Каталина Вельямет
Бал Гильдии Воров
Глава 14 «Самое главное»
Чем выше забирается человек, тем больше обязанностей. Кто-то забывает об этом, предаваясь праздности и удовольствию, а кто-то понимает свою ответственность и долг. Если с первыми всё понятно, то жизнь вторых расписана от и до. Во сколько вставать, во сколько ложиться, когда и какими делами заниматься, даже приёмы пищи, и те расписаны с невероятной точностью.
Его Величество относился как раз ко второй категории, и не то что бы у него был выбор. Иолас искренне считал, что у него не было выбора, и стать таким пришлось в силу обстоятельств. Из-за осознания своей огромной ответственности он не подпускал никого близко, храня все чувства и эмоции под маской спокойствия.
Поспать мужчине удалось лишь пару часов и то перед рассветом. Жуткая слабость и кашель мучали короля и казалось, что тени сгущались прямо вокруг него. Но несмотря на состояние, ему было сложно отказаться от установленного годами распорядка. Одной из очень важных утренних задач была личная проверка финансовых отчётов.
– Ваше Величество, неужели вы встали? – изумлённо всплеснул руками лекарь, обнаруживший короля за рабочим столом. – Вам же положен постельный режим и отдых.
– Дела не ждут и не терпят. Слишком много надо сделать, – ответил Иолас, не поднимая головы. Он как раз просматривал очередной отчёт по состоянию казны. Имея огромное количество советников и ответственных людей, он предпочитал что-то проверять лично. Сложно своровать у того, кто постоянно следит за своими карманами.
– Но Вам может стать хуже.
– Если я могу заниматься делами, значит хуже мне не стало, – возразил король.
– Вы хотя бы завтракали? – прищурился Барнабас. Он давно служил лекарем при короле и знал, насколько тот предан своим обязанностям.
– Не было времени, – отмахнулся Иолас.
– В таком случае я прикажу подать Вам завтрак, а потом вы примете лекарства.
Учтивость лекаря немного граничила с наглостью, но будучи одним из самых преданных слуг, Барнабас готов был пойти на что угодно, что бы помочь своему королю. Даже ценой своей должности. Иолас тоже понимал это, поэтому не злился, принимая советы и заботу лекаря.
Покинув покои Короля, мужчина окинул взглядом коридор в поисках лакея. Мальчик очевидно ещё не проснулся, стоял опиравшись спиной на стену и клевал носом, то и дело, норовя свалиться, ведь занимал он не самую устойчивую позу.
– Эй, ты! – окликнул мальчика лекарь. – Быстро беги на кухню и скажи, чтобы Его Величеству подали завтрак. Живо.
Громкий голос и неожиданное появление лекаря заставили лакея вздрогнуть и тут же вытянуться по стойке смирно. Выслушав приказ, мальчишка кивнул и ринулся в сторону кухни. Нельзя заставлять короля ждать.
Срезав путь по узким коридорам для слуг, лакей добрался до кухни довольно быстро. Но никто и не заметил его появления. Жизнь в этом месте кипела буквально каждую секунду, что-то жарилось, парилось, варилось. Поварята переговаривались между собой, сплетничали и смеялись.
Кухня работала постоянно по одной простой причине: в любой момент мог прийти приказ, на приготовление того или иного блюда. И пусть список блюд на тожественные приёмы, обеды и ужины был чаще всего определённый. Никто не мог угадать, чего именно захотят на завтрак или перекус члены монаршей семьи или их гости, поэтому всегда были заготовки и повара, которые могли исполнить любой каприз.
– Срочно подайте завтрак королю! – обратился к главному повару лакей.
Овир Бранс был старше самого Короля, и казалось, что кухню он не покинет, даже если его вперёд ногами понесут. Он уже давно ничего не готовил сам, но словно тень наблюдал за каждым. Те, кто приходил на королевскую кухню недавно, удивлялись фантастическому умению мужчины возникать буквально из ниоткуда. Казалось, он был везде и сразу, и ничто не могло ускользнуть от его взгляда.
Но все уже привыкли: старый Овир может в любой момент ткнуть тебя в бок своей поварской ложкой за то, что упустил соус или неправильно порезал овощи. Как любил повторять мужчина: «Пока я жив, на моей кухне должно быть всё идеально!»
И ему удавалось поддерживать столь высокую планку на протяжении всего времени работы.
– Никаких пожеланий? – скрипучим, как старые петли, голосом уточнил Овир.
– Нет, никаких, – ответил лакей. При всём своём грозном виде, старый Овир не вызывал у него страха.
– Хорошо, – кивнул мужчина. – Собрать завтрак Его Величеству, как лекарь Барнабас говорил.
Тут же два поварёнка подорвались со своих мест и принялись подготавливать всё необходимое. Их движения, не смотря на нелепый вид, были чёткими и профессиональными.
– А я отнесу завтрак, – тут же отозвалась одна из служанок в бежево-сероватом фартуке не первой свежести. Девушка в данный момент перетирала уже помытые бокалы после приёма.
– Хорошо, – согласился Овир. – А как готово будет, Ришка отнесёт.
Стянув одну из особо аппетитных булочек, мальчик-лакей спешно покинул кухню, пока по ушам не надавали. Кормили во дворце хорошо, но вкусненького порой жуть как хотелось. А эти булочки с ягодной начинкой, за них и душу продать было не стыдно. В три укуса расправившись со своей добычей, он стряхнул крошки со своего камзола и направился обратно к покоям короля. Всё-таки у него очень важная работа, пусть и кажется незначительной.
– А ты видимо решила в личные служанки к королю прописаться? – язвительно произнесла одна из служанок, с которой они занимались посудой.
– Что если и так? – пожала плечами девушка, тряхнув туго заплетённой чёрной косой. После чего подошла к шкафу с чистой формой.
– Ты действительно зачастила относить еду Его Величеству, – заметила дородная повариха, окинув девушку взглядом.
– А что поделать, если Дариль уже которую десятину болеет? Кто-то должен выполнять её обязанности.
– Так значит решила её подсидеть? – рассмеялась повариха, не отвлекаясь от разделывания птицы.
Ришка сняла фартук, заменив его на кипенно-белый, и дождавшись, когда соберут завтрак, ловко подхватила поднос с готовой едой. На широком подносе был небольшой чайничек с травяным чаем, пустая чашка, ароматная каша с кусочком масла и ягодами, свежий хлеб, мёд и нарезанный сыр нескольких сортов. Пахло всё просто невероятно.
Проходя по коридорам, девушка остановилась у одного весьма неприметного тупика. Оглядевшись, она убедилась, что никого нет, после чего скрылась в полумраке. Если бы кто-то проходил в это время мимо, он бы обязательно обратил внимание на нервные движения и учащённое дыхание. Опустив поднос прямо на пол, она достала что-то из внутреннего кармана юбки.
Небольшой пузырёк являл собой произведение искусства. Определённо тонкая работа, такое чудо не могло принадлежать служанке. Острые грани флакона, на которых играл свет, придавал стеклу голубоватый оттенок, из-за чего содержимое обретало грязно-зелёный цвет. Встряхнув флакон, девушка аккуратно открыла его. Отсчитав несколько капель и совладав с волнением, твёрдой рукой она отправила содержимое в пищу.
Спрятав пузырёк, Ришка поправила складки на юбках и как ни в чём не бывало вернулась с подносом в коридор. Всё было проделано так быстро, что никто и не заметил бы минутного исчезновения девушки.
***
Утро не задалось с самого начала. Ничего не предвещало беды, но как оказалось, город уже был поглощён преддверием праздника. Ночь Откровений ждали все, и само напряжение царило в самом воздухе, касаясь своими искрами каждого. Вешали украшения: цветные флажки и длинные ленты с яркими прямоугольниками ткани. Ремесленники суетились, предлагая свои товары по сниженной цене в честь праздника.
Но всё это только раздражало мужчину. Не любил он Ночь Откровений, как минимум за то, что все словно теряли разум. Приличные с виду люди словно оставляли всё мирское и забывали о последствиях. Столько приготовлений и ради того, чтобы просто напиться?
Лорд не понимал одной простой истины. Людям, которые каждый день боролись за выживание, работали в поте лица, чтобы прокормить семью, им нужен был праздник. Не бездумная попойка в кабаке, а самое настоящее веселье, с украшениями, танцами и угощениями. Эта Ночь дарила чувство общности, укрепляла связи между людьми. Так что если бы кому-то и пришло в голову отменить Ночь Откровений, народ просто порвал на кусочки этого глупца.
Но даже если бы Аттикус каким-то чудом снизошёл до этой истины, либо истина снизошла до него, мужчине бы это не помогло. В крепость Мора Лорд добрался с опозданием, что не добавило ему хорошего настроения. Наконец опустившись в кресло, он смог выдохнуть и смахнуть пот надушенным платком.
– Подай воды, – велел он стражнику у дверей. – И художника позовите.
– Будет исполнено, – хрипло ответил мужчина, после чего скрылся за дверью.
Первым делом Лорд хотел ознакомиться с показаниями Лани. В этой суете, раньше просто не вышло, но теперь никто и ничто отвлекать его не будет. Увесистая папка в чёрной обложке на столе, прямо перед ним, приятно грела сердце. Откинув платок в сторону, мужчина взял папку в руки и погрузился в чтение.
Размашистый почерк писаря был весьма чётким и разборчивым. Чтение не заняло много времени, ведь по сути Лани не был словоблудом, как и все простые люди, говорил он чётко и по делу, хотя и не всегда правильно. Толщину папки составляли другие показания и детали дела о пожаре.
«Тем вечером я решил пойти к Ласточке Нарини, я к ней иногда хожу, когда деньга появляется. Берёт дорого, но своё дело знает. Как пришёл Нарини, она сразу сказала, что по-быстрому надо и к ней скоро должен прийти какой-то богач. Мне это не понравилось, но Нарини сказала, что этот быстрый.
Когда мы закончили, я далеко не ушёл, на соседней улице стал неприметно. Скоро пришёл тот мужик, он и правда был недолго, я решил последить за ним. Ремесло такое. Было уже поздно, думал обчистить по-тихому, тем более навеселе он был. Но тот зашёл в какой-то дом, друг там или другая баба, не знаю. Ну, я и остался понаблюдать.
У Нарини я был уже за полночь, этот мужик и того позже. Короче пока туда-сюда, я прятался. Засел как раз на балконе здания напротив. Он весь в ветках и листьях, так что меня не видно, а я всё видеть мог. Увидел зарево, потом Вини что пронёсся по улице так, что аж пятки сверкали. Я его узнал, так как мы иногда работали вместе.
Как узнал что это он? Дак всё просто, у меня память хорошая на лица. Я же не просто сидел, я за входом в тот дом наблюдал. А там возле двери фонарь висел, сразу видно добропорядочные люди живут.
Полное имя Вини Бесплотный или Винсент, раньше жил в рыбьем переулке, в доме с зелёным козырьком. Сейчас не знаю..»
«Так вот как его зовут. Винсент. Интересно, что это за человек.» – подумал Аттикус. Мужчина понимал, что этот вот, скорее всего, был одним из тех глупцов. Ведь кто в здравом уме залезет к нему в дом, очевидно, он искал рубин.
Руки чесались перевернуть весь город, найти этого Вини и посадить в самую холодную и влажную камеру, чтобы на всю жизнь запомнил свои ошибки. А жизнь эта была бы короткой и мучительной. И тут в памяти всплыл вчерашний разговор с королём, остудив его пыл.
«Так поговорим. Если Его Величество хочет дать отребью шанс – значит так тому и быть.» – решил для себя Лорд.
– Позволите?
На пороге стоял тот стражник, которого он посылал за водой, в компании суховатого старичка. Выглядел этот дед, будто дунешь на него и переломается или рассыплется. В руках он держал тканевую грязно-коричневую сумку с чем-то увесистым.
– Да, входи, – разрешил Лорд.
– Это художник, как вы и приказывали, – поставив стакан перед Лордом, отчитался стражник.
Старичок подошёл к рабочему столу Лорда и занял свободное место напротив. Выждав пару минут пока мужчина напьётся, художник пристроил сумку у себя на коленях и выжидающе уставился на Лорда.
– Вы выполнили заказ? – покончив с водой, спросил Дакрал.
– Да, вот то, что вы просили, – ответил старик, достав из недр своей сумки небольшой листок. – Всё со слов того мужчины, я немного оживил портрет насколько смог. Но всё точно, тот мужчина подтвердил. Сказал один в один, как живой.
Подтянув к себе листок, Аттикус испытал такое странное чувство, будто совсем недавно он видел этого мужчину. Вглядываясь в лицо на листке, он перебирал воспоминания пытаясь уловить сходство. Озарение ударило Лорда, подобно пыльному мешку.
«Это же тот, кто танцевал с Элизабет!»
– Я срочно возвращаюсь во дворец! – произнёс Лорд, подскочив с места, словно его сам Искушающий под зад пнул.
– А оплата? – голос старика нагнал Лорда уже за порогом кабинета.
– Ах да, заплатите, как полагается, – обернулся Аттикус дабы отдать приказ, после чего стремглав бросился прочь из крепости.
***
Слабость в теле с каждым днём становилась только сильнее. Усилием воли мужчина заставлял себя просыпаться по утрам, двигаться, жить. Пришлось отставить часть запланированных дел, и проблема была уже не в слабости, с ней-то бороться было делом привычным. Глаза резал свет, и буквы словно расплывались, теряя свои очертания.
Немного помучавшись, Иолас бросил это дело и задумался. Такой прогресс заболевания его пугал. Задаваясь каждый раз одним и тем же вопросом: «Боюсь ли я смерти?», мужчина понимал, что этого страха нет. Но есть страх боли, страх потерять себя и стать лишь безмолвным наблюдателем в этом тяжёлом теле. Покрутив в руках перо, он вернул его в резной, деревянный стакан.
– Пусть Элиас зайдёт ко мне, – обратился мужчина к слуге у дверей.
Иолас чувствовал, что грядёт нечто масштабное, но уже не ощущал в себе сил для борьбы. Хотя даже если бы он был молод и полон сил, Иолас бороться не любил. Старый Король старался быть управленцем, нежели завоевателем. Такая большая страна, и всеми силами он старался сохранить, что имел. И на его век, по счастью не выдалось переворотов, войн и прочих ужасных событий. Но возможное будущее его страшило. В ожидании сына, он занял кресло у камина.
Большие коричневые поленья были готовы к растопке, и, ожидая своего часа, лежали безвольной грудой. Мужчина ощущал себя таким же поленом. Каждое движение приносило дискомфорт и лишало сил. В этом ожидании Иолас потерял счёт времени. Из задумчивого созерцания его вывел голос сына.
– Отец, вы звали меня?
– Да, поговорить нам надо, – произнёс мужчина. Поёрзав в кресле, дабы занять удобное положение, он продолжил. – Всем ли ты доволен?
– Мне жаловаться не на что. В южных землях всё хорошо, – подойдя к отцу, поклонился юноша. Совсем молодой, тёмные растрёпанные волосы лежали волнами, обрамляя смуглое лицо. Южное солнце, коснувшееся его кожи, оставило свой отпечаток. Самым красивым в его облике были глаза глубокого синего цвета, словно вода в горном озере. Обладая ко всему прочему не большим ростом, крупными чертами лица, тонкими губами, юноша понимал, что девушек он привлекал явно не своей внешностью. Ему не досталось красоты, отсыпанной вдоволь его братьям. Но обделённым, он себя явно не чувствовал.
– Врать не буду, я умираю. Не сегодня-завтра, меня не станет, – произнёс король, отринув всякую учтивость. Когда осознаёшь, насколько мало времени остаётся на жизнь, приходит отчётливое понимание, что вся эта словесная мишура, бессмысленные действия, всё это не имеет смысла.
– Разве так можно? Я слышал, что ваше состояние здоровья ухудшилось, но я молюсь за вас, – заняв кресло напротив, произнёс Элиас.
– Совсем скоро начнётся война. Я уже чувствую, как трон подо мной горит, моё время на исходе, и именно тебе предстоит взять на себя тяжесть королевского венца, – не глядя на сына, сказал мужчина. Ему было тяжело говорить об этом вслух, ведь так он признавал реальность своей смерти, о которой старался не думать всю жизнь. Смерть была рядом, однажды коснувшись, она не отпустит свою жертву.
– Это большая честь, – ошеломлённо прошептал юноша. Он знал об указе отца, но никогда не думал, что именно ему предстоит занять его место. Иногда Элиас мечтал об этом, думал о том, каким королём он мог бы быть. Но отчаянно отгонял эти мысли, видя в них нечто недостойное и тёмное.
– Именно поэтому сегодня же ты отправишься обратно, на юг. Это самые богатые земли и люди этих земель тебя любят и ценят. Ты проделал большую работу, и я горжусь тобой, – сказал мужчина, посмотрев на сына. Он впервые так говорил со своим ребёнком. В этом круговороте жизни, государственных дел, Иолас не находил времени вот так поговорить со своими детьми. Он дал им всё что мог, образование, опыт, но забыл про отцовское участие.
– Но есть Филип и Бертрам, – возразил Элиас. Несмотря на отсутствие братской любви, открытой вражды юноша не хотел.
– Филип больше занят собой, при нём страна будет погружена в бесконечное веселье, это не плохо, но не при нынешнем положении…Милгор будут разрывать по кусочками. Объединяясь, князья увеличат свои земли. А Бертрам, тот уже давно под жрецами ходит. Его вера не позволит ему посмотреть в другую от храма сторону.
– А как же аристократы. Им не по душе пришёлся новый закон.
– Да, изменение в порядке престолонаследия их может взволновать. Именно поэтому я каждого из вас отправлял в центральные города. Что бы вы получили опыт управления, и я наблюдал за вашими успехами. – Иолас слишком резко замолк.
– С вами всё в порядке? Позвать лекаря? – в голосе юноши звучало искреннее беспокойство.
– Нет, не стоит. Перед глазами помутилось, – ответил Иолас. – Мне столько тебе нужно рассказать, столькому научить. Я думал, что у меня достаточно времени, но я ошибся. Запомни, оставлять корону надо только в достойных руках, нам об этом известно благодаря прошлому. В библиотеке есть особая секция, куда доступ только для нашей семьи. Там ты найдёшь личные дневники своих предков. Изучи их внимательно, когда взойдёшь на престол. Это тебе поможет. Не принимай поспешных решений, всегда думай о последствиях.
– Я не хочу об этом думать, – в глазах Элиаса стояли слёзы, готовые вот-вот брызнуть из глаз. Ему было тяжело думать о том, что его мудрый отец исчезнет. Пусть он почти не видел его, но даже эти моменты были наполнены светлыми воспоминаниями. В некотором роде Элиас, как и любой ребенок, не обласканный вниманием родителей, был склонен идеализировать своего отца. Матушку он безмерно уважал, а отца – боготворил. Ведь его отец – Король.
– Но тебе придётся! – он жёстко оборвал волнения сына. – Ты должен быть сильным, потому что тебе предстоит бороться за своё место, и у меня есть последняя просьба.
– Какая? – силой воли сдержав слёзы, с дрожью в голосе произнёс Элиас.
– Не отказывайся от короны. Ты мой наследник, и я хочу, что бы именно ты занял трон Милгора.
– Это вызовет войну, – обречённо вздохнул юноша.
– Я думал, как этого избежать, но иного пути нет. Если бы я мог избежать кровопролития между своими детьми. Но Филип не примет моего решения. Он попытается переманить на свою сторону аристократов правом старшинства, и вполне возможно ему в этом поможет Ярвел.
– Может быть, стоит с ним поговорить? Я ему помогу всем, чем смогу, – заверил отца Элиас, надеясь избежать вражды.
– Я пытался наставить его на путь истинный, но я не хочу, что бы Милгор разорвали как лоскутное одеяло. При нём начнётся смута, – категорично ответил Иолас.
– Но он любит Милгор.
– Одной любви мало, чтобы сохранить королевство. Нужен ещё ум и понимание того, что страна должна быть выше собственных желаний и страстей. Есть те, кто от природы пригоден к какой-либо работе. Важно определить, к какому делу есть способности, и поставить этого человека на такое место. А если нет предрасположенности, учи – не учи, а толку не будет. У Филипа нет этой способности править.
– В этом есть правда, – согласился Элиас, с прискорбием отметив, что действительно Филип бывает слишком увлечён собой.
– И ещё есть одна важная вещь. Не отдаляйся от храма. Я знаю, что ты не сильно религиозен и больше смотришь в сторону изобретателей.
– Разве это так плохо? Есть люди, которые создают удивительные вещи, которые помогают людям.
– Это не плохо, но пойми, пока отдаляться от храма нельзя. Когда я взошёл на престол, заняв место своего отца, страна была в упадке. Болезнь забрала с собой очень много людей, пустая казна, в этот момент храм протянул нам руку помощи, поэтому мне пришлось закрыть глаза на многое.
– Но сейчас всё хорошо, – в синих глазах юноши промелькнул бунт, но сказать что-то большее вслух не решился.
– Нет, мы только начали выправляться. Милгор не выдержит войны с внешним врагом, да и казна не так полна, как тебе кажется. Впрочем, ты об этом ты ещё узнаешь, – поведал старый король, после чего с трудом поднялся из кресла.
И тут принц Элиас увидел, насколько плох отец. Некогда сильный, высокий мужчина словно высох. Нет, он по-прежнему был весьма полным, но жизни в его теле уже почти не было. Тяжёлые медленные шаги отца звучали в ушах. Элиас не мог поверить, что это всё, этот разговор последний. Сдерживая слёзы, юноша опустил глаза. Пусть король никогда не уделял сыну много внимания, но Элиас знал, что отец любит и старается для них. И жалел, что не проявлял упорства в общении с отцом, что бы чаще его видеть.
В своей задумчивости принц не нашел сил поднять глаза. Всё это казалось таким неправильным. Из этого состояния его вернул к реальности голос отца.
– Это мой подарок тебе. Помимо короны, – усмехнулся мужчина, бросив на колени сыну толстый блокнот.
Взяв в руки блокнот, больше похожий на книгу, Элиас нахмурился. Последний подарок отца был тяжёлым, обложка из тёмно-коричневой кожи холодила руку. Открыв его, юноша увидел надпись, сделанную его отцом: «Последние записи о состоянии дел».
– Это дневник?
– Не совсем. Это мои личные записи. В этом блокноте ты найдёшь всю информацию о состоянии казны на данный момент, посчитанные проекты, которые запущены и которые я планировал. Разные заметки, советы. Это мой опыт, который я передаю тебе, – положив руку на плечо сыну, произнёс Иолас. – А сейчас ты должен покинуть Страттор.
– Но зачем? Я хочу остаться тут с тобой, – повернувшись к отцу, возразил Элиас, сквозь ком в горле. Незаметно для себя, от переизбытка чувств он перешёл на «ты», чего не позволял себе с самого детства. Ведь это нарушение всех правил этикета.
– Ты сделаешь, так как я тебе велю. Пока ещё я король, а значит, ты обязан следовать моим приказам, – чуть сжав плечо юноши, ответил Иолас.
– Позволь остаться.
– НЕТ! Сейчас ты покинешь дворец, никто кроме меня и нескольких доверенных слуг, знать об этом не будут. Я хочу сохранить тебе жизнь.
Тяжело вздохнув, Элиас покинул кресло и застыл перед отцом. Душу юноши разрывала боль от осознания, что это прощание. Настоящее прощание, навсегда. Синие глаза принца встретились с почти выцветшими серовато-синими глазами отца. Элиас понял, насколько было тяжело отцу всё это время, но он держался. И не сдерживая уже своих чувств, он крепко обнял старика. Не смотря на самообладание, одна предательская слезинка сорвалась. Упав на воротник дорогого, расшитого золотом, красного халата и тут же впиталась в ткань.
Иолас не ожидал такого порыва от своего сына. Помедлив секунду, он обнял Элиаса в ответ.
