JC
В этот раз. Повесть
12
Ровно в 9-00 Гоняев, Феклистов и Федорчук зашли в мастерскую, в 09-15 к ним присоединился Приходько. В 13-20 появился Патрикеев, как всегда ненадолго, – через 34 минуты он вышел из здания и направился к личному автомобилю. Дойти не довелось, так как по пути его оглушили и надёжно связали. В 15-00 на служебном грузовичке подъехал Логвиненко. В 16-00 злоумышленники загрузили напечатанное за сегодня в кузов и распрощались друг с другом. Оказалось зря, так как в 16-03 они опять встретились в том же кузове, только связанные и с кляпами. За руль сел Феодор, и машина двинулась на склад.
Там грузовичок уже поджидал наставник Симеон с незнакомым монахом-схимником2, а рядом с ними неожиданно обнаружились директор мастерской и главный бухгалтер. Наставник был по-военному невозмутим, руководство мастерской затравленно смотрело в пол, лицо схимника скрывалось под капюшоном.
Директор, не поднимая глаз, отчитался Симеону о выполнении его приказа, – все до единой иконы, кроме китайской продукции и изделий «воскресной» смены, были срочно отгружены заказчикам, после чего все сотрудники склада отпущены по домам. На всякий случай его слова проверили, затем тщательно изучили сегодняшнюю выработку: как и ожидалось, – сплошная бесовщина. Настал час расплаты.
Первым казнили Патрикеева. Когда он услышал, что его собираются всего лишь отлучить от Церкви, то не сдержал улыбки. Воины тоже были удивлены таким снисхождением. Вот только о подобном отлучении они не слыхали. Схимник двинулся к Патрикееву тяжело шаркая ногами, – очевидно он был очень стар. Николай неожиданно ощутил знакомый холодок на спине, – от монаха исходила почти осязаемая волна смертельной опасности. Видно было, что и Патрикеев почуял неладное, – он перестал улыбаться и испуганно вытаращил глаза. Схимник положил морщинистые и бледные до синевы руки на лоб финансового директора и тихо прочёл какую-то весьма короткую молитву. Патрикеев начал в ужасе озираться по сторонам, потом забился, пытаясь избавиться от пут, а затем вдруг тоскливо завыл почти по-волчьи. Внезапно его подбросило вверх, словно хорошим пинком. Не успел он упасть на пол, как та же невидимая сила впечатала его в стену. Патрикеев на секунду замер, затем вытянулся, резко выбросил в стороны руки и ноги, а после дико завизжал: его пальцы один за одним стали с треском изгибаться немыслимым образом. Когда с влажным хрустом против колен согнулись ноги, Николая вырвало, и он был не первым.
– Достаточно! – прогремел голос наставника Симеона.
Схимник извлёк из рукава распятие и поднял его над головой. Патрикеев свалился бесформенной кучей и потерял сознание. Монах достал какое-то странное ожерелье и повесил ему на шею. Позже Николай разглядел, что это был небольшой кожаный мешочек на куске колючей проволоки.
– Он отлучён, – с мрачной торжественностью произнёс Симеон. Видно было, что наставник обращается не к воинам, а к пленным. – Господь не даёт бесам власти над человеком. Даже грешники, добровольно продавшие души Дьяволу, при жизни защищены от нечисти. Бог до последнего предлагает им шанс на покаяние, на спасение. Бесы ждут добычу долгие годы, и нередко их ожидание напрасно. Но в исключительных случаях можно попросить Всевышнего лишить грешника Божественной милости «досрочно». И если грехи его действительно велики, защита от тёмных сил пропадает. И бесам больше не приходится ждать. Многие люди служат Сатане в надежде войти в число его приближённых, получить великую силу и власть, но их удел един – стать пищей для дьявольской своры. Исключений не бывает. Следующий.
Схимник медленно двинулся к парализованным от ужаса директору с главбухом. Когда наставник неожиданно предложил им в качестве альтернативного наказания пожизненное заточение в монастырь, они заплакали от радости.
Оставшимся пленникам так не повезло. Через полчаса всё было кончено.
В газетах завтра напишут, что на складе в результате короткого замыкания вспыхнул пожар, а так как при строительстве сэкономили на системе автоматического тушения, пламя быстро уничтожило всю хранившуюся продукцию. В бесплодной борьбе с огнём героически погибли пятеро сотрудников мастерской. Не в силах вынести чувства вины, руководство мастерской подало в отставку.
– Благодарю за службу! С боевым крещением вас! – наставник крепко обнял каждого воина. – Теперь возвращайтесь на базу. ЭТО, – он кивнул на бессознательное тело Патрикеева, – доставите туда же, – нам предстоит с ним многое обсудить. Мы с братом Зосимой, он кивнул на безразличную тёмную фигуру схимонаха, ненадолго задержимся, – нужно навестить епископа, который рекомендовал этих троих на руководящие должности.
13
– Самое страшное, батюшка, когда мы сжигали заживо пятерых человек, я ничего не почувствовал. Ни мук совести, ни страха Божия, даже спал потом спокойно. А ведь в Чечне, когда стрелял в вооружённых бандитов, в нелюдей, – такого не было: руки потом тряслись, болел сильно, душа болела, – исповедовался Николай.
– Либо сердце твоё очерствело, как сказано в молитве, до «окамененного нечувствия», либо совесть чиста, – подумав, изрёк старец Венедикт, – подай икону.
Николай глубоко вздохнул, перекрестился, поклонился в пояс, и легко взял со стола массивный образ Спасителя. На секунду ему показалось, что Христос кивнул ему. Он зажмурился и потряс головой.
– Знаешь, сынок, что такое «совесть» и почему она так важна для каждого? Само слово – говорящее: «со – весть», то есть объединённая весть, единое информационное пространство. Через совесть мы можем понять душу другого человека, узнать ранее неведомое, даже почувствовать Бога. Те, у кого совести нет, – духовно слепы, Путь Православия им закрыт.
Николай вдруг вспомнил лекцию Ивана Андрейченко. Он ведь тогда тоже рассказывал про «совесть» практически теми же словами. Старец продолжил:
– А что есть Православие? Почему мы, русские, называем себя не просто христианами, а именно православными?
– Так переводится с греческого название нашей веры, – вспомнил Николай, – по-гречески «ортодоксос», а по-русски – «православный».
– Я видел эти новые словари, – вздохнул батюшка Венедикт, – там всё исковеркано. Думай своей головой, – слово «ортодоксос» – двухкоренное: «орта» переводится как «прямой, верный, непреложный», а «докса» как «учение, знание, доктрина». Вместе получается «единственно верное знание». Слышал понятия «ортодоксальный физик», «ортодоксальный иудей», «ортодоксальный хиппи»? Неужто они тоже православные?
– Не знаю, – Николай засомневался, не проверяет ли его старец, – в иностранных языках одно и то же слово может означать десятки различных понятий в зависимости от контекста.
– Это в искусственно созданных языках, в русском же каждое слово имеет только одно единственное значение. Хорошо, давай пойдём по-другому, – попробуй-ка перевести термин «православие» на греческий, – батюшка передал Николаю взятый с полки старенький словарь.
– «Православие» тоже слово двухкоренное, я должен по отдельности перевести слова «правильный» и «слава». «Правильный», как Вы сказали, это «орта», а «слава»… – он быстро пролистал томик и с удивлением прочитал, – «κλέος».
Оказалось, что «славить» по-гречески звучит так же, как «хвалить» – «έπαινος», а «славный» переводится как «εὐδόκιμος». Полученное знание шло вразрез с тем, чему обучали наставники.
– Так что же означает «Православие»? – задумался Николай.
– Многие считают, что православие – это «правильно славить Бога», но я разумею верным «правда славит Бога». Живи по совести, твори правду, и Всевышний тебя не оставит. В Чечне те бандиты, не смотря на все их злодейства и бесчинства, желали, по сути, защитить свой дом от чужаков. По-своему, по-звериному, они тоже были правы. Тем страшна гражданская война, – отчасти правы все, так или иначе. И всем больно. А на том складе вся правда была за вами, вы уничтожили истинных врагов. Ты ведь сейчас смог прикоснуться к Иконе, и ты что-то на ней увидел, знаю. Храни этот Образ в сердце, – повторил старый наказ батюшка Венедикт, – теперь давай дальше, к остальным грехам.
14
Различных сект в России оказалось больше тысячи, только псевдоправославных около трёхсот. Одни были для Церкви неопасны, как печально известный культ «Бога Кузи», – когда некий довольно неприятный субъект объявил себя земным воплощением Всевышнего. Над этим можно было бы посмеяться, но нашлись ведь те, кто поверил и в такое. Взрослые люди продавали жильё и имущество, отдавая «Кузе» всё до копейки. Группа молодых женщин добровольно превратилась в его рабынь, покорно исполнявших абсолютно любые прихоти своего «божества». Увы, выходки «Кузи» ничем не грозили Церкви, а значит не касались и Войска. То было обычным мошенничеством, и, если бы милиция качественно выполняла свою работу, об этом «боге» вообще бы никто не услышал.
Встречались «экзотические» секты, как например «скопцы». Их предводители, видимо, чересчур много читали Зигмунда Фрейда, так как объявили вершиной греховности плотские удовольствия, а затем довольно своеобразно истолковали слова Христа «И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки её и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну»3. Спасение души скопцы гарантировали лишь тем, кто добровольно согласится на ампутацию половых органов. Добрый наставник Василий, проводивший занятия по сектоведению, не преминул украсить рассказ несколькими яркими слайдами. Стошнило почти всех. Николай тогда здорово струхнул, решив почему-то, что в эту секту обязательно захотят внедрить именно его. К счастью, оказалось, что коммунистической партии Советского Союза была очень важна способность граждан к воспроизводству, поэтому КГБ искоренило эту ересь ещё задолго до Перестройки.
– Современные секты создаются с тремя основными целями, – рассказывал наставник Василий. – Во-первых, – отъём материальных благ адептов, – такими занимаются органы охраны правопорядка, по крайней мере, обязаны заниматься. Во-вторых, – удовлетворение личного тщеславия, самовознесение в идолы, – это уже вотчина духовенства, или, в тяжёлых случаях, – психиатров. В-третьих, – отвращение людей от Бога. Третьи – полностью задача Войска.
– А что такое «секта»? – поднял руку неугомонный Феодор.
– «Секта» – любое религиозное учение, помимо учения Русской Православной Церкви, – отрезал наставник.
Судя по выражению лица Феодора, ответ его не удовлетворил. Николай задумался. Слово «секта» очевидно образовано от глагола «сечь, отсекать». То есть «секта» – учение, которое отсечено от истинного. Но тогда и само православие является сектой для католиков, как и католичество будет сектой относительно православия. А если вспомнить Раскол? Когда многие русские христиане отказались признавать церковные нововведения и по сей день пор блюдут древние порядки, называя себя «старообрядцами». Ведь получается, в те дни именно современное православие отсеклось от исконного, то есть секта это мы? А как быть с исламом, иудаизмом или буддизмом? Они полностью чужды русскому человеку, но Церковь словно не обращает на них внимания, и повсюду разрастаются строения мечетей, синагог и ашрамов. А философские школы? А исследования того же Андрейченко? Видимо придётся обойтись ответом наставника Василия. Но честнее будет сказать, что «секта» – это те, кто перешёл дорогу Войску.
– Воин Николай, хватит мечтать! – прекратил раздумья голос наставника. – Расскажите нам, кто такие «катакомбники».
– Это древние христиане, спасавшиеся от гонений в природных и рукотворных пещерах.
– Верно, но отчасти, – они не древние. Сегодня в России это учение распространяется с пугающей быстротой. Скоро Вы узнаете все подробности, ведь это Ваше новое задание.
Николай посетовал было на своё «везение», но вспомнил о скопцах, инстинктивно опустил руку к гульфику и облегчённо выдохнул. Катакомбники его не пугали.
15
Лидер кунгурской общины христиан-катакомбников, самопровозглашённый Владыка Вениамин, всенародно объявил о скором начале Апокалипсиса и призвал свою паству срочно уходить под землю. В сытые годы застоя ему вряд ли бы кто поверил, но страну терзали экономические пертурбации и правовой беспредел. Николай по себе знал, каково оказаться никому не нужным высококлассным специалистом, как невыносимо зависеть от милости беспринципных паразитов. Как важна в этой неопределённости и страхе перед завтрашним днём уверенность хоть в чём-то. Пусть даже это будет Конец Света, главное, чтобы наверняка.
Само по себе объявление Армагеддона не было чем-то выдающимся, – с ветхозаветских времён наступление Судного Дня предрекалось практически ежегодно. Обычно всё ограничивалось призывами к покаянию, усиленными молитвами и закупкой свечей и круп, не принося особого вреда. Но когда в дело вступали одержимые, – другого объяснение их поступкам Николай найти не мог, – приходила беда. Одни склоняли свою паству к массовым самоубийствам, фактически губя их души; другие – толкали на серьёзные преступления, якобы заставляющие Бога «передумать»; третьи за бесценок или даром захватывали имущество «стоящих на пороге Страшного Суда».
Катакомбники же старались найти нору поглубже и забиться в неё подальше. Подготовка их при том была сугубо символической, поэтому наружу они выходили чаще всего ногами вперёд.
Владыка Вениамин не так давно был простым лоботрясом по имени Валентин Спиридонович Куропаткин, жаждавшим великих дел. С учёбой не заладилось по причине природной бестолковости, с работой – из-за невероятной лени, спорт угнетал нудной монотонностью постоянных тренировок, эксперименты в музыке и поэзии были разгромно отвергнуты публикой, поэтому он решил достичь вершин духовного развития. К сожалению, в Кунгуре не нашлось школ йоги, – Валентину бы пришлись по вкусу многочасовые медитации и созерцания пустоты. Зато неподалёку располагался Белогорский мужской монастырь. Увы, оказалось, что монаху необходимо было много учиться, ещё больше – трудиться, изнурительные физические упражнения являлись обязательными, а путь духовного развития строился на полном отрицании личных амбиций. Вскоре Валентин не выдержал сурового аскетизма и обрёл просветление, по крайней мере он сам в это искренне верил. Куропаткин осознал себя Владыкой Вениамином и понёс свет истины в массы.
Знания церковных обрядов, Священного Писания и увлечённость пророчествами Святых позволили Куропаткину обрести свою паству и заработать репутацию гонимого борца за истину. Однако мятущейся душе Валентина было мало однообразной повседневности, поэтому он всё чаще «получал откровения» и вскоре «узрел» грядущий Конец Света. Со дня на день около полусотни человек собирались похоронить себя заживо: на строительство и оснащение безопасного долговременного бункера у катакомбников, как всегда, не хватало ни времени, ни знаний, ни средств.
Николай опоздал. Покосившийся домик Куропаткина, в котором проходили собрания членов секты, был пуст. Входная дверь оказалась не запертой. Николай осмотрелся. Сразу же бросилось в глаза отсутствие икон на иконостасе; в совершенно пустом холодильнике, отключенным от сети, лёд только начал таять; в довольно богатом гардеробе не нашлось носков, нижнего белья и тёплой одежды; а из кладовки, судя по отпечаткам в пыли, совсем недавно пропала часть инструментов. Николай сделал вывод, что хозяин дома буквально несколько часов назад спешно собрал самое необходимое и ушёл в глубокое подполье.
– Люба! Никита! – раздался громкий возглас одновременно с треском грубо открываемой двери. В прихожую ввалился коренастый бородач лет тридцати пяти и сурово, но без агрессии, уставился на Николая, – Где они?!
Сочинять «легенды» на ходу воин не умел, поэтому решил отвечать честно.
– Если Вы про так называемого «Владыку» Куропаткина и его адептов, то я и сам бы желал знать.
– Полиция? – с явным презрением спросил бородач.
– Не имею отношения к каким-либо органам, меня зовут Николай, и времени у нас мало. Прошу, расскажите всё, что знаете. Люба и Никита, – Ваши близкие?
– Жена и сын, – немного успокоился бородач и протянул ладонь для рукопожатия, – Григорий, давай на ты, а то не по-русски как-то.
Григорий и Люба были родом с Южного Урала. Не так давно они узнали о пророчествах Евдокии Чудиновской и Вячеслава Чебаркульского (этих имён Николай раньше не слышал, наверное, речь шла о местночтимых Святых) о наступлении последних времён и грядущей войне с Китаем. К полученной информации супруги отнеслись серьёзно и решили перебраться в Пермский край, куда китайская армия вроде как не дойдёт. Пару месяцев назад они продали квартиру в Троицке, а Григорий уволился с престижной должности менеджера по связям с общественностью. В глухой деревушке они недорого приобрели подходящий домик, Григорий занялся обустройством хозяйства, а Люба с трёхлетним Никитой временно остановились в городе у двоюродной тётки.
– Значит, Григорий, ты тоже веришь в Конец Света?
– Я нашим православным Святым верю, хоть по гордыне своей часто сомневаюсь. Они ведь практически одно и то же говорили, – Авель, Серафим Саровский, Нил Мироточивый, Паисий Святогорец, Серафим Вырицкий, Пелагея Рязанская, Гавриил Ургебадзе, Николай Гурьянов, – всех не перечесть. В общем, приехали мы к тёте Гликерии, а она прямо с порога начала рассказывать о «благодатном батюшке» и «мученике за Веру». Схиархимандрит Христофор Тульский предупреждал, что в последние времена большая часть духовенства выберет не крест, а хлеб, и Бога предаст. Вот мы и подумали, что раз Владыка Вениамин терпит преследования от официальной церкви и отказывается поминать патриарха-еретика, то ему верить можно. Правда насчёт «прятаться в катакомбы» у меня большие сомнения имелись, но я решил, что всё равно скоро жену из города заберу, так что пусть пока пообщается, вреда не будет. А сегодня приехал, – квартира пустая, а на столе записка: «Батюшке было явлено, что Конец уже завтра. Прости, что не дождалась, – спасаю сына!»
Где собираются спрятаться катакомбники, Григорий не имел ни малейшего представления. Он постарался вспомнить всё, что рассказывала ему Люба, но это были лишь общие фразы, лишённые конкретики. Помимо всемирно известной Ледяной пещеры в окрестностях Кунгура имелось немало других пещер и гротов, в изобилии присутствовали карстовые провалы, а в старой части города со времён битв с ханом Кучумом оставалось немало тайных подземных ходов. Убежище могло находиться где угодно.
Информации для анализа категорически не хватало, и Николай решил тщательно осмотреть весь дом. Бывшего менеджера он отправил опрашивать соседей, – чем не работа с общественностью. Увы, обыск ничем не помог, – ни топографических карт, ни записей, ни фотографий, – обычное холостяцкое жильё. Зато соседи видели, как два часа назад со двора вышло примерно сорок человек с рюкзаками и котомками. «Туристы» споро погрузились в красный «Икарус» и отправились в неизвестном направлении. К сожалению, номеров никто не запомнил, а особых отличительных примет у автобуса не было.
«Что мы имеем?», – вслух размышлял Николай. У Куропаткина нет денег и строительных навыков. Зато есть неуёмная жажда славы и массивное пузо, которое мешает исследовать пещеры, опускаться в провалы и заниматься раскопками тайных ходов. Для убежища на четыре десятка людей нужна довольно большая «норка». Глубокая: на улице плюс тридцать, но он взял с собой все тёплые вещи. С водоёмом: соседи не заметили у беглецов канистр или бутылей. Недалеко от трассы: «Икарус» – автобус для асфальта, и водитель не согласится катать вениаминовцев по грунтовке.
Под искомое место лучше всего подходит кунгурская Ледяная пещера, но там всегда толпы туристов и круглосуточная охрана. Увы, ни одной рабочей версии Николай придумать не сумел. Ему осталось попросить наставников о подключении к делу ФСБ и полиции. Времени, конечно, это займёт немало, да и огласки нежелательной будет предостаточно, – но выбора не остаётся.
– В ногах правды нет, – вздохнул Григорий и грузно присел на крыльцо.
– Угу, – согласился Николай и плюхнулся рядом на перевёрнутый деревянный ящик.
– Хорошее качество, – кивнул на ящик Григорий, – в таких апельсины с гранатами не возят. Я у южан на рынке тару деревянную выпрашиваю для хозяйственных нужд. Так они не из досточек, а из какой-то лучины сделаны.
Николай внезапно подскочил как ужаленный, схватил ящик в руки и несколько раз перевернул.
– Точно! В таких гранаты не возят, в таких возят динамит!
