Ирина Мухаметова
Горький – детектив
Клим подошел к сцене, рядом с которой лежали недостроенные декорации, народу же еще не было. Только вдали спешили куда-то одинокие прохожие. Нет, с местом Павел угадал, последний дом на улице – это очень хорошо для нашего дела, ведь дальше только спуск к Волге. Притом репетиции идут каждый день, много людей разных приходит, а среди них и затеряться легко.
Самгин хотел уже было начать спускаться, но увидел Юлию Филипповну, спешившую к дому Павла. Она-то что тут делает? Может, остаться и посмотреть? Ну, нет! До этого он, Клим Самгин, еще не опустился!
Юлия же тем временем была занята «охотой» на Павла, поэтому часто по утрам прогуливалась мимо его дома. Но Павел почему-то совершенно не обращал на нее внимания, чем, впрочем, еще больше разжигал в ней чувства. И было похоже, что она в него по-настоящему влюбилась.
Вот и сегодня она в очередной раз одиноко сидела на скамейке около сцены, но увидев выходящего из калитки Павла, быстро поднялась и пошла к нему навстречу.
– Павел! Подождите!
– Доброе утро, Юлия Филипповна!
– Куда вы все время спешите? Не желаете со мной прогуляться по набережной?
– У меня дела.
– Вы даже не хотите со мной немного поговорить?
– Не хочу.
– Павел, мне начинает казаться, что вы меня избегаете.
– Нет, это совсем не так. Зачем мне это делать?
– Может быть, вы боитесь моего мужа?
– С чего же мне его бояться?
– Вот я и говорю, с чего? Но как бы я хотела быть свободной женщиной!
– Свободной?
– Да, скажите, если бы моего мужа не было, вы посмотрели бы на меня иначе?
– Забавно! Вы его, что ли, сами убьете? Или хотите, чтобы я сей поступок совершил?
– А вы можете? Я, между прочим, читала вашу речь в суде!
– Зачем?
– Вы говорили там очень смело.
– Это все в прошлом, Юлия Филипповна.
– Да? Павел, ну, не будьте букой! Почему вас почти не бывает на наших репетициях? Все приходят, а вы нет! Может быть, увидев меня на сцене, вы изменили бы ко мне свое отношение?
– Изменил? У меня простите, к вам вообще нет никакого отношения.
– Да? А это обидно, в конце концов! Неужели вы даже не замечаете, что я красивая женщина? Или вам нравится Елена?
– Какая еще Елена?
– Елена Николаевна, бывшая подружка Нила, с которым вы так дружны.
– Ах, да, она очень симпатичная женщина.
– Так она вам нравится?
– А вам какое дело?
– Посмотрите мне в глаза! Ответьте, наконец, вы выбрали ее?
– Прекратите, Юлия!
– Нет, я вас ненавижу! Я люблю вас. Ну, что мне сделать, чтобы заслужить вашу любовь. Я не могу жить без вас! Может быть, ваша любовь продается? Сколько вы за нее хотите? Назовите цену! Вы остановились? Так, значит, вашу любовь можно купить? Да? У меня появилась надежда? Сколько вам надо денег? Сколько? Ответьте!
– Извините, мне пора.
– Значит, вы все-таки уходите? Ну, что ж! А о деньгах вы подумайте! Я знаю, что вам для вашего дела надо много средств, дядю мужа вон вы как благодарили. Так сколько вы хотите? Назовите цену! Я дам вам их и знайте, я еще не раз приду сюда! И вы будете моим!
– Это вряд ли. Обратите свой пыл на кого-то другого. Вот, например, на него. А я уж, простите, ухожу!
– На кого?
– На него!
К ним как раз спешил Семен Семенович.
– Юленька! Что же ты меня бросила? Я хожу, ищу тебя везде.
– Извините меня, я хотела поговорить наедине с Павлом Михайловичем, но он не стал со мной разговаривать. И это забавно…
– Юлия! Давай, наконец, объяснимся!
– Объяснимся?
– Да. Я люблю тебя! Как только увидел, так и полюбил.
– Что?
– Я же вижу, как тут тебе нехорошо! Поедем со мной! Все твои капризы будут исполняться, я и завещание изменю, много денег тебе оставлю! Но только брось ты своего мужа, моего племянника! Ну, на что он тебе? Он же изводит тебя ревностью! А мы с тобой поедем, куда глаза глядят! Я ведь не старый, мне еще и шести десятков нет! И волос вон сколько на голове, а у твоего-то мужа уже маленькая лысина имеется!
– Что вы говорите, Семен Семенович? Вы же только недавно жили с Басовой! Ради вас она ушла от мужа!
– Да не вспоминай ты, с кем я жил, Юленька, много их было! И не ради меня она ушла, а мужа оставила. А я ее лишь в тот момент поддержал! Но странная она все-таки, эта Варвара Михайловна! Ушла, так живи со мной, радуйся! Так ведь нет, с первых дней нашего с ней бытия, она стала меня жизни учить или плакать, представляешь, чуть не покончила с собой. Так она мне надоела, уж прости! Никакой игры, никакой легкости, только страдания. Не выдержал я! Сказал, вот тебе деньги и езжай-ка ты обратно к своему мужу! И брата своего с собой забирай!
– Власа?
– Да, хотели мы с ним гимназии да больницы строить, но запал у него быстро прошел. Вот я им двоим и говорю, поезжайте-ка вы оба обратно! И представляешь, она поехала, покаялась, и муж ее принял, и брат ее опять у него помощником служит. Добрый у нее супруг и любвеобильный, хотя всем известно, что с горничной, пардон, живет. Говорят, уже двух деток с ней прижил.
– Я и не знала.
– Но ты, Юлия, другая! Ты живая! Ты не вернешься к мужу! Уйдем со мной, прошу. Ну, что тебе Петр, твой муж? И что тебе Павел Власов? А мы с тобой… Соглашайся, Юленька!
– Подождите! Так сколько вы мне отпишите?
– Сто тысяч! Вот прямо сейчас и поедем в адвокатскую контору, есть тут у меня одна на примете. Туда мы и отправимся! И сто тысяч моих обязательно тебе достанутся! А сейчас все мои деньги твои! Трать, сколько хочешь! Мне не жалко!
– Да?
– Слово даю! Я миллионщик!
– Знаете, Семен Семенович, я подумаю. Я ничего не обещаю, но…
– Подумай-подумай! Хорошенько подумай! Ну, а теперь мы с тобой сначала позавтракаем! Ух, как я проголодался! Эй, извозчик! И шампанское выпьем!
– Выпьем!
– Эх, Юленька! Да мы с тобой, душа моя, сейчас пир горой закатим! Вот только извозчика кликну!
Двоеточие куда-то ушел, а Юлия Филипповна осталась одна. Она села на скамейку и задумалась.
– Ах, если бы я только могла, если бы могла…
И у нее по щекам непроизвольно потекли слезы.
– Нет, плакать я не буду! Не буду!
И через минуту, когда Двоеточие появился на извозчике, она уже смеялась, а он целовал ей руки, и путь их лежал в ресторан.
Но только они уехали, у дома Павла появились два других человека. Первым из них был Константин Сатин, который хотел уже было постучать в калитку, а вторым – Петр Иванович Суслов, не давший ему это сделать.
– Что ты тут все вертишься?
– А что? Тебя это не касается!
– Может, и касается. Ты мою жену сегодня здесь видел?
– Нет.
– Но она к Павлу иногда приходит?
– Приходит.
– Я так и знал!
– Приходит, но в дом никогда не заходит.
– А зачем тогда?
– Они у ворот разговаривают.
– Смотри, если соврал. Но у меня еще дело к тебе есть! В подвал развалин за этим домом меня провести можешь?
– Может, и смогу. А что?
– Я хочу их осмотреть, но меня туда Павел не пускает. Сколько раз я предлагал ему продать мне эти развалины, а он ни в какую!
– Да? И почему?
– Не твое дело! Так ты там был?
– Нет.
– Врешь! Знаешь, я видел там дверь…
– А на ней большущий замок висит.
– Так ты там был?
– Это не твое дело… И не мое… Только Павла.
– Так что там?
– Где?
– В подвале?
– Темнота…
– Сколько ты хочешь денег, если мы с тобой туда проберемся?
– Да зачем тебе это? Клад, что ли, найти хочешь?
– Может, и клад! Ты, главное, проведи! Мне дела Павла без надобности. Мне сам подвал осмотреть нужно. Я никому ничего не скажу. Но это ведь семнадцатый век!
– Знаете, все обмозговать надо. Днем же туда не пройдешь, а ночью Павел почти всегда внутри находится. Хотя…
– Что хотя?
– Ничего.
– Да тут еще старик какой-то все около дома вертится. Не знаешь, кто он?
– Старик? Наверное, Ниловна кого-то подкармливает, она часто пироги бедным выносит.
– Может, и пироги, но что-то слишком уж много он этих пирогов ест. Как мимо иду, все он на скамейке рядом со сценой сидит или у забора дома Павла стоит.
– Да что он тебе? Вы лучше за Нилом смотрите, а не за стариком!
– А что Нил?
– А то ты не знаешь, что! Глаз с твоей жены не сводит, вот что. Да и на сцене они все рядышком- рядышком. Любовь там у них. Может, и в жизни они давно уже поладили!
– Молчи!
– И за дядей своим тоже поглядывай! Я все вижу и все знаю.
– Он тоже, что ли?
– Так уж больно у тебя женушка хороша! Был бы я поподлее, давно моей бы стала!
– Молчи!
– Так мне уйти?
– Нет, погоди, ты о подвале-то подумай! Очень я хочу его осмотреть.
– Подумаю. Свидимся еще. Успеется!
Суслов ушел, а Сатин, наконец, постучал в калитку. Она практически сразу открылась, и за ней появилась мать Павла. Сатин раскланялся.
– Мое вам почтение, Пелагея Ниловна
– Что тебе?
– Соскучился!
– Врешь, небось!
– Не вру, Поля, все эти дни только о тебе и думал. Не поверишь, скучал очень.
– Не поверю, но пойдем. Чай-то пить будешь?
– С пирогами?
– С ними.
– Буду! Уж, до чего я соскучился по тебе и по твоим пирогам, а ведь всего несколько дней тебя не видел.
– А где ты был-то?
– Да сын твой меня по делам посылал.
– Павел?
– Он. Ну, пойдем скорее чай-то пить.
Где-то через час Сатин опять появился на крыльце, потянулся и спустился вниз по ступенькам. Ниловна вышла за ним следом.
– Что-то, Поля, твоего жильца не видно?
– Какого жильца?
– Луки.
– Да тут он, ночевать каждый вечер приходит, а вот днем, где бывает, не знаю. Ярмарка ведь в городе!
– И то правда. Слушай, Поля, все хочу тебя спросить, ты про развалины эти у вас за домом что-нибудь знаешь?
– Зачем тебе? Подвал там вроде сохранился, а стен-то почти не осталось! Дом наш Павел в стороне поставил, а про подвал этот из камня сказал, что трогать не будет.
– А почему не на месте старого дома он все-таки решил дом строить?
– Не знаю. Наш дом-то новый деревянный, а там часть стен каменных еще осталась, может, сносить Павел их не захотел. Да что ты вдруг стал про эти развалины стал спрашивать?
– Да так… А ты там бываешь?
– Где?
– Около развалин.
– Что ты! Никогда. Да и Паша заругается.
– Скажи, а ты точно не знаешь, почему все-таки те развалины сохранили?
– Говорю же, не знаю. Но помню, что Паша как-то сказал, что место то для духов хорошее. Вроде оно им почему-то нравится.
– Духам? А ты сама их видела? Духов-то?
– Нет, что ты! Я, как стемнеет, в ту сторону даже не смотрю.
– И правильно делаешь! Никогда не ходи туда!
– Но ты же ходишь!
– Я с господами хожу, и мне Павел велел с ними быть.
– Паша? Зачем?
– На всякий случай. Как бы чего не вышло!
– Да? Тогда ты там поосторожней!
– Знаю. Но вот ты туда точно не ходи.
– Не буду.
– И больше мы с тобой об этом говорить не будем. Будем с тобой о другом разговоры вести, нам и так есть чем с тобой заняться.
Но через несколько дней Павел уехал из города, и Сатин пришел к Ниловне ночевать. Такое бывало у них редко, но все-таки иногда случалось. В этот раз, когда уже совсем стемнело, Сатин опять завел разговор о развалинах.
– Знаешь, Поля, не дает мне этот подвал покоя! Вот схожу сейчас и посмотрю на него.
– Что-ты, что ты! А вдруг Паша узнает?
– Не узнает! Но осторожность не помешает! Лука-то тут?
– В сарае спит. Раньше тебя сегодня пришел.
– Так я через окно, которое к развалинам выходит, вылезу, он ничего и не заметит.
– А обратно ты как вернешься?
– Через то же окно, как же иначе?
– Так я что с открытым окном сидеть буду?
– Зачем? Закрой его, если тебе страшно, я подойду, постучу, ты мне его и откроешь.
– Но для чего тебе туда?
– Тянет…
– Как это?
– А вот так! Не поймешь ты… И один я хочу туда сходить! Без всех этих господ и без Павла! Вот! Видишь, полночь скоро, в это время я как раз туда и отправлюсь. Не бойся, я там недолго буду.
– Так я и не из пугливых. Знаешь, я столько в жизни видела, столько натерпелась, что теперь кажется, что уже и не боюсь ничего. Даже человека, наверное, убить могу, если он очень меня обидит.
– Что ты, что ты, Поленька… Я тебя такую и не знаю.
– Время оно всех меняет, ничего тут уже не поделать… Так что иди туда, куда хотел, а за меня не беспокойся.
– Пошел. Я вот через это окно вылезу, а ты его закрой и жди меня.
Часы пробили двенадцать, и Сатин ловко спрыгнул в темноту, а Ниловна села на стул рядом с окном, задернула занавески и стала ожидать условного стука. Раздался он где-то через полчаса. Константин лихо подтянулся на руках и через мгновение оказался в комнате.
– Ну, что там? Как?
– Ох, и страху я натерпелся! Никогда, Поля, туда не ходи, слышишь, как бы тебе не хотелось. Никогда. Нечисто там!
– Так я тебе уже это обещала.
– Вот и сдержи обещание. А теперь давай спать!
– А ты уснуть-то сможешь? Я вот вряд ли!
– А мы с тобой попробуем, Поля, все-таки заснуть!
Ну, и где-то через полчаса Сатин и Ниловна спали уж глубоким сном, и все страхи были забыты.
Прошло еще несколько дней. Лука так и жил у Ниловны, и никуда уходить не собирался. Павел про его существование как бы не знал или делал вид, что не знает. Сатин тоже старика не обижал. Но Лука с нетерпением ждал, когда опять будет спиритический сеанс, но его почему-то все не было.
Вот и сейчас он сидел около сцены, думал об этом и пытался понять, что там в этом разрушенном каменном здании вообще происходит. Говорят, что они там духов вызывают… Но как же это нехорошо! Нельзя же так делать! Нельзя! Народ совсем избаловался.
Давно он в Нижнем Новгороде не был, а вспомнить можно много чего и кого… Наташу, Ваську Пепла, Настю, ночлежку… Кто только в ней не жил! Где они сейчас? Неизвестно… И Павел совсем другим за эти годы стал, раньше они с матерью в рабочей слободке жили, а теперь, смотри-ка, хоромы у них! Ниловна тоже изменилась, помолодела, вот, что счастье с людьми делает. Все тут меняется… Хотя, может, это и неплохо…
Также Лука очень хотел посмотреть на будущее театральное представление. Уж больно красивая в нем дамочка изображает, а вокруг нее мужики, мужики вертятся, и один из них ее муж. Что-то лицо у него вроде знакомое, где-то он его видел, а где не вспомню. И еще одна дамочка среди них есть веселая, тоже милая, но до той ей далеко. И ненавидит, она эту красавицу, ох, ненавидит. Там глазами и зыркает на нее! Похоже, увела она у нее кавалера когда-то, может, того, что сейчас на сцене с главной красавицей милуется. Чем тут дело закончится, уж не знаю, но взглянуть охота. Везде любовь! А вот и та веселуха по улице идет, незачем нам встречаться, пойду-ка я в город, а сюда потом вернусь.
И как только он скрылся, у сцены появилась Елена Кривцова, которая никого из знакомых вокруг не увидела, поэтому присела на ту же скамью, на которой до этого сидел Лука, и задумалась. И зачем только я сюда Нила привела! Он, как Юльку увидел, совсем голову потерял. Ради нее в пьесе Ромео играть собрался! Хотя что он в этой Юлии нашел? Ведь она даже старше меня! Не на много, но старше! И ей впору Гертруду играть, а не Джульетту!
До сих пор помню, как у нас с Нилом все начиналось! Петр Бессеменов, сын мещан, в доме которых я тогда снимала комнаты, очень уж мне надоел. А Нил, который там тоже жил, был такой свежий, яркий, крепкий! Забрать его у Поли, невесты, вообще не составило никакого труда, потому что она ему уж за время жениховства надоела. Да и что там было любить? Ни красоты, ни бабьей хитрости! Так она к своему отцу-птицелову и вернулась, а Нил мне достался! Думала, долго с ним пробуду, но тут эта Юлия Филипповна объявилась! Дядя, видите ли, к ее мужу приехал, поэтому они теперь в городе живут, а не на даче!
Но дядя этот Семен Семенович уж очень богат! И тут я своего не упустила, нашла, как ему услужить. Знал бы Нил, что я для него сделала, хотя этот козырь я пока попридержу. Но и миллионер уж расстарался за мое усердие, потому что хоть он и в возрасте, до женского полу очень охочий. Эти полгода мы с ним весело время проводили, да и сейчас изредка встречаемся, но Нил все-таки молодой, красивый… Ах, как меня обида гложет! Хоть бы еще одну ночку с ним провести, хоть бы еще одну! Впрочем, может быть, мне нового дружка, завести? А? Подумать надо!
Вон и этот Двоеточие идет! Ну, что за фамилия? Спешит, чтобы на Юленьку свою в представлении поглядеть, самым первым пришел. Вот так бы и прибила его! Но сейчас я его как бы не вижу, поэтому отойду в сторону.
А Семен Семенович как раз в это время сел на скамейку перед сценой, и только тогда к нему с улыбкой подошла Елена Николаевна.
– Здравствуйте! Как поживаете?
– Хорошо. А вы как, Леночка?
– Неплохо. Но что-то вы меня совсем забыли, Семен Семенович, разве я не права?
– Что вы, Елена Николаевна! Вас разве забудешь?
– Тогда, может, опять мне вечерок уделите? Вспомним наши веселые деньки!
– Стар я уже стал, Елена Николаевна, для таких забав. Мне бы теперь о душе подумать.
– О душе, значит… А раньше вы совсем другое говорили… Поэтому вы и на репетиции пьесы Шекспира каждый день ходите? О душе, значит, все думаете?
– Вы правы, Елена Николаевна! Шекспир – очень душещипательный драматург!
– Ну, тогда я пойду, не буду мешать вам готовиться к встрече с такой пьесой, как «Ромео и Джульетта»!
И Елена Николаевна поспешила к спуску к Волге, а Двоеточие с удовольствием потянулся.
– Вот я и один! Хорошо! И как я раньше вдали от Волги жил? Тут каждый день, как праздник! Нет, конечно, в нашем краю тоже речки есть, но куда им до волжских просторов.
Неожиданно от забора отделился Лука. И откуда только он взялся?
– А ты зачем тут, старик?
– Стою. Отдыхаю. А ты почто спрашиваешь?
– Да так. У тебя семья есть? Дети?
– Нет, один я.
– Плохо одному?
– Зачем тебе?
– Просто так интересуюсь.
– Я один жить привык.
– И я привык. А ты хотел бы сына иметь?
– Я? Нет, не хотел бы.
– А почему?
– Все-то тебе и скажи. Не хотел бы и все. Идея у меня такая. Свободным быть хочу!
– Да ну?
– Вот тебе и да ну!
– А что еще артистов нет никого? Одна была и то ушла! Я рано пришел, что ли?
– Придут, куда денутся. А я пойду!
– Посиди еще со мной, старик. Что-то мне сегодня одному оставаться не хочется.
– Да вон там парень идет, тот, который влюбленного играет, Ромео его вроде зовут, и другие скоро подойдут. А у меня дела, мне отойти надо.
– Иди, раз надо. А вон и исполнительница роли Джульетты показалась вдали под ручку с моим племянником, только вот что-то они остановились. А ты, старик, принеси мне водицы.
– Воды? Да где я ее возьму?
– В соседнем доме попроси. Мне время пилюльки свои пить. Доктор прописал, чтобы я, значит, не волновался.
– А чего тебе волноваться-то? Ведь ты не странник, как я! Все у тебя есть, как я погляжу.
– Все есть. Все у меня теперь есть! Понимаешь, старик? Все! И даже планы тут у меня на одну дамочку имеются, хочу с ней уехать на время из этих мест.
– На дамочку? Это в твоем-то возрасте?
– В каком таком? Я, чай не старее тебя! Очень она мне нравится. Так, значит, водички у тебя нет?
– Нет. Впрочем, в этом доме хозяйка добрая. Сейчас принесу.
– Вот спасибо.
И Лука поспешил в дом к Ниловне, которая сразу, как будто только этого и ждала, выглянула из калитки, и через пару минут он вернулся к Двоеточие с полной кружкой.
– Вот тебе вода.
– Спасибо тебе, старик. Держи монету, выпей за меня.
– Щедрый ты. Какие они у тебя маленькие пилюльки-то! И помогают?
– Помогают, я сразу по две пью.
– Пей, а я пошел?
– Иди.
Лука отошел на несколько шагов.
– Эй, подожди!
– Что тебе еще?
– Слушай, старик, что-то мне нехорошо.
– С чего вдруг?
– Плохо мне, плохо. Беги, беги, старик, людей скорей позови!
– Людей? Так твой племянник с женой уже совсем рядом. Вот же они! А я поскорей уйду!
Через минуту Петр Иванович подошел к своему родственнику.
–Семен Семенович! Дядя! Что с вами?
– Ах, мне что-то нехорошо! Петя! Юлия! Дорогая!
Двоеточие тяжело дышал и хватался за сердце. Тут как раз подошли Нил, Елена Николаева и Самгин, а Лука к этому времени уже куда-то скрылся. Никто ничего понимал. Неожиданно Семен Семенович повалился на скамью. Суслов к нему наклонился.
– Дядя! Вы меня слышите?
Двоеточие открыл глаза и что-то тихо произнес.
– Он что-то сказал! Но я никак не пойму, что именно. Что, дядя, что?
Юлия Филипповна тоже склонилась к Семену Семеновичу. Тот тихо прошептал.
