bannerbannerbanner
Коммуна

Иван Созонтович Лукаш
Коммуна

Полная версия

На церквах вывешивали объявления: «Со дня утверждения Коммуны – здесь нет больше Бога».

Был издан декрет: «В школах остались Кресты, Мадонны и другие христианские символы – удалить их, они оскорбляют свободу совести».

И о свободе совести писали те самые, кто расстреливал священников, насиловал монахинь и детей в монастырских приютах, учинял лупанары и отхожие места в церквах Парижа.

«Секция интернационала» в Иври объявила в своих афишах: «Отечество – такая же выдумка попов и королей, как миф о Боге. Этот миф служит им для того, чтобы огораживать человеческий скот в тесные хлевы, там его стричь, там питаться его потом и кровью, во имя своего грязного фетиша – Бога».

Так заговорила Коммуна…

Все газеты, разумеется, были закрыты. Выходили только листки Коммуны. Один, на котором был дурно изображен якобинский колпак с завитушками, носил кличку времен первого террора «Отец Дюшен». Это был выродок первой революции, мерзкий доносчик, вопящий о крови. Таким же выродком был другой листок, повторяющий название якобинской революции, «Гора».

«Мы не верим в Бога, – писал в «Горе» коммунист Густав Марото. – Революция 1871 года – революция безбожников. Мы тащим без молитв наших мертвых к могиле и наших женщин к любви. Монахини, пока не поздно, распустите ваши волосы, откройте ваши ноги, ваши красные губы не для поцелуев Святой Терезы, – и т. д., те же мерзкие пошлости, и наконец: Спешите, остерегайтесь гнева народа, или он не оставит камня на камне от ваших церквей и разорвет в клочье ваше желтоватое мясо… Мы – вычеркиваем Бога».

Рейтинг@Mail.ru