Ирина Галь
Умереть счастливой бабкой. Как создать жизнь, которую захочется повторить
Блокнот и ручка не просто так всегда путешествовали вместе со мной. При посещении новых мест меня накрывало вдохновение писать. Все подряд. Самые невероятные мысли и мечты выливались на бумагу и превращались в четкий план, который до этого дня всегда работал.
Если в голове кристаллизовалась картинка того, в какой ситуации я хочу оказаться, она моментально распиливалась на кусочки, и эти «бифштексы» приклеивались на линию времени от текущего момента до финальной точки реализации. Так мечта превращалась в цели, задачи и приобретала тайминг.
«Как люди умудряются хотеть то, что невозможно? И почему нечто может казаться несбыточным, если ты молод, бодр, здоров и весел?» – с завидной регулярностью будоражило меня любопытство. Я никогда не умела мечтать.
Поэтому после встречи в самолете и осознания своей новой жизненной стратегии я была намерена проработать и записать тактику движения к счастливой старушке.
Мы вышли на холме Монмартра. Мысли превратились в мыльные пузыри и одновременно лопнули. Начинался закат.
Восьмидесятиметровая базилика девятнадцатого века упиралась в ярко-голубое небо. Сотни людей разместились на ступеньках длинной лестницы и заполонили газон перед ней. Откуда-то доносился звук гитары, и чистейший женский голос копировал Уитни Хьюстон “I Will Always Love You”. Заходящее солнце медленно закрашивало серую кладку храма. Мне стало любопытно увидеть то, на что пришли посмотреть все эти сотни людей. Пройдя около двадцати метров мимо плотно посаженных деревьев, я замерла в изумлении.
Розовый Париж ковром расстилался у подножия холма и упирался в линию горизонта. Я была на вершине города любви! Слезы наворачивались на глаза. Молодые музыканты расположились на площадке посередине склона. Толпа аплодировала и повторяла за певицей знакомые слова песен. Мир замер. В это мгновение не существовало ничего, кроме самого момента. От красоты захватывало дух. Любовь и радость от невыносимой легкости бытия передавались от одного человека к другому. Это был кадр из фильма, в который мне удалось попасть.
Влюбленная парочка слегка задела мое плечо, не рассчитав траекторию движения во время поцелуя. “Pardon!” – смутившись, в один голос извинились они. Я очнулась. Мне хотелось догнать и обнять их за их рardon на закате в Париже! Переполненная эмоциями, я выдвинулась искать место для планирования жизни мечты.
Узенькие мощеные улочки петляли то вниз, то вверх. Периодически превращались в крутые лестницы или заканчивались тупиками кукольных домов. Каждый камешек, каждый угол дома – все здесь рассказывало истории о любви. Сотни картин местных художников с видами Парижа. Десятки кафе с красными навесами от дождя и окнами до самого пола. Тысячи бродячих туристов размещались за малюсенькими столиками в окнах ресторанов, как на витринах магазинов. Люди рассматривали друг друга и при неожиданной встрече глазами не смущались. Наоборот. Каждый растекался в довольной улыбке и говорил “Bonjour”. На центральной площади, усыпанной уютными ресторанчиками, играл скрипач. Жизнь здесь звучала как праздник.
Я приземлилась за освободившийся столик в первом ряду партера. Справа от меня сидели две немки. Столики стояли вплотную друг к другу, и между нашими плечами было не более двадцати сантиметров. Женщины пили пиво, курили какую-то вонючую гадость и гоготали. Справа расположилась интеллигентная французская семья с двумя детьми-подростками. Родители что-то обсуждали вполголоса, пока тинейджеры торчали в своих телефонах. Эдакий новый тип семейной идиллии.
Я заказала бокал белого вина и сыр. «Банально, конечно, но зато качество гарантировано флагом страны пребывания», – подумала я и достала блокнот.
Скрипка продолжала протяжно напевать “Ma Paris”. Гул толпы потихоньку отдалялся на задний план. «Так что же ты хочешь помнить о своей жизни, Ира?» – снова прозвучал голос попутчика из самолета в моей голове.
Тишина… Как будто белый шум и рябь на экране телевизора. Похоже, что во мне началась профилактика оборудования.
Я попыталась взбодриться и еще раз обратилась к амбициозной части себя.
– Мозг, где наш план? – настаивала я. – Он же был! Он точно был!
В голове начиналась паника. Мысли бегали по кругу и разлетались в разные стороны. За ними тщетно гонялся мой маленький Отважный Воин.
– Мы же всегда знали, чего хотим. Почему же сейчас, в такой ответственный момент, тишина? – в полуобморочном состоянии истерил мой беспокойный ум.
По каким-то необъяснимым причинам нервные панические импульсы не отстреливали в теле. Мои мышцы продолжали оставаться расслабленными.
– Может, сейчас нам просто хорошо? Может, нам не нужен план? – щурясь от удовольствия, мурлыкала Принцесса.
Голос ума становился все тише и тише на фоне радостного гула отдыхающих.
– Ага. Саботаж. Я все понял, – решительно заявил мой малыш. – Тогда ответь мне на один простой вопрос. – Воин хитро посмотрел на разнеженную Принцессу. – Что ты любишь?
– Нарядные платья, массаж и чтобы все восхищались нашей красотой, – не задумываясь отозвалась Принцесса.
– Обнимать маму, болтать с сестрой, видеть счастье в их глазах, – послышался давно пропавший грудной голос.
Принцесса и Воин переглянулись. Из дальней комнаты подсознания появился седобородый худощавый йог. Выйдя на середину комнаты, смуглый индус расстелил коврик для йоги и уселся на него в позе лотоса.
– Продолжаем, господа, – мужчина положил руки на колени ладонями вверх, соединил большой и указательный пальцы и закрыл глаза.
– Танцевать. Красивые рестораны. Гулять по новым городам и по старым тоже любим, – подхватила разговор Принцесса уже совсем бодрым голосом. – Прикосновения. Поцелуи. И снова танцевать, – прокружившись вокруг своей оси, выпалила она.
– Любить. Делиться. Чувствовать дыхание ветерка и запах свежих круассанов, – улыбался индус.
– Мы любим Париж! И Рим! И Москву тоже любим! – Принцесса начала кружиться и двигаться в сторону Сердечного Гуру. – И летать! – добавила она. – Мы очень любим летать!
– А-а-а-а! Ну да. Конечно, – закатывая глаза, язвительно произнес маленький Отважный Воин. – Мы любим Париж. Особенно когда поездка оплачивается фирмой. Мы любим красивые платья. Особенно платья, – усмехнулся он, – которые покупаем на полученную за работу зарплату. И на красивой машине приезжать в красивый ресторан мы тоже любим, – мозг чувствовал опасность от сближения Гуру и Принцессы. – Коллеги, вы несете чушь, – констатировал он. – Мы любим зарабатывать деньги. Мы любим, когда нам не страшно. Нам нужна стабильность. Ее мы любим больше всего! – вынес свой вердикт Отважный Воин. – И чтобы нас хвалили за достижения и результаты. Это тоже всегда хорошо, – подытожил отважный малыш.
«Фу-у-у-у, как же воняет этот настоящий французский сыр!» – прервался диалог в моей голове.
Аромат ле фромаж (от франц. le fromage – сыр) отрезвил разыгравшуюся в пузырьках молодого французского вина группу товарищей.
План движения к счастливой жизни так и не родился.
Но зато я отлично провела время в атмосфере праздника жизни в окружении позитивных людей. Нужно было чапать домой. Еще сорок минут, и моя голова коснется заветной подушки. Фуникулер уже не работал. Группа из нескольких семейных пар выдвинулась в направлении моей гостиницы. Я последовала за ними. Оказалось, что гостиница, в которой они остановились, располагалась прямо напротив моей. Девушки пару раз оборачивались, пытаясь проверить, следую ли я за ними или это совпадение. Но я каждый раз опускала глаза в телефон или поднимала голову, как будто разглядываю звездное небо.
Напряжение спало, когда они заметили, что я поворачиваю в другую сторону на последнем перекрестке перед моей гостиницей. В темноте парижских улиц мысли в моей голове затихли, и я просто шла. Благодарила жизнь за возможность передвигать ножками по французскому асфальту и просто быть.
– Нет плана. Нет целей. Нет видения будущего, – укутывалась я в хрустящее белое одеяло. – Нет страха. Нечего анализировать. Нет мыслей, – мои глаза медленно закрывались. – А что же есть?
– Есть я, – отозвалась пробудившаяся душа.
Глава 4. Это не миссия, это работа
Жизнь всегда готовит нас к предстоящим изменениям, посылает сигналы, показывает знаки и формирует опоры, чтобы у нас хватило сил пережить любой ураган судьбы. И иногда оказывается, что воплощать амбиции раздражительных начальников – это делать шаг на пути к собственному предназначению.
Французское солнце улыбнулось мне прямо в правый глаз. Сон незамедлительно ретировался под натиском ярких утренних лучей. Жизнь запускала новый день.
На часах было около шести утра. Сквозь открытую форточку доносился звук метелок местных дворников. Владельцы пекарен со скрипом закатывали жалюзи уютных кафе. Я потянулась, как ленивая кошка, поднялась с кровати и проследовала к окну.
В гостиничном номере не было балкона. Но окно раскрывалось как ставни, и можно было почти полностью высунуться наружу. Четырехэтажные дома с фасадами из светлого камня были украшены фиолетовыми цветами на каждом подоконнике. Создавалось ощущение, что пушистые клумбы зависли в воздухе друг под другом. Дома как будто соединялись между собой и создавали единую стену вдоль узенькой улочки. Расстояние от моего номера до окна напротив было настолько мало, что я с легкостью разглядела, как французская мадам принесла кофе наполовину одетому мужчине. Он читал утреннюю газету и, судя по пижаме, только настраивался на рабочий день.
В Европе люди не стесняются прозрачности окон. Часто не задергивают шторы или вообще не вешают их. Кажется, что им нечего скрывать от общественности. Что жизнь соседей менее интересна, чем их собственная.
Мое время на подсматривание тоже закончилось. Нужно было бежать на застройку картонного выставочного городка и защищать честь страны.
Коробки разных цветов и размеров были равномерно распределены по периметру комнаты. Часть конструкций была уже собрана. Какие-то дисплеи и торговое оборудование были привезены уже в готовом виде. На выставке были представлены только европейские страны и – неожиданно для всех – Россия.
Коллеги спокойно перевезли через прозрачные границы все необходимые и даже самые технически сложные конструкции. А вот нам с девчонками пришлось постараться изобрести картонные прототипы холодильного оборудования, смастерить раскладные декорированные палеты и воссоздать на 3D-принтере макет мини-магазина. В кукольном магазинчике все полки, стойки, отделы и секции были уменьшены до высоты в десять сантиметров. И эта моделька произвела фурор. Каждый участник выставки и все инженеры подходили, фотографировали миниатюру, задавали вопросы. В основном интересовались, как вообще возможно такое соорудить, сколько месяцев ушло на разработку и создание. Мой ответ – три дня – вводил в ступор. Гордость за себя и команду помогала все лучше и быстрее говорить на английском. Отважный Воин внутри меня ликовал в предвкушении восхождения на пьедестал и уже готовил победоносную речь.
В этот момент я заметила, что в том самом углу, где водрузился российский триколор, стояли четверо мужчин и смотрели в одну точку на полу. Они разглядывали чертеж на листке A4 и то, из чего предстояло собрать картонный холодильник. Я приняла решение не мешать профессионалам и понаблюдать за работой четырех инженерных голов.
Через пятнадцать минут процесс пошел. Один из собираторов приступил к действию. На его лице читались четкая уверенность и стремление довести дело до конца. Он встал в центр картонного прямоугольника. Рассыпал вокруг себя пластиковые шурупчики (фиксаторы для соединения картонных бортов). Трое других помогаторов кружились вокруг будущего холодильника дружным хороводом, как на новогоднем утреннике. Центровой размахивал руками, меняя направление движения коллег то в одну, то в другую сторону. Участники действа как по команде почесывали затылки, одновременно наклонялись и снова поднимались. Я побежала за телефоном, чтобы запечатлеть процесс внедрения русских народных танцев в европейскую культуру. В момент моего возвращения картина существенно изменилась. Дирижирующий занял свое место в кругу, но кружение остановилось. Теперь я не могла распознать, кто именно был главным, так как на меня смотрели четыре страуса. Точнее, те их части, которые не были спрятаны в песок.
Головы сборщиков были засунуты глубоко в коробку. Схему сборки я знала наизусть. Точнее, я ее и нарисовала в первый раз на клетчатом тетрадном листе две недели назад. Там точно не было заложено подобных действий.
Четыре пары джинсов, плотно натянутые на упругие французские… ноги, почти не шевелились. Подойдя ближе, я услышала шепот из коробки. Стало понятно, что коллеги положили схему сборки внутрь и склонились над ней для составления плана дальнейших действий.
Все, что я могла сделать в этот момент, это сфотографировать происходящее. Едва сдерживаясь от смеха, я вышла из зала.
– Видимо, немного от Кулибина живет в каждом русском человеке, – подумала я. – Ну а гены моего дедушки, ученого-изобретателя, усилили способности к новаторству, – оправдывала я сложность представленных для выставки конструкций.
– Папа – инженер по холодильному оборудованию, дедушка – проектировщик летательных аппаратов! С такой генетикой пусть скажут спасибо, что картонный холодильник не морозит и не летает! – гордо заявил мой Отважный Воин и поправил рыцарские доспехи.
Когда до начала выставки оставалась пара часов, я вышла в холл гостиницы проверить рабочую почту. Девочки из моей команды продолжали руководить процессом сборки и расстановки. Оказалось, что мы привезли в три раза больше материалов, чем европейские коллеги. «Россия – страна большая, и нам есть что показать!» – промелькнула еще одна оправдательная мысль.
Пришло время оценки проектов. Приемная комиссия важно вышагивала между рядами висящих, стоящих, мигающих и говорящих выставочных образцов. Каждый из семи наблюдателей выставлял оценки по нескольким критериям:
1. Практичность и польза для бизнеса.
2. Инновационность.
3. Визуальная привлекательность, или вызывает ли желание купить размещенный внутри продукт.
Когда важные люди подошли к зоне «Россия», мы с командой из еще двух очаровательных девушек поспешили презентовать наши разработки. Комиссия задавала вопросы из серии «А как это увеличивает продажи?», «В каком количестве магазинов размещаете оборудование?» и «Как вам удается контролировать размещение?».
Цифры в десятки тысяч точек покрытия вызывали искреннее недоумение. Коллегам было сложно осознать, что такое страна, в которой больше ста тысяч магазинов. И как вообще можно управлять работой в подобных масштабах. Мы дружелюбно улыбались и делились опытом.
Мои девочки наперебой рассказывали, как именно привлекает покупателей каждый из дисплеев и почему это помогает продажам. А я с интересом наблюдала, как некоторые члены многоуважаемой комиссии не просто рассматривали наши псевдохолодильники, а пытались их пощупать. Потом постукивали ножкой и поглаживали, как пушистого котенка. Было понятно, что сам способ представления вызывал интерес.
В перерыве, когда оценщики удалились на совещание, коллеги из других стран подходили и делали селфи с нашими нарядными дисплеями. Они брали флаг России и, растягиваясь в улыбке, приглашали нас щелкнуться вместе с ними на память. Так мы стали звездами европейских соцсетей.
Комиссия вернулась. Все замерли в ожидании объявления результата. В номинации «Самые полезные для бизнеса» были выбраны десять универсальных дисплеев. Три из них принадлежали России. Самыми инновационными были признаны говорящие конструкции коллег из Бельгии.
«Следующую номинацию мы разделили на две части, – произнес старший судья. – Это не было предусмотрено правилами. Но мы единогласно приняли такое решение и надеемся, что вы нас поддержите, дорогие коллеги! – с вдохновением обратился он к участникам выставки. – В номинации “Вызывает желание купить” мы отобрали десять единиц торгового оборудования из Румынии, Украины, Испании и России. Поздравляю, коллеги!»
Все начали аплодировать, предвкушая раскрытие интриги.
«Отдельным блоком нашего конкурса мы решили выделить приз зрительских симпатий. И вручить его нашим гостям из России! Спасибо вам, что не верите в барьеры и не мыслите ограничениями», – улыбаясь во все лицо, провозгласил судья.
Сорок человек, представляющих страны-участницы, аплодировали вместе с комиссией. Мы уже все сдружились и обменялись контактами. Российское торговое оборудование было внесено в глобальный каталог, чтобы любая страна могла беспрепятственно воспользоваться лучшими практиками. Мы тоже аплодировали и широко улыбались.
Мой Отважный Воин танцевал сальсу на пьедестале. Принцесса принарядилась и получала удовольствие от того, что несколько иностранных коллег не сводили с нас глаз. Сердечный Гуру молча улыбался и с одобрением наблюдал, как развлекаются ум и тело.
Мудрого индуса абсолютно не волновали полученные регалии. А вот счастье в глазах девчонок разливалось теплым потоком света от центра моей груди до самых кончиков пальцев. Я смотрела, как у них расправляются крылья. Как по контуру их тел появляется яркое желтое свечение. Это было похоже на happy end какого-то захватывающего приключенческого фильма.
«Моя миссия выполнена. Я сделала еще двух женщин более счастливыми», – внезапно мелькнула мысль.
– Да ладно?! – возмутился мой Отважный Воин. – Это не миссия, а следствие правильной системы мотивации и управления персоналом, – аргументировала я сама себе. – У нас работа такая.
– Правда? – хитро усмехнулся Сердечный Гуру.
– Ну, мальчики, – обратилась Принцесса к язвительному бородачу и Отважному Воину, – нам сейчас так хорошо. Давайте не будем спорить. Все счастливы. Мы счастливы. Давайте насладимся моментом, пожа-а-а-луйста. – Она кокетничала, как пятилетняя девочка. – Мы сегодня большие молодцы и просто красавицы.
Нас ждал вечер высокой французской кухни в компании успешных людей в городе, где живут мечты.
«Какая странная поездка, – думала я, наслаждаясь игристым и наблюдая, как мои девочки смеются и кокетничают с группой очаровательных итальянцев. – Этот психолог президента с его мертвой бабкой. Голоса в моей голове. И абсолютно чистый лист в ежедневнике».
На следующее утро мы вылетали обратно в Москву. Нужно было выходить замуж.