Ирина Мясникова
Переломный момент
Всё нижеизложенное выдумано автором от начала и до самого конца.
Все названия имена и фамилии тоже выдуманы, даже улица Рубинштейна выдумана и город Санкт-Петербург ненастоящий, а если кому-то вдруг удастся обнаружить таковой в реальности, то это всего лишь совпадение. Автор заранее извиняется перед всеми, кто себя или кого-то узнал, а также перед теми, кто никого не узнал, а хотел бы.
© Ирина Мясникова, 2023
Глава 1
Опасности пеших переходов в зимнее время
– Ну, ты чего тут разлеглась как барыня?
Лера увидела перед собой, склонившуюся над ней небритую мужскую физиономию. Пахнуло перегаром. Лера поморщилась. Ещё секунду назад она лежала и смотрела в сумрачное питерское небо, откуда на её сыпался совсем не сказочный, а вполне себе противный мокрый снег. Такой, какой обычно бывает в Питере в разгар зимы. Он таял у неё на щеках и смешивался со слезами. Конечно, её мысли никак нельзя сравнить с размышлениями Андрея Болконского под небом Аустерлица, но Лере было невыносимо больно и обидно, ведь с утра она собиралась провести сегодняшний вечер совсем иначе. И вот вам, пожалуйста, человек предполагает, а Господь располагает, или вот ещё хорошее: хочешь насмешить Бога поделись с ним своими планами. Планы у Леры были серьёзные. С утра она тщательно уложила волосы, которые сейчас превратились в мокрое чёрт знает, что, принарядилась, нацепила выходные сапоги на шпильках и отправилась на работу, предвкушая вечернее свидание с Игошиным, который отвезёт её сначала куда-нибудь в хороший ресторан, подарит что-нибудь дорогое и блестящее, а потом они поедут к ней домой крутить любовь и всё такое. И момент подходящий, практически канун волшебного Нового года, когда можно заглянуть Игошину в глаза и задать ему главный вопрос, пусть даже и немой. Ну, вы понимаете, о чём мечтают девушки, которые уже не совсем девушки, но ещё далеко не тётеньки и с виду, и в душе. Во всяком случае путешествовать вечером пешедралом, да ещё и в гордом одиночестве Лера вовсе не собиралась. И тем более она не собиралась вот так валяться в зимней грязи на улице Рубинштейна, глядя в небо Аустерлица, пардон, в небо северной как бы культурной как бы столицы.
Этот гад Игошин никуда её не повёз, а вместо этого ближе к концу рабочего дня подкатился с важным поручением. Положил ей на стол папку с документами и прошелестел:
– Лерочка, солнышко, это непременно надо срочно отвезти на Рубинштейна, вот адрес нужного человечка. Он тебя уже ждёт. Туда тебя подбросит Петя, а оттуда ты уж сама как-нибудь выберись, вот тебе денежка на такси.
Он положил на папку пять тысяч. Видимо, эта бумажка должна была, по его мнению, как-то примирить Леру с постигшей её участью. Действительно, доехать на такси от Рубинштейна до её дома вполне можно рублей за триста. Так что оставшиеся четыре семьсот рассматривались как маленькая премия, оплата сверхурочных, ну, или как чаевые. М-да!
– А Петя сам никак не может эти документы передать? – поинтересовалась Лера, глядя в голубые практически ангельские глаза своего начальника, она уже поняла, что напоминать ему о запланированном на этот вечер свидании бесполезно. Игошин был как раз из той породы людей, про которых в народе говорят, мол, врёт на голубом глазу. Наверное, это помогает некоторым людям достигать успехов в российском бизнесе. А начальник Леры являлся очень успешным бизнесменом.
Да-да, вы ничего не напутали, Лера регулярно вступала в интимные отношения или, как говориться, занималась любовью именно со своим начальником, строила планы, как увести его от жены и организовать с ним крепкую семью, так сказать, ячейку общества со всеми вытекающими. Ведь ещё год-другой и ей станет уже поздно думать о детях. Не то, чтобы ей так уж хотелось иметь этих самых детей, но без них ячейка общества казалась несовершенной, да и женская миссия являлась практически невыполненной. Вот это вот всё: дом, дерево, сын. Это, конечно, у мальчиков, но без девочек им эту программу никак не реализовать. Правда, у Игошина уже был дом, в смысле хорошая квартира в Центре с видом на воду, что для тех, кто понимает, значит очень много, и целый успешный бизнес, который с никаким деревом не сравнится, у него имелся, но вот сына не было, была дочь, с которой Игошин носился как со своим самым выдающимся достижением, что нестерпимо раздражало Леру. Она подозревала, что именно из-за дочери он до сих пор не сделал решающего шага в нужную сторону.
– У Пети свои задачи, – сообщил Игошин. – Он шофёр, к нужным и очень важным людям шофёров не посылают. А ты не просто передашь бумаги, но и повысишь тем самым мой статус. Когда у руководителя такая помощница, к нему и отношение соответствующее.
Он огляделся по сторонам, откинул в сторону тщательно уложенные Лерой волосы и впился губами в её шею. Руки его стремительно зашарили по её телу. По случаю планируемого свидания Лера надела новое платье, которое обтягивало, подчёркивало и открывало. Надо сказать, что у Леры имелось в наличие то самое, что можно и подчеркнуть, и обтянуть, и продемонстрировать, и что, по мнению Игошина, должно непременно повысить его статус в глазах стороннего наблюдателя. А вот у его жены ничего такого даже в помине не было, поэтому Лера так и рассчитывала на этот решительный шаг с его стороны. Чего тут вообще думать? Даже сравнивать нельзя. Уж повышать статус, так повышать! Ведь у руководителя в первую очередь должна быть соответствующая жена.
Приёмная перед кабинетом Игошина на самое лучшее место для приставаний к секретарше, поэтому эти приставания продлились недолго.
– Я на тебя очень рассчитываю, ты же понимаешь, поторопись, – шепнул он ей на ухо и исчез у себя за дверью.
Лера тяжело вздохнула, скинула офисные туфли, нацепила сапоги, шубу, взяла папку с документами, сумку и выкатилась к машине Игошина во дворе офиса. В машине её ожидал недовольный Петя.
– Ну, а ты чего не рад? – поинтересовалась Лера. – Куда тебя потом отрядили?
– Барыню по магазинам повезу, – буркнул Петя. – Ей присралось. Фигли своего водителя отпустила?
Лера тут же поняла причину, по которой её планы полетели в тартарары, и она разозлилась ещё больше.
До Рубинштейна тащились по пробкам очень медленно.
– Опять какие-то хуи из Москвы пожаловали, весь город стоит, – проворчал Петя.
Эти самые хуи своим присутствием баловали как бы культурную столицу не так уж и часто, но уж если приезжали, то в городе творилось неописуемое. Как бы культурная столица весьма устарела и своим масштабом никак не соответствовала московскому размаху. Ей бы предпраздничные пробки пережить, а тут вот, на тебе. Чего, спрашивается, им в своей Москве не сидится, ну, или где там они от народа обычно прячутся?
Петя высадил Леру у требуемого дома, а сам потащился по односторонней Рубинштейна дальше. Тут Лера и оценила все достоинства коммунальных служб родного города. Какая там культурная столица? Обычный Зажопинск с минимальным бюджетом. Весь тротуар знаменитой на всю страну улицы Рубинштейна оказался завален смёрзшимся снегом, между снежных колдобин вилась узкая обледеневшая тропинка. Мысленно проклиная на чём свет стоит как бы губернатора и как бы городские власти, а вместе с ними и Игошина, Лера с трудом доковыляла до нужного двора, там долго звонила в переговорное устройство, наконец, разобралась, как открыть калитку в чугунных воротах, потом уже звонила в переговорное устройство нужного офиса и без происшествий зашла в дверь, за которой должен был бы с нетерпением её ожидать важный и нужный Игошину человечек. За дверью оказался небольшой пост охраны со стойкой, где красовался бугай в чёрной униформе и бронежилете, увешанный рациями и ещё какими-то устрашающими приспособами. Этот бугай с индифферентной рожей сразу пожелал забрать у Леры папку с документами, видимо, её внешность, повышающая статус Игошина, не произвела должного впечатления даже на охранника важного и нужного человечка. Весь вид его говорил, мол, и не таких видали. Тут раздражённая и злая Лера заявила, что ей велено передать документы лично в руки.
– Тогда ждите, – сказал охранник и уставился в монитор на стойке.
Лера огляделась по сторонам. Присесть оказалось некуда. Интересно, сколько ей ещё придётся тут так простоять? Может быть, стоит дать заднюю и отдать документы бугаю?
– Вы не подскажете, сколько мне ещё ждать? – спросила она его и демонстративно посмотрела на часы.
Бугай пожал плечами.
Лера подошла к стойке и опёрлась на неё локтем. Так было полегче стоять на шпильках. Ведь парадно-выходные сапоги предназначались исключительно для транспортировки их обладательницы на автомобиле и прохода от машины до ресторана желательно по ковровой дорожке.
– Отойдите, – строго сказал бугай. – Не положено.
Лера отошла к стенке, но прислоняться к ней не рискнула, у неё, в конце концов, слишком дорогая шуба, чтобы в ней, где попало, стенки обтирать. Она достала из сумки телефон и попыталась соединиться с Игошиным. Соединение полностью отсутствовало, интернет тоже.
– У вас тут связи нет, – сообщила Лера бугаю.
– Нет, – согласился бугай.
– Я тогда выйду позвонить.
– Пожалуйста. – Он нажал какую-то кнопку, и входная дверь зажужжала.
Лера выкатилась на улицу и позвонила Игошину.
– Я могу отдать документы охраннику? – спросила она начальника, как только тот ответил на звонок.
– Нежелательно, – сказал Игошин.
– Тогда позвони этому важному хрену, которому они срочно нужны, пусть оторвёт жопу, выйдет к посту охраны и заберёт их у меня.
– А что за тон у тебя, солнышко? – поинтересовался Игошин.
– Обычный тон для человека, который не нанимался стоять в предбаннике неизвестно сколько, пока к нему соизволят выйти. Если в течение десяти минут не появится, оставляю охраннику и ухожу, – рыкнула Лера и нажала отбой.
Она вернулась на пост охраны, где ничего не изменилось, и задумалась, смогла бы она так рычать на начальника, если бы не имела с ним никаких таких отношений? А с другой стороны, стала бы она работать на начальника, который использует её в качестве курьера? В её обязанности такое никак не входит. И в очередной раз Лера решила нынче же вечером приступить к поиску новой работы. Вот пусть этот гад повертится без неё, может, тогда станет решительнее. Поймёт, что она незаменима во всех отношениях.
Вскоре в предбаннике появился невзрачный низенький мужичонка с рыбьими глазами.
– Вы от Игошина? – спросил он, окидывая Леру оценивающим взглядом.
Можно подумать, что в помещении был ещё кто-то кроме Леры и охранника. Действительно, трудно спутать.
– Я, – подтвердила Лера и протянула ему папку с документами. От взгляда рыбоглазого ей стало не по себе, даже затошнило слегка.
Он взял папку и сказал:
– Свободны.
Лера захотела дать ему по башке, благо рост и шпильки ей позволяли, однако не стала этого делать, ввиду наличия у данного прыща такого здоровенного бугая в охранниках.
– Вот спасибо, – сказала она, собрав весь сарказм, какой только оказался у неё организме на тот момент. – Дверь откройте, – велела она бугаю.
Дверь зажужжала, и с гордо поднятой головой «Элвис покинул здание». На улице за это время произошли изменения, видимо, дали потепление и сверху посыпала мокрая гадость. Чертыхаясь, Лера выбралась со двора на Рубинштейна и попыталась вызвать такси. Ха, ха, ха и ещё раз ха! Свободных машин поблизости не оказалось и в ближайшее время они не планировали там появляться. Лера поняла, что ей ничего не остаётся, как тащиться в сторону метро, и она опять поковыляла на шпильках по обледенелому тротуару. Но власти города замыслили против Леры недоброе не только, когда перестали убирать улицы от снега. Специально для тех, кто успешно миновал обледенелые колдобины, были устроены засады в виде мраморных вставок в гранитной облицовке тротуара. Очень красиво и очень скользко. Вот на этакой мраморной красотище Лера и разлеглась разглядывать собственное небо Аустерлица. Небо, в свою очередь, чихать хотело на Леру и её проблемы, вернее не чихать, а плевать, потому что мокрый снег напоминал именно плевки.
– Хватит валяться, женщина, вставай, а то отморозишь себе всё, будешь в штаны писать, – не унимался небритый мужик, разглядывая её сверху.
Лера на всякий случай прижала сумку к себе покрепче.
– Эй, пацан, иди сюда, помочь надо, видишь, женщине плохо, – позвал он кого-то.
– Мне очень плохо, – согласилась Лера.
Над ней склонилось второе лицо, весьма румяное, гораздо моложе и симпатичней первого. Оба товарища бесцеремонно подхватили её подмышки и поставили на ноги. Лера взвыла от пронзительной боли и чуть опять не грохнулась обратно. Она повисла на небритом мужике и поджала одну ногу. Румяный молодец благополучно растворился в набирающей силу метели.
– Ну что за молодёжь пошла, – проворчал небритый ему вслед. – Погоди, женщина, постарайся меня не уронить. Да не нужна мне твоя сумка, не волнуйся! – Он полез в карман куртки и достал телефон.
– Степаныч, ну ты где? – поинтересовался он у кого-то, ответившего на его звонок. – Ага, понял. Я тут с одной женщиной застрял, стою в обнимку, сразу увидишь. Да не реви ты, – сказал он Лере, – сейчас порешаем.
Лера действительно уже ревела, не стесняясь, от адской боли в ноге. Ей даже было наплевать, что мужик этот подозрительного вида в чёрной вязаной шапке по самые глаза мало того, что воняет как огнедышащий дракон, так ещё и ухватил её отнюдь не деликатно и целомудренно.
Вскоре у тротуара остановилась машина.
– Вот и Степаныч, пошли, – скомандовал мужик. – Обними меня за шею и прыгай. Ты ж не в обе ноги раненая? Или в обе?
– В одну, – провыла Лера.
– Уже радость. – Мужик крепко обнял её, потащил к машине и запихнул на заднее сиденье безо всяких там политесов, ещё и за попу подтолкнул.
– Здрасьте, – поздоровался с Лерой пожилой мужчина за рулём.
– Здравствуйте, сквозь слёзы, – сказала Лера. – А вы куда меня везёте?
– Как куда?! – сказал небритый, плюхаясь на пассажирское сиденье рядом с водителем. – В притон, конечно. Будем надругиваться. – Он потёр руки. – Степаныч, где у нас ближайший притон? Тьфу, травма. У женщины, похоже, перелом конечности.
Несмотря на пробки, к травматологическому пункту подъехали довольно быстро. Этот Степаныч в отличие от Пети ехал явно не по принципу: «солдат спит, служба идёт». С трудом выгрузили Леру из машины, она опять повисла на небритом, и он потащил её вовнутрь. Народу внутри оказалось много. Ещё бы! При такой уборке тротуаров травмпункты должны располагаться на каждом углу. Мимо потерпевших страдальцев с сосредоточенным видом и очень злыми лицами сновали деловые врачи.
– Доктор, – обратился небритый к очередному, проходящему мимо врачу. Одной рукой он крепко прижимал к себе Леру, а другой протягивал доктору пятитысячную купюру. – Тут женщине срочно помощь нужна, видишь, она артистка, ей на поезд надо успеть.
Врач огляделся по сторонам, купюра молниеносно исчезла, как растворилась.
– Следуйте за мной, – скомандовал он и понёсся по коридору. Небритый поволок Леру следом. Оказалось, что следовали они к рентгеновскому кабинету мимо длинной очереди страждущих. Перед кабинетом велели снять с Леры шубу и сапог. Небритый с удовольствием разглядывал её платье и очень осторожно стащил сапог с больной ноги. Лера при этом охала, стонала и подвывала.
– Женщина, ты явно не боец, не ной. А если б ты везла патроны? – Небритый, похоже, издевался.
Далее выяснилось, что у Леры, действительно, перелом, и в сопровождении всё того же счастливого обладателя пятитысячной купюры небритый, гружёный шубой, сумкой и сапогом поволок Леру накладывать гипс. В процессе наложения гипса, не забывая заботливо придерживать Леру за талию, он явно с удовольствием рассматривал её голую загорелую ногу и свежий педикюр, ведь с больной ноги врачу пришлось срезать колготки. Когда с гипсом было покончено, стал вопрос, как транспортировать пострадавшую дальше с практически босой ногой.
– Доктор, будь другом, дай мешок полиэтиленовый и бинтик, – попросил небритый у врача.
Доктор не стал жадничать, покопался в шкафчике, и выдал просителю требуемое. Спутник Леры стянул с головы шапку и оказался абсолютно лысым, вернее круглая башка его, в отличие от физиономии, была чисто выбрита.
– Что? – спросил он, увидев удивлённый взгляд Леры. – Честная причёска.
Шапку он надел Лере на ногу, сверху напялил полиэтиленовый мешок и примотал это всё бинтом к гипсу.
– Женщина, за шапку ответишь, – строго сказал он Лере, надел на неё шубу, тщательно застегнул все пуговицы, взял подмышку второй сапог и потащил Леру к выходу.
Лере укололи обезболивающее, и запах его перегара, на который она до того уже не обращала особого внимания, стал просто невыносим.
– Можно вас попросить дышать в сторону, – сказала она своему спутнику.
– Какие мы нежные! – Он остановился и внимательно посмотрел на Леру. Без шапки с лысиной во всю голову он выглядел гораздо приличней, глаза у него оказались болотного цвета и чрезвычайно наглые. – Может, я поставлю тебя тут у стеночки да пойду? А ты дыши свежим воздухом, наслаждайся, сколько влезет.
– Извините, – Лера потупилась.
– Не извиню. Шапку жалко, а то бы бросил. – Он позвонил Степанычу, и тот вскоре подъехал к травмпункту.
До Лериного дома ехали в молчании.
– А у тебя тут прилично, – сообщил небритый, когда остановились у мраморного подъезда.
Тротуар перед подъездом, в отличие от улицы Рубинщтейна, был как следует вычищен. Разумеется, его же не городские коммунальные службы чистили, а дворник, работу которого оплачивали все проживающие в двадцати квартирах Лериного, действительно, весьма приличного дома. Проживающие в доме и в лицо знали этого дворника, и жену его, которая мыла в парадной полы и лестницы, тоже знали в лицо.
Небритый смотрел на Леру выжидающе, мол, покаталась и хватит, убирайся восвояси.
– А вы мне ещё немножко не поможете? – жалостно попросила Лера.
– Я думал, ты мамок-нянек позовёшь.
– У меня нету, – Лера растерялась и чуть опять не разревелась.
– Эх, – небритый тяжело вздохнул и вылез из машины.
До подъезда доскакали резво, далее в том же темпе миновали мраморный холл, чувствовалось, небритому не терпится поскорее избавиться от Леры. Конечно, небось трубы горят, новую дозу требуют. Или как там у них, у алкашей принято?
– Хорошо хоть лифт есть, – сказал он, запихивая её в кабину. – Одна что ли живёшь?
– Да, – призналась Лера.
– Это правильно.
В прихожей он снял с неё шубу, сам скинул кроссовки и стремительно прошёлся по комнатам, вернулся с барным стулом из гостиной, усадил на него Леру, стащил со здоровой ноги сапог и приступил к вызволению своей бесценной шапки.
– Неплохо тут у тебя, – сказал он, добыв шапку и напялив её обратно на лысину. – Ну, что? Может ещё помощь нужна? Всё остальное снять, к примеру. Это я запросто. – Он очень недвусмысленно, нагло ухмыльнулся.
– Нет, спасибо. – Тут Лера испугалась. Действительно, она одна, можно сказать, беззащитная, с ногой в гипсе, самое то, чтобы надругиваться, как он говорил.
– Ну тогда бывай. – Он исчез за дверью.
Тут Лера сообразила, что не компенсировала ему пять тысяч рублей, которыми он мотивировал доктора в травмпункте. Ей стало неудобно. Странный тип. С лица выглядит как забулдыга, такому в самый раз предложить за старания денег на опохмелку, однако язык бы не повернулся. Одет он вроде прилично, кроссовки дорогие, носки не рваные, да и машина со Степанычем при нём, кстати, что за машина Лера толком и не разобрала, но весь он какой-то помятый, неухоженный. Да и плевать, Лера видит этого человека первый и последний раз в жизни, вот только с деньгами очень некрасиво вышло, тем более, что у неё в кошельке как раз пятёрка, щедро выданная Игошиным на такси. Тут Лера вспомнила про Игошина. Вот, кто во всём виноват! Ну пусть теперь хотя бы в эти горячие предновогодние деньки, когда в офисе царит дурдом и напряжение, попробует обойтись без неё. Лера достала из сумки телефон и нажала на вызов номера начальника.
– Слушаю вас, Валерия Сергеевна, – по-деловому предельно вежливо ответил Игошин, и Лера сразу догадалась, что он разговаривает в присутствие своей бесценной супружницы. – Вы передали документы?
– Разумеется, – Лера постаралась сдержаться, чтобы не вывалить ему всё, что она думает про того типа, которому возила документы, и про него самого, и про его жену, особенно про неё. Сидит, небось сейчас с этой жирной коровой в том самом ресторане, куда собирался вести Леру, и дарит ей что-нибудь красивое и блестящее! Хотя блестящее он ей наверняка подарит на Новый год, под ёлочку положит. Это Лере надо всё заранее дарить, она же будет одна в Новый год куковать, причём без ёлки. Зачем ей, спрашивается, ёлка? Она же не маленькая девочка. Она девочка большая, самостоятельная, ей и так сойдёт. Лере стало себя жалко, но она понимала, что жена Игошина сейчас вытянула свою жирную шею и прислушивается к каждому её слову. В телефоне Игошина прекрасный микрофон.
– Я завтра на работу не приду, – сообщила она начальнику. – У меня по вашей милости травма производственная, перелом ноги. Могу рентгеновский снимок вам выслать и справку.
– Мне не надо, в службу персонала всё пришлите. Надо же, какая неприятность. Как же мне теперь быть …, – он, явно, растерялся и призадумался.
– Вам как быть? Это ж я ногу сломала, а не вы.
– Примите мои искренние соболезнования, – спохватился Игошин. – Завтра мы кого-нибудь обязательно к вам направим.
– Зачем?
– Но как же?! От организации положено при несчастном случае помогать сотрудникам. Может быть, вам что-то нужно из лекарств?
– Не знаю. Я ещё не поняла, у меня стресс.
– Поправляйтесь. Примите что-нибудь успокоительное. – Он нажал на отбой.
«Вот же сволочь»! – подумала Лера, ещё бы слабительное принять посоветовал. А если ей прямо сейчас есть совсем-совсем нечего и нужны костыли? Знает же, что она одна-одинёшенька, и никто на помощь не примчится. Кстати! И вправду, а как у неё со жратвой? Она же сегодня с ним в ресторан собиралась, а на новогодние закупки планировала завтра с Петей в середине дня вместо обеда сгонять. Как назло, тут же страшно захотелось есть.
Лера поскакала в гостиную к холодильнику. Нельзя сказать, что там по полкам совсем уж сквозил ветер, «три корочки хлеба» присутствовали, но Лера всё равно вспомнила бабушку. Бабушка бы сейчас её накормила и пожалела. Но бабушке не позвонишь, нету уже у Леры никакой бабушки, а маме звонить бесполезно. Мама, сколько Лера себя помнила, всегда занята. Даже сейчас, когда она как бы вышла на пенсию, устроив себе безбедную старость на берегу моря в Болгарии, она постоянно чем-то занята, от чего её вечно отвлекает Лера бестолковыми звонками. Разумеется, маме до старости так же далеко, как до Луны, она вечно молодая, а теперь в домике у моря и вовсе только молодеет. Интересно, чем она всё же там занимается? Сама Лера себя в Болгарии всегда чувствовала чужой и никогда не понимала, чего хорошего мама там нашла. Еда там вкусная, жизнь сравнительно дешёвая, но деревня, она деревня и есть. Конечно, ведь там нету никакой улицы Рубинштейна, а главное нет этого гада Игошина, но, с другой стороны, там нет и гололёда, и небо не плюётся в тебя всякой пакостью, а уж господам из Москвы там пробки устраивать совсем не с руки. Это, согласитесь, существенный плюс.
Однако поздно вечером, уже забравшись в кровать, Лера не удержалась и поинтересовалась у мамы в вотсапе, как обстоят её дела. Мама тут же ответила видеозвонком:
– Что происходит? – строго спросила она.
– Ничего не происходит. Всё хорошо! – тут же бодро отрапортовала Лера, устыдившись своей слабости. Мама слабостей не приветствовала и осуждала. – Просто соскучилась.
Однако сообщение о том, что она соскучилась, мама, явно, посчитала ничем иным как проявлением той самой слабости, после которой дети начинают хныкать и проситься на ручки. Лера с первой же секунды их разговора уже тысячу раз пожалела, что его затеяла. Хорошо, хоть сломанная нога скрывалась вне предела видимости камеры смартфона, а то бы Лера сейчас получила строгий выговор, ведь по мнению мамы она всегда сама виновата в своих неприятностях. Да и не только Лера. Мама считает, что каждый человек творец своего счастья и несчастья. Или кузнец? Без разницы.
– Выглядишь отвратительно, брови как у Гюльчатай, – констатировала мама. – Нельзя так распускаться. Молодость не индульгенция, чтобы за собой не следить. И что за бардак у тебя на голове?
– Мокрый снег, – честно доложила Лера.
– А что ты делала без машины под мокрым снегом? – удивилась мама.
– Так получилось, – наврала Лера.
Не признаваться же, что она уже давно продала купленную ей мамой машину, посчитав более выгодным использование такси. Ведь, и правда, не надо мучиться с парковкой, тратиться на бензин, техобслуживание, страховые полисы и транспортный налог. Свистнула молодецким посвистом в Яндексе или Убере, и машина у подъезда. Ещё и парковочное место в подземном паркинге её замечательного дома можно сдать в аренду соседям, которым статус не позволяет на Уберах кататься. Паркинг строился из расчёта: одно машиноместо на квартиру, а в квартирах проживают в большинстве случаев не по одному автолюбителю.
Деньги от продажи машины Лера положила на депозит в банке, процентами от депозита и арендной платой за машиноместо она оплачивала коммунальные услуги и очень собой гордилась. Однако мама подобного поведения точно не одобрила бы. Мама всегда права, об этом ярко свидетельствуют как сломанная нога Леры, так и бардак у неё на голове. Всё это звенья одной цепи. Конечно, на машине ногу не сломаешь и причёску не испортишь, но зато ведь и на Рубинштейна не припаркуешься. Хотя это всё жалкие оправдания. Маму бы никому и в голову не пришло посылать с документами куда-либо. Мама сама, кого хочешь, куда хочешь, пошлёт.
– Вечно у тебя всё само собой получается без твоего участия. – Мама смотрела сурово. – А если действительно соскучилась, так приезжай, я, наконец, сделаю из тебя человека. Доведу начатое дело до победного конца.
– Как же я приеду? Ты забыла, что у нас тут транспортная проблема?
– Ах да, вы же там в кольце врагов отстреливаетесь во все стороны, чтоб на вас вдруг не напали. – Мама приподняла левую бровь. При этом лоб её удивительным образом остался гладким, без каких бы то ни было признаков морщин.
– Мама! Но уж в этом я точно никак не виновата, это без моего участия происходит, именно, само собой.
– Да что ты говоришь! И чего же ты ждёшь? Ужасного конца или ужаса без конца? Все нормальные люди уже уехали.
– Ты не понимаешь, у меня тут вся жизнь, работа.
– Работа? Не смеши меня. Неужели тебе так нравится работать секретаршей? Ещё курьером можно, тоже хорошая работа.
– Я не секретарша, а помощник руководителя, есть разница. – Лера надулась, хотя понимала, что и тут мама опять права. Разница между секретарём и помощником руководителя символическая, такая же как между службой персонала и отделом кадров.
– Ха-ха-ха! Мне надоел этот беспредметный разговор. Ты непонятно почему ноешь, а я тебя уговариваю за всё хорошее, против всего плохого. – Мама нажала отбой и её вечно молодое прекрасное лицо растаяло в недрах интернета.
Лера расстроилась. Вот так всегда! Никогда не позвонит, не спросит, как дела, не пожалеет, по головке не погладит. Ну, ладно раньше, когда мама вся была по уши в своём бизнесе и отдала воспитание Леры полностью на откуп бабушке, но сейчас-то? Ведь ни бизнеса, ни бабушки нет и в помине. Хотя насчёт бизнеса нельзя быть уверенной, мама обычно везде находит себе какой-то дополнительный заработок, она так устроена. Лера с бабушкой всегда старались не беспокоить и ничем не огорчать главу семьи и свою кормилицу: ни болезнями, ни плохим поведением, ни неуспеваемостью. Бабушка всегда говорила, что у мамы тяжёлая, практически мужская жизнь, поэтому ей надо помогать и всячески поддерживать.
– Даже когда у неё стеклянные глаза? – спрашивала Лера, которая очень не любила этот материнский взгляд. Создавалось ощущение, что мама смотрит мимо тебя, как бы насквозь. Вроде бы и глядит, да ни капельки не видит.
– Особенно в эти моменты, – отвечала бабушка. – Такие глаза у людей бывают в минуты тяжёлых испытаний. Большие деньги – это всегда большая ответственность. Деньги никому легко не даются.
– Как же никому, а ворам и коррупционерам? – Лера была продвинутым подростком и вместе с бабушкой читала «Новую газету», а также слушала «Эхо Москвы». Из прочитанного и услышанного следовало, что воры и коррупционеры живут припеваючи, и если ты не дурак, то будешь брать с них пример.
– И даже ворам и коррупционерам деньги всегда выходят боком, особенно им, их же все ненавидят, и они за это платят своими несчастьями и болезнями.
– Точно знаешь? – усомнилась Лера.
– Точно, так работает коллективное бессознательное, – сказала бабушка и привела несколько убедительных примеров, после которых Лера решила, что в коррупционеры, пожалуй, не пойдёт, себе дороже.
Мама в отличие от воров и коррупционеров именно зарабатывала свои очень приличные деньги, причём бизнес, который позволял ей это делать, она создала самостоятельно в лихие девяностые с нуля и практически этим бизнесом только и жила. Про личную жизнь мамы бабушке с Лерой было ничего не известно. Лера думала, что так будет всегда, то есть мама будет наслаждаться бизнесом, а Лера и бабушка будут любить друг друга. Однако бабушка умерла, а мама вдруг всё продала со словами «что-то вечер перестаёт быть томным», купила квартиру в этом вот очень приличном доме, оформила дарственную на Леру, пропела «вихри враждебные веют над нами, тёмные силы нас злобно гнетут» и с оставшимся капиталом уехала в Болгарию, где давно построила «домик в деревне» на берегу моря. Лера в тот самый момент заканчивала учёбу в высшей школе экономики и менеджмента при университете, поэтому вопрос о её отъезде вместе с матерью не стоял. Мама надеялась, что, окончив учёбу, Лера с её дипломом сможет устроиться на работу где-нибудь в Европе, а лучше всего именно в Германии, где проходила стажировку на третьем курсе. Ну, а если не сможет, то всё необходимое для хорошего старта на Родине у неё имеется.
– Лера, ты уже взрослая, я тебя обеспечила прекрасным жильём, надёжным автомобилем и самым лучшим образованием в Питере, теперь всё в твоих руках, – сказала мама перед отъездом. – Но, знай, в моём доме для тебя всегда есть место. Правда, жить придётся по моим правилам.
Можно подумать, что Лера когда-то жила не по маминым правилам? Она даже и сейчас старается. Разумеется, получается у неё из рук вон плохо. Мамины надежды она, прямо скажем, даже близко не оправдала. Какая там Германия?! Кто там её ждёт в этой Германии? Там своих таких умников полно с немецкими дипломами. И вообще, это же страшно приехать вот так в Германию, здрасьте, никого там не зная, и ничего не понимая в тамошних законах. Опыт, который она приобрела в Германии во время стажировки, касался исключительно вопросов аренды недорогого жилья. Даже счёт в банке ей тогда организовывала мама. Конечно, во время стажировки Лера отполировала свой английский и худо-бедно подтянула немецкий. Вот и всё. Она решила, что с таким солидным дипломом как у неё, а также со знанием двух языков, можно неплохо устроиться и в Питере, благо в городе тогда ещё было полно иностранных компаний. Но она же не виновата, что и в Питере для выпускниц с дипломами по международному менеджменту со специализацией в маркетинге работа оказалась только одна, а именно: секретарская. Вот если б она выбрала специализацию по финансам, то можно было бы ещё устроиться куда-нибудь в бухгалтерию или операционисткой в банк. Конечно, мама по старым своим связям могла бы её куда-нибудь пристроить, но обращаться к ней за помощью Лера поначалу не хотела, чтоб не огорчать, а потом у неё закрутилось всё с Игошиным, и карьера как таковая перестала её особо волновать. Её волновал только Игошин, и соответственно вопрос, когда он, наконец, уйдёт от своей коровы, чтобы жить с прекрасной Лерой долго и счастливо.
