bannerbannerbanner
полная версияЦаревна-Лягушка на новый лад

Ирина Ивановна Габова
Царевна-Лягушка на новый лад

Полная версия

Сначала пыталась успокоить Василиса жениха, что с ней все в порядке, да шило в мешке не утаить. Рассказала она Ивану тревоги свои.

– Мы с тобой столько всего вместе пережили, а ты во мне все сомневаешься? Что нам люди другие? Есть ты и я, все беды напасти вместе выдержим, справимся. Только ты говори мне все, чтобы я знал, чем помочь могу, чем успокоить тебя и поддержать в трудную минуту. – Обнял Иван невесту, и такая сила в нем ожила, что ради нее он готов любые горы свернуть.

Решили в город зайти с утра раннего, чтобы в потемках не ходить по городу, да к Царю-Батюшке показаться сразу по приезду. Разбили они костер в одном из лесов, рядом с ручейком звонким. Иван утку подстрелил и на огне ее зажарили. Долго они говорили обо всем на свете, о детстве друг друга, о семьях своих, об укладе жизни города, в котором предстояло жить Василисе.

– Батюшка мой, хоть и суровый Царь, но справедливый. Народом правит мудро. Матушки моей не стало лет шесть назад, унесла ее от нас хворь-чахотка. Отец до сих пор горюет, так и не стал себе новую жену искать. Говорит, что стар стал для новой царицы. Только вот о внуках грезит, хочет, чтобы в хоромах царских смех звонкий, детский звучал. Старший брат мой – Василий, горяч нравом, но добрый молодец. Ему и престол прочат по старшинству. Средний мой брат – Ярослав, сильный богатырь, дружиной управляет, врагов бьет, которые набегами наши земля мучают. Так он и останется воеводой при старшем брате. А я, – усмехнулся Иван, – дураком зовусь.

– Почему так? – Удивилась Василиса. Будущий муж оказался мудрым человеком, спокойным, начитанным, добрым. За что его дураком кликают?

– Слишком мягкий я, доверчивый. Отец говорит, что меня любой вокруг пальца обведет. За меня он больше всех переживает, что семья мне нужна как никому на свете, чтобы рядом со мной была мудрая, да хорошая жена. – Царевич смотрел на Василису с любовью и взглядом говорил, что нашел ту, которую искал и отец, и он сам.

Раскраснелась девушка, зарумянилась. Подалась к Царевичу и поцеловала его нежно и страстно. И не напугала Ивана личина лягушачья, ведь знал, как она красива под лягушачьим обликом.

– Хочу скорее жениться на тебе и сделать тебя своею. Деток хочу много-много, чтобы дом у нас с тобою был полной чашей. Хоть сегодня свадьбу сыграем, коли батюшка даст добро.

– А может и не дать согласия? – Испугалась Василиса.

– Не даст, уйдем назад на твое болото, и будем жить в мире и покое. Мне без тебя уже свет не мил. Не смогу я без тебя уже. – Парень обнял девушку и благодарил волшебную стрелу, которая привела его к суженой.

Собрались ехать, как первые лучи окрасили город в золотые цвета. Город сверкал на солнце, словно волшебный. Залюбовалась Василиса градом стольным. И все страхи ушли, знала, что за Иваном не пропадет.

В город вошли в пятницу около девяти утра. Улицы шумели, вокруг сновали крестьяне, торговцы, бояре. То тут, то там бегали мальчишки дворовые и кричали новости на каждом углу.

– Завтра свадьба состоится у старшего Царевича Василия, женится он на боярской дочери! На пир-горой зовет всех Царь наш славный. Пусть приходит и стар, и млад.

– В следующее воскресение состоится свадьба у среднего Царевича Ярослава, женится он на купеческой дочери. На пир-горой зовет всех Царь наш славный. Пусть приходит и стар, и млад.

– Младшего Царевича как нет, так и нет! Ушел он вместе со своими братьями и не вернулся, по сей день ждет его Царь-батюшка! Награду дают за живого мешок золотых, кто найдет – обогатится!

На прилавках лежали товары со всего света. Шелка заморские, оружие из стали крепкой – мечи да булавы, самоцветы яркие и золото серебром сверкающим, хлеба пышные, овощи свежие, фрукты сочные. То тут, то там слышались крики торговцев.

– Мечи крепкие, уберегут от любой напасти…

– Клубника алая, да сладкая, вкуснее не сыщешь…

– Платки красоты невиданной. Ковры заморские…

Шумел город, жил своей жизнью. Во все глаза смотрела Василиса на суету и городскую жизнь. И снова тоска нахлынула, по родному дому, по городу который в пепел превратил Кощей, по матушке, отцу, и бату с сестрами. Что было бы, если не пришел бы Кощей? Где бы она сейчас была, как жила?

И вот они царские хоромы. Купола цветные на солнце горят, как самоцветы, стены из красного крепкого кирпича. Вокруг крепость высокая с бойницами, врата большие, да расписные, дорога камнем вымощена. Аж дух захватывает!

Встали они у ворот. Стража увидела Царевича, обрадовалась, давно его Царь-батюшка ищет по свету, гонцы с ног сбились. А он тут, живой здоровый, да с невестой. Только невеста лица не показывает, скрыто лицо под плащом с капюшоном.

Пропустила стража молодых. А Иван гонца к отцу отправил.

– Ты главное не бойся, я все отцу объясню, расскажу, кто ты, и какая ты у меня хорошая, рядом буду с тобой, за руку держать буду. Я рядом, слышишь?

Василиса только кивнула, опустила капюшон еще ниже и взяла Царевича за руку. И пошли они вместе коридорами длинными, хоромами богатыми. А новость вперед них бежала, что вернулся Царевич младший, живой, здоровый да с невестой. А вот и зала царская! Потолок высокий, расписной. Колонны тяжелые свод подпирают, а на троне Царь сидит.

Царь батюшка

Вокруг Царя стояли бояре в дорогих одеждах расшитых серебром, обитых мехами. Вдоль стен выстроились дамы знатные в платьях, красоты невиданной. По правую руку от Государя стоял высокий статный юноша в красном кафтане. Глаза, как у Ивана, голубые, словно небо. По левую руку стоял другой юноша, такой же статный в синем кафтане. Глаза серые, сурово смотрели на Василису.

«Вот они братья моего будущего мужа». – Подумала Василиса.

Страх обуял девушку, да такой, что бежать хотелось без оглядки из царских хором.

А Царь, словно из мрамора выточенный. Косая сажень в плечах, одежды, словно из чистого золота на нем. Борода длинная да седая, словно серебро. Глаза, словно сталь, серые. Вид грозный, волевой. Как будто давил он всем своим видом и силой скрытой.

Подошли Иван с Василисой к трону и упали на колени перед Царем-батюшкой.

– Вели слово молвить. – Сказал Иван, кланяясь отцу.

– Говори, сын мой младший. Думал, не увижу тебя боле. – Царь смотрел грозно, да улыбка все равно теплой была, видно скучал он и переживал за сына.

– Пустил я стрелу свою на юг. Летела она долго, за поля, реки, озера, леса, да попала в болото топкое, прямо в окно моей Василисы. Долго я ходил вокруг избы ее, долго уговаривал выйти. Да, никак не соглашалась она. Одолели меня на болоте комары пискуны, измучило жарой. День и ночь, и еще один день просидел я у болота, а потом показалась невеста моя. И как наказал ты, взял я жену, ту, которая стрелу нашла мою. И не осерчай на нас, так я и сделал, как ты велел. Не стал с твоим наказом спорить и судьбу гневить.

Сжал Иван Царевич руку Василисы, так крепко, что даже больно ей стало. Поняла девушка, что боится он за нее и за реакцию отца. Отняла она руку свою из Ивановой руки. Сняла капюшон с головы. И такой ропот покатился по хоромам. Придворные дамы завизжали, заохали. Бояре зашумели.

Большие желтые лягушачьи глаза смотрели только на Царя, не смея отвести взора.

А потом тишина наступила. Такая тишина, что слышалось только дыхание людское. Люди приходили в себя от шока. В шоке и Царь-батюшка сидел.

– Все вон пошли, все, до единой живой души вон из хором! – Вдруг закричал Царь. – А вы, молодые, останьтесь. Хочу поговорить с вами по душам.

Молодые стояли на коленях, а зала пустела. Первыми вышли дамы, за ними бояре, а следом и братья старшие. Стало снова тихо, а когда все вышли, Царь встал с трона, подошел к сыну, взял его за руку, обнял крепко.

– Живой, живой пришел. Так тяжко мне на душе было, столько я гонцов разослал по свету, тебя все искал, а вестей все не было. – Тихо сказал он сыну.

Затем повернулся к Василисе.

– И ты встань, хочу рассказ ваш услышать. Поведайте мне историю, как добрались, что приключилось с тобой, дева юная.

Василиса встала, поклонилась Царю батюшке.

Не стали они ничего таить, рассказали, все как было, как есть на духу. Не один час рассказ длился. Царь слушал и не перебивал. А когда закончили они историю, он долго молчал, задумавшись.

– Да, каких только чудес не встретишь на свете! – Молвил Государь. – Ответь мне Иван, ты хоть младший у меня и дурак, но самый любимый сын, люба тебе Василиса, готов ты с ней прожить в мире и согласии жизнь долгую? Готов отвечать за жену, беречь ее от молвы людской? Ведь нелегкое это дело – ношу такую нести. Знаешь сам, какой народ в нашем граде живет! Как судачить будут языки злые, как будут на каждом шагу говорить о том, что ты дураком был и еще большим дураком стал, что на лягушке женишься!

– Люба она мне. Как жизнь дорога! Готов, за все готов отвечать, готов с ней и радости делить, и печали, и горести. Я видел ее и красавицей, и такой, какая она сейчас есть, и любая она мне нужна! – Отвечал Иван, беря Василису за руку.

– А ты, Василиса? Готова Ивану быть покорной во всем? Готова к тому, что о тебе за спиной будут черные слова говорить. Ведь Царевич он, не крестьянин, не боярин, не купец, ему в жены любая готова пойти, а тут ты. Не обижайся на старика за слова, но как есть говорю. Многие будут злословить, что ты ему не чета, и доказать тебе придется, что достойна ты рядом с ним стоять рука об руку! К этому ты готова? – Спросил Царь девушку.

Она лишь на Царя посмотрела, да кивнула молча. Теперь ей идти не куда, да и Иван ей семьей стал, как без него жить?

– Тогда согласие даю. Но чтобы жаловаться ко мне не ходили на трудности. Ваша теперь эта дорога, совместная. Супружеская жизнь на то и дана, чтобы все трудности вместе пройти, да при этом жить в согласии и любви.

Упали Иван с Василисой в ноги к отцу-батюшке, и спасибо молвили.

– Свадьбу сыграем через две недели, после Ярослава. А там решайте сами, тихую или пиром-горой на все государство. Любое решение поддержу. А теперь ступайте, поди устали с дороги. Отдохните, а завтра на свадьбу Василия приходите, пировать будем. – Царь сел на трон и махнул рукой, отпуская молодых.

 

Василиса не стала надевать капюшон, теперь нужно вытерпеть все, ради того, чтобы быть с Иваном рядом бок о бок, не прячась от глаз людских. С гордо поднятой головой она вышла из царских хором, не обращая внимания на чужие взгляды и говор прислуги, и бояр.

Только вот не знали молодые, что впереди их ждут трудности пострашнее молвы…

Свадьбы Царевичей

Привел Иван молодую невесту в свой терем. Дворовым строго наказал не обижать Василису. А от кого услышит слово злое или за спиной пересуды, того к царю-батюшке на суд отправит.

Терем девушке понравился, высокий светлый, во дворе озеро чистое, большое. Обошла она комнаты, в каждой чистота и быт налажен как надо. Отдохнули молодые вечер и ночь переспали. Рано встали, собираться на праздник нужно. Свадьбу играть сегодня собрались старшего Царевича.

А у Василисы и платьев нет новых, те, что были у нее смолоду старыми стали, выцвели, неприглядные совсем. Выпросила она у Ивана кружева, ленты, самоцветы, нитки золотые, да иглу покрепче. Взяла свое старое любимое, зеленое, бархатное платье и давай мастерить. В руках работа спорилась. Воротник расшила она кружевом, а по переду цветы золотые пустила и наговор нашептала, чтобы цветы ожили и распускались, как живые. В каждый цветок вшила она по камню самоцветному. Рукава легкие кружевные светиться заставила. И такая красота получилась у нее, глаз не отвести.

Расчесала волосы свои золотые-медные, в косу уложила тяжелую и вокруг лягушачьей головы обернула короной. На ноги сапожки сафьяновые надела. И засветилась вся, да так, что и лица лягушачьего не видно стало совсем.

Покрасовалась Василиса перед зеркалом, довольная осталась, а тут и Иван подоспел. Увидел суженую свою и обомлел.

– Как еще две недели выждать? Как до свадьбы тебя своей не сделать? Мочи моей нет! Всех краше ты у меня, в любом обличие прекраснее любой девушки на свете. – Обнял Царевич невесту, расцеловал сладко. Взял за руку и повел во двор к карете.

Град стольный шумел. Украсили улицы пышно, празднично, с размахом. Кругом флаги красные, цветы везде. Жители надели самые лучшие свои наряды. Стоял запах выпечки, сладостей, жареного мяса. Кругом пели песни, смеялись люди, кричали, радовались. И как река, текла толпа к царскому дворцу. На ходулях прыгали скоморохи, играли гусли, гармони, баяны.

Прибыли Иван со своей невестой в хоромы царские. Руки Василисы вспотели, как она нервничала, словами не передать. Желудок скрутило судорогой. Ведь по столице уже разлетелась новость, что привез младший Иван-дурак из-за дальних далей невесту-лягушку, неведомую зверушку. Все поглазеть хотели.

А Царевич взял за руки любимую, посмотрел в глаза смело, с любовью и такой верой в нее, что все страхи сами отпали. Главное, что он рядом с ней.

Вышли они из кареты. Глашатай закричал громко, на всю толпу.

– Иван Царевич со своей невестою Василисой прибыли.

Умолкли песни, затихла музыка, замерли скоморохи, толпа замолчала и ринулась посмотреть на чудо-дивное, на невесту-лягушку. А Василиса подняла голову высоко и гордо. Она Княжего рода! Манерам и этикету обучена, языки знает. А то, что наговор на ней лежит, это ее собственный выбор, она сама этот путь выбрала, и с Иваном сама согласилась быть рядом! Пусть говорят, и пусть говорят много, а уж она им покажет, какая она есть! Не внешность за человека говорит, а дела и поступки ее. Да, время пройти должно! Да, будут говорить плохое, но кто вспомнит об этом, когда увидят ее живую и настоящую? Взяла она жениха под руку и пошли они сквозь толпу, которая расступалась передними как берега перед рекой.

– Ух ты, и правда, лягушка. Но смотри, как идет, а платье, какое у нее. А волосы какие, словно медь золотая.

– А ладная какая, стройная.

– Лягушка и есть лягушка. Смотри, какое лицо зеленое и глаза огромные.

– И где он нашел ее такую? Где такое чудо взял? Вот потеха!

Народ шептал за спинами, но Иван держал ее крепко, и знала она, что не даст в обиду. Рука об руку они подошли к воротам царским. У ворот стоял Царь-батюшка в красном кафтане, с седою бородою. Высокий, широкоплечий. На голове корона державная, в руках кубок большой. Справа от отца средний Царевич с будущей супругой Марфой встал. Она из купеческой семьи. Высокая, тонкая как тростинка, волосы русые, глаза, словно листва зеленые. Платье на ней заморское цвета спелого яблока красного. Невеста под стать жениху. Как они вместе ладно смотрелись.

Иван с Василисой поднялись по ступенькам и встали слева от батюшки. Толпа вновь зашумела, все глазели на Василису. Шептались. Но Иван и бровью не повел, только обнял за талию будущую жену и на ухо прошептал, что он с ней рядом. Василиса благодарно улыбнулась.

И тут царь попросил умолкнуть люду. Поднял высоко кубок с вином, и заговорил.

– Слава молодым. Слава!

Толпа зашумела, обернулась назад, расступилась. К воротам подъехала открытая карета и остановилась. И ступили на красный ковер Царевич Василий с невестой своей. Как узнала Василиса, невеста была боярской дочерью, Настасья Степановна по батюшке. Девушка на вид ладная, про таких говорят – кровь с молоком. Высокая, пышногрудая, с косой цвета поля созревшего, губы сочные полные, глаза янтарем горят. Платье на ней белое, серебром и алмазами расшитое, рукава тяжелые пышные. На голове кокошник, как корона. На Царевиче кафтан белый, под стать одеянию невесты. Голубые глаза сияют радостью и счастьем.

Пошли молодые, не спеша, к Царю, а их стали осыпать монетами, зерном и цветами. Крики и смех наполнили площадь.

– Слава молодым!

– Слава!

– Счастья молодым!

– Долгой жизни молодым!

Толпа ликовала. Люди хлопали в ладоши. Под эти звуки подошли Василий с Настасьей к царю и опустились на колени, склонили перед ним головы до земли.

– Встаньте, нареченные, передо мною, как свет перед Землею Матерью. – Царь передал свой кубок старшему сыну. – Испейте вина моего, с позволения моего. Дарую я вам супружескую жизнь и согласие даю на венчание. Живите в мире и согласии. Вовек с вами любовь пусть царит.

Василий и Настасья встали, повернулись к друг другу. Испили вина из кубка.

– Согласен ли ты, Царевич Василий Васильевич взять в супруги Настасью Степановну и быть ей опорой во всем? – Спросил Царь.

– Согласен. – Ответил, тот улыбаясь невесте.

– Согласна ли ты, Настасья Степановна, взять в супруги , Царевича Василия Васильевича?

– Согласна. – Прошептала девушка, опустив взор.

– А теперь кольца возьмите обручальные. – Царю подали красную бархатную подушечку, на котором лежало два кольца. Одно железное для мужа, как символ опоры, а второе золотое, как символ чистоты будущей жены. – Молодожены обменялись кольцами, и царь провозгласил, – Венчаю вас мужем и женою! До самой смерти неразлучными вам быть!

И тут толпа взревела.

– Горько! Горько! Горько! Горько! Горько! Горько! Горько!

Молодые поцеловались. Невеста зарделась, щеки налились румянцем. Царь-батюшка приказал открыть ворота молодым и жестом велел идти во дворец.

– А люду простому гулять и пить до утра! Песни петь, за молодых радоваться и веселиться до упаду. – Громко повелел царь и пошел вслед за молодыми. За отцом пошел средний Царевич с невестой, а за ними и Иван с Василисой.

Толпа ринулась на улицы города, на которых накрыли столы. Площадь постепенно пустела.

А вот царские хоромы наоборот заливало толпой бояр, купцов, придворных. Столы были накрыты богатые. Тут и осетрина жаренная, и икра черная, и утки в яблоках и хлеб с солью, и мед рекой, и другие яства невиданные.

В центре стола усадили молодых. По правую руку сел Царь-батюшка. По левую, от молодых сел средний Царевич с Марфой. А Иван с Василисой сели подле отца. Пир был горой, вино текло реками, яства заканчивались и на их место, тут же, ставились новые. Поднимались тосты за молодых. Гости то и дело кричали «Горько». Скоморохи паясничали, менестрели пели песни, играла музыка. Весь день и вечер шумел царский двор, шумели улицы города до самых рассветных лучей.

Но то и дело, ловила не себе и на Иване Василиса пристальные, любопытные, злые, недобрые взгляды. То и дело, слышала она за спиной пересуды, о Иване-дураке, лягушке-зверушке. Слышала смех в их сторону. Хоть и держалась она достойно, но это выматывало. Хотелось скорее домой в их терем.

А когда позвали танцевать всех, ее чуть не упала она без чувств. Такое напряжение в ней скопилось, такая дурнота накатила, что в глазах помутнело. Иван вовремя подхватил будущую жену, обнял, успокоил.

– Тише, тише, моя хорошая. Я рядом, с тобою, подле тебя. – Поцеловал ее в лоб, посмотрел в глаза, успокаивая.

Василиса сделала глубокий вдох, выдохнула, посмотрела Ивану в глаза и улыбнулась.

И они пустились в пляс. Танцевать девушка любила. Дома, в своем родном городе, она часто танцевала на пирах и балах. Ноги сами несли, а Иван кружил ее легко и свободно. Платье ее развевалось, цветы на нем распускались волшебными лилиями, розами. Рукава сияли мягким зеленым цветом, самоцветы сверкали при свете тысячи свечей. И словно, спал морок. Все вокруг увидели не лягушку, а прекрасную девушку, словно, лебедь она плыла по залу. И глаз нельзя было отвести от нее.

Толпа ахала и охала, шумела, хлопала, удивлялась. Царь смотрел на пару и понимал, что сын нашел себе невесту под стать, такую, что в сказке не найдешь, и тихо радовался за Ивана.

Танец кончился. Вечер прошел. Молодых одарили подарками. Пьяные гости расходились, кто, куда. Пустели царские хоромы.

И Иван с Василисой отправились домой. Уставшие они вернулись в покои, и спать легли.

А потом дни потекли своим чередом. Василиса вникала в дела Царевича, помогала ему с теремом управляться. Дворовые хоть и шарахались поначалу от будущей хозяйки, но как увидели ее веселый нрав, спокойную рассудительность, приняли и полюбили ее. А после свадьбы Царевича Василия и вовсе диву давались на девушку, такие слухи о ней пошли в народе. Что лягушка и не лягушка вовсе, что прекраснее она любой девы в царстве.

А там и свадьба среднего царевича Ярослава отгремела. Такая же шумная, такая же пышная. Народ хмелел от празднеств. Разгулялся. А впереди была и свадьба Ивана и Василисы.

Долгожданная свадьба

Василиса почти не виделась с Иваном. Столько дел на нее свалилось. И платье надо свадебное сшить, к нему ткани выбрать, ленты, кружева, украшения. Надо на пир составить стряпухам перечень блюд застольных. Заказать у купцов цветы, самоцветы. Позвать мастера ювелирного, который ей с Иваном кольца изготовит. Это кажется, что знатная жизнь спокойная, а дела кругом находились. Да и в тереме дел полно было, то мука кончилась, то скотина захворала, то письма написать надо, проверить расходы. За всем в хозяйстве глаз нужен. Хоть и выполняла всю тяжёлую работу не сама, но хозяйство вести должна хозяйка.

Иван же пропадал во дворце большом. Помогал отцу с бумагами. На конюшне тоже дел было много. К свадьбе на него работа тоже упала. То разослать письма на приглашения, то охрану организовать, карету поправить, столы проверить. Кафтан новый заказать, мерки снять.

В общем, уставали молодые, да так, что вечером обоих хватало лишь словом обмолвиться, да обняться.

Скучал Иван по невесте. За это время она ему светом стала. Не хватало разговоров по душам, рук ее нежных. Уж и пожалел он, что с болота они уехали. Сейчас жили бы вдвоем. По вечерам на лодке бы плавали, в гости бы к Водяному ходили. Эээх, скорее бы свадьба.

Дни проходили. Платье свадебное было готово. Белое из лёгкой прозрачной ткани. Наговор на него навела Василиса, чтобы искрились оно словно снег на солнце. Украшать сильно не стала, чуть-чуть изумрудов по верху, чуть-чуть вышивки, и цветов живых. А потом взялась она за кафтан Ивана, тоже наговорила, сиять заставила. Пришила пуговицы изумрудные, на рукавах вышивку золотом пустила.

Скорее хотелось закончить с праздником и зажить тихо, да спокойно.

Царь их зазывал к себе на поклон, спрашивал о том, как они свадьбу играть собрались. Сначала хотели тихо, чтобы людей поменьше. Но потом решили, что если тихо все пройдет, то молву ещё сильнее пустят. Мол, стесняется Царевич суженой своей, и прячет именно поэтому. На том и порешили.

И вот день настал. Василиса встала рано, ранехонько. Только заря занималась. Надела тонкую белую рубашку. Вышла во двор и к озеру пошла. Зашла по пояс в воду, сняла наговор. Лягушка ей в ладошки прыгнула, и нырнули они обе в воду. Всласть наплавались вместе. Вышла на берег Василиса, села на траву зелёную, подругу свою на колени посадила и вместе они рассвет встретили. Ветер трепал локоны девушки. А она сидела закрыв глаза и счастью своему не верила, что, наконец, женой Ивана станет.

 

Солнце встало, а значит и дворовые скоро проснуться, нельзя чтобы ее такую увидел кто. Вернула она себе лягушачье обличие и пошла в терем, к свадьбе готовиться.

Волосы заплела она в косы, надела платье свадебное. На ноги черевички белые. Как бы ей хотелось в своём облике замуж выйти. Быть самой собой в это день, но ведь тогда беды жди. Повздыхала Василиса, да делать нечего. Девки дворовые вокруг нее крутились, помогали да охали, на платье глядя. Так и сверкала ткань на свету, переливалась дороже любых каменьев самоцветных.

В комнату вошёл Иван залюбовался невестой. Давно он научился сквозь сорок смотреть, и видел её настоящую, такая, какая она есть. И до того себя счастливым чувствовал, что словами не передать. Она кружилась в хоромах, платье сверкало на ней, а в глазах счастье светилось. Ну как не обнять любимую?

– Наконец сегодня моею ты станешь. Не уж, дождался я? – Улыбался Царевич. А Василиса краснела румянцем. – Так и остались бы в тереме, никуда бы не пошли. Только ты и я в целом свете.

– И я так хотела бы.

Но деваться некуда. Народ ждал, ждал отец Государь, ждали братья. Ехать было пора. Конюхи давно запрягли карету тройкой лошадей, и те били копытами у крыльца.

Рейтинг@Mail.ru