Катрина Кай
На краю вечности
Глава 1
Мегаполис раскинулся под ногами Леонарда Грейвса, как исполинская мозаика из стекла и неона. С высоты его пентхауса мир казался завораживающим и необъятным. Город сиял, словно гигантское украшение, и жизнь кипела где-то в его глубинах. Правда, для самого Леонарда это было лишь полотно, лишенное реальности.
Он стоял у окна, скрытый от чужих глаз во мраке пустого пентхауса, но его присутствие ощущалось в каждом мерцающем огоньке, в гуле проносящихся по автострадам машин, в вибрации ночного города. Молодой и богатый, он был наследником империи, построенной на нефти и амбициях. Его имя, словно клеймо, было оттиснуто на небоскрёбах, проспектах и ослепительных рекламных щитах.
Леонард выглядел как воплощение безупречного совершенства. В его глазах, цвета льда, не было ни тепла, ни сострадания. Лишь холодное спокойствие. Он был игроком, искусно расставлявшим фигуры на шахматной доске жизни, где люди играли роль пешек. В эту ночь, как и в любую другую, весь мир был его излюбленной, но надоевшей игрушкой. Он мог бы одним щелчком пальцев стереть с карты мира целые кварталы, но вместо этого он просто наблюдал, спокойно наслаждаясь своим могуществом.
В этой безупречной картине была лишь одна трещина. Маленькая, едва заметная деталь, отравляющая его идеальный мир. Взгляд Леонарда скользнул по вечернему небу, и он поймал себя на мысли, что уже давно не ощущал радости от всего этого великолепия. Жизнь, казалось, потеряла для него смысл. Да, он владел миром, но каким-то образом мир перестал владеть им. Леонард улыбнулся этой мысли, сардонически думая о том, как же всё изменилось за последние несколько десятилетий.
Леонард медленно развернулся и прошёл к своему бару, минуя редкие бесценные полотна, украшающие стены и антикварную мебель. Он налил бокал виски и, сделав глоток, ощутил привычное тепло, разливающееся по телу. Этот вкусный яд был его постоянным спутником на протяжении многих лет.
– Мистер Грейвс, ваш ужин готов, – раздался в дверях спокойный голос Коула Смита, его верного дворецкого.
Коул был не просто слугой, а, пожалуй, единственным другом и голосом разума, который Леонард позволял себе слушать.
– Спасибо, Коул. Я подойду через минуту, – ответил Леонард, не отрываясь от своих размышлений, но спустя секунду опомнился и остановил слугу. – Постой! Ты когда-нибудь задумывался о том, что значит быть по-настоящему счастливым?
Коул, не ожидавший такого вопроса, на мгновение впал в ступор.
– Счастье, мистер Грейвс?.. Думаю, оно приходит, когда человек находит смысл в своей жизни.
Леонард задумчиво кивнул, и Коул бесшумно покинул комнату. Затем он перевёл взгляд на своё отражение в зеркале над баром. Молодое, почти безупречное лицо, которое смотрело на него, казалось чуждым, не соответствовало ни годам, ни шрамам, оставленным событиями на его душе. Леонард задержал дыхание, прислушиваясь к отголоскам слов друга, застрявших в сознании. Смысл… Может, именно этого ему не хватает, чтобы почувствовать настоящее счастье? Смысл жизни, как недостающий кусок мозаики, ускользал от него, оставляя лишь пустоту, которую не могли заполнить ни деньги, ни власть.
Следующим вечером Леонард получил сообщение от своего делового партнёра. Джонатану требовался срочный кредит на крупную сумму, он был в отчаянии, и этот момент стал еще одной идеальной возможностью использовать обстоятельства в свою пользу. Несмотря на то, что охота за деньгами и власть над людьми порядком наскучили Леонарду, ему было трудно справится со своей природой. Когда акула чувствует кровь, она действует инстинктивно.
В ресторане, выбранном для встречи, царила атмосфера, где каждая деталь была безупречна. Тёплый свет свечей отражался в хрустале бокалов, а музыка рояля лениво текла сквозь разговоры посетителей. Ароматы изысканных блюд, витающие в воздухе, и легкий звон бокалов сплетались в элегантную симфонию, приглашая насладиться моментом. Это место создано для людей, привыкших брать от жизни самое лучшее.
Грейвс, выбрав место за угловым столиком, наблюдал за оживленным представлением, развернувшимся вокруг него, словно театральный критик, отрешённо погружённый в анализ спектакля. Его взгляд, пронзительный и цепкий, скользил по лицам гостей, но чаще всего задерживался на деловом партнере, сидящем напротив. Джонатан нервно теребил галстук, стараясь не встречаться с взглядом Леонарда, который, словно опытный режиссер, мастерски управлял действом. Легкие шутки и светские вопросы были лишь «прилюдей», игрой в «кошки-мышки». В воздухе витала напряженность, и собеседник Леонарда то и дело нервно поправлял галстук, пытаясь скрыть волнение. Едва заметная улыбка застыла на губах Грейвса, но в его глазах играли искры хищного интереса.
– Как дела в компании? – спросил Леонард, откусывая кусочек фуа-гра и наслаждаясь его нежным вкусом.
– Могло бы быть лучше, – попытался улыбнуться Джонатан, но его голос дрожал, словно натянутая струна. – Пару неудачных сделок… после которых нужны срочные вливания.
Леонард, откусывая кусочек фуа-гра, наблюдал за своим собеседником. Тот, нервно поглаживая бокал, пытался казаться спокойным, но его взгляд часто и прерывисто метался по залу. Разговор о делах, не успев начаться, молниеносно перерос в напряженную беседу. Леонард задавал все более настойчивые вопросы, словно хирург, зондирующий рану. В глазах его отражался холодный расчет.
– Что ты планируешь делать дальше? – спросил он, наклонившись вперед. Голос его звучал спокойно, но в нем чувствовалось нарастающее напряжение.
Джонатан сглотнул. Его лицо побледнело.
– Мне нужен кредит, – сдавленно прошептал он. – Иначе я потеряю всё.
Леонард замер, а затем медленно поставил бокал вина на стол и, глядя прямо в глаза собеседнику, произнёс:
– Я могу помочь тебе. Но на своих условиях.
Тишина повисла в воздухе, словно свинцовая завеса. Лицо Джонатана побледнело, его взгляд забегал по комнате, как загнанное в угол животное. Его мир сузился до этого небольшого уголка ресторана, где решалась его судьба. Леонарда сохранял ледяное спокойствие, в котором не было места сочувствию.
– Что за условия? – едва слышно спросил Джонатан, будто каждое слово давалось ему с трудом.
– Контрольный пакет акций твоей компании, – улыбка Грейвса была безжизненной, как у мраморной статуи.
Лицо делового партнера приобрело пепельно-серый оттенок. Он чувствовал себя пойманным в ловушку, без возможности выбраться. Леонард, с холодным спокойствием наблюдая за его мучениями, предвкушая победу.
– У меня нет другого выбора, правда? – произнес он почти шёпотом, полным отчаяния.
Грейвс едва заметно кивнул. Джонатан склонил голову в знак согласия, и глаза Леонарда потускнели. Он наблюдал за своим партнером, словно за очередной шахматной фигурой, которую только что поставил на место. Привычным жестом его пальцы слегка постукивали по столу, будто отбивая ритм победы, симфонии, звучащей только для него. Он медленно поднял бокал и сделал небольшой глоток. Вино казалось безвкусным, как и его очередной триумф. Все было слишком знакомо, слишком предсказуемо.
Вернувшись после встречи с Джонатаном домой, Леонард подошёл к письменному столу и с удивлением обнаружил на нем конверт. Этот старомодный способ передачи сообщений вызывал у него недоумение и интерес. Он осторожно осмотрел находку и развернул письмо. Строчки, выведенные четким уверенным почерком, окатили его, словно ледяной душ. «Твоя тайна в безопасности, пока ты играешь по моим правилам». Ни подписи, ни намёка на отправителя – только дата и место встречи.
Сердце Леонарда забилось с бешеным ритмом, а привычная уверенность на миг дрогнула, словно её подрезали невидимой ножом. Холодная волна тревоги разлилась по всему телу, пробуждая давно забытые чувства уязвимости и страха. Он скомкал бумагу и быстрым яростным движением бросил её в камин. Пламя, словно живое существо, жадно поглотило ее. Леонард смотрел на пляшущие языки огня, видя в них отражение своих внутренних демонов.
Стоя у камина, он думал о том, что ему придётся встретиться с таинственным шантажистом, и чувствовал, как внутри бурлит коктейль из гнева и смятения, который с каждой секундой превращался в бомбу замедленного действия. Кто-то знал его тайну, и этот кто-то не побоялся угрожать ему.
Глава 2
Грейвсы
Империя Грейвсов началась с дедушки Леонарда. Уолтер Грейвс был человеком стальной воли и неуемной энергии. Война, которую он пережил в юности, наложила глубокий отпечаток на его сознание. Видя, как нехватка ресурсов может разрушить жизни людей, он поставил перед собой цель обеспечить энергетическую независимость своей страны. Каждая новая скважина, каждый новый завод были для него не просто бизнесом, а шагом к созданию более безопасного будущего.
Начав с небольшого нефтяного завода на окраине Техаса, он за несколько десятилетий превратил его в транснациональную корпорацию, владеющую нефтяными месторождениями по всему миру. Завод стремительно развивался благодаря не только удачному местоположению и богатым месторождениям, сколько упорству Уолтера. Его сердце билось в такт пульсирующих насосов, а глаза горели неистовым огнём предпринимателя, жаждущего покорить новые вершины. Уолтер использовал каждую возможность для расширения своего бизнеса, и вскоре его заводы стали крупнейшими в стране, а имя Грейвсов вошло в историю как символ успеха и инноваций.
Уолтер Грейвс не остановился на достигнутом. Понимая, что будущее лежит в науке и медицине, он начал вкладывать значительные средства в научные проекты. В начале 1970-х годов его компания стала пионером в разработке искусственных органов и передовых методов трансплантологии. Это направление возглавил его сын, Роберт Грейвс, человек не менее амбициозный, чем его отец.
Роберт, обладая врождённой тягой к открытиям, с головой ушел в исследования, превращая идеи в реальность. Под его руководством компания Грейвсов стремительно расширила свои горизонты, став лидером в области биоинженерии и медицинских инноваций. Их исследования позволили спасти тысячи жизней, существенно улучшив качество медицинских услуг по всему миру.
Неукротимая амбициозность и неустанное стремление к прогрессу возвели семью Грейвсов на вершину социальной пирамиды. Их финансовая мощь и влиятельность открывали двери в таинственный мир высшего света, где плетутся интриги и заключаются судьбоносные сделки. Грейвсы надежно закрепили за собой место в пантеоне мировой элиты и стали полноправными игроками, способными влиять на ход истории.
Особняк Грейвсов, словно сказочный замок, возвышался над городом среди ухоженных садов, утопающих в цветах. Шагнув за высокие резные двери, посетитель попадал словно в другой мир. Особняк Грейвсов был не просто домом – это была история семьи, высеченная в мраморе и дереве. Воздух здесь был наполнен едва уловимыми ароматами дорогих духов и экзотических цветов, а прислуга, одетая в безупречные ливреи, скользила по коридорам, бесшумно выполняя свои обязанности, словно призраки.
В просторном холле висела хрустальная старинная люстра, свет которой искрился миллионами огней. Высокие витражные окна пропускали мягкий свет, играющий на полированных поверхностях мебели. Стены украшали нетленные произведения искусства, а потолки были расписаны фресками. Над камином, в самом центре гостиной, величественно возвышался портрет Уолтера Грейвса – седого мужчины с твердым и проницательным взглядом, который, казалось, наблюдал за каждым движением в этом доме. Именно здесь, в окружении роскоши и безукоризненного великолепия, прошло детство Леонарда.
Детство Леонарда
Леонард был долгожданным и поздним ребёнком, плодом любви и надежд своих родителей. Каждое утро, когда восходящее солнце окрашивало небеса в нежно-розовые тона, родители с восторгом наблюдали за его пробуждением, чувствуя себя самыми счастливыми людьми на свете.
Мальчик рос в роскоши с пеленок, словно в золотой клетке, где сверкала и переливалась каждая грань. Личные слуги, дорогие игрушки, бесконечные путешествия – всё это было неотъемлемой частью его повседневной реальности. Мир вертелся вокруг него, словно огромная карусель, на которой он был не просто участником, а центром притяжения.
Юный Грейвс привык получать все от жизни без малейших усилий с его стороны, стоило лишь попросить о чем-то маму или папу. Если ему хотелось игрушку, которой ещё не было в магазинах, она мгновенно оказывалась в его игровой комнате. Захотелось отправиться на отдых – личный самолёт был готов к взлёту. Если мальчика одолевала скука- в особняке устраивалась грандиозная вечеринка. Желания Леонарда исполнялись с невероятной скоростью и точностью, как будто мир был машиной, настроенной на исполнение его капризов.
Однажды, во время просмотра документального фильма о редких животных, его глаза загорелись восторгом при виде белых павлинов. С абсолютной уверенностью он заявил, что хочет одного из них. На следующее утро, ошеломлённые слуги обнаружили, что на территории сада появился вольер, в котором гордо расхаживал и расправлял перья белый павлин, будто само воплощение величия.
Дорогие и редкие игрушки, частные уроки с выдающимися педагогами и блюда, приготовленные личными шеф-поварами – всё это, и даже больше было в его распоряжении буквально каждую минуту. Он обучался в элитных заведениях в окружении таких же избалованных детей, статус которых, однако, всегда и неизменно был ниже, чем у Леонарда. И хотя отношения окружающих по отношению к нему часто были поверхностными и даже корыстными, Леонард не знал другой жизни.
Несмотря на безусловную любовь, которую родители даровали Леонарду, мальчик знал, что от него ожидалось стремление к идеалу. Каждое утро отец с серьёзным выражением лица садился напротив сына за большим дубовым столом и, отложив газету, начинал:
– Сынок, – его голос звучал мягко, но в нём ощущалась стальная нотка, – сегодня у тебя важный день. Помни, ты должен быть лучшим.
– Я постараюсь, папа, – мямлил Леонард, чувствуя, как краска заливает его щеки.
– Простых стараний недостаточно, сын, – качал головой отец. – Ты должен побеждать. Ты – Грейвс.
Эти слова, повторяемые изо дня в день, словно заклинание, прочно закрепились в сознании Леонарда. Он понимал, что отец любит его, но эта любовь была тесно связана с высокими ожиданиями. Быть Грейвсом означало быть лучшим во всем – в учебе, в спорте, в обществе. И Леонард изо всех сил старался оправдать ожидания.
Миссис Грейвс, отпивая из чашки с утренним чаем, добавляла:
– Мы верим в тебя, дорогой. Ты знаешь, что можешь добиться всего, если захочешь. Но помни: за каждое решение ты отвечаешь сам.
Леонард кивал, его взгляд скользил по лицам родителей. Он понимал, что их слова – не пустые звуки. Они предоставили ему свободу, но с ней шла и ответственность. Это была игра с высокими ставками, где каждое решение имело свои последствия.
Однажды, когда летние солнечные лучи заливали сад, Леонарда осенила идея. В дальнем уголке, за густыми кустами рододендрона, он обнаружил небольшую поляну. Сердце его забилось быстрее. Это было идеальное место для его секретного проекта. Он мог попросить родителей построить ему любой домик, который только мог вообразить ребенок, но Леонард был увлечен идеей и самим процессом строительства, поэтому решил действовать самостоятельно, не посвящая взрослых в свои планы. Мальчик начал собирать ветки, доски и все, что могло пригодиться для строительства. Дни напролет он трудился, возводя свою крепость. Это было не просто строительство, это было создание собственного мира, где он мог быть кем угодно.
Наконец, хижина была готова. Крыша из соломы, окна из цветных стекол и даже маленький флаг, сделанный из лоскутка ткани, развевающийся на самодельной мачте. Но радость от содеянного была недолгой. В один из ветреных вечеров, когда Леонард сидел внутри своей крепости, читая любимую книгу, раздался оглушительный треск. Крыша обрушилась, засыпав мальчика соломой и ветками.
Когда Леонард, весь в грязи и царапинах, с поникшей головой предстал перед родителями, мистер Грейвс лишь кивнул:
– Вижу, ты столкнулся с трудностями. Но, Леонард, помни: каждый урок, даже самый болезненный, делает нас сильнее. Ты сам решил строить эту хижину, и теперь ты должен ее восстановить. Мы всегда рядом, чтобы поддержать тебя, но действия за тобой.
Лео хотел, чтобы отец похвалил или проявил сочувствие, но мальчик понимал, что отец прав. Борясь с разочарованием, он вернулся к развалинам своей хижины. Каждый удар молотка, каждый гвоздь, забитый в доску, были для него маленькой победой. И когда, спустя несколько дней упорного труда, хижина вновь стояла перед ним во всей своей обновленной красе, Леонард почувствовал не только физическую усталость, но и глубокое удовлетворение. Он понял, что с успехом преодолел не только физические трудности, но и внутренние сомнения.
С тех пор, какие бы трудности ни возникали, он всегда знал, что родители искренне любят его. Они не просто указывали путь, но и шли рядом, поддерживая и направляя. В их доме царила атмосфера открытости и взаимопонимания. Они не только требовали от него многого, но и дарили ему бесценный дар – свободу выбора.
Одним зимним вечером, сидя у потрескивающего камина, Леонард, укутавшись в теплый плед, решился задать давно мучавший его вопрос:
– Мама, почему вы всегда так много от меня ожидаете? Почему вы хотите, чтобы я был лучше всех?
Миссис Грейвс, отложив книгу, посмотрела на сына с нежностью.
– Леонард, мы верим в тебя больше, чем кто-либо другой. Ты наш единственный сын, наш свет и надежда. Мы хотим, чтобы ты был сильным и умел справляться с трудностями. Мы всегда будем рядом, чтобы поддержать тебя, но ты должен учиться идти своим путём, чтобы тебе не было трудно, когда ты станешь взрослым. Наша задача – раскрыть твой потенциал, развить твои сильные стороны и те качества, которые помогут тебе в большом мире.
Эти слова остались с ним навсегда, как негаснущий маяк, освещающий путь в бурных водах жизни.
Методы воспитания Леонарда порой казались противоречивыми, ведь между ним и родителями царила удивительная теплота и близость, отступавшие от норм, принятых в обществе. Вечерами, когда тени деревьев вытягивались на зелёных лужайках сада, семья собиралась в уютной гостиной. Камин, пылающий яркими углями, освещал их лица мягким светом.
– Сегодня на уроке меня высмеяли за мою идею. Я думал, что придумал что-то стоящее, а оказалось, что нет, – тихим голосом, полным печали, сказал Леонард, глядя на огонь.
Отец отложил газету и взял сына за руку, ощущая тепло его маленькой ладони.
– Лео, важнее всего не то, что говорят другие, а то, что ты сам думаешь о своих идеях. Если ты веришь в них, борись за них. Не бойся ошибаться. Как думаешь, где бы были все мы, если бы твой дедушка боялся открыть своё дело и слушал мнение других людей? – его голос звучал уверенно и мягко.
Миссис Грейвс, сидевшая в кресле рядом, подняла глаза от вязания и ласково улыбнулась:
– Твой отец прав, сынок. Помни, что все великие изобретения и открытия начинались с идеи, которая сначала казалась нелепой или странной.
Леонард кивнул и улыбнулся маме.
– Папа, а как дедушка справлялся с сомнениями? – с интересом спросил мальчик.
– Твой дедушка рассказывал мне, что каждый раз, когда он сталкивался с трудностями, он напоминал себе о своей цели. Он знал, что если будет верить в себя и упорно трудиться, то сможет достичь успеха. И он всегда говорил: "Никогда не бойся мечтать и никогда не переставай пытаться". Эти слова помогли ему преодолеть многие препятствия, – ответил отец и его глаза заблестели от воспоминаний.
В теплой атмосфере семейного особняка Леонард чувствовал себя защищённым и любимым, зная, что здесь он всегда найдёт поддержку и понимание у своих родителей. Семья стала для него не просто священным институтом, но и укромным уголком, где царила искренность и принятие.
Отношения со сверстниками
Школьный двор походил на сцену, где каждый день разыгрывались драмы, в которых главную роль неизменно играл Леонард. Он всегда был в центре внимания, диктуя правила жесткой игры, а дети, окружавшие Леонарда, больше напоминали актёров второго плана или даже статистов, в чьи обязанности входило соглашаться с юным Грейвсом и не оттенять его блестящую индивидуальность. Каждый раз, когда Леонард входил в класс, взгляды одноклассников опускались, будто они в чем-то провинились, а их руки нервно теребили края одежды, словно в ожидании приговора.
Однажды, в разгар перерыва, когда солнечный свет струился сквозь окна класса, освещая портреты великих деятелей науки, Леонард, погружённый в свои мысли, заметил, как один из одноклассников, мальчик по имени Томас, предложил изменить правила игры. Его голос был полон надежды, но уверенность, с которой он высказал свою просьбу, вмиг рассеялась под взглядом Леонарда. Его глаза, суженные до узкой щели, засверкали ледяным огнём.
– Мы играем по моим правилам, – каждое слово Грейвса звучало молотом на наковальне.
Густая тишина, нависшая в воздухе, была почти осязаемой. Томас, ощутив, как серьезный и не терпящий возражений тон Леонарда проникает в его душу, замер на месте. Его кровь словно застыла в жилах, а губы невольно задрожали. Никто не осмеливался спорить с юным Грэйвсом, потому что тот быстро находил способы сделать жизнь любого человека невыносимой.
В тот же день, как только солнце достигло своего зенита, заливая класс золотистыми лучами и отбрасывая блики на парты, Леонарду была предоставлена возможность для демонстрации своей власти. Его сосед по парте, Джерард, неуклюже откручивая крышку бутылки, случайно разлил сок на тетрадь Леонарда. Алые капли оросили бумагу, поползли к краю стола и остановились возле руки мальчика. Это незначительное происшествие, на которое большинство детей не обратили бы внимания, стало для Леонарда сигналом к действию.
Лицо юного Грейвса по обыкновению оставалось непроницаемым, но внутри мальчика разгорался пожар. Эти несколько капель сока, растекшихся по странице его тетради, представляли собой не просто случайность, а посягательство на его власть. Леонард прекрасно понимал, что любой, даже самый малозначительный инцидент может подорвать его репутацию, поэтому он действовал решительно, рассчитывая каждый свой шаг и каждое слово.
Сначала он сделал паузу, давая нервозности Джерарда возможность усилиться. В классе повисла мертвая тишина, нарушаемая секундной стрелкой часов. Леонарду нужно было не просто наказать Джерарда, а сделать это так, чтобы об этом узнала вся школа. Грейвс медленно вытер руку салфеткой, которую услужливо протянула ему Белла Моррисон.
– Ты сделал это специально? – спросил он с таким холодом в голосе, что у Джерарда по спине побежали мурашки. Одноклассник замер, не зная, что ответить, его лицо побледнело.
Леонард медленно поднялся с места, давая зрителям понять, что ситуация под контролем. Он подошел к группе девочек, которые перешептывались, склонившись над партой и украдкой поглядывая на него. Это были самые популярные девчонки в школе, с которыми у Леонарда сложились особые отношения – они всегда безропотно и активно поддерживали его, всеми силами стараясь вызвать его расположение.
– Вы видели, что сделал Джерард? – произнес Грейвс, придавая голосу оттенок оскорбленного достоинства. – Он пролил сок, чтобы меня разозлить. Нарочно.
Девочки на секунду застыли, а затем заговорили все разом. На их лицах появилось искреннее возмущение. Для них слова Леонарда всегда были непреложной истиной. По крайней мере, они каждый раз успешно делали такой вид.
– Как он мог? – воскликнула одна из них, широко раскрыв глаза.
– Это просто неприемлемо, – поддержала другая, хлопнув от негодования ладонью по парте.
– Об этом узнают все, Лео, – решительно сказала Белла Моррисон, подошла к Джерарду и грозной тенью нависла над ним. – Я позабочусь об этом.
К концу дня слухи о Джерарде расползлись по школе, словно дикий огонь по сухой степи. Девочки перешептывались, добавляя каждый раз новую, дополнительную деталь к истории, преувеличивая и искажая факты. Даже в самых укромных уголках звучала грязная сплетня, превращая невинный несчастный случай в тщательно спланированную «провокацию» против Грейвса.
– Ты слышала? – одна девочка подмигнула подруге, склонившись у нее над ухом. – Говорят, Джерард специально подстроил всё это, чтобы унизить Леонарда!
– Не может быть! – воскликнула другая, прижав ладонь ко рту, чтобы скрыть удивление. – Как это мерзко и подло!
Попытки Джерарда оправдаться наталкивались на стену ледяного равнодушия и колючих насмешек. Каждый его шаг, каждое слово встречались с презрением. Ему казалось, что стены коридоров сужаются, словно хищные пасти, готовые проглотить его целиком. Громкие смешки, пересуды и откровенные издёвки сопровождали его повсюду. Жизнь в школе превратилась в ад и бесконечное испытание, ежедневно погружая его в глубины отчаяния и стыда.
– Эй, – окликнул его кто-то из-за спины. – Как там живётся в тени собственной лжи?
Джерард стиснул зубы, стараясь не оглядываться и не показывать, как сильно ранит его каждое слово. Внутри него всё кипело и бурлило, как лава, готовая в любую минуту вырваться наружу.
Для Леонарда же этот эпизод стал очередным доказательством его власти и контроля над окружающими. Он наблюдал за происходящим с насмешливым блеском в глазах, ощущая сладкий вкус триумфа.
– Видишь, Джерард, – Леонард подошёл к нему, беззвучно улыбаясь. – Всё это только начало. Помни, кто здесь главный.
Джерард опустил голову, пытаясь спрятать свои глаза, полные слёз и ярости. Он знал, что против Леонарда ему не выстоять. Школа превратилась для него в ад, где каждое утро начиналось с ощущения безысходности, а каждый вечер завершался тяжёлым грузом унижений и обид.
В университете Леонард Грейвс стал воплощением амбициозности и непреодолимой жажды власти. Его холодный, проницательный взгляд, всегда направленный вперед, не оставлял шансов никому, кто решался встать на его пути. Он был искусным манипулятором, чья харизма сочеталась с безжалостной решимостью. Ежедневно Леонард разыгрывал свои карты, заставляя кампус плясать под его дудку.
В Гарварде, где каждый второй студент принадлежал к влиятельным и богатым семьям, амбиции и тщеславие, правящие балом, не способны были вызвать удивление. Но среди всех этих наследников магнатов, политиков и знаменитостей, Леонард выделялся холодной целеустремленностью и умением держать всех под контролем. Даже те, кто с детства привык к власти и привилегиям, пусть не сразу, но заметив в этом особую выгоду, признавали его превосходство.
– Леонард, ты снова возглавляешь комитет по организации конференции? – спросила однажды Маргарет, прелестная блондинка с филологического факультета, встретив Грейвса в коридоре. Её голос был полон восхищения, а лицо озаряла улыбка.
– Конечно, Маргарет, – ответил он, очаровательно улыбнувшись девушке в ответ. – Кто же ещё справится с этим лучше, чем я?
Леонард был уверен в себе до такой степени, что это казалось естественным, из-за чего слова звучали как констатация факта, а не хвастовство. За этой уверенностью, словно ширмой, скрывалась жестокая решимость. Каждый проект, каждая задача – всё подчинялось единой цели: власти.
Тихий шум шагов по мраморному полу Гарвардского университета разносился по коридорам, как шепот древних легенд. В зале заседаний студенческого совета, освещённом мягким светом старинных ламп, воздух был пропитан напряжением. Сказанное здесь слово весило как свинец, а один лишь только взгляд мог означать начало или конец карьеры. Собрания проводились еженедельно, и каждое из них становилось ареной ожесточённых дебатов, где честолюбие сталкивалось с реальностью.
На очередном заседании, посвященном распределению бюджетов на научные исследования, царила напряженная тишина. Внезапно Леонард поднялся, и его слова, подобно раскату грома, прокатились по залу.
– У нас есть уникальная возможность привлечь существенные инвестиции, – заявил он, его голос дрожал от волнения. – Для этого необходимо переориентировать финансирование и сосредоточиться на самых перспективных проектах.
В зале повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь негромким шепотом. Предложение Леонарда прозвучало как раскат грома, вызвав у присутствующих бурю эмоций. Студенты и преподаватели переглядывались, их лица отражали замешательство и тревогу. Казалось, в воздухе витало напряжение, готовое в любой момент перерасти в открытый конфликт.
– Но как же проекты, которые уже находятся в стадии разработки? – раздался встревоженный голос с задних рядов. – Мы не можем просто так их заморозить.
Леонард медленно повернулся, его взгляд скользнул по рядам, оценивая обстановку.
– Мы должны смотреть в будущее, – отрезал он. – Инвестиции в перспективные направления – это не роскошь, а необходимость.
Его слова, точные и расчетливые, словно удары хирурга, рассекали завесу иллюзий. Они заставили каждого присутствующего переосмыслить свои приоритеты и взглянуть на ситуацию под новым углом. Присутствующие чувствовали, как их убеждения подвергаются сомнению. Леонард был беспристрастен, словно бездушный механизм, но в его глазах мелькала холодная искорка страсти. Он был одержим своей целью и с готовностью пошел бы на все, чтобы ее достичь.
Оставив за собой гул обсуждений, Леонард вышел в коридор. Его шаг был тверд и уверен. Внезапно он столкнулся с Майклом, единственным, кто осмеливался открыто противостоять ему.
– Ты действительно думаешь, что сможешь перевернуть все с ног на голову? – выпалил Майкл, его глаза отражали гнев.
Леонард остановился и окинул его спокойным взглядом.
– Я не думаю, Майкл, – произнес он, наклонившись чуть ближе. – Я знаю.
С каждым таким собранием Леонард чувствовал, как он приближается к цели. Университет был всего лишь одним из этапов его восхождения к вершине. И пока он шагал по коридорам, тени прошлого, подобно невидимым свидетелям, напоминали ему о временах в школе. Он понимал, что именно тогда начал плести свою паутину влияния.
Несмотря на холодность и отчужденность, Леонард обладал магнетической харизмой, которая делала его центром притяжения в университете. Его властность и обаяние привлекали множество людей, но он избегал настоящей близости и привязанностей. Отношения с девушками были для него лишь яркими эпизодами, быстро теряющими свою остроту. Внутренний мир избранниц казался ему пустым, жизнь – бесцельной, сосредоточенной на построении бессмысленной карьеры или на том, как поскорее и удачнее выскочить замуж.