Ирина Дерновая
Никтошка
На этом месте Касьяна даже фыркнула, ненадолго выпадая из тягучего очарования жуткой историей. Это как же разобиженная девица, сквозь слёзы, ночью что-то сумела разглядеть?! В те времена дворы освещались совершенно не так, как современные, и, судя по фото, дом был выкрашен в довольно тёмные цвета. Спор по этому пункту развернулся в комментариях к статье, и Кася даже похвалила себя за внимательность.
Но в следующей публикации «фольклористы» довольно убедительно разбирали свидетельства детей, которых никакие запреты взрослых не могли удержать от исследования пустого здания. Дети быстро придумали свои мифы – и заклинания для «призыва чёрного Никтошки». При соблюдении неких правил призыва, из чердачного окна под крышей как будто бы показывалась страшная тощая рука, и этому была масса свидетелей – как детей, так и взрослых. Правда, взрослые списывали всё на игру теней или усталость глаз. Дети же – свято верили, что рука существует. Чтобы Никтошка не потребовал кровавой жертвы, тоже следовало соблюдать какие-то игровые правила или произносить определённые слова. Тогда тварь из мрачной пятиэтажки могла выполнить какое-то желание, или, по словам тех же детей, «отомстить». Например, сделать так, чтобы контрольная по математике отменилась, потому что училка слишком вредная. Или у соседского мальчишки велосипед украли за то, что дразнился.
Касьяна даже умилилась, какие у детей наивные представления о мести оказывается! И вдруг ощутила некоторое сожаление, что сама, будучи подростком, жила в другой части города и не ходила «на слабо» к жуткому зданию. То, кстати, в начале 2000-х снова пытались «реанимировать», но дело закончилось только внешней отделкой – перекрасили стены в более светлый цвет. То ли деньги закончились, то ли опять какая-то пакость произошла. Затянули маскировочной сеткой, обнесли жестяным забором и забыли. По словам же авторов статьи, дети продолжали какое-то время совершать «паломничества» к пятиэтажке, чтобы призывать Никтошку или хотя бы просто пройти проверку на страх. Статью сопровождали рисунки, сделанные детьми. Картинки были неуклюжими, с нарушением всех художественных канонов. Но почему-то казались очень искренними. На всех изображалось одно и то же: схематичная коробка здания (у некоторых даже с попыткой трёхмерности) – и торчащая из-под крыши рука, тощая неестественно длинная, с паучьими пальцами. Словно там, на нарисованных чердаках, в скрюченном состоянии, находился великан-дистрофик.
Примитивные рисунки не вызывали того отвращения, как «графические реконструкции» из первой статьи. Но что-то пугающее в них было, хотя «фольклористы» уже громоздким заумным слогом разглагольствовали, что это всего лишь «форма передачи знаний о сакральном ужасе, который необходимо испытать каждому подростку в определённый период», бла-бла-бла. И что дети так настойчиво повторяют никогда ими не виденный образ, чтобы подтвердить свою причастность к этому самому «сакральному знанию». И дальше шли сравнения и с коридором из зеркал, и с призывом Пиковой Дамы и тому подобными «мифами», для которых находилось то или иное графическое выражение.
Касьяна пролистнула эти рассуждения. А потом – неожиданно вернулась к галерее и снова стала рассматривать рисунки. На одном задержалась, так как помимо кривого дома с торчащей растопыренной пятернёй (почему-то на сей раз из трубы), там был текст. Написанный типично детскими, квадратными буквами, поэтому легко читаемый. Кася и без сопроводительной подписи поняла, что это – то самое «заклинание призыва», безыскусное, легко запоминающееся. По крайней мере, девушке хватило одного прочтения, всего-то четыре неполные строчки.
Касьяна не успела прочитать комментарий авторов статьи, почему четвёртая строка обрывалась жирным многоточием: телефон завибрировал на входящий звонок. Увидев, кто звонит, Кася испытала сложную смесь удивления, радости – и тревоги. Звонил Валёк.
– Привет, кавайка, ты уже нормуль?
Мягкий глубокий голос Валентина обволакивал и почему-то парализовал, когда звучал именно из динамика телефона. Кася смогла только утвердительно угугкнуть. И Валёк, не дожидаясь более развёрнутого ответа, продолжил в своей «телеграммной» манере:
– Такое дело, срочная командировка. Уезжаю сейчас. Там всё серьёзно, не обсуждается. На неделю, может, две. Так что не жди меня. Я заходил к тебе, пиццу принёс. Ко мне можешь не ходить. Там клининг всё приберёт.
На каждую фразу Кася могла только кивать, словно бы парень мог её видеть. Валёк как будто и не сомневался, что она безропотно примет его слова, а те вколачивались в мозг, сердце и душу девушки тупыми гвоздями. Уезжает. Вот так раз – и уезжает, и даже не повидались. И звонит – чисто проинструктировать и сообщить, что пиццу принёс… А ей пицца ли сейчас нужна?!
Но Касьяна ничего ему не сказала, только продолжала кивать и даже снова угукнула, когда он на прощание спросил: «Ты точно нормуль?». Валёк добавил: «Вот и молодец» и отключился. Ни «обнимаю, целую, буду скучать, звонить, слать сообщения». Ничего из того «конфетно-розового бреда», как это называла Борислава, что бывает между молодыми людьми. За два года Кася привыкла к такой манере парня, считала даже оригинальной и знала: он со всеми так общался. Зато наедине – был просто огонь!
Однако сегодня она как никогда нуждалась в участии самого близкого ей человека. И пицца – он словно откупился от Каси, мол, жуй и молчи. Девушке захотелось шарахнуть телефон о поручень, потом – набрать Валька и наорать на него. А больше всего – реветь в голос от затопившей чёрной обиды: на парня, на сорвавшуюся презентацию, на весь мир, который явно решил её сегодня доконать этим парадом неудач!
––
В голове у неё словно что-то перемкнуло, управление телом взял какой-то удивительный внутренний автопилот. По крайней мере, Кася не помнила, на какой остановке вышла и как до дома дошла. И где и когда зашла в магазин и взяла упаковку пива, память тоже отказывалась воспроизвести. Уже стоя перед дверью своей квартиры, девушка с отстранённым удивлением рассматривала коробку-крафтер, из которой торчало шесть бутылочных горлышек. Куда ей столько?! Она и полбутылки не осилит, с её-то способностью хмелеть от одного запаха алкоголя. Касьяна не стала мучить себя ещё и этой головоломкой. Открыла дверь, перешагнула порог – и снова в диафрагму словно что-то тупое и тяжёлое упёрлось.
Коробка с пиццей стояла на виду – на прихожей. Сверху лежала уже подвявшая роза, и весь этот натюрморт едва не вынудил Касю взвыть дурным голосом. Вдруг остро вспомнилось, что Валёк всегда так поступал – оставлял подарки на прихожей, не дожидаясь встречи с самой девушкой. Исключением были Дни Рождения – они родились в один день, отмечали вместе, да ещё и в шумной компании приятелей и коллег с работы. Но тогда получается – за два года всего два раза?..
Касьяне вдруг нестерпимо захотелось схватить коробку, выйти на балкон – и запустить её в свободный полёт, как тарелку-фрисби. А розу… Розе девушка едва не свернула головку, но цветок, словно предчувствуя грозившую ему участь, кольнул в ответ в ладонь. Кася не выдержала, тяжёло опустила прямо на пол, грохнув дном коробки рядом с собой. Коротко переливчато дзинькнули все шесть бутылок. Кася уставилась на них с тем же отстранённым удивлением. В душе стало нарастать шальное желание – опустошить всю упаковку, заедая злосчастной пиццей, и там уже пусть будет трава по пояс! В конце концов, Милана, наверное, и второй отгул разрешит взять, если узнает, что Кася везде и всюду оказалась брошенной.
Мысль о начальнице вызвала очередное неприятное ощущение в душе. Кася уже устала удивляться широкому спектру смутных эмоций, азарт напиться вообще сошёл на нет. Хотелось просто свернуться клубком, заснуть беспробудным сном, а когда настанет пора вставать – чтобы всё снова было хорошо.
Девушка для начала решила подняться, оперлась о край прихожей – и вдруг уловила запах. Работая в фирме, выпускающей парфюмерию для дома, Касьяна, как и многие сотрудники, обладала довольно развитым обонянием. До профессионального «носа2» ей, конечно, было как до Луны пешком. Но уловить в привычной картине запахов посторонний – это она смогла. И пахло вовсе не пиццей. Точнее не только выпечкой и вянущей розой.
Кася слышала почти развеявшийся запах парфюма Валентина – немного резковатый, он всегда перебарщивал с духами. И сквозь этот всё ещё витающий в воздухе шлейф пробился другой – более звонкий и одновременно мягкий. Женственный. Женский.
Девушке очень хотелось сказать себе, что мерещится – от всех навалившихся событий и переживаний. Но она очень хорошо знала этот аромат, по нему изучала, что такое «пирамида запахов», и какая нота вслед за какой открывается. Она обоняла его каждый день – потому что Милана была на удивление консервативна, и всегда отдавала предпочтение этому сочетанию: мускус и ваниль.
«Ну и что! – отчаянно вопила какая-то часть Каси, ещё пытавшаяся сохранить мир прежним. – Валентин ведь заходил в фирму и…»
«И что?! Опрыскался женскими духами?! Духами Миланы?!»
В голове застучало, словно рядом сидела Борька, нещадно выбивавшая на клавиатуре: внезапная командировка Миланы – и у Валентина вдруг тоже. Визиты Валька в фирму – и всё время Касьяны не оказывалось на месте: Милана как бы невзначай отсылала сотрудницу с какими-то поручениями. И неожиданно остро, пронзительно вспомнилось: новогодний корпоратив, где Валёк, её Валёк, сдержанный и скупой на эмоции – принимает приглашение на «белый танец» от эффектной, что уж греха таить, Миланы! И эти странные взгляды Бориславы и других коллег, какие-то невнятные намёки, которые Кася игнорировала в ноль…
Клац. Клац. КЛАЦ!
Сканы билетов на Мальдивы. Бронь в отеле там же – это не за один же день делается, даже если пользоваться услугами визовых агентств. А Валёк прислал ей их почти мгновенно! Только вот не было видно граф с инициалами…
– Нет… Нет-нет. НЕТ!!!
Кася рванулась вверх, локтем зацепила коробку с пиццей, заметалась и чуть не упала, споткнувшись об упаковку с пивом. Едва не наддала по ней ногой, вымещая весь вал эмоций, которые мгновенно захлестнули её. Вместо этого, зачем-то прихватив крафтер, девушка бросилась вон из квартиры, даже не вспомнив о распахнувшейся от удара об пол коробке с пиццей.
Город их был с неожиданным ландшафтом – ровная часть вдруг вспучивалась невысокими горками или катилась вниз по их же склонам. Поэтому транспорт двигался затейливыми маршрутами, довольно длинными для не самого большого города. Касьяна, обожавшая лишний раз прокатиться на трамвае, знала и короткие пешие пути. Правда, по таким рисковали носиться только отчаянные подростки или кому совсем невтерпёж было побыстрее добраться из пункта «А» в пункт «Б». Кася уже давно не была той «прыткой козой» в «десантных ботах», как неодобрительно называла мать её похожие туристические ботинки кроссы. Опять же девушка была склонна к полноте (проклятие всей женской линии их семьи) и в последнее время совершенно пренебрегала спортом.
Но дикая, выжигающая нутро ярость в невероятном замесе с надеждой заставила её разом вспомнить все «козьи тропы» и за четверть часа промчаться чуть ли не на другой конец города – туда, где жил в своей квартире Валёк. И где Касьяна была всего пару раз – на совместных Днях рожденья…
Задыхаясь, не обращая внимания на исхлёстанное ветками горящее лицо (последние метров сто пришлось продираться через беспардонно разросшиеся кусты), девушка еле сумела сбавить темп. Кажется, те же кусты удержали её, не позволив вывалиться на тротуар. Стоя в прикрытии веток, загнано дыша, Кася смотрела – и отказывалась поверить глазам.
Двое стояли у машины Валентина, этот «городской танк» трудно было перепутать с каким-то другим автомобилем. И не просто стояли – целовались, никого не стесняясь и так, словно через секунду готовы были заняться сексом прямо на капоте. Нет, разлепились, но вовсе не для прощания: Валентин открыл переднюю дверцу машины со стороны пассажира и, галантно придерживая Милану за локоток, помог ей сесть. Не удержался, нырнул головой вниз – и сквозь лобовое стекло Кася снова увидела, как жадно они целуются.
Девушку затошнило. Казалось, все внутренности спаялись в один комок и теперь пробиваются к горлу. Она, не замечая, стиснула ручку коробки так, что та расплющилась, а на ладони остались глубокие красноватые следы.
Никогда. Валёк НИ-КОГ-ДА не позволял себе на людях чмокнуть Касю в губы хотя бы слегка. В щёчку, в нос, иногда – в макушку. Изредка обнимал, и то как-то «по-товарищески», одной рукой за плечи, и тут же отпускал. И только наедине – там было всё… Или, как вдруг остро и ясно поняла Касьяна, – ничего. Она-то всегда считала поведение Валька нарочитым, что он так демонстрирует свою «мачовость», и это (вот стыдобище-то!) ей казалось ужасно крутым! Что он так специально себя ведёт, чтобы не сильно компрометировать саму Касьяну на публике.
ДУРА!!! Наивная идиотка! Себя он уберегал от лишних разговоров, хотя наверняка многие догадывались, как обстоят дела на самом-то деле!
И что очень может быть, Кася – не единственная, к кому Валёк заезжал по определённым дням недели, чтобы скоротать время.
КЛАЦ! КЛАЦ! КЛАЦ!
Понимание (или хотя бы предположение) этого, ревность, обида, злость, свивающиеся в одно – выгрызали, выклацывали из сердца Каси, из души, из разума огромные куски. И Милана. Милана-то – всё знала, и как же мерзко было представить, что они с Вальком друг другу говорят при встречах, потешаясь над наивностью девушки! А может, это Милана и надоумила парня завести себе «подружку для утех», пока сама эффектная блондинка по каким-то причинам недоступна?! Или это вообще – их игра, приводящая потом обоих в предельно возбуждённое состояние?!
Мерзость! Мерзость!!! МЕРЗОСТЬ!!!
Девушка даже не пыталась остановить поток мыслей, ядовитых, кислотных, пропитывающих её быстрее, чем вода салфетку. Ей хотелось сейчас одного – выскочить прямо перед капотом машины Валька и со всей дури шарахнуть коробкой с бутылками по стеклу! А может, и не по стеклу – парень всё ещё не сел на место, дверца соблазнительно открыта, голова его как раз окажется на уровне замаха, и осколки вполне могут и в салон прилететь…
Эта фантазия оказалась настолько кровожадной да что там, кровавой, что Кася даже выпала из близкого к амоку состояния. Ощутила тупую боль в правой ладони, покосилась на руку. Пальцы никак не желали разжаться и отпустить ручку крафтера. Девушка даже попробовала ослабить хватку, вяло ухватив себя за запястье пальцами левой руки. Несколько секунд борьбы с собственным телом отвлекли её от того, что происходило у машины. Глаза она вскинула, только когда хлопнула дверца, раскатисто заурчал двигатель. Валёк выруливал со стоянки. Сквозь лобовое стекло Кася видела: по его лицу блуждала так непривычная, почти мечтательная улыбка. Такую она видела разве только после минут соития и то недолго…
ПРЕДАТЕЛЬ!
Машина, выезжая со двора, должна была проехать довольно близко к зарослям, в которых притаилась Касьяна. Снова возникла дикая – и очень привлекательная мысль швырнуть крафтер в приоткрытое со стороны пассажира окно. Касю даже затрясло, а челюсти она стиснула так, что зубы заныли. Машина проплыла мимо, чуть замедлившись на выезде. На пару секунд, этого бы хватило с лихвой.
То ли листва так надежно прикрывала девушку, то ли любовники были целиком поглощены предстоящей поездкой (командировки, как же! Их ждали курортные домики «райских островов»!). Они не заметили Касьяну. Зато она – видела обоих очень хорошо: и руку Валентнина, скользнувшего с рычага переключении скоростей на колено Миланы. И слишком откровенно расстёгнутую на груди блондинки блузку .
