Ирина Градова
Последняя надежда обреченных
– Вы русская? Вы правда русская?!
– Сейчас я понимаю, – едва заметно улыбнулась Марина сама себе, – что любая другая испугалась бы моего безумного вида и не стала разговаривать, но мне повезло. Эта женщина и в самом деле оказалась русской женой богатого турка. Я выложила ей историю про свои мытарства, и она сказала, чтобы я поехала с ними к ним на виллу.
Женщину звали Олесей, а ее мужа – Кемалем. Оказалось, что он говорит по-русски, потому что долгое время работал в Москве и Санкт-Петербурге. Неделю Марина провела у них на вилле, как в раю, пока Олеся занималась восстановлением ее документов через российское консульство. На восьмой день Олеся купила ей билет на рейс до Москвы и отвезла в аэропорт.
– Я не знала, как благодарить Олесю за все, что она для меня сделала, – говорила Марина со слезами на глазах. – Она сказала, что делает это не только ради меня, но еще ради одного человека, перед которым в большом долгу. Я не поняла, что она имела в виду, но допытываться не стала – не до того было!
Вернувшись домой, Марина познакомилась с Володей Болдыревым, который приехал в их городок в командировку, и стала его женой. Молодые перебрались в Санкт-Петербург. Разумеется, Марина ничего не рассказывала мужу о своем бурном прошлом и боялась, что он когда-нибудь все узнает.
– Я ничего не могу обещать, – сказал капитан, когда женщина закончила свой рассказ, – но попытаюсь сделать так, чтобы вам не пришлось выступать в качестве свидетеля. Возможно, письменных показаний окажется достаточно, и тогда ваш муж так и останется в счастливом неведении. Вам, Марина Леонидовна, придется завтра зайти к нам.
Молодая женщина обреченно кивнула.
– А теперь, – продолжал Фисуненко, – я прошу вас взглянуть на несколько фотографий. Возможно, вы узнаете кого-нибудь из этих девушек.
Он вытащил из портфеля несколько альбомов, которые оперативники обнаружили при обыске квартиры Гаджиева. Марина долго рассматривала снимки и только головой качала.
– Нет, – сказала она наконец, когда до конца последнего альбома оставалось всего несколько страниц, – я их не знаю. Вы в курсе, что Гаджиев занимался не только нелегальным бизнесом, связанным с продажей девушек в бордели? Он также владел модельным агентством, которое вполне официально зарегистрировано в Санкт-Петербурге. Похоже, эти девушки – модели, судя по внешности. Наши-то были немного попроще, а эти…
И тут Маринины глаза широко раскрылись и она ткнула пальцем в фотографию на последней странице.
– Вы узнали кого-то? – вскинулся Фисуненко.
Перегнувшись через кофейный столик, расположенный между диваном и креслом, в котором устроилась Марина, Гаврилов увидел, какое именно фото разглядывает Марина: это оказалась та самая девушка, которая привлекла внимание шефа в день обыска на квартире Гаджиева. Невозможно было забыть эти огромные синие глаза и черные гладкие волосы, зачесанные назад с высокого лба.
– Эта девушка находилась с вами в борделе? – спросил с надеждой младший лейтенант.
– Да нет же, – пробормотала Марина. – Это Олеся!
– Та самая Олеся, которая помогла вам в аэропорту?
– Точно, – кивнула Марина. – Вот уж не ожидала ее здесь увидеть!
– Спасибо, вы нам очень помогли, – быстро сказал капитан, захлопывая альбом и поднимаясь. – Жду вас завтра к часу дня.
Оказавшись на улице, Гаврилов поинтересовался:
– Вы подозреваете Марину в убийстве Гаджиева?
– Не думаю, что она – убийца, – покачал головой Фисуненко. – Вспомни, как был убит Гаджиев: кто-то очень мстительный сделал все, чтобы он помучился перед смертью. Согласись, надо обладать железными нервами, чтобы пойти на такое, а Марина Болдырева вовсе не похожа на Мату Хари. Она до смерти рада, что все шито-крыто, и ни за что не стала бы ворошить прошлое. Тем не менее, – продолжил он после небольшой паузы, – сдается мне, что Марина что-то не договаривает. Где, говоришь, проживает ее маман?
– В Егорьевске, кажется, – наморщив лоб, ответил младший лейтенант.
– Тебе лучше вспомнить поточнее, потому что завтра ты отправляешься туда, – сказал майор. – Надо побеседовать с матерью Марины. Возможно, она сможет что-то добавить к рассказу дочери. А я пока займусь модельным агентством, через которое Гаджиев отмывал свои грязные деньги.
– Ну вот, – буркнул парень себе под нос, – как модельное агентство, так другие, а как в тьму-таракань, так Гаврилов!
Рита сидела в машине напротив театра «Гелиос». Сразу же после встречи с клиенткой она позвонила лучшей подруге Варе и попросила одну из ее дорогущих машин. Рита собиралась предпринять маленькое частное расследование в личных целях, и для этого ей требовалось авто, которого Байрамов не знал.
Она сидела, листая журнал «Вог», завалявшийся на заднем сиденье, но никак не могла сосредоточиться, перечитывая один и тот же абзац несколько раз и совершенно не понимая содержания. В очередной раз за последние полчаса взглянув на часы, Рита увидела, что уже начало восьмого, а из театра еще никто не выходил: похоже, репетиция затянулась. Наконец, дверь распахнулась, и она увидела ребят из труппы Игоря. Постепенно вышли все. Байрамов не появился. Прошло около четверти часа, прежде чем Рита увидела мужа, покидающего театр в сопровождении Ларисы. Они вышли вместе и некоторое время стояли у дверей, о чем-то разговаривая. Потом Игорь обошел свою машину, припаркованную напротив входа, и распахнул дверь для Ларисы. Девушка грациозно впорхнула в салон, красиво подогнув отличные ножки в туфельках на шпильках. Игорь сел за руль, и парочка отъехала.
Практически сразу же Рита стартовала вслед за ними, стараясь держаться подальше, чтобы не вызвать подозрений. Ехать пришлось недолго: буквально минут через семь Игорь затормозил у кафе «Жили-были». Они вошли внутрь.
Рита сидела, не в силах пошевелиться. Да, она и раньше понимала, что Лариса не заявилась бы к ней домой, не имея для этого веских оснований. Тем не менее в глубине души она надеялась, что девушка все сочинила. Теперь Рита получила подтверждение тому, что утром рассказала ей Лариса.
Кое-как дотащившись до дома и открыв входную дверь, она поняла, что мать уже вернулась. Это оказалось очень некстати: Рита собиралась немного пореветь в полном одиночестве. Нечего и думать о том, чтобы скрыть от Натальи Ильиничны всю историю, и первый же ее вопрос подтвердил опасения Риты.
– Ну, как все прошло? – выскакивая в коридор, спросила Наталья Ильинична. – Сходили в ресторан?
Рита только покачала головой, отправилась в ванную и долго принимала душ, оттягивая момент объяснения с матерью. Наконец, она вылезла из душевой кабинки и, закутавшись в махровое полотенце, вошла на кухню. Наталья Ильинична сидела в ожидании, сложив руки на коленях.
Вздохнув, Рита села на табуретку и начала свой рассказ. Когда она закончила, наступила продолжительная пауза.
– Послушай, детка, – начала наконец Наталья Ильинична. – Ты всегда знала, что Игорь – далеко не ангел. Его вечно окружали женщины, много женщин, а уж теперь, когда он стал руководить «Гелиосом», их ряды утроились. Ты должна быть готова к некоторым… причудам твоего мужа!
– Он изменяет мне, мама! – воскликнула Рита. – То, что ты называешь «причудами», я называю предательством! Подумать только, если бы эта девица не пришла ко мне сама, я бы еще долго не знала о том, что происходит!
– Может, оно было бы и к лучшему? – пожала плечами Наталья Ильинична. – Меньше знаешь, лучше спишь. Кроме того, ведь во всем, что происходит, есть доля твоей вины: Игорь почти все время один, словно и не женат вовсе! Он ведь и гастроли отменил, чтобы побыть с тобой, а ты? Чем ты пожертвовала ради мужа?
– Ты всем жертвовала ради папы, а он все равно тебе изменял! – в запале воскликнула Рита и тут же пожалела о своих словах, но мать отнеслась к ним на удивление спокойно.
– Если помнишь, я простила твоего отца, – сказала она. – Он был хорошим мужем во многих отношениях, и я не сомневалась, что он никогда не бросит семью. Думаю, что и Игорь не оставит тебя, если ты сама его не вынудишь на этот шаг.
– Я не собираюсь скандалить, мама, – тихо сказала Рита. – Но и простить Байрамова тоже не могу. Мне плевать, кто его окружает и в каком количестве: если он не может пропустить ни одной юбки, то это его проблема, а не моя. Я занята делом, которое мне нравится, и не собираюсь его бросать ради того, чтобы отгонять от муженька настырных девиц, готовых прыгнуть к нему в постель при малейшей возможности. Если он не может удержать свой член в штанах – что ж, пусть выпустит его на волю!
– Что ты намерена делать, можешь мне сказать? – спросила Наталья Ильинична, видя, что ее доводы не только не убедили дочь, а напротив, вывели из себя.
– Ничего я не стану делать, – ответила Рита, вскакивая и начиная лихорадочно загружать кофеварку. – Я уезжаю на пару недель, а когда вернусь, хочу чтобы духу Байрамова не было в нашей квартире!
– Уезжаешь? – удивилась мать. – Куда, если не секрет?
– В Турцию, – сказала Рита, облокотившись на стол в ожидании кофе.
– В Турцию?! – изумленно переспросила Наталья Ильинична. – Что ты собираешься там делать?
– Отдыхать. От Байрамова. Нужно же мне, в конце концов, где-то провести отпуск?
– Интересно, – медленно произнесла мать. – Ты никак не могла найти времени, чтобы съездить отдохнуть с Игорем, а теперь собираешься в отпуск одна?
– Совершенно верно! – с вызовом сказала Рита. – Байрамов отрывается по полной программе, а я должна сидеть дома и проливать реки слез по поводу его интрижек? Нет уж, уволь: я намерена прекрасно провести время у моря в полном одиночестве, наслаждаясь средиземноморским климатом!
– Ты хотя бы собираешься поговорить с мужем перед отъездом? – безнадежно спросила Наталья Ильинична.
– Нет! – отрезала Рита, наливая дымящийся кофе в чашку. Заметив, что это чашка Байрамова, она выплеснула напиток в раковину и достала другую с полки. – Я не желаю с ним разговаривать. Ничего не стану ему объяснять, просто хочу, чтобы он исчез из моей жизни.
– Ты ведь понимаешь, что это невозможно? Игорь возглавляет театр отца, все документы оформлены на вас двоих…
– Мне ничего не нужно, – перебила Рита. – Пусть забирает себе этот чертов театр и всех тонконогих балеринок, каких сможет найти, я не хочу иметь с ним никаких дел! Можешь передать ему мои слова, а если нет – пусть сам обо всем догадывается, мне все равно!
С этими словами Рита пулей вылетела из кухни, так и не притронувшись к кофе. Запершись в комнате, она схватилась за телефон.
– Варька! – заорала она в трубку, как только услышала на другом конце провода протяжное «алло?». – Можно я у тебя перекантуюсь пару дней?!
– Естественно, а что случилось?
– Приеду – расскажу, – бросила Рита и повесила трубку.
Она порылась в сумочке и разыскала бумажку с телефоном Тамары Мефодьевны.
– Тамара Мефодьевна? Это Маргарита Сергеевна Синявская, из детективного агентства, – заговорила она. – Помните меня?
– Конечно-конечно, – ответила женщина. – Вы нашли кого-то, кто согласился взяться за мое дело? – с надеждой спросила она.
– Обстоятельства изменились. Я сама поеду в Турцию.
– Правда? Как я рада, вы не представляете! Вы мне очень понравились, и я расстроилась, что не сумеете помочь!
– Оказывается, смогу… То есть я попробую, – поправилась Рита. – Надо встретиться. Вы сможете подъехать в офис через час?
– Конечно, – с готовностью согласилась собеседница. – Я привезу деньги.
После этого разговора Рита сделала еще один звонок в туристическое агентство. Им руководила одна из ее бывших клиенток, и она была рада услужить: так случилось, что Рита спасла семью от развода.
– Риточка! – радостно воскликнула Алла, узнав, кто говорит. – Как я рада слышать ваш голос. Неужели решили воспользоваться моим предложением и отдохнуть?
– Совершенно верно, – соврала Рита. – Выдалась пара свободных недель…
– Вот и правильно, а то – работа, работа! А от работы, как известно, кони дохнут. Могу порекомендовать отличный курорт в Испании…
– Нет-нет, – перебила женщину Рита, – меня интересует Турция.
– Что ж, тоже неплохо, – согласилась Алла. – Отличный сервис, особенно на дорогих курортах. Например, в Бодруме…
– Нет, – снова перебила Рита, – мне нужно совершенно конкретное место. Как там у вас насчет Мармариса?
– Мармариса? – голос Аллы зазвучал удивленно. – Милочка, но это же совершенно не ваш уровень, поверьте мне!
– Я знаю, и тем не менее меня интересует именно это место и никакое другое, – сказала Рита.
– Хорошо, – вздохнула хозяйка турфирмы, – хозяин – барин. В Мармарисе тоже есть хорошие отели. Например, «Мармарис Парк», пять звезд или «Мармарис Палас», четыре с плюсом…
– Честно говоря, у меня ограниченная сумма денег, – сказала Рита. – Мне нужно что-нибудь дешевое, но не самое отвратительное.
На другом конце провода повисла пауза. Когда же собеседница вновь заговорила, то понизила голос до заговорщицкого шепота:
– Ну, вы и конспираторша, Ритуля! Как же я сразу не догадалась: у вас новое дело, да? Платите не вы, а клиент?
– Точно, от вас ничего не скроешь, – согласилась Рита. – Мне нужна путевка на ближайшее время, скажем, на завтра-послезавтра?
– Подождите у телефона, – произнесла Алла. – Я проверю последние предложения по отелям.
Примерно через пять минут она снова была на проводе.
– Есть отличная путевка на послезавтра в отель «Дениз Аслани»[1]. Три звезды, на самом берегу моря, завтрак и ужин, и всего за семьсот шестьдесят долларов. Там нет одноместных номеров, но получите двухместный по той же цене. Устраивает?
– Абсолютно, Аллочка, спасибо вам огромное.
– Когда заедете за путевочкой?
– Часа через два, хорошо?
– Договорились!
Пора было собираться на встречу с Тамарой Мефодьевной. Кроме того, необходимо обежать магазины в поисках необходимых для поездки вещей. Конечно, она едет в Турцию работать, но почему бы не совместить приятное с полезным? Разве можно находиться у Средиземного моря и ни разу не искупаться?
Встреча с Тамарой Мефодьевной не затянулась: они подписали стандартное соглашение на выполнение определенных услуг, и женщина передала Рите деньги в сумме тысячи долларов. После этого Рита отправилась к Варе. Та оказалась дома, и она сгорала от нетерпения услышать рассказ подруги с объяснением ее неожиданной просьбы перекантоваться у нее несколько дней.
Варвара Голикова жила в шикарной двухуровневой квартире в центре Питера. Дочь одного из пост-советских нефтяных магнатов, она с детства купалась в роскоши, однако этот факт нисколько не испортил ее чудного, легкого характера.
После того как Рита поведала ей о том, что произошло в их с Байрамовым жизни, Варя на несколько минут лишилась дара речи.
– Ну, ты даешь, подруга! – пробормотала она, наконец. – У вас же была такая любовь-морковь, прямо-таки африканская страсть, куда все делось-то?
– У Байрамова спроси, – огрызнулась Рита. Из-за тона, которым Варя произнесла фразу, ей показалось, что та приняла сторону ее мужа. Мало того, что Ритина мать считала дочь виноватой во всем происходящем, так еще и лучшая подруга – туда же!
– Не пойми меня неправильно, – принялась оправдываться Варя, – но вы ведь с ума друг по другу сходили! Мне казалось, что, если уж есть в мире нечто неизменное, так это ваша с Байрамовым любовь…
– Учитывая твой богатый опыт семейной жизни и непрекращающиеся поиски счастья, Варюнь, тебя еще ждет множество разочарований!
– Ладно, – вздохнула подруга, – поступай, как знаешь, это ведь твоя жизнь. Что собираешься делать?
– Во-первых, съезжу за путевкой в турфирму, а потом прошвырнусь по магазинам. Представляешь, у меня ведь нет приличного купальника!
– Класс! – обрадовалась Варя при мысли о приятной перспективе посещения магазинов. – Я с тобой – ты ведь без меня и не разберешься, что покупать, я тебя знаю: ты, подруженька, совершенный профан в такой серьезной процедуре, как шопинг!
Рита обрадовалась предложению: она просто не могла сейчас оставаться одна и ей хотелось, чтобы рядом находилась группа поддержки, пусть даже и в лице одного-единственного человека.
Младший лейтенант Гаврилов не сразу нашел дом матери Марины Болдыревой. Проплутав с полчаса, он, наконец, обнаружил нужное здание, поднялся на третий этаж и позвонил в дверь. Открыли быстро, словно ожидали визита.
– Ну, наконец-то! – воскликнула женщина лет шестидесяти, замотанная в просторный банный халат и с полотенцем на голове. – А я уж заждалась, проходите!
Ничего не понимая, Гаврилов прошел по длинному узкому коридору вслед за хозяйкой.
– Вот, полюбуйтесь, – сказала она, распахивая дверь в ванную. Ванна была залита грязной ржавой водой.
– Я принимала душ, – начала объяснять женщина, – как вдруг из слива поперла вот эта гадость!
– Наверное, труба засорилась, – неуверенно предположил Гаврилов.
– Наверное? – возмутилась дама. – Кто же должен знать, как не вы?!
– Я? – удивился лейтенант. – А почему, собственно, я должен знать, что произошло с вашей ванной?
– Кто из нас сантехник, вы или я?
– Не знаю, как насчет вас, а я – младший лейтенант Гаврилов из уголовного розыка!
– Из… уголовного розыска? – брови женщины поползли вверх. – Простите, ради бога, я думала, вы сантехник! Представляете, вызвала еще утром, а до сих пор ни слуху, ни духу… А вы по какому вопросу? – спохватилась она.
– Вы Лидия Сергеевна Федорова?
– Она самая, а…
– Вы – мать Марины? – уточнил Гаврилов.
– Я, – уже чуть не плакала Лидия Сергеевна. – Что с Маришей?!
– С ней все в порядке, но у меня есть к вам несколько вопросов.
Маринина мать провела Гаврилова в гостиную.
– Вы извините, у нас ремонт, – начала оправдываться она, так как комната была завалена рулонами обоев. Женщина разгребла завал, чтобы гость мог присесть.
– Вы не волнуйтесь, – счел нужным успокоить Лидию Сергеевну младший лейтенант. – Мне нужны сведения относительно некого гражданина Гаджиева, с которым была знакома ваша дочь Марина.
– Знакома? Да этот подлец ей чуть всю жизнь не покалечил! – воскликнула хозяйка квартиры. – Вы знаете, чем этот подонок занимался?
– Вот именно поэтому я и пришел поговорить…
– Да о чем тут разговаривать! Я уж думала, что у дочки все наладилось, вышла замуж за хорошего человека, зажила… А неделю назад звоню, а она рыдает. Спрашиваю, что случилось, а она говорит, нашел ее этот ирод проклятый, разыскал, домой заявился, пока мужа не было, представляете?!
Гаврилов навострил уши.
– Говорите, Гаджиев приходил к Марине?
– Приходил, приходил, – закивала женщина, красная от гнева.
– А чего он хотел от вашей дочери?
– Хотел, чтобы она девочек поставляла для его, прости господи, бизнеса! Марина-то моя в спортивном клубе работает регистраторшей. Ее туда муж устроил, спасибо ему! Так вот, Гаджиев пронюхал и стал ей угрожать: если Мариша не согласится уговаривать девушек, которые посещают клуб, обращаться к нему по поводу работы за границей, то он расскажет Володе о том, чем моя дочь занималась в Турции! Ему, видите ли, нужны красивые девушки с хорошей спортивной подготовкой, вот он и решил Мариночку использовать!
– А вы случайно не в курсе, Гаджиев один раз к Марине приходил?
– Не знаю, – покачала головой Лидия Сергеевна. – Мне она только про тот раз рассказывала. Конечно же, дочка ни за что не стала бы заниматься делом, которое Гаджиев предлагал, но ведь она так боится, что муж узнает о ее прошлом!
– А Марина не говорила вам, что собирается делать?
– Нет, – вздохнула женщина, и плечи ее горестно опустились. – Она совершенно не представляла, как поступить. Спрашивала у меня, не рассказать ли ей все Володе, пока Гаджиев до него не добрался, только я посоветовала держать рот на замке, потому что мой зять – человек порядочный и очень уж щепетильный.
– Спасибо за сотрудничество, – сказал Гаврилов, поднимаясь с места. – Больше у меня вопросов нет.
Покинув квартиру матери Марины Болдыревой, младший лейтенант набрал на мобильнике номер капитана Фисуненко. Услышав его голос, парень радостно сообщил:
– Товарищ капитан, кажется, мы нашли убийцу Гаджиева!
– Ну, как? – нетерпеливо спросил Гаврилов, выложив шефу новости. Он только что вернулся из Егорьевска и поспешил, не заезжая домой, порадовать начальника добытыми в поездке сведениями. – У Марины Болдыревой имелся отличный мотив для убийства Гаджиева. Возможно, вы правы, и она не убила бы его из мести, но Гаджиев снова вторгся в ее жизнь, а это уже гораздо серьезнее, разве нет? Он угрожал, что все расскажет мужу, если Марина откажется участвовать в его бизнесе!
Капитан молча слушал Гаврилова и не торопился реагировать с восторгом, которого ожидал молодой подчиненный.
– Ты, конечно, молодец, Гаврилов, что все это выяснил, – произнес он, наконец. – Только уж больно ты скор на выводы! Возможно, у Марины и был, как ты говоришь, мотив для того, чтобы избавиться от Гаджиева, но я снова хочу тебе напомнить о способе убийства.
– Ну и что? – раздраженно передернул плечами младший лейтенант. – Разве не могла она так разозлиться, что расстреляла в Гаджиева всю обойму?
– А пистолет? – спросил капитан. – Где Болдырева достала оружие?
– Подумаешь! – развел руками Гаврилов. – Да этого добра на любом рынке навалом, только людей нужных надо знать!
– Значит, ты считаешь, что если Марина была проституткой, то она и с торговцами оружием на «ты»? Нет, Ватсон, Болдырева – не убийца. Убийца – человек из совсем другого теста. Он не колеблется и поступает так, как считает нужным. Он выносил этот план, вынянчил его, можешь мне поверить. Кроме того, почему ты решил, что это дело рук женщины? В автомобиле Гаджиева полно женских волос, но это, учитывая род его деятельности, неудивительно. Ты плохой психолог, Гаврилов, и тебе еще многому предстоит научиться, прежде чем ты перестанешь делать скоропалительные выводы на пустом месте.
– Хорошо, а вы что предлагаете? – спросил младший лейтенант с обидой. – Есть другие ниточки?
– Кое-что имеется, – ответил Фисуненко. – Ты ведь не думаешь, что я отдыхал, пока ты ездил в Егорьевск?
На самом деле, именно так Гаврилов и полагал: он, мелкая сошка, трудится не покладая рук, а начальство валяет дурака!
Капитан посетил модельное агентство «Лаура», которое принадлежало покойному Гаджиеву. Там царила суета: узнав о смерти владельца, менеджер Людмила Третьякова находилась в состоянии шока и не представляла, что теперь будет с предприятием.
– Вы меня, пожалуйста, простите, – сказала она, провожая визитера в просторный кабинет в самом конце зала. – Я еще не до конца осознала происшедшую трагедию, как и мои девочки!
– Скажите мне, Людмила, знакомы ли вам эти девушки? – спросил Фисуненко, вытаскивая из портфеля альбомы с фотографиями, обнаруженные в квартире Гаджиева.
Пролистав первый, женщина ответила, не раздумывая:
– Да, я знакома практически со всеми девушками, которые здесь сняты. Эти снимки я уже не раз видела, потому что они сделаны нашим фотографом Толей Кучеренко. А что, вы подозреваете кого-то из моих девочек в убийстве? Это же глупо!
– Меня интересуют не все девушки, а одна вполне определенная, – сказал капитан, сделав вид, что не расслышал замечания. – Вот эта, – и он раскрыл альбом на странице, где находилось фото женщины, которую опознала Марина.
– Да, конечно, – кивнула Людмила. – Это Олеся, лучшая модель за всю историю агентства! Она работала здесь, но это было давно: я с ней не знакома, потому что она ушла до того, как я получила место.
– Тогда как же вы ее узнали? – удивился капитан.
– Ее фотографии остались в архиве.
– А вы не знаете, почему она ушла?
– Честно говоря, не помню, – задумчиво произнесла Людмила. – Вроде бы вышла замуж, но я не уверена. Вам надо поговорить с Катюшей Семиной, они с Олесей, кажется, дружили. Хотите, я ее приглашу?
– Это было бы просто замечательно! – улыбнулся Фисуненко.
Пока менеджер отсутствовала, капитан осмотрелся. Большой и со вкусом обставленный кабинет производил приятное впечатление и говорил о том, что его хозяйка – дама серьезная и любящая комфорт: мягкая кожаная мебель в пастельных тонах, дубовый письменный стол, на котором царил идеальный порядок, и мягкое ковровое покрытие в тон мебели.
Фисуненко внимательно изучал фото моделей на стенах, когда тяжелая обитая кожей дверь распахнулась, и в кабинет вошла высокая блондинка в джинсах с рваными коленками и короткой футболочке, под которой вызывающе выпирала красивая, точеная грудь, явно вышедшая из-под скальпеля опытного пластического хирурга. Капитан никогда не видел модельных девочек вблизи. На фотографиях в журналах и на экране телевизора они казались божественно прекрасными, но в жизни Катя Семина разочаровала Фисуненко. Да, она обладала отличной фигурой, но и только. Лицо девушки, лишенное какой бы то ни было косметики, выглядело заурядным, а светлые брови и ресницы придавали ее облику некоторую размытость, как на картинах импрессионистов. На фотографии модель смотрелась совершенно иначе, и ее почти невозможно было узнать. Девушка проследила за быстрым взглядом Фисуненко на стену, где висел и ее снимок, и улыбнулась, сказав:
– Не похожа, да? Вот поэтому девушке и нужен макияж. Во время съемок так устаешь от штукатурки, лицо же совсем не дышит! Поэтому вне работы мы стараемся косметику не использовать. Быть красивой сложно, что бы вы, мужчины, ни думали. Люда говорит, вы интересуетесь Олесей Ромашовой, верно? Что с ней случилось?
– Откровенно говоря, я надеялся, это вы мне расскажете, – ответил Фисуненко. – В каких отношениях вы были с Олесей?
– В общем-то, в дружеских, – сказала Катя, разглядывая свои ногти. – Она классная девчонка. И красивая. Я хочу сказать, по-настоящему красивая – от природы, а не «от-кутюр», если вы понимаете, о чем я. Мужики от нее штабелями укладывались, но она никого к себе не подпускала. Никаких частных показов – с этим к ней можно было даже не подъезжать. Гордая она очень, высоко себя ценит. Вот и дождалась: удачно вышла замуж за толстосума и живет теперь припеваючи, как королева.
В голосе девушки капитан уловил нотки зависти, но он был далек от того, чтобы осуждать Катю.
– А какие отношения связывали Олесю с Гаджиевым? – спросил он, пытаясь направить беседу в необходимое ему русло.
– Преследовал он ее, измором брал, – пожала плечами девушка. – Многие здесь радовались бы, обрати он на них внимание, ведь Тимур – красавчик, да еще и с полными карманами денег! Но Олеся оставалась равнодушной, у нее были другие планы. Знаете, как она сюда попала?
Капитан покачал головой.
Олеся Ромашова родилась на окраине Санкт-Петербурга. Строго говоря, это теперь она стала окраиной, а в то время считалась просто пригородом. Ее родители, оба археологи, редко бывали дома, проводя большую часть времени в экспедициях. Они погибли во время землетрясения в Средней Азии, и Олеся и ее младшая сестра Таня остались на попечении бабушки. Семья жила не так уж бедно: у бабушки девочек, некогда популярной детской писательницы, деньги водились. После ее смерти восемнадцатилетняя Олеся стала опекуном сестренки.
Девушка выросла настоящей красавицей, и молодые люди ходили за ней косяками. Зато ее младшая сестра, страстно жаждавшая внимания со стороны противоположного пола, особой привлекательностью не отличалась. Олеся поступила в Педагогический институт и работала на полставки в немецкой гимназии. Кое-какие дивиденды приносили бабушкины книги, но они редко переиздавались, поэтому у девушек наступили тяжелые времена. Случайно, гуляя по Невскому проспекту с подругами, Олеся получила приглашение на кастинг. К ней подскочила юркая дамочка со всклокоченными волосами и огромным фотоаппаратом, болтающимся на впалой груди. Она сказала Олесе, что у нее есть все шансы стать моделью, и как раз сейчас проходит набор девушек в недавно открывшееся модельное агентство. Олеся вовсе не собиралась становиться моделью, но ее подруги решили попробоваться, и она за компанию с ними тоже согласилась посетить агентство. Из всех подруг только Олеся прошла кастинг, и, хотя у нее не оказалось даже портфолио, обязательного атрибута любой профессиональной модели, ей предложили работу.
У Олеси было, как говорил фотограф, «лицо, которое любит камера»: фотографии девушки вскоре появились в глянцевых журналах. Она рекламировала помаду, кремы и духи. Ее лицо украшало рекламные стенды по всему городу.
Тимур Гаджиев редко появлялся в «Лауре», предоставив работать своим менеджерам, но однажды он пришел туда, увидел Олесю в процессе работы и с тех пор стал являться ежедневно. Все его попытки познакомиться поближе с новой моделью не увенчались успехом: хозяин агентства неизменно получал вежливый, но решительный отказ.
– Представляете, – говорила Катя, – однажды я сама отнесла ему обалденное ожерелье из белого золота с жемчугом! Я не знаю никого, кто вернул бы такой подарок, но Олеська – другое дело. Ее не интересовало, сколько это стоит, она была равнодушна к шмоткам и драгоценностям.
– Значит, – сказал Фисуненко, – все старания господина Гаджиева пропали даром?
– Да нет, – усмехнулась Катя, – отчего же? Полгода он Олеськи добивался, и, наконец, она сдалась. А кто бы устоял против такого красивого и энергичного ухаживания?
– Спасибо вам большое, – поблагодарил капитан девушку. – Последний вопрос: как я могу связаться с сестрой Олеси, вы не знаете случайно?
– У меня есть только Олеськин адрес, – ответила Катя. – Наверное, Таня там и живет.
Девушка вытащила из сумочки смартфон и продиктовала адрес. Фисуненко поднялся и распахнул перед Катей дверь кабинета, пропуская ее вперед.
– Кстати, – сказал он, и модель замерла на пороге, – если Гаджиев завоевал-таки Олесю, почему же она бросила работу в агентстве?
– Ну, это вовсе не было неожиданностью, – покачала головой Катя. – Тимуру не нравилось, что на нее пялятся, – обычная ревность, ничего более. Хотел иметь Олеську только для себя.
– Как же он отпустил свою любовницу за границу?
– Любовницу? – едва заметные брови Кати поползли вверх.
– Но вы же сами сказали…
– Ничего такого я не говорила! Олеся была женой Тимура, а вовсе не любовницей.
Уже в аэропорту Рита пожалела о том, что взялась за это дело: она совершенно не представляла себе, куда летит, не знала турецкого языка и мест, куда можно обратиться в подобном случае. Информацией она располагала минимальной – только адресом отеля в Мармарисе, где проходила свадьба Нади. Варя, которая отвезла подругу в аэропорт на своей машине, минут сорок выслушивала сетования той. Правда, слушала она вполуха, так как мысли ее были заняты другим. Время от времени Варя искоса поглядывала на Риту, а потом снова отводила взгляд. Наконец, Рита заметила ее странное поведение и прервала поток своих жалоб.
– Послушай, Варька, что-то с тобой не так! Что случилось? – спросила она.
