Ирина Мухаметова
Горький – детектив
– Отец! Отец!
– Что?
– Он говорит «отец».
Это сказал Самгин, который стоял позади всех.
– Что? Отец?
Юлия вопросительно взглянула на Клима Ивановича, а Суслов почему-то вдруг перекрестился.
– Может, он молится?
– Молится?
– Ну, да, молится. Это же начало известной молитвы.
Юлия отрицательно покачала головой.
– Нет, Семен Семенович ясно сказал слово «отец», я слышала, а это не молитва. И… Неужели это как-то связано со спиритическим сеансом?
– Юлия, что ты говоришь?
– Ну, я вспомнила про …
И тут Елена Николаевна прошептала.
– Смотрите, он кончается! Все!
А дальше Юлия Филипповна потеряла сознание и упала на руки своего мужа. Кто-то побежал звать доктора и полицию. Елена Николаевна прижалась к Нилу и тот невольно ее обнял. Неожиданно Юлия открыла глаза и тихо произнесла.
– Так ведь это значит… Я теперь богата!
– Что? Что ты сказала, Юлька?
Но она ничего не ответила, и ее голова опять упала на грудь, а Суслов крепко сжал супругу в объятиях.
Но скоро она очнулась.
– Петя! Ты со мной?
– Да, с тобой.
Они вдвоем отошли от дяди, потому что пришло много людей, сели на скамейку и стали смотреть на все со стороны.
– Петр, как это все ужасно!
– Скажем так, неожиданно. Но, не правда ли, Юленька, так странно, что в жизни ничего предугадать нельзя?
– Зато как все просто! Есть человек, и нет человека!
– Что?
– Хотя, может быть, в этом есть какая-то высшая справедливость! Разве не так?
– Справедливость?
– Да.
Юлия Филипповна перекрестилась.
– Знаешь, Петр, я устала от своей жизни. Действительно, устала.
И у нее по щекам потекли слезы.
– Ведь ты, Петенька, еще не все знаешь. Дядя оформил на меня дарственную, сто тысяч он мне на днях подарил! И теперь я очень богата! И свободная женщина! И от тебя независимая! И я от тебя теперь уйду!
Но тут Суслов заговорил шепотом.
– Юлия! Сейчас дело не в этом!
– Что? А в чем?
– Скажи, ты сама ни в чем не виновата?
– Я? А в чем?
– Как в чем? В смерти дяди!
– Я? Петр, ты думаешь, что я к ней причастна? И ты осмеливаешься мне такое говорить?
– Да, дорогая! И попробуй только меня покинуть! Я докажу, что это ты подменила пилюлю в коробке, и он … Словом, я предполагаю, что он вряд ли сам это сделал.
– Петр! Как ты смеешь!
– Смею! Что твои сто тысяч после ухода дяди против моих миллионов? Ведь я теперь миллионщик!
– Миллионщик? Вот именно! Ты от этого только выиграл. Мне-то всего сто тысяч досталось, а тебе все остальное. Значит, получается, что и ты был заинтересован в его уходе.
– Юлия! Запомни! Будет мое слово против твоего! Попробуй только, женушка! Но лучше и не пытайся. Я его законный наследник, а ты… Как ты получила завещанные деньги? А?
– Как ты смеешь, Петенька!
– Так же, как и ты!
– Тише, сюда идут! Продолжим наш разговор дома.
– И, в конце концов, надо узнать, что же там в завещании.
– Да и похоронами придется тебе заняться, племянник! Иди уж! А я на набережную Волги пойду. Отдохну от тебя!
И Юлия Филипповна пошла к спуску к Волге.
Но к концу дня уход Семена Семеновича был признан, к счастью, естественным, то есть что он покинул этот мир от болезни сердца в преклонном возрасте. И на следующий день было оглашено завещание, которое произвело просто фурор!
А было оно вот каким – все остальное, что у Двоеточие было, кроме тех ста тысяч, которые достались Юлии, делилось между Сусловым Петром Ивановичем, его племянником, и его родным сыном Нилом, приемным сыном мещанина Бессеменова. Документы, подтверждающие это, предоставила Елена Николаевна Кривцова, которые она каким-то образом забрала из дома Бессеменовых. И они указывали на его мать, уже покинувшую этот мир, и которая воспитывала какое-то время ребенка без отца. Но по дате рождения, Двоеточие, узнал по описанию знавших ее людей мать Нила и признал свое отцовство. Словом, вот такой был сюрприз!
Суслов же сначала хотел оспорить завещание, но увидев, сколько ему миллионов досталось, совершенно успокоился.
Нил же, узнав о свалившимся на него наследстве, несколько дней не мог прийти в себя и, что уж тут скрывать, просто запил, чего с ним раньше никогда не было. Потом, кое-как очухавшись, он заказал себе дорогую одежду, снял большой дом, завел каких-то непонятных друзей, но, увы, произошедшее так и не укладывалось у него в голове.
Впрочем, хотя скоро он и забыл о своих обязанностях помощника Павла, на репетиции пьесы продолжал являться исправно. Никто против не был, потому что найти исполнителя главной роли за несколько дней до премьеры было просто невозможно.
Самгин же все эти дни думал совсем о другом. Как же все-таки нехорошо, что уход дяди Суслова произошел около дома Павла. Не надо было к нему привлекать внимание, только вот поделать уж ничего нельзя. Хотя вообще-то Двоеточие был человеком старым, так что вроде обычное дело – уход очередного старичка, но почему так тревожно? Или все-таки будем считать, что это было самоубийство? Но с чего вдруг? Из-за любви к Юлии? Вряд ли, он был мужчиной опытным, и она не была первой женщиной на его пути! Значит, все-таки выпил не то лекарство, или оно как-то не так на него подействовало… Ну, да, ну, да…
И тут неожиданно Самгин встретил Константина Сатина. Хотя кто знает, может, тот и специально искал с ним встречи.
– Здравствуйте, Клим Иванович!
– Давно вас не видел.
– Да? Может быть. А табачку у вас нет?
– Какой у меня табачок? Вот папиросы. Держи! И я тоже с тобой закурю.
– Благодарствую. Я две возьму.
– Возьми.
– Можно спросить, Клим Иванович, вы про дедушку-то, этот мир покинувшего, что думаете?
– Про какого такого дедушку?
– Про того самого, который вот тут на скамеечке сидел-сидел, Юлий Филипповной любовался, а потом раз и закончился.
– Ничего не думаю. А тебе какое дело?
– Так я тут нередко прохожу, видел, как вы, Клим Иванович, тоже на скамейке рядом с ним часто сиживали и на жену Суслова тоже смотрели. А с дедушкой этим, вы даже беседовали.
– И что?
– Так как выдумаете, с чего это он вдруг…
– Слушай, похоже, друг, ты что-то знаешь?
– А вы?
– Пока ничего не ясно, но думаю, что нам с тобой надо в этом деле объединить усилия. Лично я хочу во всем разобраться. В частности, как связан его уход со словом «отец»! С тем самым словом, что на спиритическом сеансе было произнесено…
– Так вы думаете…
– Да, я так думаю.
– А я вот хочу, чтобы Пелагее Ниловне ничего не угрожало.
– Ниловне? Понимаю…
– Значит, мы играем на одной стороне?
– Похоже, что на одной.
– Вот и ладно, Клим Иванович! Значит, по рукам?
– По рукам!
Так прошло недели две с тех пор, как ушел Двоеточие. Юлия Филипповна несколько дней лежала в постели, вставая только тогда, когда нужно было ее участие в скорбных делах. Суслов делал все для своей жены, окружил ее такой заботой и любовью, что Юлия не могла эти его действия не оценить.
– Петя!
– Что, дорогая?
– Я не думала, что все так будет. Понимаешь, я играла с твоим дядей, даже когда он мне эти сто тысяч завещал, я не понимала, что это серьезно. А теперь вот его нет… И я даже представить себе не могла, что Нил окажется его сыном, которого он почему-то скрывал.
– Из-за тебя, Юленька, и скрывал.
– Может быть… Но, Петя, мне Нил совсем не нужен. Даже теперь, когда он стал богачом. Ты мне веришь?
– Верю. А Павел?
– Петя, не мучай меня!
– Юлька, знай, я тебя никому не отдам!
– Петя!
– Что?
– Не надо больше ничего говорить! Хорошо?
– Хорошо. И тебе, Юленька, надо отдохнуть.
Так прошло еще несколько дней. Но надвигалось время премьеры, а Юлия Филипповна очень ревностно к этому относилась, и когда ей сказали, что, если она в ближайшие дни не ступит на сцену, то роль Джульетты придется отдать Елене Кривцовой, что резко привело ее в чувство. Ну, уж нет! Словом, Юлия вернулась на сценическую площадку, и репетиции продолжились. Нил тоже как бы не изменил свое отношение к Юлии Филипповне, приходил на все репетиции, но и костюмы менял каждый день.
Елена с Нилом на людях как бы не разговаривала, хотя отношения их все-таки значительно потеплели, что было заметно каждому. Но в то же время у нее, похоже, опять появился богатый ухажер, потому что наряды она тоже стала менять по несколько раз за день. А Нил это был или еще кто, никто не знал.
Павел же неожиданно для всех согласился принять участие в постановке, и ему досталась роль монаха, который венчал Ромео и Джульетту. Хотя роль была и небольшой, но достаточно важной. Словом, время шло, и однажды, так получилось, что, когда Юлия Филипповна и Нил случайно остались одни за кулисами, он взял ее за руку, чему она несколько удивилась.
– Что вам?
– Я люблю вас, Юлия Филипповна! И вы об этом знаете.
– Забавно, конечно, такое слышать, но лучше вы меня все-таки оставьте, потому что мне сейчас не до вас…
– Почему?
– Вы не герой моего романа!
– Потому что я для вас лишь простой рабочий? Да? Таким и остался, несмотря на мое наследство?
– Нет, совсем не поэтому.
– А почему? Я теряю голову, когда держу вас в своих объятиях на репетициях. Неужели вы этого не замечаете?
– Можете не держать, ведь это всего лишь репетиции.
– Тогда вы отказываете мне из-за Павла?
– Не ваше дело.
– Он бесчестен, он вас обманет!
– Павел?
– Я кое-что про него знаю.
– Да вы мизинца его не стоите! Поэтому прекратите обвинять Павла! Это ни для меня, ни для вас не имеет никакого смысла. Будь он хоть самый плохой человек на белом свете, это не изменило бы положение вещей. Он меня интересует, а вот вы, увы, нет.
– Ну, тогда… Я не хотел этого говорить, но я и про вас тоже кое-что знаю.
– Что же?
– Про Семена Семеновича!
– Так про кого все-таки? Про меня или про Семена Семеновича?
– Про вас и его, то есть про Двоеточие.
– И что же?
– Вы сами знаете!
– Я? Ничего я не знаю.
– Нет, знаете.
– Слушайте, оставьте меня в покое, я не хочу больше с вами разговаривать!
– Зря вы так! Я теперь могу купить все. И вас тоже!
– Купить меня? Вы можете купить меня? Забавно! Знаете, что? Подите прочь!
– Ну, нет! Так просто вам от меня не отвертеться. Я вам теперь не простой машинист.
– Что?
Нил резко сжал Юлию в объятиях и поцеловал.
– И это только начало!
Но она с силой его оттолкнула.
– Прочь!
– Что? Вы меня еще не знаете, неприступная красавица. Я мужик! Я всех ваших хитростей не признаю.
Юлия Филипповна посмотрела на Нила с ненавистью.
– Каков наглец! Ну, нет, терпение мое закончилось! Теперь я точно пожалуюсь мужу!
– Не пожалуетесь! По крайней мере, до премьеры вы, я уверен, никому ничего не скажете. Потому что где вы быстро найдете нового исполнителя роли Ромео? Нигде! А вам очень хочется сыграть Джульетту, я это знаю. Заметьте, я все про вас понял! И не я один.
И Нил спрыгнул со сцены и отошел в сторону, а Юлия села на какую-то табуретку и заплакала.
– Нет, так не должно быть! Не должно!
А в это время Суслов буквально в нескольких метрах от нее стоял и говорил с Лукой.
– Так что ты на меня так смотришь, старик?
– А тебе что?
– Ты вообще кто?
– Странник.
– А здесь зачем?
– Мимо иду.
– Ну, и иди. Хотя подожди.
– Что?
– Я тебя вроде знаю.
– Может, и знаешь! Я тут иногда сижу на скамейке.
– Ты видел, как тут недавно один старичок …
– Что?
– Ушел…
– А… Этот… Видел, как сидел, а потом, нет, толком ничего не видел. Я мимо проходил.
– Так что тут все-таки, старик, произошло? А? Знаешь?
– Говорю же, я мимо шел, а человек сидел на скамейке, сидел, а потом закачался, и затих.
– Закачался?
– Ну, так руками замахал, замахал и обмяк.
– А ты почему ему не помог?
– Так все быстро случилось, я подошел, а он уже все.
– Что все?
– Лежит. Ну, я дальше и пошел.
– Он был один?
– Кто один? Старик?
– Да-да!
– Конечно, один! Я, когда обратно шел, видел потом, как дамочка красивая по нему убивалась.
– Тебе какое дело, кто по нему убивался?
– А никакое… Так к слову.
– Иди!
– Иду.
– Хотя подожди! Это дядя мой был.
– Дядя? Вон оно как!
– Что тебя в этом удивило?
– Ничего! Хороший был человек.
– Да ну?
– Вот тебе и да ну!
– Он со мной разговаривал.
– Разговаривал? О чем?
– О жизни.
– Но ты точно около него ничего подозрительного не видел?
– Не видел.
– Ладно, иди.
– Иду.
И Лука пошел в другую сторону от дома Павла, потому что решил сейчас туда не заходить. Суслов же задумался.
– Нет, я совершенно не понимаю, что тут происходит! Как будто кто-то что-то знает или о чем-то догадывается, но мне никто ничего не говорит. И я уверен, что меня тоже подозревают в уходе дяди. Нет, надо что-то делать.
А в это время Нил после разговора с Юлией Филипповной, немного остыв, подошел к Павлу, когда тот рассматривал свой балахон монаха.
– Что тебе, Нил?
– Мне? Ничего! Но я знаю, что ты там печатаешь в подвале под развалинами.
– И что?
– Что? Могу ведь кому надо и сказать об этом.
– Да? Так скажи!
– И скажу!
– Хотя кто тебе поверит…
– Поверят!
– Неужто? Так если знаешь, то молчи. Это все для общего дела! Товарищи тебя этого не простят.
– Не верю! Врешь ты все, Пашка!
– Ах, вот оно что! Я понял, про что ты говоришь. Так это же для прикрытия. Поэтому молчи!
– Отступись от Юлии, и буду молчать!
– Да не нужна она мне! Сама липнет, как смола! И вообще шел бы ты отсюда!
– Что?
– У тебя сейчас денег полно, уезжай после премьеры куда-нибудь подальше, Нил, не мешай нам.
– Мне Юлия нужна!
– А ты мужа ее не боишься?
– Суслова?
– Его.
– Нет.
– А зря! Но не мешай мне. Сейчас репетиция начнется. А тебе, Нил, еще костюм Ромео надеть надо!
– Не твое дело!
– Может, и мое! А вот и Петр Иванович! Похоже, он жену ищет. Не знаешь, где она?
После этих Нил сразу скрылся за сценой, и Павел тоже хотел уйти, но Петр Иванович остановил его.
– Павел Михайлович, подождите! Вы Юлию не видели?
– Нет.
– Мне надо вам кое-что сказать.
– Что же?
– Знаете, я не думаю, Павел, что Юлия будет вашей.
– Да? Впрочем, что вы еще можете сказать, ведь она ваша жена.
– Вы знаете, что мой дядя завещал ей кругленькую сумму денег?
– И что это меняет?
– Так вот не надейтесь, что вы их получите! И еще я знаю, что вы также получали деньги от моего дяди.
– А это не ваше, скажем так, дело.
– Это было всего только один раз, но сумма была достаточно большой. Я все знаю! Все!
– В нашем деле мне многие люди помогают.
– Павел Михайлович! Знайте, я не потерплю соперников. Поэтому я для вас опасен.
– Да? Но я вас почему-то не боюсь.
– На вашем месте, Павел, я бы так не говорил.
– Юлия вправе сама решать свою судьбу. И потом в вашу жену влюблены многие.
– Вы про этого Нила?
– Да.
– Она его не любит.
– Да? Вы в этом уверены? Женская душа – потемки! Зато он каждый день по несколько раз обнимает ее на сцене, и ей это однозначно нравится.
– Нет, вы не правы! Вы просто злите меня!
– Я? Вас? Зачем мне это? Просто я вам объясняю, что это очень многое для него значит. Очень! Каждый день обнимать вашу жену, касаться ее рук, ее щек, целовать ее. И, как я понимаю, она совсем не против этого.
– Прекратите!
– Хорошо! Но вы все-таки подумайте о моих словах. У вас теперь столько денег, сколько же у Нила. Но кого выберет она? Вас, мужчину в возрасте, или молодого парня?
– Что?
– Ничего! Я просто размышляю.
– Ладно, закончим это. Поговорим о другом.
– О чем еще?
– Сколько вам надо денег, чтобы вы отдали мне руины за вашим домом?
– Что? Вы опять о том же?
– Да, о том самом. Назовите цену! От Юлии вы ничего не получите, уж за этим я прослежу, а я дам вам столько, что вы сможете построить новый дом в любом другом месте.
– А зачем мне это? Здесь очень удобно, потому что дом на отшибе и спуск к Волге имеется, что-то похожее будет очень трудно найти.
– Сколько? У всего есть цена, даже у такого выгодного расположения.
– Значит, вы готовы заплатить любую сумму?
– Да, сколько вы скажете, столько и заплачу!
– Чудно! Но зачем вам все-таки этот подвал нужен?
– Хочу и все!
– Ладно, я подумаю.
– Хорошо!
Словом, страсти вокруг кипели нешуточные, а до премьеры оставалось всего несколько дней, и все участники становились все более нервными. Впрочем, в воскресение должен был состояться еще и спиритический сеанс, поэтому репетиции в тот день не было.
Лука же очень ждал этого события, но не особо верил, что оно когда-нибудь произойдет. И узнал о нем совершенно случайно, когда, зайдя вечером в сарай, заметил, что круглый деревянный столик исчез.
– Ух, ты!
Он побыстрей забрался на свой стожок сена в дальнем углу, затих и стал ждать.
Но вот, в конце концов, наступила ночь. Участники, а среди них, кроме Петра Ивановича Суслова и его жены Юлии, были все те же лица, что и в прошлый раз, Павел, Нил, Елена Николаевна, Самгин и Сатин…
И на сеансе, что удивительно, настоял сам Павел, а Самгин неожиданно его активно поддержал. Конечно, всем уже было известно про Семена Семеновича и слово «отец», которое произнес тот перед своим уходом, но так уж получалось, что про спиритические сеансы в городе знали, и многие из богатых людей хотели бы принять в них участие, а это было бы очень полезно для общего дела. Конечно, бродили разные нехорошие слухи, но именно они и привлекали к себе внимание горожан.
Впрочем, Юлия Филипповна и Елена Николаевна сначала совсем не хотели туда приходить, но мужчины все-таки как-то сумели их уговорить, ведь какой спиритический сеанс без дам?
Поэтому все гости вначале, как и в прошлый раз, пили чай с пирогами Ниловны, а потом пошли к каменным развалинам, та же сразу после этого закрылась в доме.
Наконец, все уселись вокруг стола, и свечи были зажжены. Лука, пригнувшись, проскользнул к развалинам, спрятался за каменной стеной и прислушался. Неожиданно он поднял глаза вверх и увидел, как над ними всеми раскинулось бесконечное звездное небо, и ему показалось, что это чьи-то души внимательно смотрят оттуда на участников сеанса. Лука задрожал, но не покинул своего места, а люди за столом, наконец, начали говорить.
– Чей дух сегодня будем вызывать?
– Чей? Может, дяди Суслова?
Это сказал Сатин, но все на него зашикали.
– Нет, нет, ни в коем случае.
– Тогда кого?
Елена Николаевна осторожно предложила.
– Петра Великого?
Сатин же не унимался.
– А почему все-таки не Семена Семеновича? Он бы мог нам рассказать что-то интересное…
– Нет, нет и нет!
– Но почему же?
– Ни за что! Потому что я от страха тут сразу же со стула свалюсь.
– Юлия, прекрати!
Это уже не выдержал Суслов.
– Никто его вызывать не будет. Относитесь ко всему серьезно.
Елена выдохнула. Вроде все налаживалось!
– Тогда договорились! Значит, Петра Великого. О чем будем его в этот раз спрашивать? О предстоящей премьере?
Юлия Филипповна опять не выдержала.
– Нет! Ни в коем случае! Вдруг дух скажет, что мы провалимся?
Нил же ее подержал.
– Уже спрашивали об этом дух Ивана Грозного, и он сказал, что все будет хорошо.
– Значит, про премьеру не будем. Только не ссорьтесь!
– Тогда про что будем?
Елена Николаевна вдруг произнесла.
– Если никто не против, я хочу задать духу личный вопрос.
– Вы?
– Да, и почему нет? Я хочу узнать, полюбит ли меня человек, которого я люблю?
– Хорошо, Леночка!
Юлия Филипповна сразу встрепенулась.
– Что? Как оригинально! Я тоже хочу что-то такое узнать.
– Юлька, прекрати! Юлия Филипповна!
– Нет.
Суслов еле-еле себя сдерживал.
– Дома поговорим.
– Поговорим, муж мой. А пока я тоже хочу спросить!
Но тут Елена Николаевне на всех прикрикнула.
– Тихо. Уже полночь! Руки на стол!
Все соединили пальцы рук.
– Дух Петра Алексеевича, императора российского, приди к нам!
Наступила абсолютная тишина. Все замерли. И даже луна на небе, похоже, тоже остановилась.
– Дух Петра Первого, императора, приди к нам!
Подул легкий ветерок. Огонь свечей заколебался.
– Ой!
– Тихо.
– Дух, ты пришел?
Все опять почувствовали движение воздуха.
– Дух, ты согласен говорить с нами?
Блюдце двинулось в сторону положительного ответа.
– Он согласен!
Елена Николаевна глубоко вздохнула.
– Дух Петра Первого, императора российского, скажи, полюбит ли меня человек, которого я люблю?
Все посмотрели на блюдце. Оно сначала не двигалось, но потом резко отклонилось в сторону слова «нет».
