Иван Сергеевич Воробьев
ЗОЛОТОЕ ТОПЛИВО
Тальвер остался очень рад тому, что всё вот так произошло. Никого из его команды не убили, хотя жрецы не остались без потери пусть даже и одного лишь человека. Тальвер давно задумывался над тем, что, должно быть, сам Господь следит за ним и не даёт ему умереть.
Всё, что сейчас нужно сделать непобедимой четверке, это вернуться к летательному аппарату, сильно поврежденному, но вполне имеющему шансы долететь до родной планеты Тальвера, откуда тот родом. Герои знали, что происходящее с ними не есть случайность. Тальвер в глубине душе понимал, что, кроме того, что он хочет вернуться домой, определенные моменты он бы с удовольствием разрешил здесь. Ему давно хотелось очистить свою голову от всякого мусора. Должно быть, на Земле ему это будет сделать проще, нежели на Онимбии. Небесный принц с радостью бы остался на восхитительной планете, но раз уж тревожные сигналы дали о себе знать, то стоит принять их во внимание. Всё же изначальное его желание пусть и было покончить с собой, но удивительным образом незадачливый парень успел на несколько раз передумать. Это в худшем случае он всегда успеет сделать, если ему приспичит, а вот позволить кому-то убить себя – такой исход пришёлся Тальверу не по вкусу.
– Так, друзья мои, – обратился Тальвер ко всем, – сейчас вы увидите то, что поможет мне вернуться домой.
– И что же это? – Фетиль с нетерпением хотела узнать.
– Проводник для топливного бака нового поколения. – Ответил Тальвер, заставив всех неслабо задуматься над значением этих слов. В следующий момент Тальвер, ища понимания, заглянул в глаза Фетиль.
– А, ну да, значит, в этой штуке оно и должно храниться? Я про топливо… как я помню, ты говорил, что это горючая жидкость, благодаря которой твоя карета сможет летать?
– Ну, почти. – Тальвер с облегчением улыбнулся, с радостью увидев, что его леди не забыла о том, что он ей рассказывал о неизвестных их друзьям, Айвану и Кириокасу, вещах, связанных с онимбийской техникой. То, что космонавт назвал проводником, выглядело как цилиндр длиной примерно в метр и диаметром в двадцать сантиметров. Цистерна имела две рукояти, ухватившись за которые, Тальвер не без труда поднял увесистую штуковину, вытащив ту из задней части спасательного шаттла.
– Одно из самых недавних и новейших изобретений – телепортатор. К сожалению, онимбийцы ещё не дошли до такого прогресса, чтобы телепортировать людей. Да и в плане мгновенного переноса веществ из одного места в другое имеются определенные нюансы. К примеру, вот это устройство, что я держу сейчас в своих руках, кибернетически соединено с самим летательным аппаратом. То есть, по возможности я смогу перегнать необходимое количество вещества и энергии непосредственно в мой шаттл, а не куда угодно. И самый большой минус – это не безопасно. Телепорт-поле может убить человека, если тот находится вблизи проводника.
– Тогда почему это самое вещество нельзя переправлять более простыми способами? – Не поняла Фетиль. – Ну, к примеру, ведрами или лопатами?
– Землянам этого пока не понять. Да и онимбийцы случайно дошли до такого способа транспортировки топлива. Причина тому чисто бытовая. В нашем современном мире слишком часто приходится связываться друг с другом на расстоянии посредством телефона или рации. Ну, понятно, что вы не знаете, что это такое. – Тальвер тяжело вздохнул.
– Связываться на расстоянии? – Фетиль пыталась вникнуть в суть. Айван и Кириокас стеснялись вообще что-либо спросить у небесного принца.
– Да, разговаривать не лицом к лицу, а на дистанции какой бы то ни было, пусть даже это тысячи миль.
– Ничего себе. – Изумленно промолвила Фетиль, в то время как Айван и Кириокас совсем потеряли дар речи.
– Важное замечание: телепортатор служит не только для переноса вещества, но и для переноса энергии, абсолютно любой энергии. Изобретение предназначалось изначально для военных. Сперва появились специальные ботинки, накапливающие энергию за счёт движения солдата. После выяснилось, что проводники для раций, встроенные в одежду в виде длинных тонких шнуров, – не самая удобная вещь. Наблюдаете за моей мыслью? – В следующий момент Тальвер столкнулся с полным недоумением на лицах слушателей.
– Короче, минителепортаторы, ставшие обязательным дополнительным элементом для такой обуви, оказались весьма кстати для эвенийской армии. Эвения – самое развитое государство на планете Онимбия именно в ключе боевой техники. Пока по данному показателю мы обходим все остальные страны. – Неожиданно Тальвер остановился. – Вот я… недотепа. – Тальвер глубоко вздохнул. – С тех пор прошло определенное количество времени. Наверняка там уже многое что изменилось…
– Ты, должно быть, сильно скучаешь по дому? – Поинтересовалась Фетиль.
– Да. Теперь я чувствую это всем своим нутром. – Тальвер с надеждой в глазах посмотрел на свою девушку. Та его понимала. Он не был для неё богом. Он был для неё просто любимым человеком. – Так, а где, вы говорите, находится легендарный вулкан Вирджен?
– На северо-западе отсюда. – Ответила Фетиль. – Там ты будешь добывать лаву?
– Я её перегоню с помощью с телепортатора в топливный бак шаттла. Внутри него заложена программа, перерабатывающее любое жидкое вещество с достаточно высокой температурой в так называемое «золотое топливо». Тогда останется только дать обратный отсчет и… полететь домой. – Тальвер замялся. Он понял, что его друзья уже успели сильно привыкнуть к нему, и вряд ли кто из них хотел спокойно воспринять его будущее отсутствие.
– Ты готов? – Развеяла его смущение Фетиль.
– Жаль, спасательная капсула вышла из строя. Так бы полетал. – Негодуя на оплошность судьбы, пожаловался космонавт. – Я-то готов. Но я надеюсь, что вы мне поможете. Я совсем не знаю вашей планеты, и чего мне на ней можно ожидать. Поэтому поломка железного пузыря, быть может, для меня только лучше. Я лишь имею отдаленные представления о климате этих мест.
– Мы с тобой. – Внушительно кивнув головой, заверил Айван неудачливого космического путешественника.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Время шло, и герои двигались в одном направлении, по возможности никуда не сворачивая. Всё шло неплохо до поры до времени.
– Гляди-ка, вот где они. – Произнёс таинственный некто в темном одеянии.
Погоня не заставила себя долго ждать. Началось всё с того, что однажды Тальвер проснулся и услышал шум приближающихся шагов.
Пока происходила погоня, у Тальвера всё перемешалось в голове. Ему никак было то невдомек, как же это ему не удалось покончить жизнь самоубийством благодаря счастливой случайности, но притом в то время, когда уже вполне охота жить и дышать воздухом, его жизнь находится под угрозой.
В принципе, всё не так уж и хреново, как может казаться. Особенно, когда есть быстрые ноги, и удача сопутствует везде. Но кроме неё Тальвера и его спутников провожали летящие мимо них стрелы, впивающиеся позади скорых ног беглецов в деревья и пни. Должно было произойти чудо, чтобы неуловимой четверке остаться нетронутой и невредимой. Так, Айван едва проскользнул сквозь крайне неудачно появившиеся заросли, в то время как с двух сторон летящие стрелы чуть не впились в голову охотника, около неё самой перекрестившись и врезавшись в конце на непреодолимую преграду из разросшихся кустарников.
– Нам придётся рассыпаться! – Прокричал Тальвер, хватая за руку Фетиль, и указал пальцем на себя с Фетилью и на каждого из охотников, соответственно направив перст в определенном направлении для того или иного члена команды, куда двигаться.
Айван и Кириокас послушались, полагаюсь на божественную, как они полагали, интуицию Тальвера. И хотя интуиция космонавта, и вправду, отнюдь не подводила того самого в большинстве случаев, на самом деле, такое поведение онимбийца легко можно было объяснить пережитками его прошлой профессиональной деятельности. Несмотря на то, что с тех пор, как Тальвер оставил военную службу, прошло много времени, все те приобретенные навыки до сих пор давали о себе знать.
Правда, для боевого парня вся эта история всё равно оказалась довольно неприятной. Нервы шалили только так. Что уж там говорить об Айване и Кириокасе, которые привыкли сами охотиться, а не так, чтобы охотились на них. Фетиль же чувствовала себя более и менее в безопасности рядом со своим героем. Но сейчас не представлялось особо возможности обращать внимание на страх и на тревогу так, чтобы дело дошло до паники, и ни секунды времени, чтобы составить какой-то план. В принципе, у Тальвера возникла верная реакция на происходящее, и импровизация вышла вполне удачной.
В какой-то момент Тальверу стало казаться, что они отрываются от погони. Дело в том, что растительность начала потихоньку всё больше и больше заслонять беглецов от их преследователей. Фетиль с Тальвером вообще наткнулись на одну тропинку, скрытно идущую меж высоких тростников. Но, как бы того ни хотелось вымотавшейся паре, останавливаться не стоило. Что сильно тревожило в данный момент обоих, так это то, куда подевались Айван и Кириокас. Охотников было не видать.
– Куда они делись? – Волновалась Фетиль.
– Выясним. Пока бежим. – Решил Тальвер.
В один момент тропинка оборвалась, и перед героями возникло ущелье.
Как это произошло, Тальвер и Фетиль не могли понять. Это было мгновенное озарение, внезапно настигшее сумасбродную пару. Путь героям пересекала небольшая стая птеродактилей, и… никто из двоих не хотел бросаться в смертоносно глубокое ущелье. Тальверу в этот момент вспомнилось, как однажды он мечтал о чём-то подобном. И, как ни странно, желание дало о себе знать в весьма подходящее время.
Здесь особенно дала о себе знать сила воли Тальвера, который крепче сжал руку Фетили в своей и с разбегу, в воздухе подхватив в надёжные объятия девушку, совершил отчаянный прыжок, опустившись на спину одного из страшных существ. Последнее начало неистово кричать, немного опустившись глубже в ущелье. Похоже, что для бедолаги такая нагрузка оказалась довольно неожиданной и нелегкой, но в конце прирученное вервью из длинной одежды Тальвера, вдетой удачно в рот «птичке», существо выпрямилось и продолжило движение.
– Как ты это сделал?! – Не своим голосом воскликнула ошарашенная Фетиль, с большим восторгом глядя на смелого мужчину, который предстал той особенно красивым с голым торсом.
– Представляешь, сам не знаю! – Признался любитель приключений. – Но мне это нравится!
– Мне тоже!
Удивительно, но столкнувшись со всеми опасностями и невзгодами на Земле, Тальвер уже не хотел кануть в космическую бездну. Что-то на этой планете привлекало мужчину, чем-то она притягивала его, будоражила ум. Почему-то на Онимбии он не чувствовал себя так уютно, как здесь. По-видимому, тут ему открылись новые возможности, о которых дома искатель восторгов и вдохновения мог только мечтать. Так ещё рядом была она – Фетиль.
Крылатые создания поражали своей грациозностью. У Тальвера и Фетили дух захватывал от катания на одном из столь внушительных монстров. Ряды острых мелких зубов в их клювах выглядели зловеще и будто бы указывали в первую очередь на кровожадность хищников, в то время как их гибкие и сильные перепончатые конечности – на их независимость. Страшные твари плавно двигались в воздухе, как суда ходят по воде. И эта очаровывающая способность чудовищных рептилий столь возвышенного и легкого полета не могла не вызвать восхищение у так внезапно оказавшихся среди них людей.
Да, невозможно описать тот восторг, который испытали Фетиль и Тальвер в тот момент, когда, находясь на волосок от смерти, они оторвались от своих преследователей, воссев на царственной рептилии. Сколько вдохновения и радости было у героев от этого момента!
Тальвер представил, какую бы он мог написать романтичную историю, вернувшись домой. Похоже, что это то, чего он желал всей душой; похоже, именно это то, что нужно сбившемуся однажды с пути искателю. Тальверу оставалось быть несказанно благодарным Вершителю его судьбы; каких бы ошибок он не совершил, любимцу провидения словно сходило с рук то, за что потерянный мужчина мог здорово поплатиться. Правда, то пришлось Тальверу в плюс, что он вполне оказался способным усвоить определенные уроки.
Как бы оно ни представлялось томительным и неприятным, а всем приходится проходить через школу жизни. Кто-то ленится и ни к чему не стремится; кто-то желает чего-то достичь, но ломается; кто-то же свою жажду по высшему предназначению, данному судьбой абсолютно любому, направляет на то, чтобы добраться до победного конца. Человек, который действительно хочет многого, не избежит тех трудностей, что побрезгуют обычным, ни на что не годным ленивцем. Зато испытания и невзгоды будут рады встретиться с тем, кто даст им достаточно мощный отпор, дабы их преодолеть. К сожалению, иной золотоискатель не найдёт нужную тропу в горных массивах, не наткнётся на богатый драгоценным металлом родник. Кроме терпения и выдержки обязательно должны присутствовать воля и способность двигаться по зову сердца. Тот мир, откуда прибыл Тальвер на чудесную планету Земля, сплошь кишел гнусными скептиками, завистниками, теми, кто ни пальцем не пошевелил ради чего-то существенного и стоящего внимания публики, но зато гораздыми верных своей мечте людей обсмеивать и сбивать с толку ещё не укрепившихся в своих намерениях детей света.
Тальвер находился на стороне сих последних. Космический путешественник верил, что он принадлежит чему-то необычному и великому. Он держался той истины, что человек живёт один раз в своём теле; после чего продолжает ли он существовать в ином мире или уходит куда-то во тьму, здесь Тальвер не силён был точно ответить для себя на данный вопрос, но зато полностью был уверен в первом. Да и даже если бы онимбиец не сомневался в существовании жизни после смерти, то тем не менее не отрёкся бы от приверженности той позиции, что в физическом измерении времени и пространства жизнь ему дана лишь единожды. Не сталось бы обратное слишком жестокой пыткой для тех, кому не безразличны вопросы мироздания и избранничества? С одной стороны, иной скажет, что наличие ада гораздо хуже, нежели перерождение, так называемая реинкарнация; с другой стороны, если последнее определено для всех, то какой смысл какому-нибудь мечтателю бороться с жизненными напастями, идти против течения, когда у него безграничное количество шансов и вариантов жить лучше? И сие есть глубокая сатанинская ложь. Не справившись с давлением судьбы в одном теле, в другом также не найдёт покоя любой из тех наивных людей, кто полагает, что подобного рода «телепортация» (как бы это назвал иной онимбиец) как-то облегчит его участь. Что же насчёт тех целеустремленных личностей, которые стремятся творить добро и вершить чудные деяния? Неужели им придётся скитаться среди всех житейских бурь тысячелетиями, пока не обретут покой? Да, Тальверу представленная картина точно бы не пришлась по вкусу. Хотя мужчина и не являлся христианином, а всё же склонялся на ту сторону, где победа и награда, преступление и наказание имели своё место. И хотя Тальверу трудно было согласиться с существованием ада, что-то тому подсказывало, что тут присутствует некое недоразумение. Тот, который любовью создал вселенную, Сам же отправляет пусть и самых закостенелых грешников в сие страшное место?
К слову говоря, сейчас стая птерозавров тоже направлялась не в самое уютное для древнейшего человека, но единственно возможное для жизни тому зимой обиталище, – пещеру. Когда чудовище, эксплуатированное людьми, опустилось достаточно низко, те на «раз, два, три!» спрыгнули на не слишком мягкую поверхность и едва не повредили себе ступни. Слава Богу, обошлось.
Первое, что пришло героям в голову, так это то, что они не прочь были узнать, куда пропали их друзья Айван и Кириокас. Путешествие со стаей хищных тварей хотя и осталось в их памяти как нечто увлекательное и захватывающее, однако это не лишало их того беспокойства, что с их верными спутниками не обязательно всё в порядке. Бог один ведает, что с ними. Оставшейся в сохранности и невредимости паре ничего не оставалось, как просто надеяться на лучшее.
Дело стало клонить к вечеру. Уставшие путники устроились под большим ветвистым деревом и прильнули друг к другу. Воздух витал чистый и свежий, совсем как живой, умиротворенный и тихий, он душевно убаюкивал изнуренную пару. Столь же легкой и ненавязчивой мелодией вторили этой колыбельной певучие, любвеобильные птицы, коих само призвание заключалось в том, чтобы наполнять сонное лесное пространство чудесной, сказочной музыкой. Вестницы весны и тепла делали это с особенным пристрастием, будто в их голосах просыпалась некая возвышенная мечта, манящая и вожделенная. Затем в одно мгновенье происходило небольшое затишье, и тогда о себе давали знать другие обитатели зеленого царства: грызуны, змеи и даже неподалеку сопевший лось. Всё перечисленное притом сопровождалось аккомпанементом неугомонных сверчков и неустанным кваканьем лягушек.
– Гармония. – Промолвил Тальвер, вслушиваясь в прекрасную тишину леса.
– Мой принц, – позвала спустя несколько мгновений Фетиль, – как ты оказался здесь, на Земле?
– То есть?
– Что заставило тебя покинуть родную планету?
Последний вопрос заставил Тальвера не на шутку задуматься. Примерно в тот же момент космонавту пришла в голову та мысль, что, ответь он как можно правдивее на него Фетиль, найдёт в сей загадке ответ для самого себя. Да, вот именно, что загадке. Как ни удивительно, но мужчине пришлось осознать, что ему не так-то просто дать точное объяснение своему поступку. Тем не менее, это не означало, что выживший самоубийца не мог поведать Фетиль страшную трагедию, не являвшуюся самой причиной, но ставшую поводом.
Уставший от себя самого и своих преследователей боец небольшое количество времени сидел молча, пронзая томительным взглядом ночную тьму. Как это ни страшно оказалось для него признать, но он боялся. Но понял это мужчина, только посмотрев правде в глаза. Она представила ему этот скрытый в глубине души романтика секрет. Собственно, не вечно же потерянному парню убегать от пугающей его реальности, рано или поздно ему всё равно пришлось бы найти точку контакта. По крайней мере, мужчина мог согласиться с тем, что одиночество сыграло определённую роль. Каким бы не стал развращённым мир на планете Онимбия, Тальвер нашёл в себе силы преодолеть искушение перед тем, чтобы не лишать прекрасную Фетиль девственности раньше времени. И хотя бы в одном этом боец мог чувствовать себя слишком одиноким, потому что не знал из парней никого подобного себе. Кто бы мог поддержать его в сей самоотверженной целомудренности? Никто. Покопавшись немного внутри своего сердца, в один миг мечтатель осознал, что в какой-то период времени он даже отождествлял себя с самим воплощением одиночества. Даст ли сей образ снова когда-нибудь о себе знать? Вот тут спринтер по жизни и застопорился. Мужчина порядком измотался от столь нелегкой ноши, но одновременно в своей голове сталкивался с тем, что не так-то просто начать жить заново, когда легко можно претерпеть разочарование, вот-вот норовящее прийти и застать врасплох порой даже самых сильных. Не в силах будучи больше держать столь многое в себе, мирный воин, к своему собственному удивлению, просто расплакался, как только его глаза встретились с мягким взором Фетиль, готовой выслушать абсолютно всё со стороны своего возлюбленного. Такой нежный, такой глубокий взгляд! Сколько в нём сочеталось любви, заботы и понимания! Эти окна открытой для Тальвера души вмещали в себе столько света, столько умопомрачительных эмоциональных оттенков! Сие участие в скорби замкнутого одиночки со стороны Фетиль даже не пришлось той подкреплять словами. Только одно оно, представшее перед не добитым жизнью мужчиной страстно-искреннее сопереживание и тронуло неукротимого и выносливого лишь по наружности бойца. Едва загнанный кролик, ранее вызвавший у многих людей впечатление возвышенного божества, невольно отвернул глаза от пронизывающего взора прелестной девушки, не в силах оказавшись окунуться в по истине дивную и непомерно глубокую бездну любви, как горячие слезы потекли из глаз по щекам боевого парня.
– О, мой милый, мой очаровательный господин! – Обратилась красавица к своему мужчине, словно умоляя того не падать духом. В следующее мгновенье буйная голова страдальца аккуратно, взятая нежными и сильными руками Фетиль, легла той на грудь.
Тальвер спустя несколько мгновений даже удивился, как же всё-таки он смог выдержать столь мощный поток изливающейся на него любви, направленной на мужчину преисполненным мощи и сокрушительной силы цунами. Видимо, настолько сильное и мощное переживание для длинноволосого красавца, в прошлой жизни часто пренебрегаемого противоположным полом несмотря на превосходную внешность, сродни облику нарисованного средневекового рыцаря, оказалось слишком непривычным и нереально новым. Когда в последнее время он испытывал нечто подобное?
– Знаешь, а твои волосы при свете луны особенно красивые. – Призналась сама растроганная до слёз Фетиль.
– Правда? – Обрадовался Тальвер. – Обычно подобные комплименты парни делают девушкам.
– Слушай, для такого сказочного героя вроде тебя можно и составить исключение.
– Спасибо.
Умиротворенный Тальвер, утихомирившись и перестав плакать, заглянул в глаза своей леди и увидел в них то же выражение любви, что и в первый раз. Такое ощущение возникло у юноши, будто он заново родился. И ещё будто сам Господь Бог смотрит на него глазами дарованного ему прелестного существа. Откуда-то он взял это, где-то мужчина это или услышал, или прочитал, или же это издавна являлось его собственным домыслом, Тальвер не мог точно вспомнить. И всё же события в жизни трудолюбивого парня, не гнушающегося проводить анализы тех или иных обстоятельств и ситуаций, им соответствующих, сочетались с тем, что тот мог то ли предчувствовать, то ли предугадать что-то. А сей интересный момент говорил космонавту о том, что явно тут дело не обходится без определенного провидения, Автор которого, скорее всего, должен не просто существовать, но и быть НАЧАЛОМ всего. Тогда и истинная любовь исходит из того же сердца, из сердца Творца, Начальника жизни и её проявлений.
Теперь, когда Тальвер дал волю слезам, уже можно было переходить к сути. Фетиль давно бы хотела узнать, а Тальвер – рассказать. Похоже, вот оно, то самое время.
– Прости, не хочу сильно загрузить тебя всей той неразберихой, что происходила со мной на Онимбии на протяжении нескольких лет. Дело в том, что началось с неё. После чего произошла трагедия. И вот я здесь.
– Если не в состоянии, то не надо, как-нибудь потом расскажешь. – Успокоила девушка парня, увидев, что тот с трудом справляется с накатывающимися эмоциями.
– Нет, сейчас. – Решил Тальвер и ради убедительности кивнул головой. – Ещё будучи ребенком, я рос с той мыслью, что непременно чего-то стою. Я любил мечтать, узнавать новое, хотел творить добро. Но моё беззаботное счастье продолжалось до поры до времени. Я повзрослел. Оказалось, что у мира сего несколько завышенные стандарты успеха, признания, статуса. Всё это не могло не сказаться отрицательно на моей душе, которая желала чего-то большего и чего-то по-настоящему существенного. Я стал закрываться от столь чудовищного мира со своими правилами. Но дошёл я до такой позиции только после того, когда увидел, что ничего не могу изменить и никак не могу повлиять на окружающих меня людей. Немного погодя со мной начали твориться кошмары. Я не мог равнодушно смотреть на то, как уничтожались на моей планете последние участки зелени, которую здесь я могу наблюдать в безмерном количестве; мне хотелось плевать в лицо грязным нахалам, позволяющим себе трогать невинных девушек только ради удовольствия. В ваших школах, берущих своё начало с относительно недавнего времени, совсем другая картина. Только наша школа состояла из множества таких школ, что у вас, и они назывались классами. Самих же школ по городу присутствовали около сотни. Представляешь, что творится на нашей планете? Там едва хватает места для людей. Многие рождающиеся на Онимбии стремятся переселиться на далекую от онимбийской цивилизации планету Цессерию; тысячи тысяч миль, и это расстояние ещё умножить на тьму раз – такое гигантское расстояние отделяет цессерийцев от жителей Онимбии. Для наглядности просто приведу среднестатистическую продолжительность пути от одной планеты до другой. Хочешь узнать? – Тальвер безнадежно посмотрел на Фетиль, которая и представить себе не могла подобного. – Двадцать лет! Но не об этом речь. Пока о том, что мне пришлось испытать в школе. Не могу без боли вспомнить об этом случае. Это был последний год обучения. Мы распределились на пары, чтобы танцевать на последний звонок. Ну, про последний звонок я тебе позже расскажу, что это такое. Мне досталась, по маминому мнению, да и по моему – тоже близко, самая красивая и обаятельная девушка в классе. Когда один ублюдок начал к ней приставать, я ещё мог закрыть на это глаза, дабы в лишний раз не идти на конфликт; Эйаласа сама обычно легко справлялась с подобным контингентом, довольно ловко и остроумно просто отшивая их. Язык у неё подкованный был. Но в тот раз дело обстояло иначе. Мерзавец посмел прикоснуться к ней. Я не стал долго разговаривать с тем парнем. Завязалась драка. Вышло так, что оба мы поначалу были на равных, но потом мне каким-то чудом удалось повалить его. К тому моменту я уже успел порядком рассвирепеть. Заняв слишком удобное положение, я сильно избил бедолагу. И всё это по какой-то нелепости! Были разбирательства, с моих родителей взяли большие деньги на компенсацию ущерба, нанесенного мной тому парню. Мне тогда уже было восемнадцать, силища бычья, а тормозов нет! На следующий день мне уже настало девятнадцать, это тот возраст, когда человек у нас уже начинает отвечать за свои преступления по полной схеме. Мне повезло. Отделался тридцатью четырьмя сутками исправительных работ, а мог и в тюрьму загреметь. Я сам от себя не ожидал такой свирепой силы – я изувечил лицо олуху до посинения и кровавых ссадин. Выяснилось, что у парня имелись проблемы с сердцем, так что я мог его убить. После инцидента Рифу, как его звали, пришлось лечь в больницу.
Тальвер замолчал. Его подборок слегка дрожал. Ему было непросто об этом говорить. Мужчина решил взять небольшой передых, для того чтобы переосмыслить сказанное и продолжать говорить дальше. Тальвер приподнялся и немного отпрянул от Фетиль, для того чтобы лучше видеть её глаза. В них не было ни капли осуждения.
– Продолжай, дорогой, я слушаю. – Промолвила девушка.
– Так вот. Я много учился, много работал, но в конце концов я просто потерял смысл этого всего. Я часто не понимал свою собственную маму; она вела себя так, как будто точно знала, что лучше для меня, и больше, нежели я сам. Ни с чьей стороны я не находил должного понимания. Меня многое что просто начало выводить из душевного равновесия. Я раздражался буквально по любому поводу. В многолюдной толпе, если мне приходилось оставаться на одном месте, я чувствовал себя слишком потерянным и крайне неловко; я не мог без боли смотреть на то, как небо раз за разом усеивалось всё новыми и новыми небесными строениями, висящими прямо в воздухе, представляешь? Это то, до чего дошёл технический прогресс на нашей планете. Основу идеи скайбилдинга, как у нас их называют, положило открытие анти-гравитонов. Что это значит, поясню позже. И это не всё. Среди людей я ощущал себя одиноким, а возможности же просто уединиться почти не представлялось; кстати, многие подобные мне находили выход, уходя в так называемую виртуальную реальность, но я не любил этого делать, так как возвращаться во внешний мир представлялось невероятно сложным; мне до боли были противны и скучны те книги, что давали на чтение, как школьную программу; выходя на улицу, я испытывал расстройство от непрестанно мелькающего там и сям света навязчивых голограмм; заходя в магазины, торопился уйти оттуда из-за никчемной и мертвой музыки; её включали и там, где я любил заниматься спортом, и потому у меня даже пропало желание растить мышцы; я ненавидел буйный, дикий смех и крики вываливающих из повсеместных ночных клубов людей, растрачивающих свою жизнь впустую; медицина и хирургия тоже докатились до абсурдных проявлений: каждый десятый человек добровольно уродовал себя, как только хотел, а я же не мог спокойно смотреть на эти страшные, свирепые морды неформалов; вандализм этих нелюдей меня вообще просто сводил с ума, когда изысканные, красивые строения разрисовывались погаными, вульгарными, пошлыми картинами. И это только часть из того, что я мог бы рассказать. Я жил на антидепрессантах повышенной эффективности, на которые мне приходилось сливать кучу денег, в то время как их не оставалось на нормальную, не напичканную всякими химическими добавками пищу; да и, в принципе, я часто ходил голодным.
То, что услышала Фетиль от Тальвера, представилось той чем-то вроде страшной антиутопии. Не удивительно, когда услышишь нечто подобное впервые. Рассказчику же самому казалось, что его история не воспринята его слушательницей всерьез. А на деле всё обстояло совсем по-другому. Фетиль, внимая несчастному онимбийцу, всеми фибрами своей души желала помочь тому найти себя во всей той неразберихе, что творилась у него в голове. Сам Тальвер, конечно, не хотел забивать своей возлюбленной её голову всем тем так ярко представленным им мусором.
– Мне кажется, я тебя утомил. – Признался Тальвер. – Ты готова слушать дальше?
– Нет, нисколько не наскучил. Давай, я слушаю.
– Что ж, я рад. Но ты это искренне говоришь?
– Конечно. Я вся внимание. – Убедила понятливая девушка молодого человека.
– Ах, спасибо… – На этот раз Тальвер уже улыбнулся. – Что ж, я действительно рад тому, что тебе не безразлично. – Признался мужчина, глядя в глаза своей названной супруге. – Только дай немного собраться с мыслями. – Затем попросил он спустя несколько секунд неловкого молчания. Прошло ещё примерно такое же количество времени, и Тальвер продолжил:
– Так вот. При всём том я оставался на ощущение других вполне жизнерадостным парнем. Я процветал по меркам того мира, я вышел вполне успешным молодым человеком из среды серой массы. Но это не делало меня счастливым. Хотя я пытался убедить себя в том, что во всех моих достижениях и есть моё счастье. Но это не было так. Тем самым я только ранил себя. Наверное, это и стало корнем моих эмоциональных проблем с неуравновешенностью и ощущением потерянности. Но, Слава Богу, если Он существует, а я думаю, что, скорее всего, это так; постепенно мне стало открываться, что не все люди кругом чудовища, просто некоторые из них так же, как и я, боятся быть настоящими. К слову говоря, последний вывод помог мне выйти из состояния апатии; состояния, похожего на некий неприятный сон. И сей исход мне удалось провернуть, кстати, довольно быстро. А всё только потому, что в конечном итоге я устал скрываться от истины и решился заглянуть той в глаза; и, как оказалось, последнее сказалось весьма положительно на моём новом приобретении себя. Да и к той мысли, опровергающей бездушность почти всех людей, я пришёл не сразу. В один момент на меня снизошло словно некоторое озарение, и я реально всерьез задумался над тем, что проблема, быть может, прежде всего в голове. Озарение же заключалось в одном лишь желании элементарно попробовать воспринять новую идею, как самую что ни на есть правдивую. А таковой она и оказалась. К сожалению, к тому моменту я уже не был в состоянии жить полноценной жизнью. Моя нервная система была полностью нарушена. Однажды я проснулся утром и с ужасом обнаружил, что не могу пошевелиться. Такие приступы паралича меня накрывали на протяжении всего дня. И так каждый день. Я отказался спустя некоторое время от антидепрессантов, но пришлось перейти на обезболивающие таблетки. Я чувствовал боль по всему телу. Я уже занимал вполне неплохую должность на не так давно приобретенной работе, и это меня спасало. Я перед выполнением самых простых действий сталкивался с невероятной немощью, которая сопровождала меня повсюду. Соответственно и работоспособность моя стремилась к нулю. К счастью, моя профессия предполагала больше преподавательских навыков теоретика косм динамики, науки о межпланетном и межзвездном пространстве, грубо говоря. Но когда дело доходило до заполнения различных бумаг, я испытывал кошмар наяву. Мне с трудом удавалось уместиться более и менее удобно за ноутбук, для того чтобы напечатать новое положение или расписание рабочего графика для моих стажёров или отчёт по научным исследованиям в высшие органы. – Тальвер глубоко вздохнул. – Да. Это было отнюдь непросто.
