деревенский воздух полезнее городского.
Харроу рассмеялся и сказал Кэнту:
– Она прелестна, просто цветочек, – но на комплимент эта похвала совсем не была похожа. – Вы оставите для меня второй и шестой танец, леди Магарет?
Мэгг бросила взгляд на Кэнта и поняла, что отказаться будет смерти подобно, так что снова присела в реверансе и заверила лорда Харроу, что это будет для неё огромным счастьем, а про себя подумала: «Не так уж важно, с кем танцевать. А про большее можете и не мечтать, почтенные лорды».
Мимо прошёл слуга с подносом, уставленным высокими бокалами с вином и блюдами с какой-то снедью, но госпожа Сиан тут же сказала Мэгг, чтобы та и не думала засматриваться на еду и закуски.
– Это замужние, вдовые и старые девы могут лопать, сколько им захочется, – она выпрямилась, демонстрируя свой громадный бюст, которому позавидовала бы иная молочница, и весьма объёмный живот. – А вы, дорогая, девушка на выданье, так что вам об этом и думать нельзя.
– Что же, – хмыкнула Мэгг, – женихи разбегутся, узнав, что девушка может есть, как все прочие?
А про себя добавила: «И не только есть, но и испражняться, и даже ветры пускать», – и ей это показалось очень забавным. Она подумала, что обязательно расскажет об этом Рею, когда вернётся к нему.
– Мы поговорим об этом позже, – угрожающе пообещала госпожа Сиан и тут же заулыбалась – к ним подошли сразу трое.
Главе семьи, высокому и очень худому мужчине в чуть коротковатых панталонах, могло быть и сорок, и шестьдесят. Волосы у него были совершенно поседели, как и торчащая вперёд узкая бородка, но морщин почти не было, только лоб перерезала длинная складка, да у губ лежали глубокие угрюмые тени. Его жена – маленькая и немного испуганная, напомнила Мэгг монашку из храма Серых сестёр. Их дочка, надменная, но красивая девица, Мэгг не понравилась совершенно.
– Лорд Кэнт, – произнёс глава семьи и первым отвесил поклон.
– Лорд Трил, – и далее повторилась церемония приветствий и знакомства, в точности похожая на знакомство с лордом Харроу, с той лишь разницей, что Мэгг не просили оставить танец.
Зато дочка Трила, леди Элиз, нарочито заботливо спросила:
– Вы впервые оставили деревню и попали в общество?
Ответить Мэгг не успела, потому что неожиданно все голоса стихли, музыка прервалась. Тяжёлые двери бального зала вновь распахнулись, и вошла самая прекрасная женщина, которую Мэгг когда-либо видела в своей жизни.
Возможно, Рей и сумел бы воспеть её красоту в песнях и стихах, но Мэгг могла только заворожённо смотреть, как она идет по залу, не удивляясь тому, что гости расступаются и дают ей дорогу. У неё было совсем простое тёмное платье без кружев и пышных юбок, но сама она как будто сияла, а пышная копна рыжих кудрей, не сколотая никакими украшениями и не убранная ни в какую прическу, напоминала застывшее пламя, готовое вот-вот разгореться снова.
Мэгг моргнула, потом ещё раз, но женщина никуда не исчезала, она не была видением. Более того, она шла не одна, а опираясь на руку молодого человека, и что-то говорила ему. Мэгг видела, как она поворачивает голову, как вспыхивают огненные локоны.
– Какая она красивая, – прошептала она, не в силах сдержать восторга.
– Рыжая сука, – так же шёпотом произнес Кэнт, и Мэгг дернулась.
Ей показалось кощунством оскорблять эту женщину, даже думать о ней плохо. Она была совершенством – и те, кто смел говорить о ней мерзости, просто жалкие завистники.
Женщина дошла до середины зала, обернулась к гостям и отпустила руку спутника. Церемониймейстер от двери торжественно объявил:
– Его высочество наследный принц Стении Афран и её милость верховная ведьма Стении леди Майла.
Мужчины тут же замерли в низких поклонах, а женщины присели в реверансах. Мэгги последовала общему примеру, а про себя подумала, едва справляясь с волнением, что не ошиблась, решив, что эта женщина – необыкновенная.
Верховная ведьма – та самая, которая спасает страну от засух и ливней, которая одним движением руки унимает нашествие саранчи, останавливает чуму и мор. Рей редко говорил о ведьмах, зато про них часто болтали случайные попутчики или циркачи. Иногда кто-нибудь, молодой клоун или студент говорил то же, что лорд Кэнт, мол, эта рыжая сука… Но тут же получал подзатыльник от старших, будь то хозяин цирка Сэм или владелец зверинца Ричи, или управляющий певучего дома Арни, или кто-то из их людей. «Молод ещё, – говорили они, – про её милость языком трепать. Поди, останови град на Юге, опосля и ругайся».
– Высокочтимые лорды и леди, – сказал звонким голосом принц, выдернув Мэгг из воспоминаний, – я рад приветствовать вас на балу в городской ратуше, который предваряет череду больших и малых балов и празднеств по случаю Дня конца года. Что бы ни было печального в уходящем году, отриньте это, а с собой забирайте только смех, радость и благополучие. Да хранит нас Всевышний!
Лорды и леди начали подниматься, а верховная ведьма улыбнулась и добавила (голос у неё оказался низкий, певучий как виола):
– Пусть в ваших мыслях и сердцах будут царить добро, благородство и верность нашему славному королю. Да будет здравствовать его величество король Эйрих Четвёртый!
– Да будет здравствовать его величество король Эйрих Четвёртый, – эхом пронеслось по залу, и тут же снова заиграла музыка, очень торжественная, и принц, изящно поклонившись, протянул руку леди Майле.
Она присела в реверансе, тряхнула кудрями, вложила пальцы в его ладонь, и они пошли вперёд, чинно делая шаги и повороты, не сбиваясь с такта и словно бы общаясь взглядами. Следом за ними в центр начали выходить и другие, как объяснила Сиан, согласно титулу и положению.
– Королевскую павану танцуют только члены королевской семьи и Совета лордов, – сказала она.
Мэгг хотелось бы потанцевать, но даже смотреть на то, как двигались танцоры, все одинаково искусные, оказалось увлекательно. Все они как один тянули мыски, все низко кланялись и наверняка учились этому многие месяцы, если не годы, с лучшими учителями. Мэгг подумала: хотя с ней занимался только Рей, да ещё немного – учитель танцев в доме у лорда Кэнта, она бы станцевала ничуть не хуже.
Музыка смолкла, и танцоры начали раскланиваться и расходиться, лорды провожали своих дам, а к лорду Кэнту подошёл церемониймейстер и обратился:
– Глубокоуважаемый лорд Кэнт, я имею честь пригласить вашу внучку на следующий танец с милордом Эскотом, если на то будет ваше изволение.
Мэгг уже хотела сказать, что согласна, но Кэнт опередил её:
– Леди Магарет уже приглашена на следующий танец, но, если милорд Эскот желает, она будет танцевать с ним куранту.
Церемониймейстер удалился, но успел вернуться прежде, чем лорд Харроу протянул Мэгг свою здоровенную руку, и она услышала ответ:
– Милорд Эскот благодарит вас и леди Магарет за оказанную ему честь.
Зазвучали первые такты, и Мэгги начала танцевать свой первый бальный танец.
– Не скучно вам было в провинции, леди Магарет? – спросил лорд Харроу после первого поворота.
– Ничуть, мой добрый дедушка хорошо позаботился обо мне, у меня были учителя и воспитатели, – ответила она так, как ей велел отвечать лорд Кэнт, а потом спросила сама, понимая, что не удержит своего любопытства:
– Почему его высочество и её милость пришли на бал вместе?
Лорд Харроу едва не сбился с шага и засмеялся, громко, но всё-таки прилично:
– Воистину, провинциалка. Наверное, только в глуши и не знают, что его высочество, вопреки запретам отца и многовековым традициям, помолвлен с верховной ведьмой.
Мэгг ахнула, но всё-таки не забыла о шагах и не сбилась. Ведьмы никогда не становились королевами, так уж повелось – а принц Афран когда-нибудь унаследует трон, следовательно, его жена будет королевой.
– Значит, поэтому её не любит мой дедушка? – уточнила Мэгг, заставив лорда Харроу снова засмеяться:
– Не любит? Милое дитя, не будь у леди Майлы такой охраны, каждый, кому хоть немного дорога судьба Стении, с радостью отрубил бы ей голову.
Мэгг задумалась. Рей терпеть не мог разговоры об интригах и тайнах королевского двора, и она сама знала об этом очень мало. Ведьма ей понравилась с первого взгляда, было видно, что она сильная, могущественная, а ещё добрая, и уже несколько лет она бережёт Стению – так что плохого в том, что она станет королевой?
– Не берите этого в голову, леди, – сказал лорд Харроу, – женщинам не стоит думать о таких вещах.
«Рей сказал бы, что у некоторых женщин голова варит лучше, чем у иных мужчин», – мысленно фыркнула Мэгг, но ничего не ответила.
Танец закончился, и лорд Харроу проводил её обратно к Кэнту и Сиан. Мэгг незаметно вытерла ладонь о юбку: у лорда Харроу оказалась очень потная рука. И в это же мгновение позади раздался негромкий приятный голос:
– Рад приветствовать и свидетельствовать вам мое почтение, лорд Кэнт.
Мэгг резко обернулась и увидела, как старик первым кланяется, а ему отвечает задумчивый милорд Эскот.
***
Рей больше всего любил весёлые и заводные песни, но иногда пел что-нибудь грустное, про несчастных рыцарей или бедных поэтов, к которым судьба была неблагосклонна. И Мэгг представляла себе их очень похожими на милорда Эскота. Только они совсем не умели улыбаться, в отличие от лорда, лицо которого озарила приятная и очень светлая улыбка, как только Мэгг протянула ему руку.
Быстрая куранта напоминала Мэгг народные танцы, на которые она ещё совсем девчонкой бегала глядеть, когда Рей бывал чем-нибудь занят. И пусть в деревнях из всей музыки находилась иногда одна гундосящая дуда и три-четыре колотушки, не узнать этот ритм было невозможно.
Милорд Эскот вывел её в круг из десяти других пар и, едва заиграли первые такты, ловко сделал высокий подскок. Мэгг повторила за ним, и они затанцевали. Из них вышла самая легконогая пара, в этом не было сомнений, к тому же милорд Эскот был самым красивым мужчиной в зале, и вскоре у Мэгг закружилась голова.
Ещё никогда она не чувствовала себя такой хорошенькой, как в эти мгновения танца, когда в глазах милорда светилось восхищение ею. Она сердцем чувствовала, что он от неё в восторге.
Конечно, до этого ей не было никакого дела – она не собиралась оставаться в доме старика Кэнта и изображать из себя леди, что бы там Рей не говорил, но сейчас от этого решения ей стало грустно.
Эскот уловил её грусть и спросил, сделав очередной поворот:
– Леди Магарет, вас что-то расстроило? Вы улыбались и вдруг погрустнели.
Мэгги улыбнулась снова:
– Нет, милорд, я просто задумалась.
Эскот хмыкнул:
– Леди, поверьте моему слову, не стоит предаваться размышлениям во время танца, – ещё поворот и два подскока, – лучше отложите их на потом. Сидя на веранде среди цветов, размышлять приятнее, чем в переполненном душном зале.
– Вы правы! – согласилась она и решительно выбросила посторонние раздумья из головы.
Что бы там ни было дальше, этот вечер её и только её, и она проведёт его так весело, как ещё никогда в жизни.
Эскот снова угадал её настроение и больше не расспрашивал, только лихо танцевал и смеялся, а когда последние аккорды смолкли, отвел к Кэнту и госпоже Сиан, поклонился и обратился к старому лорду:
– Лорд Кэнт, благодарю вас за оказанную честь и доставленное удовольствие.
– Не слишком радуйтесь, милорд Эскот, – зло ответил Кэнт, прищурившись. – Вам известно, что я не допущу на своем пороге ноги человека, носящего вашу фамилию.
Мэгг напряглась, а госпожа Сиан цепко схватила её за запястье и сделала страшные глаза, показывая, что надо молчать.
Казалось бы, Эскот должен был оскорбиться и уйти, но он ответил кротко:
– Лорд Кэнт, ваши разногласия с моим покойным отцом меня печалят, но они остались в прошлом, отец забрал их с собой в могилу. Стоит ли продолжать войну, когда враг уже мёртв?
Кэнт размышлял очень долго, прежде чем сказать:
– Стариков не переделать, – и добавил: – Завтра утром я собираюсь осматривать лошадей для упряжки моей внучки, мне привезут отличных эмирских трёхлеток. Не желаете и себе кого-нибудь присмотреть?
Эскот ещё раз поклонился:
– Главное, чтобы наш выбор не пал на одну и ту же кобылу.
Кэнт оскалился наполовину беззубым ртом:
– Если падёт, вы мне её уступите.
– Если она будет возить леди Магарет, у меня не останется иного выбора.
На этом лорды раскланялись, Эскот подарил Магарет долгий внимательный взгляд и удалился. Госпожа Сиан шепнула:
– Видно, вы ему очень сильно приглянулись, раз он решился пойти против воли отца и помириться с нашим лордом, – и хихикнула, как девчонка, очень довольная этим фактом.
А дальше бал всё набирал и набирал обороты. Мэгг не пропустила ни одного танца, меняя партнеров по решению Кэнта и по указанию церемониймейстера. Одни лорды были пожилыми и медлительными, другие – молодыми, резвыми и смешливыми, Мэгг едва сдерживалась, чтобы не хохотать во весь голос от восторга, её пышная причёска угрожала вот-вот рассыпаться, а юбки взметались так широко, что напоминали причудливые крылья.
Когда музыканты доиграли последний танец, девушка не чувствовала под собой ног, у неё кружилась голова, а счастье бурлило в груди, как кипящая вода в котле.
– Как вы раскраснелись! – укоризненно покачала головой госпожа Сиан, а потом тихо сказала: – И какая хорошенькая!
Мэгг рассмеялась, ей захотелось обнять эту женщину, сперва показавшуюся ворчливой и злой. На Кэнта она не смотрела, чтобы не портить себе настроение. Пусть он зыркает своими страшными глазами, на кого хочет – ей его взгляды не страшны. Уже сегодня ночью она сбежит к Рею и…
От этой мысли вдруг защемило сердце. Волшебная бальная ночь, которая длилась так долго, всё-таки осталась позади, и других уже не будет. Если она сбежит, то им с Реем придётся прятаться, скрываться. Второй раз провернуть подобный фокус не выйдет даже у волшебника-Рея, а значит, ей придётся навсегда отказаться от пышных платьев и парадных залов.
Перед её глазами как наяву встал унылый осенний пейзаж стенийских полей, по коже прошла дрожь от воспоминаний о ледяных каплях, сыплющихся с небес без остановки, а во рту загорчило, слово она прямо сейчас жевала мерзкие коренья, защищающие от лихорадицы.
Мэгг прожила так почти всю жизнь, не считая последних трёх лет. А сколько бродил Рей? Мэгги не знала, сколько ему лет, полагала, что около тридцати пяти. Он редко говорил о своем детстве и о юности, разве что обмолвился однажды, что был подмастерьем, но у какого мастера – не упомянул.
Она мечтала стать его женой и жить с ним долго и счастливо, но – в этот момент она откинулась на бархатную спинку сидения кареты – это счастье вдруг показалось ей призрачным и ложным. Рей хотел, чтобы она стала леди, чтобы вышла замуж за богатого лорда. И, разумеется, он знал, что она никогда его не забудет и не бросит. Мог ли он желать не любви (которая существовала только в её сердце), а комфортной и спокойной жизни – награды за ту заботу, которой окружал её с детства?
– О чём задумалась, дорогая внучка? – проскрежетал лорд Кэнт.
Мэгг вздрогнула, отбрасывая в сторону размышления, и ответила как подобает:
– О бале, лорд Кэнт. Я благодарна вам за сегодняшний вечер и заново вспоминаю его.
– Леди Магарет сегодня была чудо как хороша, – проворковала Сиан, – и не скажешь, что провинциалка. Особенно в танцах! Тут просто выучить повороты и па недостаточно, надо иметь талант!
Кэнт покивал, и на этом разговор стих. А много позже, оставшись одна в огромной комнате, которую временно должна была называть своей, Мэгги снова вернулась мыслями к Рею. Она хотела его увидеть во что бы то ни стало, и пусть он сам скажет, что желает её брака с кем-то из лордов. Пусть ещё раз, глядя в глаза, произнесёт: «Я хочу, чтобы ты вышла замуж и была счастлива с богатым знатным мужчиной». И пусть расскажет, чем займётся сам, пока она будет строить из себя высокую леди.
В холодном голубом свете, пробивающимся сквозь плотные шторы, спальня казалась неуютной и страшной. Пламя свечи легко прогнало бы глупый детский страх, но без него Мэгг то и дело виделись тёмные голые ветви деревьев, страшные фигуры разбойников и кто-то призрачный, бледный, сулящий гибель.
Между шторами осталась щель шириной в ладонь, и к ней все ближе подбирался этот бледный. Мэгг затаила дыхание, зажала себе рот рукой, чтобы не закричать, её сердце колотилось с безумной силой. Вот он подходил всё ближе, уже стали видны белые худые руки с длинными темными ногтями, показались широкие манжеты, заляпанные кровью. Мэгг вжалась спиной в кровать, и вдруг скрипнула доска.
Сон резко сгинул, Мэгг открыла глаза и встретилась взглядом с Реем. Он поднёс палец к губам и прошептал:
– Тш-ш!
– Рей! – одними губами произнесла Мэгг и кинулась ему на шею, крепко обняла, вдыхая его запах, ни на что не похожий и родной.
Рей пах и потом, и травами, и лесом, и выделанной кожей, и ещё чем-то неуловимым.
– Тихо, малышка. Меня здесь быть не должно, – он отцепил её руки от своей шеи, бесшумно подошёл к двери и что-то сделал с ручкой, потом вернулся, сел на край постели и стал совершенно невидим в темноте.
– Ты странно одет, – заметила Мэгг. Он был полностью в чёрном, даже шею и подбородок закрывала чёрная косынка, а на руках были перчатки.
– Сюда не так-то просто пролезть, – отозвался Рей, – и чёрная одежда – хороший помощник. В юности у меня волосы были посветлей, приходилось носить платок и… – он не договорил, но Мэгг нахмурилась и спросила:
– Зачем носить платок?
Рей издал звук, похожий на лошадиное фырканье, и сменил тему:
– Как твой бал? Я слышал болтовню слуг – говорят, ты была сказочно хороша.
От похвалы Мэгг зарделась и отозвалась:
– Я никогда в жизни так не веселилась, Рей. Бальный зал – огромный, как три храма Всевышнего в Харроу, и очень нарядный. И я…
Она не заметила, как увлеклась рассказом. Даже в темноте ей виделось, что Рей с улыбкой слушает её слова, а когда он подсел к ней и обнял за плечи, обжигая прикосновением сквозь тонкую ткань ночной рубашки, она почувствовала себя действительно счастливой.
– Рей, – прошептала она, перебив саму себя на полуслове.
Он сидел так близко, что она слышала биение его сердца, и все лорды на свете, даже благородный Эскот, показались ей страшно далёкими и чужими. Весь мир сжался до крохотного пятнышка света, падающего Рею на щёку.
– Рей, – повторила она, прижимаясь к нему всем телом и закрывая глаза, надеясь поймать и навсегда сохранить то щемяще-светлое, болезненно-сладкое, что чувствовала.
Он погладил её по волосам, заплетённым в косу служанкой Фанни, отвёл за ухо выбившуюся прядку, провёл пальцами по щеке и коснулся губами её лба нежным поцелуем.
– Рей, – снова позвала она и открыла глаза.
Она теперь видела его лицо отчётливо, несмотря на темноту. От больших глаз, чуть прищуренных и хитрых, расходились смешливые лучики морщинок, у крыльев носа намечались складки, тонкие губы немного потрескались от ветра и шелушились. Бородка потеряла привычную аккуратность, на щеках пробивалась щетина. Мэгг осторожно коснулась её – колючей, неопрятной, – и задрожала. «Всевышний, пошли мне смелости», – подумала она и потянулась к его губам.
В глазах Рея зажглось что-то незнакомое, жаркое, ресницы затрепетали, он шумно сглотнул – и отстранился, отвернулся и сделал вид, что пытается в темноте рассмотреть комнату.
Мэгг всхлипнула. Внутри неё как будто что-то оборвалось, и стало пусто и холодно.
– Я пришёл проститься, малышка, – сказал поэт спустя долгие несколько минут, – друзья рассказали, что меня ищет стража.
– За что?
– Я многое натворил в юности, когда мне было столько, сколько тебе сейчас, и ещё меньше. Как бы там ни было, из Шеана мне лучше убраться.
– Я с тобой! – быстро сказала Мэгг, но Рей решительно ответил:
– Нет.
Что он мог совершить – человек, который даже кроликов, попавших в силки, убивал с сожалением? Который носил с собой нож и метко попадал им в сухие стволы деревьев, но ни разу не обнажил его против человека? Мэгг не решалась спросить.
Рей обернулся, из его глаз уже исчезло то незнакомое и волнующее, он был снова безмятежен и спокоен.
– По молодости и бедности можно совершить много того, о чём потом станешь жалеть, – пожал он плечами, – и о чём не захочешь вспоминать. На рассвете я покину город, хотя и искренне желал бы посмотреть на твою свадьбу и на твоего мужа.
– Ты хочешь, чтобы я вышла замуж?
Они говорили об этом много раз, но после того, что едва не произошло несколько мгновений назад, Мэгг должна была спросить снова.
– Больше всего на свете, – решительно ответил Рей. – Я хочу видеть тебя женой богатого лорда и хорошего человека, который будет любить тебя всю жизнь и которому ты ответишь такой же любовью.
– И жили они долго и счастливо?
– В этом мире и в садах Всевышнего, – кивнул поэт.
– А ты… Рей, ты… – она не успела выразить свой вопрос, останется ли он жить с ней и её будущим мужем в поместье, Рей угадал его:
– Я найду чем заняться. Стению мы с тобой исходили вдоль и поперёк, так что теперь, наверное, подамся в Эмир. Если я останусь рядом, всегда нужно будет опасаться того, что правда о тебе выплывет наружу.
– Не хочу так, – пробормотала Мэгг, сжимая в кулаки вспотевшие руки.
– Я всё равно не усижу на одном месте, хотя денег у меня пока предостаточно, спасибо твоему новому деду, – Рей поднялся с постели, поправил покрывало, снова погладил Мэгг по голове и добавил: – Может, мы ещё и встретимся, но сейчас я за тебя спокоен. Кэнт тебя обижать не станет. Хотел бы я…
– Что?
– Остаться до свадьбы и посмотреть на твоего избранника, но, похоже, не выйдет. До свидания, малышка.
Мэгг успела перехватить его руку, сплести свои пальцы с его – сильными, длинными, – и прижать к груди, где бешено колотилось сердце.
– Эй! – Рей высвободился и тронул кончик её носа. – Не вздумай разреветься! Леди это не к лицу, а моей смелой малышке – тем паче.
Эти слова помогли Мэгг удержаться от слёз и почти твёрдым голосом сказать:
– Храни тебя Всевышний, Рей.
В конце концов, она давно уже приучилась не спорить с ним. И если он сказал, что должен идти, значит, должен. Когда она станет знатной леди, она, несмотря ни на что, отыщет его, узнает, за что его хочет арестовать стража и снимет с него все-все обвинения. И тогда он будет совершенно свободен, захочет – будет странствовать, а нет – поселится в её поместье или в собственном доме.
«Я тебе это обещаю, Рей», – мысленно сказала она.
Рей отошел к подоконнику, еле слышно скрипнуло что-то на окне, на миг луч лунного света заслонила тень.
– Забыл, – раздалось из-за шторы, – если смогу, передам через кого-нибудь весточку, скажу, что от Соловья, – снова скрипнуло, и тень исчезла.
– Буду ждать, – произнесла Мэгг, но в пустоту.
В спальне она снова была одна.