Ник Картер
Адская женщина
– В котором часу, собственно, Диана Кранстон вышла из дома? – спросил Дик, – я, правду говоря, не посмотрел на часы.
– По моему расчету было восемнадцать минут девятого, – ответил Ник Картер с улыбкой, – возможно и целых двадцать минут, так как Иосиф немного запоздал с исполнением моего поручения.
– Меня поражает столь точное определение времени, – в недоумении воскликнул Дик.
– Дело обстоит весьма просто, – пояснил Ник Картер, – я приказал Иосифу выпроводить эту особу ровно в восемнадцать минут девятого. Когда он стал приводить в исполнение мое поручение, она швырнула револьвер ему в голову и слегка ранила. Но это между прочим. Расскажи, что ты видел? Ида говорила, что ты взял со собою Тен-Итси и Патси?
– Да. Так вот: мы сели в наш большой автомобиль, заехали за ближайший угол и там остановились. Патси и Тен-Итси сидели так, что должны были немедленно увидеть Диану, как только она выйдет из парадной. Я распорядился, чтобы они следовали за ней, пока придет подходящий момент для исполнения нашего замысла.
– В чем же состоял этот замысел?
– Один из них должен был сзади подкрасться к ней и схватить ее за руки, а другой в это время должен был как бы ограбить ее, а я хотел появиться на месте преступления в качестве спасителя, на автомобиле.
– И что же вышло из этого?
– Вышло очень удачно. Диана вышла из парадной и направилась к авеню Мэдисон. По-видимому, она сильно торопилась, так как шла очень быстро, а это нам только и нужно было. Тен-Итси и Патси выждали удобный момент и напали на нее.
– Ты, конечно, на автомобиле случайно находился вблизи?
– Разумеется. Я примчался, как молодой бог. Моментально остановил автомобиль, выскочил и набросился на хулиганов, которые после ожесточенной борьбы удрали. Но надо сказать, что Диана нисколько не растерялась: когда я появился, она уже держала в руке маленький, очень подозрительный на вид, кинжал. "Вы видите, – обратилась она ко мне, – я вооружена! Тем не менее я очень благодарна за ваше вмешательство, которое избавило меня от необходимости укокошить одного из этих негодяев. Дело в том, что маленькая царапина, вызванная этим кинжалом, действует смертельно!" И с очаровательной улыбкой она показала мне свой кинжал. Я попросил дать мне посмотреть на кинжал поближе, но она возразила – это слишком опасно. Не успел я оглянуться, как она уже спрятала кинжал в бархатный футляр, который положила в карман. После этого, во избежание повторения подобных случайностей, я предложил отвезти ее в автомобиле.
– Она, конечно, приняла твое предложение?
– Приняла. Она даже села рядом со мной, а не на заднее, более удобное сиденье и мы поехали вверх по Пятой авеню. Я ее спросил, куда ехать. Как тебе сказать, Ник! – Она улыбнулась мне так очаровательно, так – ну, как бы это сказать, – так сладко, что ли, что я влюбился бы в нее моментально, если бы не знал, что она за изверг такой. Затем она сказала, что еще не поздно, что ее нервы несколько расстроены и что ей поэтому было бы приятно поехать через Центральный парк.
– Ага, прекрасный демон пустил в ход все свои чары, – заметил Ник Картер, – ты, конечно, моментально повиновался и поехал в Центральный парк. Но, надо признаться, по тебе что-то не видно, что ты провел время в обществе очаровательной женщины.
– Черт его знает. Ведь, не дурак же я, на самом деле, но признаюсь, что мне далеко до этой женщины. Слушай сам: я, конечно, воспользовался случаем поближе познакомиться с Дианой Кранстон, полагая, что это во всяком случае будет только полезно.
– И отлично сделал. Значит, вы поехали по парку. Ну и что же было дальше?
– Ночь стояла великолепная и мне это приключение нравилось. Ведь, в конце концов, я человек молодой, а она чертовски красива. Мы поехали вдоль Седьмой авеню, затем по бульвару Лафайетт, а когда мы вернулись на 125-ю улицу, то была уже половина одиннадцатого:
– Однако, здорово же ты за ней ухаживал, Дик.
– Пустяки. Я кажусь сам себе дурак дураком! Говорю тебе, эта женщина чистый бес! А болтать она умеет – просто невероятно! У нее все перемешивается – свет и жара, дивная, лунная ночь, куропатки с трюфелями, аэропланы и театральная критика. Словом, из всего того, что она говорила, можно спокойно забыть все. Когда мы доехали до угла Седьмой авеню и 125 улицы, она спросила, который час. Я ответил, а она сказала: "На вокзале у меня лежат несколько чемоданов. Не будете ли вы любезны довезти меня еще и туда?" "С удовольствием!" – ответил я. Спустя десять минут мы приехали к вокзалу и она вышла из автомобиля. "Зачем же вы сами беспокоитесь? – спросил я, – ведь я и сам могу достать ваши чемоданы". "Нет, нет, – возразила она самым любезным образом, – вы сидите, я скоро вернусь". И ушла.
– И не вернулась больше? – спросил сыщик с улыбкой.
– Она хотела вернуться через десять минут. И я, дурак, просидел битых десять минут в автомобиле, терпеливо ожидая ее.
– Однако.
– Охотнее всего я бы высек самого себя, – со вздохом ответил молодой сыщик. – Попал я, как кур во щи. Провела она меня, как дурака, как мальчишку.
– Из вежливости не буду противоречить. Ну, и что же дальше?
– Так вот, прождал я десять минут. Вскоре после того, как она вышла из автомобиля, над моей головой прошел поезд воздушной дороги по направлению к городу. Возможно, что с ним она и уехала.
– Она провела тебя очень хитро: попросила тебя отвезти ее на вокзал ко времени отхода поезда и улетучилась. Ну-с, а затем ты, конечно, с поникшей головой отправился домой?
– Нет, самая прелесть еще впереди. Когда я уже начал терять терпение, из здания вокзала вышел носильщик и заорал во всю глотку: "Мистер Дик Картер! Мистер Дик Картер!"
– Вот это действительно, великолепно, – громко расхохотался Ник Картер – и что же он тебе сказал?
– Повеситься бы мне и больше ничего, – тяжело вздохнул Дик, – представь себе: эта чертова баба зашла в здание вокзала, написала несколько слов на записке и передала ее носильщику с тем, чтобы он, через пять минут после отхода поезда, выкрикнул на всю улицу мое имя. Можешь себе представить, как это было приятно. Ну, а затем носильщик с нахальной улыбкой передал мне сложенную записку.
– Ты привез ее с собой?
– Вот она, – ответил Дик, – прочитай ее вслух, но ради Бога, без иронических замечаний. Я и так уже довольно наказан.
Ник Картер прочитал записку. Она гласила:
"Дорогой Дик! Вы плохой сыщик, но очень милый мальчик. Я с удовольствием прокатилась вместе с вами. Но, согласитесь сами, история с нападением на улице была довольно неудачна, тем более, что уже раньше я видела ваш автомобиль на углу. О, почему вы двоюродный брат Ника Картера. Я с удовольствием снова прокатилась бы с вами в вашем превосходном автомобиле. Если вы интересуетесь мною, – то я охотно готова повторить прогулку с вами. Дайте мне завтра ответ в газете под заголовком "Диана". А пока не сердитесь на меня.
Диана Кранстон".
Ник Картер положил записку на стол и начал смеяться, чуть ли не до слез.
– Смейся, смейся, – проворчал Дик, – хорошо смеется тот, кто смеется последним. Я это дело так не оставлю. Знаешь, что я сделаю? Я на самом деле отвечу ей через газету.
– Стало быть, ты хочешь, чтобы она, быть может, затеяла что-нибудь еще более для тебя приятное.
– Это ты предоставь мне, – огрызнулся Дик, – мне, собственно говоря, не для чего выбрасывать деньги на объявление, так как она преспокойно назвала мне свое настоящее имя и сообщила, что она сегодня только приехала из Торонто и остановилась в "Голландской" гостинице. Это соответствует истине, согласно наведенным мною там справкам.
– Это еще не значит, что завтра, лучше говоря, сегодня утром, ее уже там не будет, – заметил Ник Картер.
– Посмотрим, – отозвался Дик, – она оскандалила меня в моих собственных глазах и я не успокоюсь, пока не отомщу ей. Вот послушай объявление, которое я думаю поместить.
Он набросал на бумажке карандашом несколько строк и прочитал:
"Диана! Надеюсь, вы исполните ваше обещание. Я буду ждать вас ежедневно, начиная с четырех часов, на углу Пятой авеню и 59-й улицы, у входа в Центральный парк, в моем автомобиле. Дик".
Ник Картер задумался.
– Твое намерение хотя и рискованно, но оно может привести к цели, – проговорил он, наконец. – Но, говоря откровенно, эта Диана противник опасный. Она открыто заявила мне, что ненавидит меня и что будет стремиться к тому, чтобы уничтожить меня. Во всяком случае ты рискуешь многим.
– Ты еще, чего доброго, закутаешь меня в вату и поставишь под стеклянный колпак, – прервал его Дик, – нет, уж ты не старайся, Ник, я настаиваю на своем.
Ник Картер встал и взял руку своего помощника.
– Милый мой, – убедительно проговорил он, – остерегайся. Как сыщик я только одобряю твою затею, но какой-то внутренний голос…
– Оставь, Ник, – решительно ответил Дик, – я не могу смотреть тебе в глаза, прежде чем не поквитаюсь с этой женщиной. Да, впрочем, ведь я на самом деле не ребенок и не раз уже находился в опасности. Поэтому пожелай мне всего хорошего, а я извещу тебя, как только добьюсь какого-нибудь результата.
* * *
Целые сутки о Дике не было никаких известий.
Объявление в газете появилось и Ник Картер не сомневался в том, что Дик привел свое намерение в исполнение и встретился с Дианой.
Сидя за завтраком и раздумывая об этом деле, он вспомнил молодого миллионера Файрфильда, который первый обратил его внимание на таинственное преступление, жертвой которого стала Наталья Деланси.
"Пожалуй, Файрфильду интересно будет узнать, что Диана снова появилась на горизонте, – подумал Ник Картер, – сегодня до обеда у меня нет срочных дел. Пойду-ка я к Файрфильду в "Мамонтову" гостиницу".
На исходе десятого часа Ник Картер позвонил у дверей Файрфильда. Ему открыл лакей и сообщил, что господин еще не встал.
– Неужели мистер Файрфильд так долго спит? – воскликнул сыщик, – ведь, обыкновенно, он встает очень рано.
– Да, но он приказал мне дать ему сегодня выспаться, – ответил лакей, – он вернулся домой позднее обыкновенного, около трех часов ночи. Прикажите разбудить его?
– Нет, пусть себе спит, у меня не такое уж важное дело.
Ник Картер отправился в читальню при гостинице, взял книгу и углубился в чтение.
Лишь без десяти минут одиннадцать он опять поднялся по лифту на пятый этаж, где жил молодой миллионер.
Лакей попросил сыщика войти в библиотечную комнату.
В этой самой комнате Ник Картер в свое время слушал потрясающее повествование валиков.
– А разве господин все еще не встал? – спросил он лакея.
– Нет, что-то не слышно. Но теперь я его разбужу, а то он сделает мне выговор, что я отпустил вас.
– Куда девался этот эскиз? – спросил Ник Картер, когда лакей уже хотел выйти из комнаты.
– Какой эскиз? – спросил лакей Фергюсон, останавливаясь на пороге между библиотечной комнатой и гостиной, за которой была расположена спальня.
Сыщик указал на рамку на стене, в которой прежде висел эскизный портрет Дианы Кранстон, набросок карандашом, исполненный Файрфильдом.
Ник Картер в свое время очень этому удивился, но Файрфильд ему тогда сказал:
– Не смейтесь, мистер Картер. Я вовсе не влюблен в Диану Кранстон, но я в жизни не видел более красивой женщины и только потому набросал этот эскиз.
А теперь на стене висела пустая рамка.
– Не знаете ли вы, почему эскиз вынут из рамки? – спросил сыщик.
– Понятия не имею, – ответил Фергюсон в полном недоумении, – я не заметил бы пустой рамки, если бы вы не указали на нее. Сегодня я еще не был в библиотечной комнате, но знаю наверно, что сегодня ночью, когда я сидел в комнате у господина и ждал его возвращения, картина еще висела на месте.
– В общем, это пустяки. Мистер Файрфильд говорил мне, что собирается уничтожить этот эскиз. Вероятно, он так и сделал сегодня утром. А теперь пойдите разбудите его.
Фергюсон ушел.
Не прошло и полминуты, как Ник Картер вдруг услышал страшный крик.
Вслед за тем в дверях появился лакей, дрожа всем телом, с бледным, как смерть, лицом и задыхаясь, проговорил:
– Идите… скорее… что-то ужасное… мой хозяин мертв… убит!
Двумя прыжками Ник Картер очутился в спальне.
Достаточно было одного взгляда, чтобы видеть, что никакая помощь больше не нужна.
Файрфильд был мертв.
– Успокойтесь, Фергюсон, – обратился Ник Картер к рыдающему лакею, – возьмите себя в руки.
– Но, ведь это ужасно, – рыдал лакей, – кто бы мог ожидать этого.
– Так-то оно так, но слезы тут уже не помогут. Он умер несколько часов тому назад.
– Вызвать ли полицию или врача? Чем я могу быть полезен? – засуетился Фергюсон.
– Очень многим. Прежде всего сядьте на стул возле окна и сидите смирно, пока я вас не позову.
– Как угодно, мистер Картер. Господи, Боже мой! Я его любил, как родного сына! Я служил у него еще, когда он был совсем юношей, а до этого служил еще у его отца.
– Знаю, знаю, – участливо отозвался Ник Картер, – и вполне понимаю, что это для вас ужасный удар. Но вы должны успокоиться, чтобы ясно отвечать на мои вопросы.
Во всей спальной царил ужасный беспорядок, точно здесь произошла страшная борьба.
Подушки, одеяло и простыни были сорваны с постели и валялись на полу.
На простыне видны были кровяные пятна, даже пол и стены были забрызганы кровью.
Стоявший обыкновенно у изголовья кровати стул лежал опрокинутый на середине комнаты, равно как и маленький столик, а также и стоявший раньше между окнами маленький диван, на обивке которого тоже виднелась кровь.
Одна из старинных гравюр была сорвана со стены с такой силой, что крючок был переломан, а стекло – разбито.
На полу валялись также осколки статуи Меркурия, сброшенной с высокой тумбы.
Большой письменный стол был отодвинут от стены, ковер разрезан.
Даже тяжелая кровать была сдвинута с места.
В общем, комната имела такой вид, точно в ней бесновался сумасшедший.
Труп лежал поперек кровати; голова свисла вниз и почти касалась пола.
Пальцы правой руки судорожно вцепились в складки ковра.
Лицо было обезображено до неузнаваемости.
Очевидно, убийца колотил покойного по лицу уже после его кончины.
На теле виднелась масса колотых ран, из которых каждая в отдельности была смертельна.
Очевидно, на Файрфильда было совершено нападение, когда он уже лег в постель.
На нем была лишь ночная сорочка, все остальные принадлежности костюма валялись в разных местах на полу.
Пока лакей Фергюсон, сидя у окна, закрыл лицо руками и тихо рыдал, Ник Картер с привычной тщательностью осматривал всю комнату.
– Странно. Очень странно, – бормотал он, качая головой, – поразительная вещь: самые талантливые преступники обязательно пересаливают и таким образом сами уничтожают тот эффект, которого хотели добиться.
* * *
Восприняв общую картину происшествия, Ник Картер вернулся в библиотеку, подошел к телефону и вызвал сыскное отделение главного полицейского управления.
– Это ты, Джордж? – спросил он, когда ему ответили.
– Я самый! А это ты, Ник? Узнаю тебя по голосу! – воскликнул давнишний друг сыщика, полицейский инспектор Мак-Глусски, – что случилось?
– Приезжай немедленно в "Мамонтову" гостиницу.
– Сейчас приеду. Разве что случилось?
– Мой приятель Альварий Файрфильд сегодня ночью убит в своей комнате.
– Боже праведный!
– Случайно я находился здесь, когда лакей покойного обнаружил убийство; кроме него и меня да теперь и тебя, никто пока еще ничего не знает об этом убийстве. Мне было бы очень приятно, если бы ты приехал, прежде чем дело получит огласку.
– Через полчаса буду.
– Ладно. До свиданья.
Ник Картер, повесив трубку, подошел к двери спальной, запер ее и обратился к сидевшему в библиотечной комнате лакею:
– Вы должны взять себя в руки, Фергюсон. Пусть плачут женщины, а мы с вами должны теперь действовать энергично. Я убежден, что Файрфильд был бы очень недоволен, если бы увидел, как вы себя ведете.
– Охотно верю. Но ведь это так ужасно.
– Лучше отвечайте на мои вопросы: в котором часу Файрфильд вернулся домой?
– Ровно в половине третьего. Войдя в комнату, он взглянул на часы и выразил изумление по поводу того, что уже так поздно?
– Он еще долго не ложился?
– Не думаю. Он казался очень утомленным и приказал мне лечь спать, так как я долго дожидался его.
