Ия Хмельнишнова
Три портрета одной семьи
– Красивый вид спорта – баскетбол, – заметила она, глядя на площадку, и посмотрев на него, добавила: – Желаю победы.
– Да мы тут за тем и есть, – пробасил он, улыбаясь. И продолжил:
– Мы ж тут дома, есть кому поддержать.
И опять протянул ладонь.
– Буду за вас болеть, – улыбнулась Лера, отвечая рукопожатием.
Тренер подал своим свистком несколько энергичных трелей, призывая разбежавшихся по болельщикам игроков к дисциплине.
– Давайте погуляем после матча, – предложил он.
Лера утвердительно закивала:
– Хорошо. Я подожду вас здесь.
Разминка началась. На освободившееся рядом с ней место сразу же шлепнулся подросток лет девяти-десяти.
– Это теперь капитан, – сказал он со значением. – Не все ещё в курсе. Вот, – показал он ей цветную листовку, где под крупным заголовком «Метротрамовец – вперед!» она увидела фотографию команды.
– Вот, видите, рядом с тренером.
Мальчишка потянулся и достал такой же листок, лежавший на соседнем сидении. Протянул ей. Лица разобрать было сложно, зато хорошо смотрелся фон: ярко раскрашенная площадка с гладким блестящим полом.
Пока она рассматривала снимок, парень, не теряя темпа, доверительно и просто спросил:
– А вы – его невеста?
Лера улыбнулась его молодости, наивности и прямолинейности.
Подумав, как бы по-педагогичнее ответить, сказала: «Я его гостья и ваш талисман на этом матче».
Парень удовлетворенно и энергично щелкнул одной ладонью о другую.
Эту встречу «Метротрамовец» выиграл, не особо огорчив сегодняшнего противника, скорее, спарринг-партнера.
Они стали встречаться. Выявилось нечто общее. Оба были по-хорошему честолюбивы, успели овладеть своей профессией и стремились занять в ней достойное место. Они делились планами, опасениями и надеждами, стали разбираться в окружении друг друга, ходили на выступления.
Когда он сделал ей предложение, она ответила согласием. После небольшой свадебной церемонии они уехали в путешествие на Алтай по подаренной клубом путевке, получив напутствие Егорыча, чья инициатива прозрачно просматривалась в этом даре.
Через десять дней они вернулись, привезя с собой кучу впечатлений и бездомного котенка, подобранного на одной из железнодорожных станций.
Солнце встало
(портрет третий: работа над ошибками)
Концерт наконец-то закончился. Лера устало свесила руки. Ей приятно было выслушать поздравление дирижера. Зрительный зал постепенно опустел. Серёга, всё отделение семафоривший ей весёлым взглядом: «Молодец, всё получается как надо», уже собрался домой. Из зала к нему пришла жена Лариса. Они переглянулись между собой.
– Пора домой, мы тебя мигом доставим вместе со всеми цветами, – весело сказала она, собирая цветы в один большой пестрый букет.
– Я жду вас на служебной стоянке, – выходя, крикнул Сергей…
Дома, проводив друзей, Лера закрыла входную дверь, сняла туфельки и прошла в комнату. В центре стояло ведро с водой, куда заботливыми сноровистыми руками Ларисы были поставлены цветы. Лера поёжилась и, скрипнув дверцей одёжного шкафа, достала и набросила на плечи белый пушистый палантин. Она выключила свет и, нащупав подушку, свернулась калачиком на диване. Наконец она дома.
Тяжелая голова шумела и звенела, там «вспыхивали» голоса оркестра вперемешку с шумом зала и «провалами» мертвой тишины, предшествовавшими взмаху дирижерской палочки. Больше всего донимала обида. Она так ждала этого дня, так готовилась, так волновалась. Еще бы – это её первый сольный концерт. Не отдельные номера на утреннем детском абонементе «Знакомство с симфоническим оркестром». Это второе отделение большого вечернего концерта. Дирижер не сразу поверил и в неё, и в её арфу. Он не торопился. Лера настойчиво расширяла свой репертуар, разучивала новые номера для детского абонемента. И вот её арфа солирует в оркестре. И что же? Муж не смог попасть на концерт. Разум подсказывал ей, что она не вправе обижаться, что Виктор старался сделать всё, чтобы быть рядом, но чувство какой-то детской обиды скулило в душе бездомным щенком и не понимало никаких резонов. Его не было в зале; не было и его поддержки и уверенности в ней; он не видел ее такой, какой она была сегодня. Его как-будто совсем не было в ее жизни!
Лера со стоном встала и побрела на кухню, подбирая обеими руками длиннополую юбку нового концертного платья.
«Парацетамол», – прочитала она, покрутив в руках первую попавшуюся упаковку. – Пожалуй, подойдет, там должно быть обезболивающее.
Проглотив таблетку, женщина вернулась на диван. Она накрылась любимой пушистой шалью, которая всегда действовала на нее успокаивающе: как-будто её тело и душу волной нежности обволакивало живое тепло родного человека, – а в этом она сейчас очень нуждалась! – и закрыла глаза. Немного успокоившись и засыпая, она вспомнила лицо маленькой девочки, которая доверчиво бежала к ней с букетиком, но так и не отдала его незнакомой тёте…
Виктор очнулся от дрёмы, почувствовав толчок. Сосед по рейсу сообщил, что им объявили посадку. Виктор потер ладонью лицо, покрутил шеей и поднялся, свернув подмышкой свою большую почти пустую спортивную сумку.
– Помочь? – спросил он мужчину, который вместе с женой хлопотал около детей, собирая свои пожитки.
– Спасибо, мы сами, – уверенно послышалось в ответ.
С сумкой подмышкой, нахохлившись, Виктор направился к выходу на посадку, куда уже гуськом потянулись его попутчики. Девушка за стойкой проводила его внимательным взглядом: «Видимо, профессиональный спортсмен, но те, как правило, держатся группами, а этот, нахохленный, наверное отстал от своей стаи», – мимоходом подумала она, следя за тем, чтобы пассажиры не оставляли свои вещи – по забывчивости или преднамеренно.
В кресле самолета Виктор быстро задремал, думая о своей жизни. Последнее время в составе команды он часто летал и ездил, сидел на вокзалах. Егорыч, что Виктору сейчас стало очевидно, был не только строгим наставником, но и заботился о своих подопечных. Всегда можно было быть уверенным в том, что тебя вовремя разбудят, обеспечат место пребывания. Вот и на этот раз Егорыч отпустил капитана своей команды сразу после игры, как и договорились заранее. Ему был выписан отдельный билет. Всё шло хорошо, но когда Виктор приехал в аэропорт, оказалось, что их рейс задерживается по техническим причинам. Он связался с Лерой и объяснил ей всё. Перед началом концерта она была вынуждена отключить телефон, так и не получив от него четкого ответа, успеет ли он приехать. Ответа Виктор и сам не знал. Как она там, такая маленькая рядом со своей концертной арфой и огромным залом, который разглядывает ее сотнями глаз? Конечно надежные друзья, Серёга и Лариса, после концерта отвезли её домой на своей машине. Почему эти двое всегда вместе? «Семья», так говорит про них Лера. Они с Лерой уже три года женаты, вроде приноровились друг к другу, но про них она так никогда не говорила, да и он тоже.
– Семья – что это такое? – подумал он, засыпая в неудобном кресле самолета. – Когда вместе?
Была уже глубокая ночь, когда, выйдя из такси, горе-путешественник поднял голову, разглядывая свои окна. Они не светились. Он быстро поднялся на свой третий этаж, по привычке перешагивая через две ступеньки. Осторожно открыл дверь. В коридоре горела лампочка. На полу лежали её туфельки, прижавшись друг к другу, как два брошенных котенка. Вскоре рядом с ними появилась пара больших спортивных кроссовок со всякими наворотами для удобства хозяйских ног. Рядом они смотрелись как два разных мира, как два космоса. Уживутся ли вместе?
Виктор прошел в комнату. Цветами пахло уже в коридоре, но здесь запах был сильнее. На диване белым пятном выделялась фигурка Леры.
– Бедная моя девочка, и платье концертное не сняла, – горько отметил он про себя, оценивая степень её одиночества и безысходности. – А сколько было хлопот вокруг этого платья.
Он снял с плеча сумку и, присев на корточки перед диваном, поставил её на пол. Потом обнял свою девочку и осторожно, чтобы не испугать внезапностью, стал её будить:
– Лера, Лерочка… это я приехал… прилетел… прибежал.
Она что-то утвердительно промычала в ответ. Может, не будить? Он оглянулся по сторонам, как бы ища поддержки.
– Я старался, я очень хотел… ты же знаешь, – зашептал он.
Лера, попыталась подвинуться, чтобы освободить для него место рядом с ней, но длинная юбка, спеленавшая ее ноги, не позволила этого сделать. Лера открыла глаза и слабо улыбнулась, глядя на него. И тут же, как будто ком свалился с его плеч, он сгрёб ее в охапку. Где-то под своим боком Виктор почувствовал, как зашевелился кот, стараясь выбраться на свободу.
Лера окончательно проснулась, ее носик сморщился, и она, прижавшись к нему, стоявшему на коленях перед диваном, зашмыгала носом и тоненько заскулила. Это невыносимо было слушать. Отстранив Леру, Виктор порывисто поднялся и, выхватив из ведра несколько растений, со стеблей которых закапала вода, протянул их ей:
– Публика требует сыграть что-нибудь на бис.
Она встала, расправляя платье, ладошкой вытерла слёзы, движением головы откинула за спину волну длинных волос.
Он поставил стул и достал домашний инструмент. Лера уселась и задумалась. Она вспомнила внимательно-требовательный взгляд дирижера, устремленный на нее, и заиграла.
Арфа успокаивала и лечила раны, ее дыхание крепло. Вдруг Лера остановилась и, улыбаясь в ответ на его недоумённый взгляд, негромко засмеялась:
– Представляешь, что думают о двух дураках, устраивающих ночные концерты, бедные соседи?
Мир был восстановлен.
– Я привез тебе сладости, – он поднял сумку.
– Поставь чайник, будь другом, – сказала она, вставая, – а я пока переоденусь.
На кухне он наполнил чайник и, метнул его на зажженную горелку, стал доставать из сумки коробки. Потом открыл холодильник. Там его ждал любимый им холодец и какой-то салат. Он выставил их на стол. Пришедшая на свист чайника Лера заварила чай. Она сделала бутерброды с икрой, он достал из серванта вино.
