Кае де Клиари
Дети Благой Великой Матери
– А белые рыцари тоже погибли? – спросил её сын, посмотрев снизу вверх, как может смотреть лишь дитя, не отягощённое бременем лжи и лицемерия, а принимающее всё за чистую монету.
Женщина открыла, было, рот, чтобы как-то ответить на вопрос, ответа на который она на самом деле не знала, но ей не удалось этого сделать.
– Молчи, несчастная! – проговорил у неё над ухом глубокий, спокойный и одновременно грозный голос. – Молчи, пока не нагрешила ещё больше и не навлекла на себя и чад своих проклятие Благой Великой Матери!
Женщина и оба её ребёнка в страхе обернулись. Позади них стоял священнослужитель в длинных чёрных одеждах, золотой шапке и с посохом в руках. За ним в позе почтительной покорности согнулся крючком тощий мелкий служка, державший под мышками переносную складную конторку и огромную книгу.
– Простите меня, святой отец! – пролепетала женщина. – Я только рассказывала детям о Благой Великой Матери…
– Как посмела ты, недостойная, пересказывать своим невежественным языком то, что дано трактовать лишь посвящённым? – с тем же ледяным спокойствием спросил священнослужитель. – Знаешь ли ты, что искажение святых преданий, это грех ещё более худший, чем язычество?
– Я не хотела ничего искажать, – затрепетала перепуганная женщина. – Я всего лишь пересказала то, что слышала и знала о благой Великой Матери с детства! Все знают историю о наказании тысяч грешников, когда руки её пали на их головы…
– Ах, вот как? – голос священника загремел уже грозно. – Так ты упорствуешь и продолжаешь говорить ересь, несмотря на моё предупреждение? Довольно! Ещё одно слово и храмовая стража бросит тебя в темницу за оскорбление веры! Даю тебе последний шанс – немедленно раскайся и не возражай больше даже в мыслях, иначе не будет тебе оправдания.
Он поднял свой посох, и женщина подумала, что сейчас он ударит её этой тяжёлой палкой усыпанной драгоценными каменьями. Она упала на колени, прижав к себе детей и рыдая в голос от охватившего её ужаса! Удара не последовало. Священник опустил посох и долго молча, смотрел на женщину и двух её детей, плачущих у его ног.
– Вижу, что раскаяние твоё искренне, – проговорил он чуть более мягким голосом. – Благая Великая Матерь прощает тебя, но за совершенный грех тебе придётся заплатить, чтобы искупить вину перед той, которую мы почитаем превыше всего и вся в этом мире. Итак, за искажение предания о падении рук Великой Благой Матери ты заплатишь в казну храма тысячу монет.
– Но!..
– За присвоение себе права излагать и трактовать истины веры, ты заплатишь ещё тысячу монет.
– Святой отец…
– За возражение духовному лицу и попытку оправдать себя, я налагаю на тебя дополнительный штраф в пятьсот монет.
– …
– И в назидание, дабы избавить тебя от искушения повторить сегодняшний грех, ты добровольно внесёшь в качестве пожертвования пятьсот монет в пользу храма. Итак, три тысячи монет ты обязана уплатить в казну до конца недели.
– Святой отец! – повторила глухим голосом женщина, глядя в пол, потому что не смела поднять головы.
– Да, дочь моя? – необычайно мягко спросил священник. – Ты что-то хотела сказать мне или спросить?
– Святой отец, я вдова, – почти шёпотом заговорила несчастная с таким видом, как будто была готова упасть в обморок. – Муж умер, оставив нам с детьми совсем немного средств и немало долгов. Сегодня я пришла в храм Благой Великой Матери, чтобы молить её об избавлении от грозящей нам нищеты…
– Благая Великая Матерь слышит все искренние мольбы, обращённые к ней, – назидательно сказал священник. – И люди всегда получают то, что при этом заслуживают, но, конечно, не всегда то, что хотят, потому что наша прародительница, защитница и покровительница лучше знает, чего достойны её дети.
– Но теперь, когда после уплаты мужниных долгов у меня нет больше денег, чтобы выплатить храму три тысячи монет, мне придётся продать всё, что у нас есть, в том числе и жильё. Мы окажемся на улице! А поскольку деньги надо внести до конца недели, то продавать придётся за бесценок… У меня врядли получится выручить за всё три тысячи монет, а значит, снова придётся просить в долг. Но кто даст в долг вдове, у которой ничего нет?
