Irina Raymond
А я до сих пор жива. Исповедь особенной мамы
Людская зависть не порочна –
Менталитет усопших грёз.
Я, к сожаленью, знаю точно:
Не избежать того без слёз.
Молва людская не тревожит.
Уже привыкла, не увы…
Моей души земной острожек,
Дрянней всего, что это – ты!
Мой месяц – это апрель. Я родилась в начале апреля. Этот месяц – начало возрождения жизни, время нежных подснежников, лазурного неба и уже согревающего солнышка. Первый мой день рождения без моего старшего сына. Служба Дмитрия и раньше не позволяла нам встречать его вместе. Только я знала, что рано утром будет звонок:
– Мамуль, с днём рождения! Я люблю тебя. Я первый?
Сын знал, что рано встаю и поздно ложусь. Звонок от сына был всегда. И так рано только на мой день рождения. Для сына мой день был особенным, как он сам и говорил. Разве могу таким сыном не гордиться? И собой тоже? Мой сын. Любимый. Старший. И ещё один любимый. Младший. Оба сына – два любимых.
Мы живём на центральной улице, где через дорогу находится круглосуточный магазин цветов, проект которого я ещё и делала. Каждый год на мой день рождения из этого магазина мне приносили шикарный букет розовых роз от старшего сына.
Ещё одна традиция: Дмитрий всегда заказывал для меня мою любимую песню по радио. Сына нет на Земле, а «Золотой город» обязательно звучит каждый год, именно, в мой день рождения. Слов сына нет «для моей роднульки …», а песня есть. Мистика? Может для кого-то и так, но не для меня. Для меня мой Димка всегда рядом. Ничего и никому доказывать не хочу. Это только наша с ним связь. Внеземная.
Раннее утро 3-го апреля 2007 года. Мой день рождения. Без Димки. А я жду звонка. От старшего сына. Телефон рядом. Жду. Не схожу с ума: ум понимает, душа не принимает, ждёт. Вся я – это одно напряжённое ожидание. Ожидание чуда.
Для себя решила, что позову много гостей, чтобы как-то уберечь себя от безнадёги в мой первый день рождения без моего Димки –Митяши.. Сама себя убедила, что и с новой роднёй пообщаюсь лишний раз, и загружена буду хлопотами предстоящего приёма гостей. Ставлю тесто. Пеку пироги. Готовлю салаты. Жду.
Звонок. В домофон. Принесли букет. Ноги подкосились: сын жив! Кто, кроме него, мог заказать такой букет – тридцать девять розовых роз? Однажды в разговоре со старшим сыном я пошутила, что мне больше, чем 39 лет никогда не будет. Это мой возраст на века. Когда в первый раз получила розовый букет из тридцати девяти роз, я была безмерно удивлена его цвету. Розовые? Почему? Не мой любимый цвет. Оказалось, всё просто. Розовый – девичий цвет, в понимании старшего. Я для него всегда буду молодой девчонкой, даже в свои девяносто семь лет. Это был наш с ним секретик.
Полетела в магазин, как была, в домашней одежде и тапках, и с букетом. Продавщицы застыли в недоумении. От моей заполошности и слёз, которые текли не переставая. Я размахивала руками, громко объясняя по поводу букета, который мне доставили из их магазина. Букет лежал на прилавке. Из платёжных документов не было понятно, кто заказал и оплатил мой букет. Надо проводить целое расследование по этому поводу, чтобы докопаться до истины. Никто этим не был намерен заниматься: не преступление же. Прижимая букет к груди, побрела домой. Как пахли розы!
Отойдёт. Обернётся радугой
Эта горечь от злых обид.
А в сочувствии серость жалости:
Потому так истошен крик.
Ни молитвою, ни забвением,
Ни потоками горьких слёз
Не вернуть ни за что мгновение,
Где мой мальчик ещё со мной.
Денис отнёсся к моему букету от Димы спокойно:
– Мам, ты же взрослая женщина. Не надо опять себе придумывать несбыточность. Успокоившись как-то и обдумав всё, решила, что Димка оплатил мой букет на много лет вперёд, будто предчувствовал, что скоро «уйдёт». Мои сыновья – романтики, потому как мама у них тоже романтик. Маленькие и немаленькие сюрпризы всегда присутствовали в жизни нашей семьи. Мои мальчики радовали меня часто: и вместе, и по отдельности.
В течение дня по радио несколько раз прозвучала моя песня «Золотой город». Теперь я точно знала, что это старший сын мне шлёт поздравления с днём рождения. Он помнит, не забыл, он со мной рядом. Дмитрий, как обычно, в командировке. Так решила для себя. Букет от него получила, песня прозвучала. Старший скоро приедет. Слёзы прятала в суматохе приготовления к вечеру. Светика только и поняла меня. Она поддерживала все мои «несбыточности и сумасшествия».
Вечер, как всегда, был великолепным. Мой друг Саша-скрипач заставил гостей и плакать, и радоваться, и даже петь. Меланья с Маргариткой удивили: спели на два голоса красивые песни. Сестрёнки музыкальны. Смех, веселье, шутки, танцы, мои деликатесы, марочные вина. Гости разъехались далеко за полночь. Все остались довольны. Даже Евдокия Трофимовна. Для неё скрипач исполнил романс «Вишнёвая шаль».
Все вазы заняты цветами. Гора подарков на журнальном столе. Догорали свечи. Моя боль, которую я закрыла, как Джина в бутылку, сорвала крышку. Не стала сопротивляться. День был для меня невероятно тяжёлым. Уткнувшись в Димкины розы, выла и рычала, как волчица. Так в слезах и с букетом, уснула рядом с Шуркой на коврике у своей кровати. Сны, после такого надрыва, мне не снились совсем. Никогда.
Несколько дней нужны для восстановления себя. Требуются порой невероятные усилия, чтобы собрать себя в единое целое и продолжать как-то существовать. Про «жить» в такие дни не может быть и речи. Я лепила себя, училась видеть и слышать мир и людей вокруг. Шёл только первый год без старшего сынули.
Песчинка в мире бытия,
Где жизнь и смерть необратимы.
Накатит грубая волна,
Разбита фреска. Горстка пыли.
К чему стремиться и мечтать?
Итог всему уже известен.
Но крылья есть. И мне летать.
Мир недопознан. Интересен.
Мой апрель подарил ещё сюрприз. Не помню, как попал в руки диск с фильмом «Живой». С первых кадров на меня смотрел мой старший сын. Андрей Чадов, который играл роль главного героя, невероятно похож на моего сына. Сцена, где его спасают друзья, и лицо Кира показано крупным планом, поразила меня. До мелочи черты лица моего Дмитрия: овал лица, губы, нос, подбородок. Не отрываясь, не дыша, обливаясь слезами и разрываясь болью, досмотрела весь фильм до конца. Такого просто не может быть! Актёр будто скопировал моего старшего сына: взгляд, манера курить, ходить, говорить. Это был мой Дмитрий, только более худой. Мы с сыном свиделись наяву. С тех пор этот фильм, как свидание с моим старшим сыном. Сколько бы раз его не смотрела, не могу оторваться. А сколько раз я его смотрела, уже и счёта нет. Потом оказалось, что этот фильм видели все. Но оберегали меня от его просмотра: никто не знал, какая будет реакция у меня.
Май месяц принёс много заказов. Надо работать. Дарить людям красоту. Самой выходить из темноты, которая начала сереть всё же, благодаря моей Светике и моим зверикам. Все требовали внимания и заботы. Люблю свою работу, которая, в первую очередь, радует меня и, как следствие моих стараний со страстью, доставляет радость моим заказчикам. Начало проекта – всегда ожидание и волнение. Это, как дрожь талантливого артиста, перед выходом на сцену. У меня только так. Наконец-то, я загнала своего Джина обратно в бутылку. Появился заказ на проект большого кафе при администрации города. Моё ноу-хау– это мозаика из осколков зеркал. Есть в зеркалах мистика, а потому и притягивают они меня и дают волю моей буйной фантазии. В этом кафе мне позволили поиграть с моими стекляшками на славу. Я увлеклась и отвлеклась на время создания проекта. Нужен позитив. Вытащила из себя его за «уши». Получилось. Я радовалась. Изредка.
Столб из пыли – вот мысли и чувства.
Не хочу ни бороться, ни быть.
Растворилась в своём искусстве.
Только сына не отмолить.
Скоро год. Это необратимо.
День за днём я слезами давлюсь.
Как ты там, мой любимый Мика?
Позови. И я в небо сорвусь.
Моя занятость не освобождала меня от обязанности мамы и хозяйки дома. Я баловала Дениску, его друзей и партнёров вкусностями. Меланья тоже иногда разделяла с нами ужины. Её беременность протекала без токсикозов и осложнений, но она постоянно жаловалась на своё состояние. Мира в наши отношения не прибавлялось. Разговоров она категорически избегала, предпочитая разговаривать с подружками. Я уже и не настаивала. Впереди месяц июнь.
Мной проклятый месяц, который забрал у меня моего Мику. Этим именем мой первенец называл себя сам, как только начал говорить. А Дениска у нас был Ниська. Имя для себя придумал младший. Мои мальчики. Мои сыновья. Моя гордость и теперь уже моя боль.
Как-то в один из вечеров Дениска пришёл весёлый и усадил меня смотреть с ним фильм о них с Меланьей. Фильм о дне свадьбы. Оператор старался. Красота начиналась с утра: невеста в салоне, жених примеряет костюм. Затем рассказ о семье невесты, где мама Меланьи читает за кадром стихи о дочери. На фотографиях: мама, папа, сестрёнка, бабушки-дедушки, дяди, сама Меланья от малышки и до невесты. Подробно и трогательно. У жениха семьи не оказалось. Пять фотографий и всё. Ни меня, ни брата, ни кого – либо ещё не было. Денис получился без роду и племени. Практически, детдомовский. Меня шокировало сильно. Вспомнила Меланью. Фильм ещё только монтировали, когда она попросила у меня фотографии Дениса.
– Только на фото он должен быть один. Так оператор сказал, – заявила она мне. Поинтересовалась у неё:
– А почему Дениска должен быть один, если у него есть семья. Ты ничего не путаешь? Может позвонить ему и спросить?
Оператор – знакомый мамы Меланьи. Звонок оказался бесполезным. Неуважение к нашей семье проявилось крупным планом и зафиксировано навечно этим фильмом. Дальше фильм я отказалась смотреть, пытаясь объяснить младшему сыну, что недопустимо такое отношение ко мне и его брату, да и к нему самому.
Денис разозлился:
– Ты опять придираешься. Опять всё испортила. Это мелочи, на которые не надо обращать внимание.
Достучаться до него не смогла. Главного сын не понял. Меланья пыталась нас развести по разные стороны. Она училась в институте на психолога и знала, как больней ударить меня. Назревающий конфликт нужно было решать самой. Написала Меланье письмо.
« Меланья, я думаю, что пора поговорить без макияжа.
Каждая мать (любящая) защищает своё дитя. Денис – мой сын. Теперь единственный. И я буду его оберегать и защищать, так было и так будет, как на этой земле, так и в другой моей жизни. Я имею на это полное право.
Твою суть я уже поняла. Я – взрослый человек, повидавший в своей жизни слишком много, поэтому я – сильная и умная. Я знаю себе цену, другие тоже знают, поэтому уважают и любят. Мне не нужна твоя любовь ко мне. Мне надо, чтобы ты любила моего сына, если ты его жена. Этого я не наблюдаю. Он тебя любит. Ты его нет. Ты – упрямая эгоистка, которая привыкла быть центром внимания в своей семье. Ты пользуешься любовью моего сына, позволяя себя любить. Этакая восьмилетняя беременная девочка. Ему нравится тебя опекать.
Ты сейчас пытаешься нас разъединить. Ревнуешь его ко мне. Устраиваешь ему сцены. Глупо. Я – его мама, которую он любит, и будет любить всю жизнь. А ты – только жена. Просто первая, но можешь быть не последней. Всё, что сейчас происходит, для тебя только игра, не больше. Другого объяснения твоему поведению я не вижу.
Пока Денис счастлив, у него всё в розовом цвете. Он не хочет тебя обижать, но ты-то запросто. А зря!
Что ты сделала в своей жизни стоящего? Вышла удачно замуж за хорошего, заботливого, умного, доброго мальчика. Только ты ещё не поняла, что он не из детдома, не из капусты и не аист его принёс. Это я его родила и воспитала, поэтому патологически не могу быть сволочью, какой ты меня считаешь.
Вот твои поступки, из которых я сделала свои неутешительные выводы: ты запросто решила избавиться от вашего первенца; после гибели Димки, ты уехала отдыхать на море, где развлекалась с девочками и не только; твоё постоянно неумное «нет»; ты не заботишься о своём муже. Так почему ты решила, что я должна угождать тебе и быть счастлива от того, что ты – жена моего сына. Меланья, ты пока просто хорошенькая молоденькая девушка, не красавица. Поэтому ты меня пытаешься меня как-то принизить ( глаза карие, некрасивые…). И умом ты не блещешь. У каждого ровно столько тщеславия, сколько ему не хватает ума. Твой снобизм и инфантилизм мне не интересны, но ты – жена моего единственного сына. И я хочу, чтобы он был здоров и счастлив.
Если Денис тебе не безразличен и, как ты говоришь, его любишь, то нам надо поговорить и договориться о чём-то стоящем. Составить негласный договор. Другого пути нет».
Конечно, письмо не из приятных, но не могу льстить и «приседать» пред кем-то. Меланья проигнорировала моё послание. Делала вид, что не получала ничего. Не могла же я её принудительно заставить со мной разговаривать. Жизнь продолжалась.
Павел иногда заезжал ко мне домой. Всё, что он пытался наладить в данной ситуации, уже не имело никакого смысла. Для меня. У него, вероятно, была призрачная надежда на возобновление наших отношений. Только я не видела его в своей жизни совсем. Для меня измена – это конец: не смогу ни понять, ни простить. У каждого свои ценности. У меня такие.
Говорят:
– Если сильно любишь, то простишь.
Именно, потому, что сильно люблю, не прощаю. Не могу переступить в этом случае через себя. Вот своих сыновей могла и понять, и простить в любом случае. В то время так думала. Всегда была сумасшедшей мамашей и за детей, без преувеличения, хоть в огонь, хоть в воду. Мои сыновья это и знали, и видели. Мужчины в моём театре жизни всегда оставались на вторых ролях. Я, конечно же, женщина, но сильная женщина: всё могу сама. Серой жалости мне не требуется ни от кого.
Беллетристика и казустика –
Сотворённая чепуха.
И слезами года разрушены.
В мелких камушках колея.
Босиком, кровоточа ранами,
Я иду, шлейф обид волоча.
И на пир не бываю званой я.
Всё в миру. А зачем огорчать?
Пожинаю всё то, что сеяно.
Пусть не мной, даже кем-то другим.
Иногда так душа расстреляна…
Рассмеюсь, надевая грим.
Перелесочки и колдобины –
Испытания наяву.
Сердце латано-перештопано.
Всё закончить бы. Но живу.
Молодые ещё жили у меня. В их квартире шёл ремонт полным ходом.
Путешествие в Египет – мой свадебный подарок для них. Все финансовые расходы брала на себя. Никак не могла уговорить ни Дениса, ни Меланью поехать отдохнуть. Все мои доводы, что, когда родится ребёнок, то путешествовать они не смогут долго, не убеждал их. Деньги в руки им не отдавала, потому что знала: потратят всё на какие-нибудь «деревяшки» в квартиру. Очень хотела, чтобы мой младший хоть как-то отдохнул от всего. Нелёгкие жизненные ситуации подкосили, конечно, и его. Дениска так давно не уезжал из города. Новые заботы, его собственная семья не отпускали сына. Беременная капризность Меланьи во главе угла. Будущая мама много спала и наслаждалась тем, что все вокруг суетятся, исполняя её требования.
Мой проект начал осуществляться. Большая стройка требовала много моего времени, которое уходило на дизайнерский контроль. Появились дополнительно мелкие заказы. Времени на себя и на дом почти не оставалось.
Ответственность – одно из моих качеств характера. Этому научили ещё в детстве. Мой бизнес начал двигаться вперёд, а это ответственность перед своими рабочими и перед заказчиками. Мой дом и моя семья – тоже ответственность. Но времени на дом и семью оставалось совсем немного. У Дениса уже была жена, которая могла организовать своё время так, чтобы успевать ему, хотя бы, готовить еду. Об этом я детям и объявила за ужином. Дениске нужна диета с его возобновившимся заболеванием сердца. Решение они приняли странное: обедать и ужинать в кафе. Меланья, вероятно, не могла себя напрягать какой-то готовкой для любимого мужа. Трещина в наших отношениях ширилась. В моём доме появилась нехорошая тишина, которая в любой момент могла взорваться. Младший делал вид или на самом деле не понимал, что назревает взрыв.
Приняла и это. Надежда на какую-то помощь от Меланьи или от Дениса улетучилась. Для себя разносолы не готовила. Всё на быструю руку. Вот Шурке всё равно надо варить каши с мясом. Очень люблю своих звериков, чтобы травить их кормами. Светика, конечно, как всегда, выручала. И погуляет, и накормит, хотя у неё самой своя семья и свои собаки. Незаменимый друг. Не подруга. Именно, друг. Ценю.
Наступивший июнь был моим ужасом, который увеличивался в разы с каждым днём. Он стоял такой же жаркий, как и тот, в прошлом году, где невыносимо – ослепительное солнце выжигало мне глаза и сжигало душу. Приближалась годовщина моего старшего сына. Первый жуткий год без сына был только первым годом. Потом будут года. То, что первый, не самый тяжёлый, ещё не могла знать. Десять дней до 17 июня и десять дней после – временной отрезок моего небытия на физическом уровне. То, что так будет, практически, каждый год, тоже не знала. Меня будто выключили из всех земных дел. Одни рефлексы, как у собаки Павлова. Надо, делаю, но не понимаю, что и зачем. Такое состояние не объяснить. Хочется сбежать к сыну и жить там, с ним вместе. Или не жить. Но с сыном. Состояние сомнамбулы. Шурка, как всегда, сопровождала меня. Лежала рядом и бдила.
Боль складывала пополам. Моя собака принималась лизать мне лицо, руки, которые были горькими от слёз. Если её нежности меня не успокаивали, она придвигалась близко-близко и била лапой долго и больно. Лапа тяжёлая, а ещё Шурка специально выпускала когти – настоящая лапа медведя. Она просчитала, что так будет действенней. Черныши – собаки с интеллектом. Моя Шурка – уникум. Все это признавали. Физическая боль заставляла вернуться обратно в реальность. Димка, как всегда, улыбался с фотографии. Дениса, как всегда, не было рядом. Он не понимал и не хотел понимать меня в такие моменты. Ему проще отстраниться и подождать, когда я сама справлюсь со своим состоянием. Как же я ждала от него, как от своего сына и как от единственного мужчины в семье, тепла: объятий и слов.
Дениска стеснялся показать свои чувства ко мне после женитьбы. Почему? Не знаю. Мы перестали с младшим разговаривать совсем. Так, общие фразы. На уровне знакомых, которые живут через дорогу и им приходится волей – неволей приветствовать друг друга и интересоваться здоровьем и делами только потому, что так принято в обществе соседей. Конечно, пыталась достучаться до него. Он отвечал, что любит меня, как и прежде. Вот только этой любви я не чувствовала. Может быть, многого требовала от младшего? Может быть. Только он – мужчина, а я – женщина. Старший это чётко понимал. Мальчик-то вырос. Женился. Готовился стать папой. Никогда не понимала народной «мудрости», что сыновей рожают и растят для других женщин. Есть же родственные нити, которые нельзя рвать ни при каких обстоятельствах. Это преступление против своего рода. Человеческие ценности – самое важное для меня. Думала, что и для моих сыновей это аксиома. Не всё так однозначно оказалось в будущем. В младшем сыне были не только мои гены. Были, к сожалению, и не лучшие папины.
– А гены пальцем не размажешь, – где-то слышала такую фразу. Не помню, кто сказал.
Для меня нет святей религии:
Старший сын, что уже не со мной.
И ношу я свои вериги,
Ожидая пути домой.
Вся проклятьем душа проклёпана.
Взгляд мой чёрен – зрачок пробит.
Вопрошаю я немо Бога:
Отчего мне Земля, как скит?
Разрубили меня, раздвоили.
Не мертва, но уже не жива.
И за что мне такое горе:
Есть два сына, но я одна?
Мои подруги Жанна и Наталья вместе со Светикой помогли приготовить обед для Димкиного дня. Я наложила запрет на слова, которые обычно говорят в такие дни. Сын для меня жив. Он в командировке. Наши гости не поднимают тосты за помин души. Мы пьём, едим, говорим, смеёмся. Сын рядом, я знаю. Дмитрий жив, пока память о нём жива. В этот год было невероятное количество народа. Пришли, приехали, прилетели, чтобы поддержать меня и Дениса. Благодарность всем.
Для меня 17 июня – страшный день. На таблетках, уколах и с невероятными моими усилиями, чтобы держаться достойно, без срывов, пока гости в доме. А там, как Бог даст. От меня ничего не зависит. Психосоматика. Пришлось научиться и это понимать, чтобы как-то выкарабкиваться из своих диких состояний.
Жгуча боль. Как кинжалом, время
Мне кромсает на части грудь.
До сих пор не могу поверить,
Что сыночка уже не вернуть.
Закрываю я боль в темницу
И ключи уношу с собой.
«Не услышишь его! Не увидишь!»,-
Вслед кричит разрывная боль.
Слёзы градом. И стон из горла.
Не хочу ни дышать. Ни жить.
Меркнет свет и вокруг убого.
Мне опять до рассвета стыть.
На годовщину Дмитрия пришла бабушка Меланьи. Думаю, что из чистого любопытства. Родителей не было. Не сочли важным для себя. Зачем брать на себя чужой негатив? Какое там: разделить горе, как родственники. Это ни Боже мой. Своих же проблем достаточно. Наши семьи должны были бы объединиться после того, как Денис и Меланья поженились. Увы, мы общались сдержанно-вежливо по имени-отчеству. У каждой семьи свои ценности. В той семье, как бы они не скрывали это, превалировали материальные вещи. Что можно ожидать от сухости душ? Равнодушие. Так что же я хотела от Меланьи, когда она воспитана в такой семье? Не зря раньше присматривались к семьям, откуда хотели брать девушку в жёны. Ой, не зря.
Когда пришла в себя после Димкиного дня, озадачил вопрос, которые мне задали буквально одновременно несколько наших гостей:
– Меланья всегда ТАК себя ведёт?»
На моё удивлённое:
– Как?– дали похожие ответы:
– Так, как будто сделала одолжение, что посетила данное мероприятие и осчастливила нас своим присутствием.
Оказывается, многие заметили её пренебрежение и высокомерие по отношению ко всем остальным. Кого-то сильно задело. А я-то уже и не замечала такого её «носоворотения», живя с ней рядом. Взяла себе на заметку, но говорить об этом ни Меланье, ни Денису не стала. Не видела смысла рушить хрупкий мир сосуществования.
У каждого свой срок. Предназначенье.
И я балластом, к счастью, не живу.
Мы – дети все от Божьего творенья
И каждого зажёг он, как свечу.
Чадит и шает. Медленно и плавно.
Как фейерверк и больше нет огня.
Все мы горим: кто праведно, кто жалко.
Не догораю. Только нет меня.
Июль 2007 года стал для меня ещё одной бедой-горем. Откуда не ждёшь, оттуда и приходит. Павел стал раздражать: глупые претензии, никчемные слова, ненужные оправдания. Решила поставить точку. Сама. Он немедленно примчался после моего звонка. Услышал мой приговор и «взбесился». Принялся убеждать. Потом орать. И так в течение часа. Столько гадостей выслушала. Всё пустое, если приняла решение. Павел во всём обвинил меня и закончил грубостью.
Финал любви: «Захлопни пасть!»
От слов от этих мне б пропасть.
Ни злости, просто, в пальцах дрожь.
Ни боли и ни к горлу нож.
Нет ничего. Лишь пустота.
Нет удивленья: жизнь проста.
Хлопнув дверью, уехал. Я выдохнула. Надеялась, что навсегда. Хвосты я рублю одним махом, если решаюсь на разрыв. Будущего у нас не было.
12 июля у Маргаритки день рождения. Позвали на семейный праздник. Отмечали в маленькой квартире родителей. Поражало огромное количество икон в их доме. Все верхние полки, в так называемой « стенке», занимали разнообразные « портреты» с ликами святых. Зачем так много? И напоказ: смотрите, какие мы, чтущие Бога? Считаю, только поступки людей могут показать степень их праведности, но не слова. Как и иконы, купленные в церковной лавке. Соблюдение всех постов и стояние в церкви всю пасхальную ночью, не показатель для меня, если человек своим поведением опровергает то, что выставляет на обозрение.
Показная набожность противна, как и ханжество. В Меланье нет уважения к старшим. Не заложили. Странно. Семья-то совсем немаленькая: три бабушки и дедушка в наличие есть. Оказалось, не уважают не только меня, чужую, но и своих тоже. Гостиная в квартире, как и все остальные комнаты, маленькая. Стол посередине поставили. Одна часть гостей, в том числе и я, сидела на стульях с одного края стола, другая на диване, на противоположном крае стола. Меланья и Дениска оказались в дальнем углу дивана, рядом сидел дедушка и Евдокия Трофимовна, его жена. Меланья носила очень короткие платья, хотя животик вырос уже приличный. Девочку все ждали в сентябре. Будущей маме понадобилось выйти. Можно было через нас или через диван. Предпочла диван. Перешагивая через дедушку, она получила от него замечание:
– Платье надо было надеть подлиннее, а то всё видно, внуча.
Реакция Меланьи, как холодный душ для меня. Она встала над дедом и демонстративно начала махать подолом перед его носом, приговаривая:
– Что хочу, то и ношу. Не тебе меня учить, дедуся.
Мне стало неловко за неё. Всё-таки, во-первых, он – мужчина, а во-вторых, он – её дед. Никто не сделал замечания. Это норма поведения? Может быть, я так старорежимно воспитана: не понимаю «новых» веяний? Не думаю. Правила приличия были, есть и будут всегда.
Конечно, Меланья не окончила Институт благородных девиц, но такое поведение ни в какие рамки… Я придиралась? Ужасалась. У меня будет внучка. Чему сможет научить девочку такая, невоспитанная ни разу, её мама? Авторитетов у Меланьи не было. Так и не поняла её поступка. Что она хотела продемонстрировать? И кому? Мне? Денису? Своим родным? Гормональные сбои? Как-то уж через чур. Делаю выводы для себя, не усугубляя разборками наше сожительство под одной крышей. Меньше месяца прошло с Димкиного дня. Ещё болело. Очень. И я была в разобранном виде, как кукла: тело, руки-ноги есть, а голова отдельно и сердце вырвано. Себя бы сохранить, какие разговоры?
Боль моя, как Джин в бутылке:
Чуть затрону – вот она.
И спасаюсь я в картинках.
Слёзы прочь. Но только зря.
А какое нынче лето!
Солнце, грозы и жара!
Старший мой сыночек, где ты?
Одиноко без тебя.
Если вышел Джин на волю,
Не загнать его порой.
Нет, не сетую на долю.
У меня не плачь, а вой.
Всё мечусь я по подушке.
Не могу глаза открыть.
У меня одна подружка.
Эта знает, ЧТО мне жить.
Днём смеюсь и горе прячу.
Всё работа и дела.
Ночью сны о счастье снятся.
И Митяша в них всегда.
Не хочу я верить в данность.
Всё надеюсь. Очень жду.
Мальчик мой придёт однажды…
Я увижу. Оживу.
В августе я уезжала в Германию. Предоставила сама себе отпуск на 3 недели. Мои друзья Нина и Георг прислали приглашение, и я оформляла визу. Надо бы обновить свой гардероб. Только ничего не хотелось для себя. Совсем. Я так устала от каждодневно – сжигающего меня горя, от постоянного контроля над собой, от своего одиночества в собственном доме, от непонимания и отдаления младшего сына, что уже считала дни до моего отъезда. Мне надо вырваться за пределы России. Сменить полностью всю обстановку. Не была в отпуске шесть лет. Невероятно. Дениска получал второе высшее образование, ему нужна была моя помощь. Мои сыновья – самое главное в моей жизни. Для них и живу.
За визой надо ехать в соседний город. Электричкой долго, поехала на автобусе. Самолётные сидения, музыка, ровная дорога, за окном мелькали деревья и пейзажи. Два часа размышлений над своей судьбой. Пыталась понять, как мне мириться со всем, что выпадает на мою долю. Димка – Дениска. Усталость дикая. До безразличия. Одно желание: забиться, забыться, закрыться, пока всё не закончится. Нежизненная наивность. Глупо, конечно, об этом даже мечтать. Димку не вернуть. А Дениску? Что случилось с моим младшим сыном? Почему так происходит? Мой младший был добрым мальчиком. Писал мне открытки, полные любви и забавных, но таких искренних, пожеланий.
– Мамулька!!!! Поздравляю тебя от всего сердца С Днём Твоего Рождения! Желаю тебе всего самого наилучшего и взять, как можно больше, от жизни, ведь живём один раз и жизнь так коротка, что прожить её надо весело. От сына Дениса любимой маме.
Эту открытку он написал в свои двенадцать лет.
– Мамунчик!!! Я поздравляю с этим христианским праздником, то есть Пасхой. Пусть Бог никогда тебя не забывает и не даёт тебе несчастий, а даёт только одно счастье и радость. Я хочу, чтобы ты никогда не плакала, а только смеялась. В этот святой праздник твой младший сын Денис.
А эту открытку он подписал мне в четырнадцать лет. Ещё были открытки. Много.Но самая неожиданно приятная в десять лет, после разрыва с его отцом, датированная первым декабря:
– Мама!!! Поздравляю тебя с первым днём зимы. Надеюсь, что она будет тебе счастьем, а не горем. Желаю успеха в бизнесе. Денис. Куда – домой. Кому – Ирине. От кого – от Дениса. Откуда – из дома.
– Любимая Мамуля!!! С праздником тебя. Будь счастлива всегда и везде. И не теряйся ни в каких ситуациях. С Любовью и Нежностью Я!!!
Где потерялась теперь его Любовь и Нежность ко мне? Кто мог её забрать? Жена и мама. Две женщины, но любовь к обеим женщинам разная. Какая тут может быть ревность? Я приняла выбор младшего сына. Конечно, Меланья – не лучший вариант для меня. Но это его выбор. Они уже ждут ребёнка. А я своих сыновей всегда учила, бросать своих детей, это грех. Пример их отца. Мои мальчики знали, что такое расти без папы.