Иван Бездомный
Сломанное Время
– Тебе мама рассказывала за совесть? Это такая штука внутри, как Чужой, которая временами просыпается и не позволяет тебе продать доктору свое здоровье взад, как ДО визита, только дороже. Какие сто баксов? Покрась десять шагов. Если я за каждые десять шагов буду платить по 100 долларов, мне надо на минуточку забежать в банк, помахать у девочек перед напудренными носиками пистолетом, и потом вернуться бохатым, чтобы таки докрасить это безобразие. А вас тут будет уже толпа, шум, гвалт и драки с бездомными за место в очереди. Наводи потом порядки.
– Убедительно заливаешь! Но кое-какие поводы для сомнений появляются. Тебе бы в МЛМ или в проповедники податься, там бы тебе поверили. В церковь надо. У нас соседи – проповедники, дом за пятьдесят штук в месяц снимают, вот это бизнес! Короче, это к оленям. Я час буду красить. А я меньше ста долларов в час не беру. Как папа. Хочешь – плати, не хочешь – отвали.
– А у тебя папа, проститутом или пастором подрабатывает? Сто долларов в час…
– Не-а. Сантехником. Вызов сто шестьдесят баков стоит, папе сотка, боссу шестьдесят остается. А проституты – они такие, по двести лупят. И никаких налогов. Но с тебя не получится – тебе еще расти и расти. Так ты что не в школе?
– Устал. Учишься, учишься, книжки мурыжишь в то время как нормальные люди деньги зарабатывают. Сидишь, а толку?
– Закончишь, диплом получишь, сможешь этот забор за сто баков в час красить.
– Знаешь, что я тебе скажу, малявка? Ты в третьем классе, а я четыре года отпахал в трех альма-матерьих с переездами, по сравнению с которыми лесной пожар Калифорнии – дым сигарет с ментолом. И таких кренделей видал, тебе, в твоем Кавайи, ни дай боже ночью приснятся, есть шанс огорчить маму утром не проснувшись. Слушай сюда. Мне этот забор как безногому костыли. Я хочу морским биологом стать. С дельфинами плавать. Ты куда шел? В школу? Вот туда и ходи бегом.
– Ты чего нервничаешь? Правда задела? Меня мама сок апельсиновый попросила передать, а днем будет жарко.
Воодушевление скисло как простокваша в полуденное пекло. Телевизор и американское образование таки испортили подрастающее поколение.
Сэм осмотрел рабочие площади и тяжело вздохнул:
– Фсе. Ты меня расстроил и испортил чудесный день. Я как раз для этого и учился. Специальные классы брал, не как все. Надеялся, когда-нибудь пожить. Вот так, штаны протираешь, бегут года, а потом все это может оказаться ни к чему. Однако, сто долларов в час… Кто мне платить столько будет? Что ты мне выедаешь мозг? Иди, к соседке Дженнифер через дорогу, ей и морочь голову. Она после твоих эротических карт третий день имеет озабоченный вид: ходит возбужденная, с круглыми телячьими глазами, и улыбается каждому прохожему. Сто долларов в час, сто долларов… Вероятно, биологам столько не платят, – мысль о ста долларах в час не давала покоя.
– И я о том же. В дантисты иди. Или на пластик-хирурга. Там чек еще больше. И титьки четвертого размера каждый день. Бесплатно! В стриптиз бар не надо ходить. Они к тебе сами топают, еще по шесть штук выкладывают. Двести тысяч в год всегда будешь иметь. И это только начало, – деловито заключил третьеклассник.
– Четвертый размер – аргумент весомый. И двести – цифра хорошая. Какого я тогда на биолога хотел? Там и в конце столько не выйдет.
– Ну! Дошло? Меня бы спросил, я тебе бы все за минуту разжевал. Мы же в Америке, стране цифр, перед тем как какой шаг делать, ты все просчитать должен: расходы, время потраченное, доходы, налоги, перспективы, и после, прикинуть по результатам, стоит дальше идти или что поэффективнее поискать. У тебя вчера день варения был, справлял?
– По скромному.
– Что подарили?
– Мелочь всякую: книжку “Как стать миллионером”, флэшку и маечку. Нет, что-нибудь солидное – чек на штуку баксов, Хbox, мопед или IPad, хоть бы. Надо было тебя с мамкой пригласить, глядишь, что-нибудь стоящее принесли.
– Радуйся тому, что имеешь. Ты чего такой недовольный? Улыбнись – смотри какой день чудесный! Правду говорят, что русские все такие?
– Недовольный? Да я – сама искренность и правда на почти стройных ногах, и зазря никому улыбаться не стану. Он мне что – друг, брат или невеста чтоб я ему даром лыбился? Кто самый надежный из твоих френдов? Ну? Как стена? Кто на тебя наезжал за то, что Дженни карты эротические подарил? Я? Нет! Я тебя вложил предкам? Опять нет. Кому ты можешь все свои секреты рассказать, и знаешь – все, могила? Только Сэму. За кого ты можешь спрятаться от старшаков, и кто им в ответку пендаля может прописать в любой день недели? Опять я. Кем ты можешь в любой ситуации прикрыться, и с кем вместо школы серферить сбежать или в стрелялки плэить, а потом записки учителям писать – дескать, болел, и все такое? А? А ты говоришь – русские.
– Ты – классный друг. Настоящий. Реально. А мама сказала, что вы из Раши сбежали.
– Ты отсталый, как тираннозавр которых за скалой снимали. Кто сейчас из Раши сбегает? Ты знаешь, как там сейчас люди живут? Какие перспективы? Там сейчас президент – мужик! Страну с колен поднял, а весь мир поставил. На дорогах машины – сплошные Мерсы, Биммеры, и Ройсы, не то что здесь. И не в кредит, а свои. Там даже попы на лимузинах и Феррарях пиплов сбивают. Люди столько зарабатывают, здесь и не снилось. У всех – свои квартиры, а улицы полны девчонок с лучистыми глазами. Сбежали, скажешь тоже, – бурчал Сэм.
– А чего тогда ты здесь, если там так хорошо? Нас, на колени никто не ставил, или, может, я не заметил? И Роллс-Ройс нам не нужен, но если бы и захотели – купить не смогли бы. Банку надо моргидж выплачивать, мне на калледж копить, парентам на пенсию откладывать, – упрямо докапывался школьник.
– Чего? Учусь я здесь. Как ты. Закончу, назад вернусь.
– Ага. Все вы так обещаете, а потом любым образом цепляетесь. А если уезжаете, потом возвращаетесь и плюетесь. Знаем, проходили. Но мы рады, что ты здесь останешься. Хорошие люди и специалисты всегда в уважении и спросом пользуются. Ладно, давай, до завтра. Заходи, мама тебя рада будет видеть, говорит: “Сэм – прилежный ученик, и такой сладкий! Бери с него пример – ни наркоты, ни алкоголя. Не то, что другие! Скоро морским биологом станет. Жаль только что такой щупленький, и ни подруг, ни друзей, у него кроме тебя нет”.
– И вы мне будьте живы и здоровы. Завтра день придет когда, свидимся мы снова.
Третьеклассник отдал стакан с соком, подхватился, и радостно подпрыгивая, убежал.
Маляр посмотрел ему вслед, тяжело вздохнул, погладил шершавую поверхность бесконечного забора и взял кисть в руки.
Его ждал длинный день.
Саня и БабУшка давно промчались мимо, и неслись дальше, в погоне за новыми открытиями наматывая на колеса бесконечные мили.
За стеклом открывались изрезанные водопадами ущелья, обрывистые берега с лазурной водой и поросшие густой тропической зеленью склоны. Путешественники не заметили оставшегося позади соотечественника, как, впрочем, не замечали многого другого.
Сэм красил забор.
В его тесной, арендованной комнате за 800долларов в месяц, в тумбочке стола валялись оторванные пуговицы, исписанные тетрадки, сломанные часы, фото с ушедшими родителями, пара дисков с ДДТ и Аквариумом, диплом кандидата исторических наук, и прочий, ненужный хлам.
Семен красил забор.
Вчера у него был день рождения, и ему исполнилось пятьдесят.
