Ирина Мухаметова
Гончаров – детектив
Вот и теперь они сидели на ступеньках флигеля и размышляли.
– Борис Павлович, кто же все это творит?
– Как кто? Семья! Тушин, Вера и бабушка, кто же еще? Они все очень были заинтересованы в том, чтобы Марка не стало. Говорили, конечно, одно, а на самом деле, они всегда знали, что, как Вера любила Марка, так и любит, ничего за это время не изменилось!
– Нет, я думаю, что тут, Борис, вы не правы! В Петербурге мы часто встречались с Иваном и Верой, и между ними всегда были хорошие отношения. Да и Ольга при мне никогда Марка не упоминала, я вообще ничего о прошлом Веры не знал, пока мы сюда не приехали.
– А вы не забывайте, Андрей, что я тоже член их семьи, внук Татьяны Марковны. Но, как я думаю, Тушины здесь все-таки оказались не просто так, а для того, чтобы разрубить этот узел раз и навсегда.
– Да такого просто не может быть! Иван – честный и порядочный человек! Как вы такое можете говорить! И он мой друг!
– Все мы честные и порядочные до определенного предела. И как именно они убили Марка, я не знаю, только вот нельзя забывать, что из-за его ухода погибли еще Адуев и Обломова.
– Скажете тоже… Колдовством они, что ли, двух крепких мужчин на камни бросили?
– Не знаю, но им как-то все-таки удалось избавиться от Марка. Потому что Вера, что и предполагалось, как только его увидела, мгновенно забыла и про мужа, и про бабушку, и думала только о нем. Я же чувствовал, что он за мной идет, что скрывать-то? Но тоже не мог отказать себе в удовольствии увидеть лица Веры и Тушина при его появлении, чтобы еще раз убедиться в том, что ничего за эти годы не изменилось. Каюсь! Я ведь в нее, в Веру, тоже был влюблен, что уж скрывать, и, хотя тогда мне пришлось отступить и уехать, я от своей страсти к ней, увы, так и не избавился… И хорошо понимаю, как Иван страдал в душе.
– Нет-нет, Борис, я не хочу об этом слышать.
– Это ваше право. Но вы спросили, я ответил. Впрочем, Агафья Матвеевна, которую вы с собой привезли, скорее всего, была убита всего лишь потому, что стала о чем-то догадываться.
– А Александр, значит, тоже из-за Веры погиб?
– Конечно, Андрей Иванович. Разве вы не заметили, как быстро она забыла Марка и ожила?
– Но, может быть, Вера ожила лишь потому, что Марка не стало, ведь она, получается, избавилась от своей зависимости от него…
– Не смешите! Просто у нее на горизонте появился новый объект для влюбленности! Может, вы не знаете, но Адуев тот еще сердцеед, и в него немало дам было влюблено в столице. А Вере именно такой тип мужчин и нравится! Ее надо мучить, унижать, потому что только тогда она живет! Уж это я в ней понял…
– Как же все ужасно, если то, что вы говорите, действительно так.
– Поверьте мне, про Веру это самая настоящая правда.
И они оба замолчали…
Тем временем, развязка истории неумолимо приближалась. И началась она с того, что Татьяна Марковна, гуляя по парку, встретила там Тушина. Они вдвоем пошли по аллее, но скоро бабушка решилась и начала неприятный для нее разговор.
– Ох, Ванечка, глупая я была, ох, глупая!
– О чем это вы, Татьяна Марковна?
– Ведь знала я, что не будет вам с Верой счастья, пока Марк на этой земле существует. Только вот он не захотел один уходить, еще двух людей с собой забрал…
– Он?
– Он, кто же еще. Ты меня прости, Ванечка, но Марк ведь на Вере жениться хотел, может, все у них и сладилось бы? Может, так и надо было сделать? Пусть бы они друг дружку мучили, а ты бы потом нашел себе кого-нибудь? А? Я виновата во всем. Я… Мне и ответ держать…
– Что вы говорите, Татьяна Марковна? Как вы о таком даже помыслить можете?
– Так что мне еще подумать-то можно? Вера же всем только страдания принесла. И тебе, и Марку, и еще вот Александру Федоровичу, а из-за него и Агафье Матвеевне. И даже Борису, внуку моему… И мне тоже, что уж скрывать, хотя она и внучка мне…
– Татьяна Марковна! Поверьте, я счастлив, что Верочка – моя жена.
– Ой, ли? У меня душа разрывалась, и тебя было жаль, и Веру, и Марка…. Сколько я дум передумала, но так и не знала, как это исправить. А вот после того, как Марка не стало, поняла, что ничего к моему ужасу не изменилось. Потому что Вера уже на Адуева внимание обратила. Ну, не может она с тобой спокойно жить! Такая вот она! И все эти ее бесконечные ухажеры никогда никуда не исчезнут! Они будут всегда, ничего тут не поделать!
– Но судьба же была на моей стороне, и Вера за меня все-таки за меня замуж вышла.
– Вышла-то, он вышла, только вот душой твоей не стала. Жаль мне тебя, Ванечка, ох, как жаль. И Марка жаль, но ничего уже не изменить. Значит, это мой крест, и мне его нести.
– Не надо так говорить, Татьяна Марковна!
– Как же ты не понимаешь, Ванечка! Произошло еще кое-что.
– Что?
– Следователь сказал, что ему известна правда, и он может ее доказать.
Но Тушин в этот момент почему-то ее не слушал, а думал о чем-то своем. Бабушка усмехнулась.
– Ох, Ваня, Ваня… Пойду я в парке посижу.
Иван Иванович как бы очнулся.
– Вас проводить, Татьяна Марковна?
– Нет, не надо, Ванюша, моя палка всегда при мне…
– Как пожелаете.
– Да, хотела тебе еще сказать, что Ольга, жена Щтольца, тоже все знала.
– Что знала?
– Все.
Но и эти ее слова тот также вроде не услышал.
Бабушка медленно пошла по дорожке. И Тушин хотя и не мог никак успокоиться, все-таки решил идти за ней, но двигаться так, чтобы та его не заметила. А Татьяна Марковна подошла к обрыву, впрочем, в беседку она не зашла, а стала долго смотреть на Волгу, опираясь на свою трость. Иван встал за деревом и стала ждать. Потом бабушка приблизилась к той скамейке, которая была увита плющом и за которой был рычаг, и села на нее. Тушин подошел ближе. Неожиданно Татьяна Марковна достала откуда-то флакон с чем-то белым. Ивана Иванович быстро все понял и бросился к бабушке.
– Не надо! Не надо! Нет!
У той же крышка не поддавалась старческим рукам, но старушка продолжала ее вертеть.
– Мое это дело! Мое! Я виновата, мне и ответ держать!
Тушин попытался вырвать у нее яд, но откуда у бабушки только силы взялись! Она неожиданно схватила свою трость, стоящую прислоненной к скамье, и ударила ею Тушина. Тот упал на землю. По лбу у него потекла кровь. Бабушка с ужасом на него посмотрела, хотя и не двинулась с места, и, наконец, открыла склянку.
Но к ним уже спешили Вера, Штольцы, Лизавета Александрован, а впереди всех бежал Райский. Откуда только они здесь все взялись?
– Татьяна Марковна!
Потом Борис склонился к Тушину. Тот не шевелился.
– Бабушка!
Та посмотрела на него.
– Иван убит, вы его убили…
– Убит?
– Да.
– Я этого не хотела. Простите!
– Татьяна Марковна, не надо!
На что бабушка улыбнулась и быстро высыпала содержимое флакончика себе в рот. Внук бросился к ней. Но та уже стала медленно заваливаться на сидение скамьи.
Все было кончено.
Потом приехал следователь … И он совсем не удивился самоубийству бабушки, объяснив это тем, что у него уже давно имелись убедительные доказательства причастности Татьяны Марковны к уходу трех человек. Да, он действительно предложил ей во всем сознаться, но та выбрала другой путь. Что ж, это ее право.
Тушин Иван Иванович, по счастью, выжил, хотя потом долго болел, но, наконец, и он пошел на поправку.
Жена же Щтольца Ольга, еще длительное время, встречая его и видя небольшой шрам у него на лбу, сразу вспоминала про каинову печать, но никогда об этом никому ничего не говорила.
Райский неожиданно для всех взял на себя похороны бабушки и всерасходы по лечению Ивана Ивановича, а они оказались немаленькими, потому что считал, что это именно он подтолкнул первую к самоубийству, сказав, что второй был убит.
Щтольцы, наконец, уехали в свое поместье, но маленькому Илюше, сыну Агафьи Матвеевны, до сих пор ничего так и не сказали об уходе матери, и он сначала часто спрашивал, почему матушка к нему не приезжает, хотя сейчас этот вопрос задает все реже и реже.
Лизавета Александровна также вернулась в Петербург и лечилась там какое-то время от нервов.
Также она часто вспоминает произошедшие трагические события и всегда убеждает себя в том, что ей почти не в чем себя упрекнуть, потому что она правильно действовала в те дни. И лишь изредка корит себя за последний разговор с Татьяной Марковной, то есть за то, что не обратила внимание на ее слова о том, что за ней кто-то следит… И возможно об этом ей надо было сказать следователю, а она ее отсоветовала…
Муж ее, Петр Иванович Адуев, узнав все подробности случившегося, спешно решил увезти жену за границу, надеясь, что там ее здоровье улучшится.
Тушин же какое-то время жил в Малиновке, дожидаясь приезда Марфеньки с мужем. И потом по договоренности с ними сделал для безопасности под беседкой у обрыва широкий навес над стеной, которая проявилась при ее строительстве. Также он пригласил ученых из губернского города, и они, посовещавшись, отнесли эту белую каменную кладку чуть ли не к шестнадцатому веку.
Зато Вера стала теперь часто ездить по монастырям и другим святым местам, и везде о чем-то долго молится, как будто замаливает какие-то страшные грехи.
Также она часто гостит у своей подруги попадьи за Волгой. И, похоже, желания сильных страстей понемногу уходят из ее жизни все дальше и дальше. А Иван Иванович, чувствуя это, немного успокаивается и все больше занимается своим имением, которое находится рядом и тоже требует внимания.
Для Малиновки Тушин и Викентьев, муж Вериной сестры, посовещавшись, хотели найти хорошего управляющего, но Борис Павлович сказал, что теперь он сам будет тут всем управлять и никакие чужие люди не нужны. А все его занятия живописью, написание романов и подобные богемные увлечения остаются с сегодняшнего дня для него в прошлом. Удивительно, но, так как хозяйственные дела Бережковой было в идеальном порядке, он довольно-таки быстро познал все тонкости ведения хозяйства и стал истинным внуком Татьяны Марковны.
Словом, все как-то сложилось…
Только вот Андрей Иванович еще долго оставался при своем мнении, и не верил в то, что бабушка убийца, и пытался найти другое объяснение случившемуся, но потом и он смирился с тем, что сказал следователь.
И на этом пока все!
