Ирина Сергеевна Молчанова
Квантовые беглецы
Глава 12
Неведение сдавливало голову, заставляя сосуды сжиматься. Сердце отколачивало ускоренный ритм. Шум в ушах и слабость в ногах не удавалось скрыть от бдительной дочери и Ноннель поддалась уговорам Клары выпить успокоительное. Дивным образом препараты затерялись среди личных вещей, которые солдаты не догадались перетрусить.
– Мама, я прошу тебя, приляг.
– Не могу. Внутри все рвется. Я не знаю, как она, – Ноннель стояла возле маленького окошка с тусклыми стеклами. Ей хотелось увидеть вдали от дома силуэт внучки, спешащей домой, но эта иллюзия только сильнее напрягала нервы.
– Зачем же она так повелась, – вздохнула Клара, подходя к матери, чтобы приобнять ту и тем самым немного снизить напряжение.
– Она поступила так, как и надлежит вести себя порядочным людям. И не лебезить перед этими лакеями Велианда, – строго осекла дочь Ноннель, стараясь склонить её к мысли, что смелость куда ценнее покорности.
– Я понимаю и не осуждаю свою дочь, мама. Но чего она добилась? Сама арестована. Нам предстоит платить штраф.
– Тебя только это беспокоит? – Ноннель резко повернулась к дочери и пристально посмотрела ей в глаза.
– Да, мама и это тоже меня волнует. Наша семья едва концы с концами сводит, а Этель понять не может, что в данной ситуации бессмысленное бунтарство ничего не изменит. Разве что ухудшит и без того плачевное положение родных.
Клара отошла от матери, качая головой. Седина на волосах сорокалетней женщины вкупе с ссутулившейся спиной лишали её прежней моложавости, свойственной Телли. Ноннель внезапно стало безумно жаль дочь, не знавшую отдыха, чтобы заработать на банальные нужды, но становившиеся едва ли не роскошью – оплата за аренду земли, на которой стоял жалкий домишко и скромную еду, но унимавшую чувство голода. Если бы Велианд не внедрил карательную политику, Клара могла бы преподавать философию и писать собственные труды, Кориан стал бы изобретателем, как мечтал. А Этель поступила бы в Кселонский университет, получила профессию лингвиста латинского языка, и, конечно же, встречалась с каким-нибудь симпатичным парнем, строя планы на совместную жизнь. А ей Ноннель оставалось бы радоваться за счастливую судьбу дочери и внучки. Но нет. Все уничтожил человек, тяготевший извлечь дополнительную прибыль из чужих земель, чтобы упрочнить имидж искусственного государства.
– Клара, ты кое-чего не знаешь, – Ноннель нашла в себе силы признаться дочери в тайне, которую хотела скрыть, тем более в условиях правления Велиандов.
– Ты меня пугаешь, – голос дочери дрогнул. Клара присела на кровать, отозвавшуюся жутким скрипом пружин, часть из которых прорвала ткань и норовила вылезти наружу из-под многочисленных одеял, заменявших матрас.
– Особо бояться нечего, но приятного будет мало в том, что я собираюсь тебе сказать.
– Мама, не тяни, я готова все услышать.
– Не думаю, что готова, но придется, потому как тайна нашей семьи, кажется, обнажилась, – Ноннель не без жалости всматривалась в лицо дочери, становившееся бледнее, чем было обычно.
Глава 13
Гардеробная растянулась на тридцать квадратных метров. Иногда Дее казалось, что она не помнит всех своих нарядов. Впрочем, и незачем было держать ненужную информацию в голове. Тут же всплыли в памяти слова отца, что в пустой голове дочери ничего не помещается, кроме мыслей о тряпках и балах. Если бы ей хватило смелости признаться ему, что она, не смотря на все желание не может осилить основы государственного управления, возможно она бы обрела свободу. Дея мечтала только о браке с Гедеоном и переезде в Геоплант. Второй шанс стать счастливой, как женщина. Первый брак был ранним и неудачным. За эту оплошность Гордон частенько упрекал дочь. На второй брак он бы не стал давать согласие так же просто, как в первый раз. А вот в Геопланте Дея смогла бы жить без отцовского гнета и занялась бы любимым делом. На протяжении нескольких лет она тщательно планировала проект по издательству журнала для читательской аудитории, которую формировали лица, принадлежащие к сектору управленцев и их родственники. О личных планах Дея не то чтобы вслух боялась упомянуть, но даже мысленно прокручивала их аккуратно, чтобы не выдать саму себя. Сбежать из дома с Гедеоном она собиралась в ближайшее время, но так, чтобы не быть задержанной. Если она успеет добраться до Геопланта, то попадет под юрисдикцию главного города, и распоряжение уездного Гордона Велианда не будет иметь силы. Гедеон был наготове. Он собрал приличную сумму наличкой, чтобы обосноваться в апартаментах верхних этажей, отводимых для знатных персон. Дея жадно ловила момент, который попадет под критерии удачного, но, то ли боялась, то ли тот и в самом деле не наступил, чтобы действовать. Опасалась она только попыток отца вернуть её обратно, ведь она являлась единственной из Велиандов, кого готовили на занятие верховной должности. Темиан не оправдал надежд отца сильнее, чем она, а значит, некем будет прикрыть свое бегство. Разозлившись на бездарного брата, Дея решила поговорить с ним, может тот одумался и захочет стать высокопоставленной персоной в Кселоне. Нехотя она отправилась на этаж, занимаемый братом.
Дея зашла без стука. Темиан покачал головой, глядя на сестру, с детства не обзаведшуюся хорошими манерами.
– Я знаю, что ты недоволен моему появлению здесь, – сообщила Дея и, пройдя вглубь комнаты, исполнявшей роль приемной, уселась в роскошном кресле, обитом бархатом. Цвет ткани сливался с её иссиня-чёрными волосами, создавая мистический контраст со светлой кожей лица.
– Пришла ты не просто так – это понятно. Я жду, когда ты сообщишь цель визита, – Темиан подошел к окну и опершись на подоконник сложил руки на груди.
– Ты недоволен тем, что отец вывел меня в кандидаты на пост верховного? – Дея приступила к сути, но не грубо прямиком, а со стороны, чтобы подвести брата к нужному настрою.
– Нет, – Темиан не лгал и недоумевал, с чего это сестра затеяла бессмысленный разговор.
– Не верю, – Дея не собиралась сдаваться и продолжила направлять брата в нужное русло беседы.
– Мне все равно, Дея, – Темиан безжалостно рубил её попытки манипулирования.
– Ты невыносим, – повысила от бессилия голос Дея, но не стала вскакивать с кресла и бежать прочь, как бы сделала раньше.
– Что ты хочешь? – Темиан видя несвойственное сестре поведение, догадался, что за невинным началом разговора находится нечто важное. Для неё точно.
– Ты прав – я хочу от тебя кое-что. Малость, можно сказать, – Дея топталась на собственных словах, утратив способность складывать их в ладные предложения.
– И? – Темиан, невзирая на запах интриги, утрачивал интерес к продолжению странной беседы.
– Ты мужчина. Тебе будет к лицу занять высокую должность, и ты лучше с этим справишься, а я опозорю семью, – Дея не боялась показаться слабачкой, ведь на кону лежали свобода и любовь.
– Не согласен с тобой.
– С чем именно?
– Явно не с первой частью твоего замечания.
– А я уже не уверена. Неужели ты не хочешь проявить себя и доказать отцу, что ты чего-то стоишь? – Дея утрачивала терпение и переставала контролироваться себя, рискуя допустить оскорбление в адрес брата, что неминуемо привело бы к прекращению диалога.
– Как обычно не можешь обойтись без нападения. Нет, Дея, тебе в этом равных нет, и ты как раз оправдаешь ожидания отца, а не я, – Темиан не собирался бороться с сестрой за местечко отцовского любимца.
– Ты не понимаешь, – вскричала Дея, вскакивая с кресла, но передумав ретироваться из начавшегося спора, присела.
– В этом ты права. Поясни, что ты хочешь от меня конкретно.
– Ты должен обучаться основам управления государством, а не я. Не получится из меня замены отца.
– Не хочу, – Темиан спокойно смотрел на полыхающее румянцем лицо взволнованной сестры.
– Я ненавижу тебя, – прошипела она, закрываясь ладонями, как в детстве, когда ей хотелось сменить окружающую действительность.
– Я в курсе. Если это все, то попрошу тебя оставить меня наедине с моими мыслями, – Темиан повернулся к стеклам, обнажавшим остроту красок летнего хозяйствования в саду.
– Пожалуйста, хотя бы сделай вид, что ты согласен быть верховным. Потом откажешься, – Дея окончательно утратила понимание сути положения, в котором оказалась.
– Ты сама не веришь в реальность своей просьбы. Это невозможно. Во-первых, отец никогда не доверит управление мне. Во-вторых, если бы я соврал, и отец поверил бы, то отказаться потом было бы нереально. Запущенный маховик учебы не позволил бы выйти из цикла. Ты не просто так меня об этом просишь. Выкладывай, что случилось, тогда я смогу тебе помочь, – Темиан приблизился к сестре, напрасно пытавшейся спрятать за ладонями слезы.
– Я хочу уехать отсюда. Темиан, я просто хочу любить и жить своей жизнью, – Дея поразилась легкости, с которой призналась в сокровенных планах человеку, которому меньше всего доверяла. Психологическая близость с братом, намного младшим за неё, не присутствовала в их отношениях.
– Так скажи честно отцу, что ты не готова стать его заменой, – Темиан не видел сложности в том, чтобы сестра без хитростей отказалась бы от неподходящей ей роли.
– Он не согласится на это без замены.
– И ты решила, что я смогу занять твое место?
– Да.
– Наивно.
– Темиан, я не смогу.
– Дея, кроме как душевного разговора с отцом ничего другого быть не может.
– Душевного? – Дея не играла, сделав удивленное лицо.
– Ты права, – он осекся, ведь действительно, отец никогда не мог никого понять.
– Если я не смогу отсюда уехать, я погибну, – прошептала сестра.
– Без глупостей, – Темиан присел возле кресла и взял в руки её мокрые от слез ладони. Перед глазами всплыл фрагмент детства, когда он также само держал за руки старшую сестру, наказанную отцом и оставленную на веранде под проливным дождем.
Глава 14
Со стен опадала штукатурка. Лежа на кровати в полупустой комнатке ничего не оставалось, как следить за симптомом тотальной нищеты. Беглые поиски способа отпугивания скуки не дали результата. Усталость, оставленная дорогой, сдалась и отправила Хардиана в область сновидений. Даже жесткая кровать не оставила шанса бессоннице.
В соседней комнате стараясь не шуметь, беседовали женщины, принявшие в своем доме незнакомца. Ноннель настояла на проявлении гостеприимства, и дочери пришлось подчиниться. События, происходившие в семье, и без того рвали нервы. Клара не хотела, чтобы в доме находился посторонний человек, но мать сумела отвлечь её интригующим заявлением.
– Мама, что же ты хотела мне сказать? – Клара лишалась терпения от ожидания услышать нечто важное.
– Клара, ты помнишь своего отца? – Ноннель трудно было подобрать соответствующие ситуации слова.
– Мама, ты меня пугаешь, – Клара с испугом смотрела на мать.
– Вот именно – ты ничего о нем не знаешь кроме имени, – Ноннель на минуту стало стыдно, что она долгие годы хранила в секрете то, на что имелось право у дочери.
Клара внимательно смотрела на мать, стараясь держаться спокойно, но внутри клокотало раздражение.
– Не нервничай, я начну с самого начала свою историю, – Ноннель улыбнулась, понимая, что испытывает дочь.
За стеной застонал Хардиан, вырывавшийся из сна, и погружавшийся в него обратно. Он научился цепляться за дрему, игнорируя кошмары, снившиеся с завидным постоянством. Ворочаясь с бока на бок, он создавал скрип старых пружин давно истрепанного матраса. Клара прислушивалась к шорохам. Ощутив на себе выжидающий взгляд матери, она переключила внимание на рассказ, призванный приоткрыть ей завесу тайны над прошлым семьи.
– Мои отношения с Филиппом благословляла юность. Та самая пора, когда чувства лишены примеси второстепенных размышлений. Мы были одного возраста и, как несложно догадаться, учились вместе. Детская дружба сменилась любовью. На берегу реки под самым раскидистым дубом мы планировали в деталях нашу свадьбу. С именем будущего ребенка мы уже определились. О том, что я беременна никто не знал, кроме нас двоих. Мы хотели сделать приятный сюрприз родителям Филиппа, небезосновательно переживая, какой будет их реакция. Тогда ещё не было разительного отличия сословий, к которым мы принадлежали, но его род имел особые полномочия в обществе, – Ноннель притихла: она ждала, что дочь задаст вопрос, облегчив ей непростую задачу рассказывать не самые простые вещи. Клара молчала, что на неё не было похоже. – Мои родители ждали именно такого исхода, догадываясь о причине моей слегка округлившейся фигуры. На том берегу я с Филиппом последний раз была вместе. Последний раз была счастлива и любима.
– Он тебя бросил? – Клара все-таки утратила терпение и дала волю начавшим рождаться ноткам возмущения.
– Он был убит в тот день. Собственным братом.
– Не может быть, – Клара словно получила удар, сжавшись в комок. – Я в тот момент оставила его одного, чтобы нарвать цветов и отправиться с ним в дом его семьи. Брат Филиппа всегда был человеком, наделенным амбициями и вел себя высокомерно, но я не ожидала, что он способен совершить преступление. Это было его первым злодеянием и не последним. Я оторопела, увидев его бредущим к своей лошади с окровавленными руками. Кинувшись к Филиппу, я вынуждена была констатировать, что он умер. До утра я сидела рядом с его бездыханным телом, пока меня не подняли с земли руки отца и не повели домой, пока Филиппа увозили службы контроля. Расследование по факту убийства Филиппа не начиналось. Семья человека, убившего брата, пожелала избежать огласки и так как случившееся было невозможно исправить, предпочла спасти живого сына.
– Кощунство какое-то, – Клара не стала блистать многословием, быстро вернувшись к роли слушательницы.
– Мои родители помогали мне с новорожденной девочкой. Ты не доставляла мне хлопот, – Ноннель улыбнулась.
– Как звали брата моего отца? – глаза Клары полыхнули злостью.
– Не спеши, – Ноннель поднялась со старого стула и немного походила по комнате, разминая ноги.
– Мама, то, что ты мне рассказываешь, имеет отношение к Этель? – встревожилась Клара, чувствуя, что развязка её огорчит ещё сильнее.
– К сожалению, – Ноннель не стала тянуть интригу и решилась на признание, – брат твоего отца Гордон Велианд. Если он узнает, что Этель имеет с ним родственные узы, я не берусь предсказать дальнейший ход событий.
– Но как он это может узнать? – Клара подвергала свои рассуждения воздействию логики.
– Всего лишь заглянув в глаза, – Ноннель тяжело вздохнула и присела, почувствовав слабость в ногах.
Глава 15
Наедине думалось легче. Тишина нарушалась собственным дыханием. За окнами проплывали тучи. Наметившаяся гроза сочеталась с настроением пожилого мужчины, стоявшего у окна. Простое выражение лица отключило надменность. Гордону хотелось допросить вздорную девушку, не испытывавшую при его виде страха, но он недоумевал, как задать вопрос и, впрочем, какой. Крапинки на радужке глаз были редчайшей патологией, и присуща она была исключительно роду Велиандов. Сомнений в том, что девчонка могла быть внучкой Филиппа у Гордона не оставалось. В сложившейся ситуации единственным верным решением было общение с Ноннель. Гордон содрогнулся от мысли, что придется с кем-либо поднять разговор о брате. Прошлое иногда отставало от его бега по жизни, но изредка настигало и принималось душить, хватая за горло. Меньше всего ему хотелось в очередной раз смотреть в глаза женщины, знавшей о его преступлении. Величие потомка Велиандов шаталось. Подержать могли только собственные дети, если бы имели способности к этому, но, ни сын, ни дочь не обладали и сотой долей навыков лидера, достойного занять его место. Дея старалась изо всех сил, но Гордон осознавал, что представить Сенатской Двадцатке девушку, не имевшую ни жесткости во взгляде, ни умений ориентироваться в экстремальных ситуациях, ни просто стати, присущей правителю, стало бы для него провозглашением несостоятельности молодого государства. Темиан был наделен эрудицией, при этом совершенно не умел свободно лавировать словами, к тому же не желал следовать по отцовским стопам. Дети Гордона стали обличением его страха.
Перед глазами собирался образ Этель. Гордая, смелая, наделенная уверенным голосом и способная кинуться в бой в любую секунду, она подходила идеально на место Велианда. Гордон замер. Подумав, он улыбнулся, а уже через минуту смеялся. Нажав на кнопку вызова секретаря, он впитывал в себя облегчение. Потрудиться Гордону придется, чтобы достигнуть желаемого, но старания будут стоить затраченных усилий.
В кабинет вошел Денис и молча уставился на верховного.
– Иногда мне кажется, что, если я не заговорю, ты так и простоишь истуканом, – высказал наблюдение Гордон, и не дав секретарю опомниться, продолжил, – записывай: Этель из рода Телли перевести под арест на шестой этаж. У входа на этаж выставить охрану. Оставить открытыми первые комнаты. Библиотеку также. Пускай день ещё посидит в камере. Потомится. Пока подготовьте этаж. Завтра проконтролируй исполнение моего распоряжения, – Гордон попытался немного прикрыть наготу своего щедрого расположения к арестованной.
Не получив ни единого вопроса от Дениса, умевшего обходиться без слов, Гордон принялся прокручивать в голове вероятность событий и реакцию на них со стороны Этель.
– Если арестованная потребует разрешить ей связаться с близкими, сообщи, что скоро она получит возможность общения с семьей. Настоящей. – Гордон решил подготовить почву для предстоящей работы над созданием привлекательной личности.
Глава 16
Приблизившись вплотную к тусклой глади зеркала, женщина не шевелилась. Гость вошел в комнату без стука, поймав себя на мысли, что повелся некультурно, но было поздно исправляться. Его взгляд не коснулся женской фигуры. Полагая, что покинуть помещение, не обозначив своего присутствия, будет куда хуже, чем войти без спроса, Хардиан откашлялся.
– Да, – протяжно произнесла Клара, не считая нужным отрываться от рассматривания собственной радужки.
– Простите, что побеспокоил, – Хардиан начинал чувствовать себя все скованней.
– Ничего страшного, говорите, что хотели, – Клара удосужилась повернуться к молодому мужчине.
– Я понимаю, что стал незваным гостем и стесняю вас, но только подскажите, где можно арендовать жилье и я покину вас.
– За это не волнуйтесь, Хардиан, оставайтесь погостить у нас, а вот аренду вам никто не предложит, ибо новые законы задушат арендодателя налогами, – на лице милой женщины заиграла улыбка, позволяя собеседнику почувствовать себя уютнее, нежели в начале разговора.
– Если честно, я вообще не знаю, что делать дальше, – признался Хардиан, ощущая опустошенность от своего пребывания в Кселоне. И это всего-то за пару дней, а что будет дальше, он и представить боялся.
– Вы прибыли из Геопланта, так мне сказала мама, но почему вы покинули центр технологической цивилизации? – поинтересовалась Клара его причинами круто менять собственную жизнь к худшему.
– Я нуждался в переменах. Там, откуда я прибыл нет природы, как таковой. Только высотные здания вокруг. Геоплант перенаселен. Здания выгоняют в течение пары месяцев, и они теснейшим образом стоят друг к другу. Настолько тесно, что можно пожать протянутую руку человека из соседнего дома. Кажется, что воздух насыщен чем-то химическим, ненатуральным. Хотя отчасти так и есть: системы воздухоочищения на самом деле попросту выпрыскивают в атмосферу реагенты, призванные нейтрализовать загрязняющие компоненты. В реальности без побочного эффекта не обходится. Кроме этого, есть и ещё существенная причина, заставившая меня ретироваться с местечка мнимого комфорта. Я устал. Банально утомился от необходимости работать по 18 часов.
– Здесь природа сохранена, что придает Кселону преимущества, но здесь царит нищета. Здесь нет перспектив. В Кселоне больше не развиваются наука и искусство. Наше государство стало кузницей рабочей силы, а не знаний, – слова Клары вторили чужой депрессии, сливаясь в один поток мрачности.
Хардиан прикрыл глаза. Он выдохнул чистый воздух Кселона со стоном, и чтобы почувствовать хоть какую-то опору присел на стул, норовивший развалиться от времени. Возраст гостя позволял Кларе вести себя с ним, как полагается старшей сестре, и она слегка коснулась его плеча, силясь придать жесту успокаивающий характер. Серые глаза посмотрели на неё, ища понимания. Хардиан не отдернул руки Клары, как это могла бы сделать на его месте Этель, поддававшаяся эмоциональным всплескам. На минуту женщина пожалела, что у неё нет сына. Такого, как этот высокий обладатель серых глаз, нуждавшийся в природе и материнских советах.
– Что же мне делать? – задал Хардиан вопрос, превращавшийся в риторический.
– Оставайтесь здесь. Я что-нибудь придумаю, – солгала Клара, ведь в её голове не имелось ни одной идеи, как спасти жителя мега-города от скуки, ставшей частью повседневности нормалей, проводящих время на полях и в производственных цехах.
– Но чем мне заниматься, по крайней мере на время моего длительного отпуска?
Не так часто Хардиан нуждался в чужих советах. В сложившейся ситуации ему не хотелось самостоятельно искать ответ на свой вопрос. Он почувствовал укрепление апатии. Той редко позволялось ступать на территорию души человека, умевшего высматривать в полнейшей безнадежности фрагменты просветов. Но апатия не нуждалась в разрешении на право овладеть жертвой. Оставшись одиноким, Хардиан стал доступной мишенью для уныния. А оно имело побочный эффект в виде паралича мыслей.
– Прогуливайтесь по берегу реки. И самое главное, избегайте общения с нормалями, они не приемлют соседства с теми, кто от них отличается, – принялась проводить инструктаж Клара, вырывая собеседника из прострации, – затем я решу свои личные проблемы и только потом смогу начать размышлять над чем-либо другим, в том числе над программой вашего отдыха.
– У вас что-то произошло? – участливо поинтересовался Хардиан, отвлекаясь от собственной неясности бытия.
– Арестована моя дочь, – коротко сообщила Клара, стараясь не проговориться о семейной тайне.
– Вам ничего неизвестно о сроке её задержания?
– Ничего.
– Если позволите, я могу дать пару юридических советов, – предложил Хардиан поучаствовать в решении проблем гостеприимного человека, используя опыт друга, трудившегося в Институте персоналий Геопланта.
– Я буду рада, вот только отблагодарить смогу предоставлением ночлега, – сообщила Клара, опасаясь отказа гостя консультировать её ради испытываемых неудобств в лачуге.
– Это меньшее, что я могу для вас сделать, – Хардиану хотелось снова увидеть улыбку на лице женщины, проникнувшейся к его проблеме и одновременно он испытывал отвращение к самому себе за допущенное вранье.
