Ирина Алексеева
Каменное сердце дракона. Исцеление его души
Глава 3
Ещё несколько дней я ходила и повсюду присматривалась, прислушивалась, не говорят ли где о раненом драконе, не попал ли он в плен, не оказался ли растерзан дикими животными. Должно быть, они своими когтями заразили его чем-то, и болезнь тянула из него все силы. Амулет, что покоился у меня на груди под платьем, не смог залечить его раны, потому как все силы были пущены на избавление от заразы. И к тому же, он не мог придать сил. Для этого дракон должен был отдыхать и хорошо питаться. Мешок, в котором я оставляла ему продукты, был пуст, но вряд ли ему хватило бы этого, чтобы полностью оправиться.
Но всё было тихо, и со временем я стала реже думать о чужаке. Лишь изредка он приходил ко мне во снах, и его рычание сменялось ласковыми словами, которые звучали в сказках о драконах.
– Вот и она, – послышался голос мачехи, когда однажды вечером я вернулась домой с сенокоса.
Руки гудели, и мне хотелось лишь взять сорочку, чтобы искупаться в реке и немного освежиться. Лето только началось. Вода была ещё прохладной, но уже приятной. Дети не вылезали из реки, а старики ругались, что они распугали всю рыбу. Но в тот час, ближе к закату, детей уже зазывали домой, и приходило время женщин привести себя в порядок после тяжёлого дня.
Летом всегда было много работы. Мы с подружками, расходясь по домам, сговорились встретиться под покровом ивовых ветвей и поплавать всласть.
Но судьба распорядилась иначе.
– У нас гости? – спросила я, проходя в дом из предбанника, а потом отшатнулась, увидев две крупные фигуры в чёрных плащах с серебристым королевским гербом, который изображал щит и копьё в окружении дубовых листьев.
– Лирель, дочь Драйка из деревни Мюррен близ Лефиа, – отчётливо произнёс один. – Вы арестованы за оказание помощи силам повстанцев.
Я перевела взгляд на мачеху. Рот сам собой приоткрылся, но никакие слова не слетали с моего языка, словно он онемел. Я была не в силах даже попытаться защититься или сказать что-то в своё оправдание.
Я будто обернулась камнем.
Мужчины подошли ко мне, завели мои руки за спину и надели на них кандалы.
– Мне всего девятнадцать, – наконец, смогла сказать я, подняв взор на суровых драконов, чьи глаза отливали серебром. – И живу одна, с матушкой. Разве мы похожи на тех, кто преступит закон?
– Не слушайте её! – подняла голос Велена. – Эта девка из дома всю еду перетаскала, ничего своим не оставила! Скоро мы с голоду тут подохнем, всё идёт на прокорм упырей поганых!
– Матушка больна, – поспешила возразить я. – Как мы без батюшки остались, так она горюет, так сильно горюет, что совсем ум потеряла.
– Разбираться будет прокурор, – сухо ответил один из них. – Нам до того дела нет. Велено привести, и мы приводим. А теперь вперёд, если хочешь дойти своими ногами!
Я знала, что драконам нельзя перечить. Опальники были строги, любое неповиновение могло мгновенно обернуться смертью. Я лишь благодарила Всевышнего, что амулет утром оставила в укромном месте, как только услышала, что драконы появились в Мюррене. Они жадны до волшебных сил, всех ведьм извели. Но во мне не было природного дара. Лишь дарованный незнакомкой амулет…
Время стало тянуться медленно. Меня везли в столичный град Вералею в телеге с другими узниками, так же скованными кандалами, как и я. Возница гнал коней, чтобы не опоздать, и не сильно заботился о том, как трясло телегу на камнях и выбоинах. Мы ехали всю ночь, весь день, и всё то время нам не давали ни еды, ни воды. Ночью в телеге было холодно, а днём – нестерпимо жарко на открытом солнце, которое впервые за лето начало по-настоящему припекать. Губы мои высохли и слиплись, сил не осталось в теле ни капельки.
– Так это и есть ваша лекарка? – спросил тюремщик, когда меня, наконец, довезли до места назначения. Возле небольшой тюрьмы высадили только лишь меня и ещё одного мужчину. Повстанца, пойманного во время нападения на опальников.
– Да кто ж её знает, – хмыкнул другой тюремщик. – По документам вроде она. Здесь говорится, что ведьма.
– Ведьма? У нас здесь такие редкость. Неужто иродам помогала колдовством каким?
– У неё и спроси.
Я смотрела в пол, не поднимая головы. Сил не было даже стоять. Всё, чего мне в тот момент хотелось – это лечь и забыться пусть тревожным, но всё-таки сном.
– Эй, ведьма, – тюремщик, что держал за шиворот платья, тряхнул меня, заставляя поднять взгляд на второго. – Ты чем так провинилась, что тебя не куда-нибудь, а в сам Староград распределили?
Я прожигала взглядом тюремщика, но не отвечала. Любой ответ, что бы я ни сказала, они обязательно исказили бы против меня.
С ними нельзя было говорить. Ни за что.
– Ты знаешь, красотка, что здесь долго не задерживаются? – вкрадчиво спросил второй тюремщик, приблизившись ко мне. Он взял меня за подбородок, заставил поднять голову выше и оценивающе осмотрел. – Тебя казнят со дня на день. Староград – тюрьма, из которой живыми не выходят.
Я прикрыла глаза, чтобы не видеть его противного лица. Он не был драконом. Всего лишь продажный мужик, который чувствует свою власть, находясь при осуждённых смертниках. И выглядел он так же мерзко, как и его прогнившая душа.
– И никто не узнает, чем мы тут с тобой будем заниматься после комендантского часа, – пообещал он, обдав меня зловонным дыханием.
После этого он забрал у первого ключи от моих кандалов и толкнул меня в сторону выделенных новым заключенным камер.
Толкнув меня за крепкую дубовую решётку с крошечным окошком, он резко захлопнул её, после чего раздался скрип запираемого замка.
– Посиди пока здесь. Подумай, что ты можешь нам предложить, чтобы последние дни твои были послаще.
Лицо тюремщика перекосилось в довольной усмешке, а потом исчезло в глубине коридоров. Я осталась одна в крошечной, пропахшей гнилью каморке. Даже в заброшенном охотничьем домике никогда не было так темно, сыро и затхло, как в темнице Староградной тюрьмы.
Кроме худенькой подстилки из сена на полу, в каморке не было ничего. Должно быть, узники справляли нужду прямо здесь, и от этой мысли мне стало совсем тошно. Мои ноги были босы, ведь опальники не дали мне даже обуться перед выходом из дома, и я осторожно ступала, надеясь не наступить на крысу или что ещё похуже. Дошла до подстилки, осмотрела её, как могла, в тусклом свете факелов, что доносился из коридоров, и села на корточки.
Думать я уже ни о чём не могла. Может, от усталости, а может, от шока. Руки всё ещё были скованы кандалами. Я обняла собственные ноги, прижав колени к груди, и скоро задремала, сидя на сене в тёмной комнатке.
– Какой ещё дракон?! – разбудил меня недовольный мужской голос.
Я вздрогнула, встрепенулась и не сразу поняла, что происходит.
– Да генерал какой-то. У вас всё в порядке? Все заключённые на месте?!
– Да вроде все.
– Девчонку сегодняшнюю не трогал?
– Да когда б я успел, она не жрала ещё даже!
Мужской голос очень грязно выругался, от чего у меня по спине побежали мурашки, а скоро к ним присоединился и третий.
– … приказано перевести в другое место.
– Это в какое такое?
– Не ваше дело! – эта фраза прозвучала с такой властной уверенностью, что я не сомневалась: это и есть голос пришедшего дракона.
– Их к нам только сегодня распределили. Подождите до утра…
– В самом деле, ваэ-дэн, мы пришлём её, как только взойдёт солнце, только покажите распоряжение…
– Я её забираю, – прорычал дракон прямо за дверью моей темницы. – Немедленно!
Кажется, у меня остановилось сердце.
Я встала, на ходу отряхивая платье от сена, насколько позволяли кандалы, и подошла к зарешёченому окошку. За ним был хорошо виден волевой профиль того самого чужака, которого несколько дней назад я нашла в лесу едва живым.
– У вас есть разрешение прокурора? – уточнил тюремщик, но дракон поднял голос, заставив его вздрогнуть:
– Смеешь сомневаться в моём слове?!
– Никак нет, генерал, – тот вытянулся по стойке “смирно”, и в следующее мгновение в двери темницы со скрипом провернулся большой ключ.
Я отпрянула от неё, сделала шаг назад, запнулась о камешек в полу и упала на кучу сена. Та была слишком тонкой, и я больно ушиблась, но тут же забыла о боли, потому что дракон вошёл в темницу, жестом велев тюремщику оставаться снаружи.
– Ты идёшь со мной, – глухо сказал он. Схватив меня за плечо, поставил на ноги, потом снял кандалы, отбросив их в сторону, и вернул ключи тюремщику. Я было начала потирать уставшие запястья, но дракон тут же вынул другие наручники из-за пояса, завёл мои руки за спину и снова заковал их.
Я обмерла, боясь сделать шаг. Если до этой минуты меня ждала казнь, то теперь могло случиться нечто гораздо хуже. Кто знает, что придёт в голову опальнику, который пришёл лично забрать преступника.
А я преступала закон. Множество раз. И если опальники напали на мой след, то доказать невиновность будет невозможно.
– Пошла! – дракон толкнул меня в спину, и я едва не упала, поспешно сделав несколько шагов.
Тюремщики напряжённо наблюдали, как я, сбиваясь с шага, чуть не падая, шла по коридору. Один из них поигрывал ключами, но уже не ухмылялся, как до этого.
Пальцы на ногах болели от того, что приходилось спотыкаться о неровный пол, но дракон продолжал толкать меня в холку, заставляя снова и снова ускоряться. Растрёпанные волосы падали на лицо, от косы уже почти ничего не осталось. И когда мы проходили мимо огромного начищенного металлического замка, я успела увидеть в нём собственное отражение.
В самом деле, ведьма.
Я сжимала зубы, не позволяя себе плакать. Этим ублюдкам моё страдание только в радость – так всегда говорил папа и его соратники. И раз уж я оказалась в их руках, то не причиню им такой радости.
И молить о пощаде я тоже не собиралась. Всё равно не пощадят, если сами не решат изменить приговор.
– А вы говорили, – усмехнулась я, когда тюремщик открывал последнюю дверь на пути к свободе, – что отсюда живыми не уходят.
– Пошла! – рявкнул на меня дракон и с такой силой толкнул, что я запнулась о порог и всё-таки упала прямо в пыль ночного города.
– Как низко, – проговорила я, с трудом садясь. Скованные за спиной руки не давали встать на ноги, а на языке налипла пыль. – Вот, значит, ваша благодарность.
Дракон, не говоря ни слова, схватил меня за шиворот и поднял на ноги, чуть придушив воротом платья. А потом так, продолжая удерживать, и потащил к фургону, запряженному двумя лошадьми. Затолкав меня внутрь и заперев, сам он сел на козлы и, ударив плетью, заставил коней потрусить по неровной дороге.
Лёжа на полу фургона, я свернулась калачикам и тихо засмеялась.
Главное – не плакать.
Глава 4
Вскоре тряска прекратилась, фургон замер. Толчок – это возница спрыгнул с козел. Шаги.
Я попыталась сесть, но со скованными, ослабевшими руками это было почти невозможно. К тому моменту, когда дверь распахнулась, я смогла лишь опереться на локоть и чуть приподнять корпус.
– Ну, что смотришь на меня, как лисица из капкана? – спросил он. На груди между отворотами чёрно-серебряного камзола виднелись свежие раны, стянутые тонкой розовой кожей. Я невольно вспомнила, как собственными руками обрабатывала их в конце весны.
– Надо было оставить тебя умирать, – сказала я, стараясь, чтобы слова эти звучали, как плевок. Потому что плюнуть по-настоящему я тогда едва ли смогла бы.
Дракон не ответил. Он залез в фургон и поставил меня на ноги, подхватив под локоть. Потом вдруг снял сковавшие мои руки наручи из жёсткой кожи, отбросил их в сторону, в глубину фургона, а сам вышел и скрылся из поля моего зрения.
Я озадаченно потёрла запястья. Было больно. Всё тело в синяках и ссадинах, но даже если бы амулет был со мной, я всё равно не смогла бы излечить саму себя.
Оставалось только терпеть.
Дракон был рядом. Я слышала, как он возился неподалёку, но по звукам не могла определить, чем он занят. Осторожно слезла с края фургона и огляделась. Мы остановились у большого, по меркам Мюррена, дома, в окнах которого не горел свет. Ночь уже сгустилась, и только луна на ясном небе освещала округу.
И ни души.
Дракон распрягал лошадей, снимал с них тяжёлые оглобли с дугами, а после повёл коней куда-то за угол дома. Я растерялась. Он вёл себя так, словно меня рядом не было вовсе. Наверное, я могла бы уйти, но не знала, куда. Даже если бы и убежала, и минула ограду, то вряд ли нашла бы путь домой. Впрочем, дома мне места не было. Мачеха выдала меня опальникам раз, выдала бы и второй.
Сердце сжалось от горя, но я тряхнула головой, не позволяя себе впасть в отчаяние, и, чтобы отвлечься, побежала за драконом, чтобы задать ему несколько вопросов, но по пути наступила на какую-то колючку и, взвыв, опустилась на траву.
В этот момент вернулся опальник. Он окинул меня бесстрастным взглядом и, больше не обращая внимания на свою добычу, поднял оглобли, чтобы потянуть фургон дальше по дороге. Я едва успела закрыть рот прежде, чем челюсть слишком откровенно опустилась вниз. Он тащил фургон так, будто тот почти ничего не весил. Один. А когда оттащил его в сторону, отряхнул руки и вернулся ко мне.
– Ну, – сказал он, склонившись надо мной. – И что здесь?
– Колючка, – ответила я едва слышно и опустила взгляд на собственную ногу, из стопы которой торчала крупная щепка.
Дракон подхватил меня под колени и под плечи, словно ребёнка, и понёс прямо в дом. У меня было много вопросов, но все они так и застряли в горле. И я просто смотрела на него. Это, определённо, был он, но теперь, чистый, выбритый, стриженый, он выглядел куда моложе, чем мне казалось при нашей прошлой встрече.
Он занёс меня в дом. Где он ни проходил, там вспыхивал свет, открывая моему взору богатую, но в то же время сдержанную обстановку. Мебели было немного, вокруг не стояли зеркала в лепнине, статуэтки, не висели картины. Но то, что было, поражало красотой и искусностью.
Наконец, он зашёл в небольшую спальню и усадил меня на кровать. Мне стало неудобно, ведь я была в грязном платье и вся покрыта дорожной пылью.
Затем мужчина ушёл. Я так и сидела, не зная, что делать, но вернулся он быстро, с небольшим саквояжем, внутри которого оказались марля, бинты, спирт и другие вещи, необходимые для обработки ран. Достав пинцет, он вытащил щепку из моей ноги, а потом сразу приложил смоченную в спирте вату. Я зашипела от боли.
– Держи так, – велел он. – Я наберу тебе ванну.
Я тихо шипела, стараясь держаться и не убирать марлю от кровоточащей раны. Он был прав. Нужно было подержать подольше, потом помыться и прижечь ещё раз. Но когда дверь открылась, я закусила язык, чтобы он не слышал мой стон.
Дракон раз пять уходил куда-то, а возвращался с двумя огромными вёдрами, полными воды, которые опустошал в соседней комнатке. А когда закончил, вернулся и сел на корточки передо мной, глядя снизу вверх как-то странно, изучающе.
– Зачем ты забрал меня? – спросила я о том, что волновало меня весь путь от тюрьмы. – Хочешь сделать меня своей невольницей? Рабыней?
Он не отвечал. Молчал так же, как и там, в лесу, в охотничьем домике, будто не слышал ни единого сказанного мною слова.
– Ты мог оставить меня там. Приговор не заставил бы себя долго ждать.
– Ты могла оставить меня в лесу умирать, – эхом откликнулся он.
– Значит, это такая благодарность? – хмыкнула я.
– Можешь уходить, когда посчитаешь нужным. – Дракон встал и сделал несколько шагов по комнате. – Но они всё равно найдут тебя. Ищейки находят всех, на чей след им удаётся напасть.
– У тебя есть какая-то одежда? – сменила я тему, потому что и так прекрасно знала, о чём он говорил. И в лишнем напоминании о том, что мои дни сочтены, не нуждалась. – Я бы хотела переодеться после того, как помоюсь.
– Могу одолжить тебе свою сорочку, – ответил он.
– Она слишком коротка для приличной девушки.
Дракон пожал плечами.
– Завтра я наведаюсь к портному. Но пока не думаю, что могу предложить тебе что-то ещё.
Я слезла с края кровати и направилась к комнатке, из которой доносился аромат костра и трав. Туда, куда дракон уносил воду.
– Будь моей женой, Лирель, – сказал дракон, заставив меня остановиться у самого дверного проёма.
Мне показалось, что я ослышалась.
– Быть вашей… что?
– Будь моей женой.
– Мы едва знакомы, к тому же, меня в любой момент могут казнить. Зачем вам такая…
– Вот именно, – дракон встал, подошёл ко мне и склонился, опершись предплечьем о косяк над моей головой. – Тебя в любой момент могут найти и казнить. Если только ты не станешь совершенно другим человеком. Леди Лирель О’Шер, невеста королевского карателя. Жена дракона.
Слова эти отозвались эхом в моей голове. Я смотрела на него, но долго не могла собраться с ответом. То, о чём я мечтала, то, что было для меня лишь сказками, стало былью, но отчего-то она была совсем не сладкой.
– Вы хотите взять меня в жёны, чтобы уберечь от неминуемой казни? – тихо уточнила я.
– Ты спасла меня от смерти, рискуя оказаться изгнанной из деревни. Рискуя остаться в полном одиночестве.
– Откуда вы…
– Думаешь, мы не знаем, как к нам относятся люди за пределами Аралана? Не знаем, что говорят? И какие порядки царят в дальних землях окраин?
Я вжалась в косяк. Его лицо, обманчиво красивое и молодое, скрывало под собой маску дикого зверя, опасного, безумного. Его ноздри лишь едва раскрывались при вдохе, а в глазах мерцали блики от зажжённых силой его магии свечей.
– Вы пугаете меня, ваэ-дэн, – с трудом выговорила я. – Мне нужно время, чтобы принять решение.
Он оттолкнулся от косяка и выпрямился, не спуская пристального взгляда с моих глаз.
– У тебя не большой выбор, Лирель. Но он за тобой.
С этими словами дракон оставил меня в спальне одну, и я медленно соскользнула по косяку на пол. А потом обняла дрожащими руками колени. Я видела зверя в глубине его глаз. Безжалостного опальника, преданного его величеству. Дракона, который способен сжечь деревню дотла. Расстёгнутые кандалы, спальня и ванна – всё это могло быть обманом, лишь видимостью свободы. А предложенный им брак – не спасением от виселицы, а рабством.
Тяжело вздохнув, я заставила себя встать и войти в комнатку, где стояла большая бадья из какого-то металла, соединённая с маленькой печкой, труба которой уходила в потолок. В печи догорали дрова, которые грели воду. Что бы ни происходило, нельзя позволять себе терять дисциплину и порядок. Ведь именно с них начинается отчаяние.
С них начинается смерть.
Сняв с себя платье, я опустилась в воду и невольно задумалась о том, что дракон в любой момент может войти, а шпингалеты на дверях не закрыты. Но он так ни разу и не появился. Через некоторое время вода расслабила меня, и я лежала, чувствуя себя её частью, пока та не остыла. Мне никогда ещё не доводилось принимать ванну. На деревне у нас были только бани, и те зимой топились не сильно часто. И неожиданно для себя я осознала, что это действительно большое удовольствие, которое прежде никогда мне не было доступно.
Но если я соглашусь на предложение дракона…
Как об этом вообще может идти речь, когда я даже не знаю его имени!
Эта мысль неожиданно смутила меня, и я погрузилась в воду с головой, пуская пузыри, словно в попытке скрыться от этого мира, чтобы он не видел моего позора. Мы с ним было уже так давно знакомы, а я ни разу не уточнила, как мне его называть. Ох, Всевышний, какой позор!
Когда вода стала холодной, я бережно омыла все свои раны и даже намылила волосы. Потом долго вытирала их чистыми полотенцами, коих было множество, чтобы просушить. И ещё дольше стирала в ванне собственное платье, которое приняло просто ужасный вид после всего, что мне довелось пережить.
Я знала, что рано или поздно опальники придут за мной. И старалась жить сегодняшним днём. Но время пришло, и теперь нужно было подумать о будущем.
Закончив со стиркой, я осторожно заглянула в спальню и увидела, что на кровати лежала длинная мужская сорочка с одной-единственной пуговицей под горлом. Немного опасаясь, что дракон зайдёт в самый неподходящий момент, я на носочках забежала в спальню, взяла сорочку и поспешно вернулась в ванную комнату, закрыв дверь на щеколду.
Наверное, мои опасения были глупыми. Если бы он хотел поймать меня в момент, пока я обнажена и расслаблена, то зашёл бы раньше. И всё же, мне было так спокойнее.
Сорочка оказалась больше, чем я могла ожидать. Она доходила мне до колен, а рукава пришлось закатать в несколько раз, так что они собрались широкими валиками на руках. Развесив сушиться полотенца и собственное платье, я некоторое время пробыла в спальне, ожидая, когда придёт дракон. Но он не приходил. И когда беспокойство стало нестерпимым, я, наконец, решилась выйти из комнаты.
Где-то в доме было слышно, как кто-то что-то делает. Я не знала, есть ли кто-то, кроме нас в этом доме, и медленно пошла в полумраке проходных комнат. Коридор вывел меня в холл, а холл – в просторную гостиную, из неё – снова в коридор, и снова просторный холл. В нём горел лишь один факел, освещая огромную дверь, которая, судя по всему, была парадной.
Я то и дело оглядывалась назад, стараясь запомнить свой путь, чтобы в случае чего вернуться в комнату. И боялась потеряться. Дом внутри оказался больше, чем снаружи. Но звуки становились громче, и скоро к ним присоединился аромат еды, готовящейся на огне.
В одной сорочке по колено, босиком я медленно шла, осматриваясь. В одном только месте – в главном холле – увидела картины, на которых были изображены несколько поколений владельцев этого особняка. Последним был мой дракон. Приблизившись, я сощурилась, чтобы прочесть его имя. На портрете, в нижней части картины было написано: “Шейнар”. И год рождения.
Дракону было тридцать два года. Совсем небольшой возраст, магическая сила позволяет им жить гораздо дольше обычного человека, и по их меркам он был совсем ещё молод. И гораздо моложе, чем я могла предположить. Судя по тому, как он выглядел при нашей первой встрече, ему многое пришлось пережить.
Наконец, я пересекла столовую и остановилась возле двери, за которой слышались звуки приготовления пищи: звон посуды, шкворчание масла на огне, струящаяся вода. И осторожно заглянула.
Шейнар, убрав волосы в короткий пучок на затылке, орудовал сковородой и большой деревянной ложкой. Печь на кухне была открытой, с тремя отверстиями для того, чтобы устанавливать в них кастрюли или котелки, и на одном из них дракон мастерски управлялся с какими-то овощами. Он делал резкое движение вперёд, отчего всё содержимое сковороды подлетало, а потом ловко ловил его. И только поставив сковороду на огонь, он произнёс:
– Я же говорил, что как бы ты тихо не подкрадывалась, я чувствую твоё присутствие.
Он снял со стены висящий небольшой черпак, поставил его в другое отверстие, поменьше, и налил в него растительного масла, после чего принялся быстро нарезать небольшую луковку.
– Простите, – тихо ответила я. – Я не была уверена, что мне следует делать…
– Накрой на стол, – не дослушав меня, велел дракон. – Скоро будет готово.
Лук и несколько заранее ошпаренных помидорок полетели в черпачок.
Я озадаченно огляделась, но быстро обнаружила буфет со стоявшей за стеклянными дверцами посудой, и стала аккуратно доставать всё необходимое. Некоторое время ушло на то, чтобы аккуратно сервировать стол, и когда я закончила, дракон как раз вынес из кухни глубокое блюдо с чем-то дымящимся и поставил на стол. А после донёс корзинку с хлебом, две небольшие вазочки со свежими овощами и травами и кувшин рубинового напитка.
Не дожидаясь приказа, я начала накладывать большим черпаком смесь из овощей, яйца и соуса, сначала дракону, потом себе. Он оценил взглядом сервировку, удовлетворённо кивнул и сел во главе стола, а потом отточенным движением встряхнул салфетку и положил её себе на колени.
Я осторожно села, стараясь, чтобы не было видно коленей, и повторила за ним. Потом положила руки поверх салфетки и уставилась в стол перед собой, не решаясь ни начать трапезы, ни заговорить, хоть от голода сводило желудок, а от вопросов распирало что-то ещё глубже.
– Во славу Всевышнего, – проговорил дракон, взял пучок трав, нарвал их прямо над тарелкой и молча начал есть.
Я с трудом сглотнула вязкую слюну.
– Простите, а где можно взять питьевой воды?
Шейнар поймал мой взгляд, и от этого у меня по спине побежали мурашки. Я невольно опустила плечи, словно пыталась стать меньше, скукожиться, словно от этого он бы не стал на меня злиться.
Но дракон просто встал, прошёл к середине стола и, взяв графин, ушёл на кухню. Вернулся уже с наполненным.
– Это тоже часть сервировки стола, – заметил он. – Графин с водой всегда должен быть доступен гостям.
– Простите, – прошептала я и вперилась взглядом в собственную тарелку, не решаясь налить себе воды.
Дракон сам налил воду в мой стакан и снова вернулся к поглощению пищи, никак не отреагировав даже на мои слова благодарности.
Вода была необычайно вкусной. После ванны жажда только усилилась, и теперь я никак не могла насытиться прохладной родниковой водой. Чуть сладковатая, чистая, я чувствовала, как она протекает внутри меня, наполняя пустующий желудок. И только после второго бокала я смогла остановиться, перевести дух и обратить внимание на ужин.
– Ты ведь из деревни, из простых, – заметил дракон. – Откуда умеешь правильно посуду на столе расставлять?
Я смущённо потупилась.
– Мама научила. Ещё при жизни. Мне тогда лет девять было.
– А мама откуда умела?
– Она работала горничной у одного… знатного господина в Лефиа.
– Дракона, значит?
Я кивнула.
– Это потому ты меня не боишься? Привыкла к драконам?
Я покачала головой и тихо ответила:
– Она покинула своего господина в смутные годы.
– Сбежала?
– Почувствовала ветер свободы.
Мой голос совсем затих к концу фразы, и дракон больше не спрашивал меня ни о чём.
Я выждала минуту, прежде чем приступила к ужину. Названия приготовленного Шейнаром блюда я не знала, но оно было непривычным и действительно очень вкусным. Мягкая сладость овощей, кислинка диких ягод, нежные кусочки яйца, едва ощутимая острота перца – всё это удивительно гармонировало и оттеняло друг друга.
– Это очень вкусно, – признала я. – Правда, очень вкусно.
– Получше, чем размоченный в воде кусок хлеба, – заметил дракон. Я попыталась найти на его лице улыбку или какой-то намёк на то, что это было шуткой, но он продолжил есть, не меняясь в лице, и я смущённо замолчала. Должно быть, он недоволен тем, что вынужден кормить меня…
– У вас нет прислуги? – поинтересовалась я.
– Не так часто здесь кто-то бывает. Прислуга приходит раз в несколько дней, чтобы поддерживать порядок в доме, а я здесь в основном только сплю. Незачем держать людей, которые целыми днями только бездельничают.
Я кивнула. И без слов поняла, что, став его женой, я превращусь в ту самую прислугу, которая по большей части только бездельничает.
– Простите, я не умею готовить так же вкусно. У нас, в Мюррене, не такое многообразие продуктов, и пища более простая…
Я осеклась, встретив его взгляд, и замолчала. Дракон ничего не ответил. И снова повисла гнетущая тишина, наполненная лишь светом одного-единственного факела, отражение которого я видела в собственном бокале.
Наконец, он опустошил свою тарелку, закусил кусочком хлеба, налил себе из графина тёмное рубиновое вино и прикрыл глаза, наслаждаясь им.
– Ваэ-дэн, – обратилась я, осторожно положив вилку в тарелку. – Как мне к вам обращаться?
– Зови меня Шейн, – отозвался он, не открывая глаз.
– Это не удобно…
– Ты либо станешь моей женой, либо мы с тобой никогда больше не увидимся. Какое нам дело до удобств?
Я сжала салфетку в руках, но старалась не выдать, как меня выбивали из колеи его слова. Ведь за всё это время мы так и не вернулись к тому разговору. Дракон не спешил и не подгонял меня с решением.
– Как вы нашли меня, ваэ-дэн? – спросила я, не решаясь обратиться к нему по имени.
– Хм? – дракон открыл глаза и впервые на его лице отобразилось что-то, кроме равнодушия.
– Вы пришли за мной почти сразу после того, как меня доставили в Аралан. Как вы оказались рядом так быстро?
И страшно было подумать о том, что могло бы случиться, если бы он появился хоть немного позже.
– Ты знаешь, кто я? – спросил дракон, подавшись вперёд. Я испуганно покачала головой. – Я один из главнокомандующих королевских карателей. Всю свою службу провёл на Червоточине, но был ранен и временно переведён в столицу. Не моё дело вести расследования, заниматься арестами, судом и казнью. Но через меня проходят все списки предателей.
Он замолчал, одним глотком опустошил свой бокал и снова прикрыл глаза, то ли задремав, то ли размышляя о чём-то своём.
– И вы увидели моё имя в списке? – тихо спросила я. – Вы запомнили, как меня зовут?
– Я же говорил, что умею быть благодарным, – ответил дракон, не открывая глаз.
Ужин мы закончили в тишине. Я собрала посуду и унесла её на кухню, где поставила три кадушки и наполнила их водой. Мытьё посуды было для меня привычным занятием, да и не могла я себе представить, как можно не отплатить за гостеприимство и спасением из лап карателей хотя бы такой мелочью. Дракон не стал вмешиваться. Он продолжал молча с закрытыми глазами сидеть во главе стола, время от времени делая глоток тёмного вина. Закончив с уборкой, я вернулась в столовую и остановилась, взявшись за спинку одного из стульев.
– Я согласна, – мой голос прозвенел в полумраке комнаты.
– Хм? – ресницы Шейнара неторопливо поднялись.
– Я буду вашей женой.
Он кивнул и снова опустил веки.
Простояв несколько минут, я так и не дождалась никакой другой реакции, а потому пошла обратно в комнату, которую он выделил для меня, чтобы попытаться хоть немного поспать.
Дракон больше не приходил ко мне в ту ночь. А я долго не могла уснуть, глядя в потолок балдахина и размышляя о том, что меня ждало дальше. Ответов не было. Даже предположений. Сердце разрывалось на части от одной мысли о том, что мне придётся стать женой одного из карателей, которых я так ненавидела, от которых сбежали мои родители, с которыми боролся мой отец и которые лишили меня спокойной жизни. Но отчего-то я чувствовала, что Шейнар не потерян. Что, возможно, он был ещё не настолько бесчеловечным. Что, возможно, с его помощью я могла бы повлиять на этот мир и продолжить дело своего отца.
Рука невольно потянулась к груди, туда, где обычно висел медальон с изображением фиалки. И я досадливо выдохнула, вспомнив, что он остался в подушке, куда я обычно прятала его при появлении драконов неподалёку. Без него было не по себе. Та женщина, что дала его мне, велела никогда не расставаться с медальоном и говорила, что он исцеляет не только тело, но и душу. Что, если излечив дракона, я начала исцеление и его души?
Отчаянное желание срочно вернуться и забрать медальон не давало мне покоя, и я ещё долго не могла уснуть. Временами вставала, ходила по комнате, смотрела в окно на то, как звёзды медленно движутся по небу, как созвездия сменяют друг друга, и в конце концов уснула только когда начало уже светать.
