Ирина Алексеева
Каменное сердце дракона. Исцеление его души
Глава
1
Соловей вспорхнул с дерева и перелетел на другую ветвь, заставив меня вздрогнуть и обернуться. Вот уже несколько минут я пряталась в кустах, украдкой рассматривая мужчину, который лежал на траве, привалившись к крупным кривым корням дуба. По особому, золотистому цвету кожи, острым чертам лица и волевому подбородку в нём легко угадывался дракон.
Одежда на чужаке была разорвана до такой степени, что её смело можно было назвать лохмотьями. От пропитавшей её грязи невозможно было ни разглядеть знаки отличия, ни даже цвет того, что на нём было. Тёмные длинные волосы спутались, а на теле и руках виднелись раны, покрытые запёкшейся кровью.
Я крепче прижала к себе сумку с травами и прислушалась, нет ли рядом кого-то ещё. В наших краях чужаков не жаловали, а беспомощного дракона забили бы до смерти, а потом избавились бы от него, чтобы не осталось ни единого следа. Подобное случалось редко: попробуй отыщи дракона, который не способен за себя постоять! Но в такие моменты я убегала в лес и долго бродила там, чтобы не видеть безумной человеческой жестокости.
Но так бывало только с ранеными чужаками. Обычно перед драконом все в деревне распластывались и целовали ему ноги, и отдавали бы всё, что есть, в надежде на снисхождение. Потому как любое неповиновение карается по всей строгости несправедливого закона. И привести его в исполнение служитель короля может в любой момент и в любом месте, ему не нужно для этого ни чьего-то одобрения, ни суда.
Я сделала медленный выдох, собирая всю свою храбрость. Ему нельзя было в таком виде попадаться на глаза местным. Но что если рядом есть другой дракон? Если я приближусь к этому без спроса, и другой дракон заметит, он сможет расценить мои действия как попытку навредить служителю короля.
И тогда не сносить мне головы.
Однако, бесконечно прятаться в кустах и смотреть, как мужчина, тяжело дыша, умирает, я не могла. Что бы с ним ни случилось, я должна была помочь ему. И тогда пусть он сам судит меня и сам решает мою судьбу.
Поправив на плече сумку и передвинув её за спину, чтобы не мешала, я быстро подбежала к дракону и присела рядом с ним на колени. Он никак не отреагировал на моё появление. Дыхание было тяжёлым, обрывочным, лоб напряжён и покрыт капельками пота. Я осторожно взяла его за запястье, ожидая, что в любой момент незнакомец откроет глаза и превратит меня в пепел.
Но он никак не отреагировал.
Нащупав бьющуюся венку, я сосредоточилась на ощущениях. Пульс был быстрым, поверхностным, прерывистым. Мне не многое было известно о физиологии драконов, но этот явно был истощён, обезвожен и скорее всего потерял много крови.
– Здесь неподалёку есть заброшенная сторожка, – тихо, быстро проговорила я, открыв сумку и копошась в ней в поисках нужного пузырька. – Но я не смогу вас донести сама. Ваэ-Дэн, вам придётся прийти в себя и дойти туда на своих ногах.
Рядом бежал ручей. Должно быть, дракон остановился здесь, возле источника пресной воды, чтобы немного отдохнуть и попить, но окончательно выбился из сил. Оглядевшись, я заметила куст амиры с широкими гладкими листьями, из которых легко можно было сделать подобие чашки. Свернув лист конусом, я проделала небольшую дырочку в его краю, просунула в неё черенок и завязала его узлом, а уголочек подвернула через край и просунула между слоёв листа, закрепив таким образом чашечку.
Набрала в самодельную чашку чистой родниковой воды, я капнула в неё экстракт мятной мирры и, снова убрав сумку за спину, поднесла чашку к губам дракона.
Осторожно, почти по капле, начала вливать воду ему в рот, рассчитывая на то, что дракон рефлекторно начнёт сглатывать её. И сосредоточилась на том, как в центре груди разрастался тёплый светлый шар там, где под тканью платья висел медальон с изображённой на нем фиалкой.
Это было опасно. Дракон легко мог почувствовать магию амулета, и одному Всевышнему известно, что бы он тогда сделал. Я надеялась на то, что в таком состоянии он не способен взаимодействовать с магией, а в следующий раз, если нам будет суждено встретиться, амулета на мне уже не будет. И всё же, руки чуть подрагивали от волнения.
Когда тепло стало настолько сильным, что начало покалывать кончики пальцев, я позволила ему пролиться сквозь мои руки через воду, что капала на сухие, покрытые грязной корочкой губы, и просочиться в тело дракона
Он нахмурился. Что-то простонал, повернул голову набок.
– Ваэ-Дэн, – тихо проговорила я. – Вы истощены и обезвожены. Вам нужна помощь.
Он выдохнул, не открывая глаз. Щёки его были чуть впалыми, покрытыми недельной щетиной, а губы чуть приоткрыты. Одна из скул была рассечена и сильно опухла, на виске – следы от кровоподтёков.
– Ваэ-Дэн, – повторила я обеспокоенно, но он не отозвался, и я снова начала вливать ему в рот воду с экстрактом мирры, пропуская через неё силу медальона.
Спустя ещё несколько минут его веки дрогнули и открылись. Тёмные глаза чуть блестели серебром, подтверждая догадки о том, что передо мной действительно был именно дракон.
– Здесь рядом есть заброшенный охотничий домик, – сказала я быстро, пока он не пришёл в себя до конца. – Нельзя, чтобы люди из деревни увидели вас. Сейчас я помогу вам встать и дойти до домика, там вы сможете отдохнуть.
Не дожидаясь, когда он ответит, я выплеснула остатки воды в траву, убрала в сумку самодельную чашку и встала, чтобы потянуть мужчину за локоть наверх.
С большим трудом он поднялся на ноги и, покачиваясь, опёрся о мои плечи. Он был выше меня на голову и шире раза в два. Я едва могла идти под его весом, но мы всё же двинулись в сторону охотничьего домика. На ходу я продолжала наполнять его силой медальона, и к тому моменту, когда мы добрались до домика, он уже не так сильно опирался на меня.
И всё же, сил у дракона не было. Когда мы вошли в перекошенный дом, он упал на старую кровать, которую я застелила десятком старых прохудившихся одеял. И закрыл глаза, дыша тяжело, хрипло.
Я шумно выдохнула и запустила пальцы в волосы, размышляя, как мне теперь с ним быть. От дождя и ветра стены заброшенного домика защитят его. Но дракон нуждался в ванне, стрижке, чистой одежде, тёплой пище и обработке ран. Недолго думая, я решительно побежала домой, чтобы через некоторое время вернуться с ножницами, мылом, ведром, хлебом и ещё некоторыми мелочами, чтобы привести его хотя бы в относительный порядок.
– Вот и пригодилась папина одежда, – улыбнулась я, раскладывая вещи на старой печи. – Ему она уже незачем, а вам хоть и маловата будет, но всё лучше, чем эти лохмотья. Правда?
Дракон ответил тяжёлым сиплым дыханием.
– Я этот домик давно уже нашла, – говорила я, растапливая печь. – Пришлось поработать, трубу прочистить, крышу немного подлатать, но место хорошее, укромное. В худшие дни я проводила здесь по несколько дней, прячась от…
Я запнулась, потому что не знала, как правильно сказать: от драконов, служителей короля или, как их называли среди людей, опальников, то есть, тех, кто наказывал оказавшихся в королевской немилости.
Решив, что ни один из вариантов не был достаточно тактичным, я перевела тему.
– Дом тепла не держит, но можно спать на печке, если станет холодно. Да и воду в ней подогреть не стоит труда.
Именно этим я и занялась. Растопив печь, принесла воды из ручья, налила её в котелок и засунула поближе к огню. Закрыла затворку и вернулась к дракону.
Трудно было сказать, насколько он понимал происходящее. Даже сила медальона, которая лечила почти любую хворь, оказалась недостаточна для того, чтобы быстро заставить его очнуться. Последние силы у него ушли на дорогу до домика, и теперь, казалось, становилось только хуже.
Я не могла использовать медальон слишком долго. Сначала у меня начинала кружиться голова, потом появлялась тошнота и, наконец, доходило до лихорадки. Но пока что запас сил ещё был. С трудом перевернув мужчину на спину, я срезала с него остатки рубашки и невольно нахмурилась, рассмотрев рваные раны.
Он действительно потерял много крови. На теле не осталось живого места, всё было в синяках, корочках и грязи.
– Во Имя Всевышнего… – выдохнула я и закусила нижнюю губу. – Что же с вами сделали…
Вряд ли это сделали люди. Больше похоже на когти монстров Червоточины.
Но с такими ранами он не мог добраться до Оллента!
Тем не менее, дракон лежал прямо передо мной, и я, смочив в воде чистое полотенце, начала осторожно обмывать раны на его груди. Сначала они не поддавались. Я потратила много времени, чтобы постепенно смыть грязь и обработать особенно плохие места. Пару раз пришлось вскрыть гнойник, вычистить его и спрятать открывшуюся рану под бинт. Медальон вытягивал из меня силу, позволяя быстрее восстанавливать повреждённое тело мужчины, и скоро я почувствовала первые признаки того, что мои возможности на исходе. Голова начала кружиться, а позже подошла и тошнота, но я продолжала упорно вливать в него эту силу, пока, наконец, он не начал дышать глубже и спокойнее.
Когда я закончила с обработкой ран на груди, до куда могла дотянуться, уже начало темнеть. Развела костёр у дальней стены дома, чтобы в его свете хоть что-то видеть. Потом сходила за свежей водой. А когда вернулась, то увидела, что чужак открыл глаза и смотрел на меня изучающим, непонимающим взглядом.
– Меня зовут Лирель, – произнесла я и принялась подтапливать печь, чтобы согреть ещё немного воды. – Вы были без сознания и сильно ранены, и я решилась привести вас в это место. Здесь вас никто не найдёт.
– Человечка, – прохрипел он. – Хочешь добить меня?
Возможно, любой другой на моём месте поступил бы именно так.
– Нет, – как ни в чём не бывало ответила я. – Если вы перевернётесь на бок и снимете штаны, я продолжу обработку ваших ран. К сожалению, их уже поздно зашивать, так что останутся серьёзные шрамы.
Дракон сжал зубы и оскалился. Потом тихо засмеялся.
– Я в плену у человечки… Сдашь меня повстанцам? Вряд ли за меня дадут много.
– Должно быть, вы судите по себе, Ваэ-Дэн. Я не смогла пройти мимо раненого, хотя могла просто оставить вас там, в лесу, умирать. Но если желаете, я сейчас же покину вас и не вернусь.
Мужчина прикрыл глаза. Его дыхание снова стало тяжёлым и прерывистым, будто на эти несколько фраз он истратил все свои силы. Определённо, он не должен был дожить до этого момента. Сколько магии я влила в него! Любой другой давно уже встал бы на ноги. Но не он. Жизнь в нём всё ещё едва теплилась.
– Вам нужно поесть. Хоть немного.
Я положила в небольшую деревянную плошку кусок хлеба, залила его тёплой водой и дала размокнуть. После чего села рядом с драконом, ложкой зачерпнула немного мякиша и поднесла его ко рту мужчины. Он снова открыл глаза.
– Лучше убей меня.
– Вы поправитесь, – пообещала я, потому что была в этом совершенно уверена. – Нужно время, но скоро вы вернётесь в свою прежнюю форму.
Он усмехнулся и почти сразу затих. Не было сомнений в том, что он испытывал сильнейшую боль при каждом движении. Даже для того, чтобы вдохнуть, ему требовалось много сил. Но он не стонал и даже не морщился. Мне оставалось только восхититься его волей и способностью сражаться за свою жизнь.
– Уже поздно, и мне нужно идти, но я хотела бы осмотреть другие ваши раны. Возможно, некоторые из них требуют срочной обработки.
– Уходи, – прохрипел он, тяжело дыша. – Уходи. Увидят, что ты нянькаешься с драконом, на кол понесут вместе со мной. Или как вы нас называете? Опальники?
Мне стало неудобно, и я упрямо поднесла к его губам ложку размоченного хлеба.
– Я должна убедиться, что вы будете в порядке и сможете добраться до своего дома.
Снова тихий смех. Улыбка делала его жёсткое лицо мягче, и, улыбаясь, он почти не пугал меня. Но как бы ни страшно мне было находиться так близко к настоящему дракону, отступать было уже некуда. Он уже увидел меня. А я уже начала лечение. И просто не могла оставить его так.
– Ты кто такая, Лирель? – спросил он, продолжая игнорировать ложку с хлебом. Я на мгновение замерла, решив, что он намекает на амулет и ту магию, которой я поделилась с ним. Но быстро пришла в себя и чуть дрожащим голосом ответила:
– Целительница из деревни Мюррен, близ Лефиа.
– Лефиа… Так значит, мы на восточном рубеже…
– Верно, – подтвердила я, немного разозлившись на него за то, что так и не притронулся к приготовленному для него хлебу. – Если вы сейчас же не съедите этот кусок, то обещаю, что к утру вы умрёте от истощения! Судя по тому, в каком состоянии были ваши раны, вы провели в лесу не менее шести дней, без еды и воды!
После этой тирады он неохотно приоткрыл рот, подержал мякиш внутри несколько секунд, после чего не без труда проглотил его.
– Вам нужна пища. Пусть немного, но вы должны есть. И пить воду. Потом я помогу вам перебраться на печь, чтобы вы не замёрзли ночью.
– Я сам, – сказал он с каким-то непонятным мне упрямством и, преодолевая боль и слабость, сел на кровати. Не нужно было быть лекарем, чтобы увидеть, насколько ему тяжело это давалось. Он забрал у меня плошку с ложкой и дрожащей рукой начал есть.
– Здесь вода, я добавила в неё немного экстракта тростника, поэтому она сладковата, – я подняла перед собой большую деревянную кружку. – Она поможет вам набраться сил.
Он скосил взгляд, не поворачивая головы, сначала на кружку, которую я поставила на старый покосившийся столик, потом на меня. Прикрыл глаза. Пользуясь моментом, я попыталась осмотреть его бока и ноги, насколько это было возможно. Видно было плохо, и я медленно приближалась к дракону. Увидев подозрительно выглядевшую рану, потянулась к нему ладонью, и тут он резко открыл глаза и с невероятной скоростью схватил меня за руку.
Я испуганно смотрела на него, не решаясь пошевелиться. Наши взгляды встретились, и почему-то я чувствовала себя жертвой, а его – хищником, который раздумывает, съесть меня или он уже сыт на сегодня.
– Спасибо, – прохрипел он. – Знаю, что ты подвергаешь себя риску, помогая мне. Но я умею быть благодарным.
– Просто позвольте мне осмотреть ваши раны, – смущённо ответила я. – Когда доешьте, конечно.
Доедать он не собирался. Поставил плошку на пол возле кровати и лёг на живот. Мне было сложно даже представить себе, что он чувствовал, ведь я сама, своими руками всего половину часа назад вскрывала его раны.
Спина была намного целее. Осмотрев её, я лишь смыла с него грязь и откуда-то взявшуюся копоть.
Потом отступила, чуть в стороне промывая полотенце в ведре с чистой водой.
– Вам нужно переодеться и забраться на печь. Ночи уже бывают холодными.
– Обойдусь, – процедил он, с трудом перевернувшись обратно на спину. – Я провёл несколько ночей в этом лесу, от ещё одной мне хуже не станет.
– Вы можете подхватить лихорадку, – возразила я. – И тогда вы ещё не скоро сможете покинуть это место. Если вас кто-то увидит…
– Я всё ещё могу за себя постоять, – процедил он.
– И всё же, – мягко ответила я, – давайте я помогу вам переодеться и забраться на печь.
– Сам заберусь. Позже. Уходи.
– Вы не хотите, чтобы какая-то девчонка вам помогала, Ваэ-Дэн? – понимающе уточнила я. – Об этом никто не узнает.
– Уходи, – прорычал он сквозь зубы.
– Я не уйду, пока не буду уверена, что не найду вас утром бредящим в лихорадке.
Зарычав ещё громче и сцепив зубы, дракон медленно поднялся на ноги – и пошатнулся. Я поспешила было помочь ему, но он резко вскинул руку в мою сторону, и я испуганно отступила. Рычание перешло в рёв, когда дракон начал делать шаг за шагом, постепенно приближаясь к печи. Потом, игнорируя моё присутствие, сорвал с себя остатки одежды, оставшись совершенно обнажённым. Взял штаны моего отца, осмотрел их, но надевать не стал. И спустя несколько долгих, мучительных минут, он всё-таки залез на печь и замер там, лёжа на спине.
– Вы забыли одеться, – мягко сказала я.
– Эти лохмотья мне малы, – донеслось с печи.
Я укоризненно вздохнула, но после того, как он взобрался на печь, стаскивать его оттуда было бы подобно смерти.
– Вернусь сразу после рассвета, – пообещала я. – Не пытайтесь уходить. Вам ещё нужны перевязки. И… вот, вода с тростником. Постарайтесь попить.
Я поднесла кружку к печи и аккуратно поставила её между стенкой и несколькими слоями дырявых одеял.
В ответ мне раздавалось лишь тяжёлое сопение.
Глава 2
– Где тебя носило?! – возмущалась мачеха, когда я почти бесшумно вошла в дом. Она не спала, хотя обычно её храп был слышен, чуть только садилось солнце.
– Собирала травы, матушка, – покорно ответила я и показала полную сумку. – Синецвет распустился, если его не собрать сейчас…
– Да, да! – перебила меня мачеха, кутаясь в шаль от вечерней прохлады. – А кто корову будет доить? Грядки полоть, рассаду высаживать? Коли весну пропустим, нечем будет зимовать!
– Я всё сделаю, матушка. Никак нельзя было сегодня синецвет упустить.
– Да как ты вообще выдумала, что людей лечить можешь! Кто тебе мысль такую в головёнку твою пустую посадил? Ох, получишь у меня!
Она пригрозила мне кулаком, и я опустила голову, выражая полную покорность. Угрозы её не были пустым звуком. С тех пор, как отца арестовали и приговорили, она часто срывалась на мне, взяв в руки розгу или пастуший кнут, поэтому я старалась не злить её. И как только она велела мне идти в сарай, положила сумку с травами на полати, схватила чистое ведро и побежала к корове Ночке, старушке в яблоках. Мой отец купил её задолго до того, как женился второй раз, когда в нашем доме ещё был достаток. И хотя мне не хватало почившей матушки, Ночка, ещё телёнком, заняла всё моё время и внимание. Она выросла у меня на глазах, у меня в руках, и до сих пор продолжала кормить и меня, и мачеху.
– Как ты, Ночка? – спросила я, ласково поглаживая её голову. – Скучала без меня? Так и не даёшь Велене к себе прикасаться?
Велена хоть и была мне мачехой, но требовала, чтобы я называла её матушкой, ведь именно так просил называть её отец. Она очень любила его. И меня, казалось, любила, до тех пор, как его не стало. И хотя прошёл уже почти год, лучше не стало. Она всё больше кричала, злилась и нагружала меня работой по хозяйству.
Единственный способ уйти от порки и ругательств, который у меня был, – это выйти замуж. Но меня все стороной обходили. Ещё бы. Ведь я была дочерью казнённого повстанца. И всегда шла на помощь старым папиным друзьям, помогая им не только пищей, деньгами и одеждой, но порой излечивала от страшных ран и болезней.
Велена в своё время была такой же. Глядя на неё, я училась состраданию и самоотверженности. Но ничто не вечно под нашим ясным солнцем.
– Мне сегодня приснился странный сон, – говорила я, пока доила Ночку. – Будто встретился мне в лесу странный человек. Не просто человек, а дракон.
Последние слова я произнесла тихо. Мало ли кто что мог услышать. Даже в собственном доме могут оказаться чужие уши.
– Он был сильно ранен, Ночка. Едва жив. И я стала ухаживать за ним, лечить его… и, знаешь, он не испепелил меня взглядом, хотя Полошка говорил, что если разозлить дракона, то сгоришь на месте.
Корова не отвечала. Хотя если бы она ответила, то, возможно, я бы поняла, что всё это действительно было просто сном. Может быть, так было бы проще.
– Он был такой красивый, – продолжила я задумчиво. – Не то что наши мужики. Было в нём что-то такое, мужественное, наверное. Что только не увидишь во сне, правда?
И всё же, часть меня хотела, чтобы встреча в лесу оказалась явью. Та часть, которая ещё верила в сказки. В девичьих кругах всё ещё рассказывали друг другу старинные истории о том, как драконы пленяли девиц, а потом влюблялись в них и женились, и жили они потом долго и счастливо.
Какая глупость. Но долгие годы я втайне мечтала о том, чтобы однажды каменное сердце дракона дрогнуло и вновь стало живым, исцелённое моей любовью.
– Так не бывает, – вздохнула я, отвечая собственным мыслям и понесла молоко в дом, чтобы прокипятить его и разлить по кадкам, оставив стынуть в холодном погребе.
Той ночью я едва ли могла спать. Встала с первыми петухами, ещё затемно, чтобы взбить из свежего молока масло и разложить его шариками в рассоле. Утром Велена продаст его соседям за хлеб и колбасу, а то может и ещё чего сможет выторговать.
Как только начало светать, я прополола грядку с морковью и побежала в лес, стараясь не попадаться никому на глаза. Там немного поплутала, путая следы, и вышла, наконец, к покосившемуся домику.
Чуть вставшее солнце бледными лучами падало на полянку сквозь молодую листву. Птицы заливались первыми песнями. Промозглый ветер выдувал мою старенькую шаль.
Я замерла, прислушиваясь. Кроме звуков природы, ничего не было слышно, и всё же я не решалась войти в дом. Даже при том, что амулет я оставила дома, дракон оставался страшным и опасным существом для простой деревенской девушки вроде меня.
“Опять где-то шарошилась! – кричала мачеха, когда я задерживалась в лесу. – Небось по мужикам ходила да юбку задирала?! В подоле принесёшь – на порог не пущу!”
Она кричала зря. Я всегда была осторожной.
До встречи с этим драконом. И тогда мне не было известно, как сильно эта встреча изменит мою жизнь.
В доме послышался скрип старой половицы. Неужели дракон смог встать? Или в доме кто-то другой? Стараясь унять забившееся в груди сердце, я тихо нырнула в лес и, обогнув домик, пригнувшись, подошла к окну.
– Я тебя чувствую, – прозвучал низкий, суровый голос ещё до того, как я успела выглянуть из-под нижнего края окна. – Ходишь тихо, но недостаточно.
Я всё-таки заглянула в окно. Всё тот же чужак сидел на краю кровати и медленно натягивал на себя штаны моего отца. Я нарочно выбрала самые длинные и широкие, с длинной шнуровкой на поясе. Хотя они оказались дракону маловаты в длину, штаны без проблем сели на него, оставив моему взгляду только грязные ноги. Дракон уже был босым, когда я его нашла, но подходящей обуви на него у меня точно не нашлось бы.
– Вам лучше, – заметила я, выпрямляясь.
Он осклабился, изображая подобие улыбки.
– Здоров, как дракон.
Мой взгляд скользнул по его груди. Бинты, которыми я перевязала раны, насквозь пропитались кровью. Дышал он ещё тяжело, а на лбу проступил пот, несмотря на то, что утро было довольно прохладным.
Мне пришлось пригнуться, чтобы войти в дом, и первым делом я потрогала печь. Она была ещё тёплой. Должно быть, он сам подтапливал её ночью, расшевелил раны, и оттого они дали столько крови. Затем подошла к чужаку и попыталась прикоснуться к его лбу, но он отшатнулся.
– У вас лихорадка, – заметила я.
– Само пройдёт, – мрачно ответил мужчина и лёг спиной на кровать, закинув одну руку за голову.
– Ночью вас знобило, – уверенно произнесла я, села рядом с ним на краешек и открыла свою сумку, в которой сегодня вместо трав были ножницы, хлеб и сыр. – Поэтому вы встали и затопили печь, чтобы хоть как-то согреться. А когда лихорадка стала отступать, вы начали потеть. Вам стало жарко. Тогда-то вы и решили одеться. Я права?
Дракон не ответил, упрямо глядя в потолок над собой. Я невольно засмотрелась на него, размышляя, сколько ему может быть лет. Он не казался молодым, его лица уже коснулось горе и тяготы, но кожа всё ещё была гладкой, лишь только между бровей пролегла короткая борозда.
Пользуясь тем, что он лежит, я подошла и, придерживая распущенные волосы, коснулась губами его лба. Той самой борозды, что, наверное, напоминала ему о тех ужасах, которые он успел повидать.
– Вы всё ещё горите, ваэ-дэн, – сказала я, возвращаясь к своей сумке. Дракон поджал губы и отвернулся, прикрыв глаза и всем своим видом демонстрируя, что ему было неприятно это прикосновение.
Его волосы, должно быть, ещё недавно были длинными и красивыми, но сейчас они представляли собой один сплошной колтун. Отвернувшись от меня, он неосторожно дал мне доступ к волосам. Стараясь не привлекать его внимание лишним шумом, я тихо вытащила из сумки ножницы, а потом одним быстрым движением щëлкнула ими, срезав часть волос.
– Ты что творишь?! – воскликнул дракон и даже привстал, прорычав: – Совсем страх потеряла?!
– Ножницы очень острые, – предупредила я, выставив их перед собой, словно оружие. – Если сделаете неосторожное движение, можете пораниться. У вас и так на теле живого места не осталось, так что советую не делать резких движений и позволить мне избавить вас от колтуна тюи насекомых, которые могли завестись в волосах.
Дракон раздражённо что-то прорычал, но я не смогла разобрать слов. Он нехотя сел на пол, и я начала быстро орудовать ножницами, избавляя его от всего лишнего. Затем вымела остриженные волосы из дома, принесла и нагрела воду, в которой вымыла его волосы и снова постригла.
– Мне и раньше приходилось стричь мужчин, – успокаивающе проговорила я. – Можете не волноваться, ваш внешний вид нисколько не пострадает, а волосы снова отрастут через год. Если захотите.
Дракон тяжело дышал в ответ. Время от времени я касалась его лба и облегченно выдыхала: лихорадка отступала. А когда, наконец, я закончила с его волосами, дракон упал на кровать и мгновенно уснул, чрезмерно утомлённый.
– Или, может быть, стоило подождать со стрижкой, пока он поправится… – пробормотала я, рассматривая напряжённое лицо уснувшего чужака. Даже во сне он продолжал хмуриться, от чего складочка на лбу становилась глубже.
Дракону нужен был отдых, а мне стоило вернуться домой, пока мачеха не спохватилась. Оставив у кровати завёрнутый в холщовый мешок хлеб с сыром, я поспешила домой.
А когда вернулась с несколькими мотками свежих бинтов, чтобы перевязать раны чужака, его уже и след простыл. Только пустая холщовая сумка лежала на аккуратно расстеленных старых одеялах.
