Ирина Брестер
Город-на-Оке
Агнец, услышав это, обрадовался страшно.
– Так это всегда можно. Это мы мигом, – и, прежде чем Степаныч успел что-либо сказать, сгрёб его в охапку и потащил в закусочную, что стояла тут неподалёку. Там Агнец громко объявил всем, что его «новый друг» местных кушаний отведать желает, и что «поворачиваться надо, потому что у них мало времени». Степаныча быстро усадили за стол, предварительно сбросив с этого стола всю грязную посуду прямо на пол, нисколько не заботясь о том, что она может разбиться, повязали на шею фартук, дали в руки ложку и вилку, а после принесли обед. Агнец сел напротив.
На широком блюде подали рыбу, запечённую в фольге, с помидорами и сыром и ещё какими-то специями. Откупорили бутылку с компотом, не забыв при этом окатить брызгами соседей по столикам. Затем разлили по рюмкам остатки. Агнец громко выдохнул в сторону и разом осушил всё, что было ему налито. После закусил лимончиком и попросил ещё. Степаныч отхлебнул глоток, предварительно принюхавшись. Компот отдавал чем-то знакомым, бражным, но на вкус оказался самым обыкновенным, детским. Степаныч отпил до середины и поставил рюмку на стол.
– Не положено! – пропищал тонким голосом Агнец. – Рюмку на стол только пустую ставят.
Степаныч спорить не стал. Вновь поднёс к губам и допил.
– Вот это по-нашему, – одобрил Агнец. – Молодец, Степаша!
Степаныч подумал было возразить на этот счёт, что он вовсе не Степаша, а Степаныч (если уж взять такое обращение). Но, помня о здешних нравах, склонных к перемене, решил не рисковать. Пусть будет Степаша. Не так уж это и плохо.
Степаныч захотел попробовать рыбу. Взял нож, чтобы отрезать кусок, но Агнец, заметив это, одним точечным броском лимона выбил нож у него из рук.
– Что такое? – возмутился Степаныч. – Я хотел отрезать.
– Не положено! Кто ж рыбу ножом да вилкой ест?!
Это прозвучало настолько убедительно, что Степаныч не нашёлся, что сказать в ответ. Действительно, что это он удумал? Вилку отложил. Так рыбу и не попробовал. Не знал теперь, с какого боку к ней подойти.
А милый Агнец посасывал свой компот из вновь наполненной до краев рюмки и, по всему видать, был весьма доволен происходящим. Когда принесли счёт, он взглянул на официанта поверх его подноса, и своим тоненьким голоском прошептал: «В другой раз сочтёмся». Возражений не последовало.
– А ты ещё долго здесь будешь? – поинтересовался Агнец, когда они покинули закусочную, так ничего толком и не отведав. В животе Степаныча урчало, но признаться было как-то неудобно. Всё-таки, радушный приём оказали. Жаловаться – грех.
– Думаю, завтра утром уеду. Вот только где бы переночевать?
– О, я знаю отличное место! – воскликнул Агнец. – Сейчас тебя туда отвезу.
Они вышли за ворота и подошли к проезжей дороге. Агнец ловким движением руки остановил пролетавшую мимо карету, затем широко распахнул перед Степанычем дверцы.
– Прошу!
Степаныч пригнулся, чтобы пролезть. Агнец, видя его маневры, решил ускорить события и одним чётким прицельным движением колена в область таза помог своему другу забраться внутрь. Степаныч и охнуть не успел.
Внутри кареты было тесно. Приходилось сидеть, согнувшись. Сам же Агнец устроился на козлах рядом с кучером.
– Трогай! – пропищал он, и карета, взревев тормозами, сорвалась с места.
Степанычу никогда прежде в каретах ездить не приходилось. Все его познания о том, как ездят кареты, строились на домыслах и догадках, почерпнутых из книг, которые он иногда брал в руки не только для того, чтобы сделать подставку под горячий чай, но и, перевернув страницу, обнаружить там несколько странных иероглифов, причудливо складывающихся в слова, значения которых он частично мог разобрать. И хоть чтецы и счетоводы – не одно и тоже, Степаныч признавал в одном субъекте разные таланты. И потому книги читал периодически, но – не слишком увлекаясь. Циферки, всё-таки, важнее.
Карета летела быстро, как на крыльях, но все, какие были, булыжники и каменья, по дороге ей удавалось собрать. Степаныча бросало из одного угла в другой. Один раз, когда карета накренилась вбок, он чуть даже не вылетел. Но верный Агнец, не дремлющий никогда, своей надёжной рукой подхватил Степаныча на лету и вернул обратно в карету.
– Береги посадочное место, Степаша! – напомнил он.
Что происходило за окном, Степаныч улавливал с трудом. Мелькали деревья, фасады домов, машины, люди. Он не успевал их разглядывать.
Один раз чуть не попали в аварию. Проезжавшая мимо четвёрка лошадей, запряжённая в белый «Мустанг», чтобы сократить время, решила выехать на встречную полосу. Столкновение могло произойти в любую секунду. Но тут кучер, управлявший каретой, хлестнул плетью по капоту «Мустанга», и тот, издав громкий вопль и резко встав на дыбы, затем рванул вперёд, взметнув за собой тучу пыли и оставив после себя густой запах из выхлопной трубы.
