bannerbannerbanner
Кровавый треугольник

Ирина Малаховская-Пен
Кровавый треугольник

Полная версия

– Ты никогда ещё не говорила, что убьешь меня… меня это задело. Что, правда смогла бы?

– Нет! Конечно нет, ты что. Я же просто была в бешенстве. Я никогда тебя не убью, это бред. Ну ты что?!

– Бред, говоришь? Может быть, ты оказала бы мне услугу…

– Начинается!

– Закончилось уже! Идем гулять.

Алиса ходила из угла в угол по комнате. Был очередной выходной. Бессмысленный и пустой, как и два предыдущих. Её состояние сейчас было близким к помешательству. Алисе жизненно необходима была поддержка! Но где её взять? Кому ты можешь рассказать: так мол и так, встретила вампира, переспала с ним. Кому вообще можно такое доверить? Чтобы тебя не сдали в психбольницу. Тане? Да, ну. Бред! Помимо всего прочего, вдруг он за ней следит? И тогда Алиса просто подвергнет подругу опасности. Ей перегрызут глотку где-нибудь в переулке. Вот и всё! Но и молчать она не могла. Алиса знала свою лучшую подругу много лет. И знала, что Таня умеет хранить тайны. И если просто нагрянуть к ней без предупреждения, и рассказать всё на ушко – может ведь всё и обойдётся? Да. Так она и сделает. И будь что будет. Алиса схватила сумочку, надела ботинки и выбежала на лестницу, схватив пальто. Уже на улице, поймав кожей лица лучики солнца, Алиса подумала, что она всё-таки глупая. Ну как Ярослав может следить за ней при свете дня?

Таня была удивлена. Она привыкла, что, во-первых, сама навещает Алису, ведь той не по душе «уютная семейная атмосфера». Но уж если Алиса и доезжает когда-то до Тани, то для этого должен быть серьезный повод и предварительная договоренность. А тут прямо сюрприз-сюрприз! Не случилось ли чего страшного? Заболел кто-то? Возможно, сама Алиса?

– Алиска, с ума сойти! Ты в порядке?

– И да, и нет.

– Это как?

– Я здорова, если ты об этом. Но у меня кое-что случилось. И я должна тебе об этом рассказать. Только лично тебе. Ни единая живая душа больше знать не должна.

– О, Господи! Да что такого могло случиться?

– Мы можем где-то запереться и пошептаться?

– Ну, хорошо. Я сейчас уложу Савву, и мы пошепчемся. Ты меня заинтриговала…

Видимо, Алиса заинтриговала Таню очень сильно. Потому, что сына она умудрилась уложить за семь минут. Алиса эти семь минут вспотела, наверное, раз десять. Она так и не понимала, правильно ли поступает, решив доверить ТАКОЕ подруге. Но ведь и жить с этим самой больше нет никаких сил…

– Ну? Говори быстро? – Таня залетела в комнату с горящими глазами.

– Сядь!

– Да что такое! Ну, села.

– Сядь поближе!

– Ну, вот, села. Алиса! Мне страшно уже.

– И мне. – шепнула Алиса, облизывая шершавым языком пересохшие губы. – Поэтому я начну с главного. То, что ты услышишь, ты поклянешься никогда никому не говорить. Клянешься?

– Алис, ты же меня знаешь, я…

– Клянешься?! – страшным шёпотом спросила Алиса.

– Да. Да, клянусь.

– Ты должна мне поверить. Но тебе будет непросто. Значит так, неделю назад…

Время близилось к закату. Таня давно позвонила маме и попросила забрать Савку. Достала из бара очередную бутылку вина. Кажется, третью. На их счастье, муж Тани, Алексей был в командировке. И они даже могли, наверное, не шептаться. Но каждый раз, стоило Татьяне чуть прибавить громкости в голосе, Алиса шипела на неё, тараща безумные глаза.

– Тс-с-с-с. Тише. Да пойми ты, дура. Я за тебя боюсь!

– Так не рассказывала бы! Теперь что? И мне бояться надо?

– Да не знаю я! Надеюсь, нет. Я сделала всё аккуратно. Ну, мало ли о чём мы тут с тобой говорим? Встретились подруги…

– Слушай, которую бутылку вина открываем, а я все не могу поверить. Ну, не могу! Поверила бы, если бы своими глазами увидела.

– Нет уж. Тебе это точно не нужно. Он убийца. Он и тебя бы убил. И меня бы.

– Но ты оказалась хитрее…

– Как ни странно, да. Я, собственно, теперь на ней и сижу.

– На чем?

– На святой воде! Просто меньше пью. Не по пять литров.

– Нет, ну вот как можно в такое поверить! Сама-то подумай.

– Да и не верь. И вообще забудь. Мне нужно было поделиться – я поделилась.

– Ну, то есть ты… прямо влюбилась что ли?

– Ага-а-а. – всхлипнула Алиса. – Не могу забыть. Тоскую ужасно. Хоть в петлю.

– Кошмар! Приворот какой-то…

– Ну, они же не люди. Твари какие-то мистические. Может и приворот. Но мне очень, очень плохо, Тань! Вся душа у меня по нему изболелась.

– Душа ли?

– Тьфу. Перестань.

– А чего перестань. Мужик тебя качественно трахнул, вот ты и поплыла. А любовь тут каким боком?

Спасибо тебе за поддержку, Танечка! – Алиса обиделась, и начала одеваться. Таня сидела молча. У неё не находилось причины задерживать подругу. Ей самой требовалась поддержка. После таких рассказов. Вот только Таня не могла её получить, потому, что обещала молчать. Да уж. Знал бы прикуп… разве она согласилась бы молчать, знай она заранее, о чем речь? Или вообще слушать вот это всё… согласилась бы? Ужас. Ужас и мрак. И бред. Вампиров не существует!

Алиса подошла к двери. Обулась. Топнула ногой. Таня застыла с бокалом вина в руке в своей спальне на кресле.

– Да закройся ты за мной! Что ты сидишь, как засватанная?

– Вампиров не существует. – прошептала Таня, подойдя к двери.

– Ну и прекрасно. – бросила Алиса и выбежала из квартиры, пока снова не расплакалась.

По пути к дому стояла машина Сергея. Напротив маленького итальянского ресторанчика. Наверняка привёл свою девицу ужинать! Козёл. Хотя… Какое ей теперь до него дело? Алиса брела мимо окон ресторана и вспоминала, что Серёжа в своё время казался ей очень сексуальным. Чувственным. В постели с женихом она ощущала всё только очень прекрасное. Не секс, а бомба, думала Алиса когда-то. А сейчас? А если проверить? Не секс, конечно. Этого ей еще не хватало. Но можно же проверить что-то из лайта. Поцеловаться, например. Он, конечно, решит, что она к нему неравнодушна, но Алисе какое до этого дело? Она притормозила и заглянула в окошко. Точно подружку привел. Или, может она давно уже в статусе невесты, а то и жены. Алиса вытащила телефон, набрала номер Сергея. Через стекло было очень забавно наблюдать, как он засуетился. Что-то пробормотал. Вскочил из-за стола, уронив салфетку с колен. Что же ты так нервничаешь, дурачок? Наконец в трубке послышался его напряженный голос.

– Але!

– Судя по тому, что я вижу, ты не стер мой номер. Смешно. Можешь выйти на улицу? На минутку?

– А… а ты где?

– Я просто стою на улице около ресторана. На минуту буквально выйди. Я не задержу тебя.

– Да-да. Хорошо. Сейчас. – Сергей подбежал к своей блонде и начал что-то суетливо объяснять, размахивая руками. Интересно, что? Он выскочил на улицу, не надев пальто.

– Серьезно? Тут же холодно.

– Ты сказала – на минуту.

– Так и есть. Только давай зайдем за угол.

– К тебе во двор?

– Да не во двор! Просто за угол. Мне нужно кое-что проверить.

– Ну… хорошо.

Трезвая она может быть и не решилась бы… но вино, которое вроде бы и не брало полдня, сейчас сыграло свою роль. Она прижала Сергея к стене, и поцеловала. Ожидала почувствовать хотя бы что-то! Ну, хоть каплю страсти. Хотя бы просто ощущение приятности. Нет. Ни че го! Правда, она так и думала. Проклятая надежда заставила её проверять. Заставила ожидать чего-то другого. Сергей, видимо, ощутил нечто иное, потому что потянулся целовать её снова. Ну, нет. Это было выше её сил!

– Стой! Стой, Сергей, я тебе говорю! Всё! Хватит. – Алиса отстранилась и замотала головой.

– Да, Серёжа, стой, где стоишь. Теперь я тебя поцелую. – раздался глухой голос из темноты, и прежде чем кто-то опомнился, Ярослав уже прижимал бывшего Алисиного жениха к стене и пил кровь из его сонной артерии.

– Что ты делаешь? Перестань. – бормотала Алиса, ломая руки. Сил на серьезное сопротивление у неё не было. Кричать было нельзя, это она понимала точно.

– А что я делаю? Я развлекаюсь. Ты развлеклась с ним, теперь моя очередь.

– Ярик! У него в телефоне последний звонок от меня! Пожалуйста, остановись!

– Остановился. – Ярослав отбросил еле живого паря, и как ни в чем не бывало вытирал рот своим белоснежным платком. – Хочешь такой жизни? Вечной? Хочешь? Что ты отворачиваешься? Смотри. Это будет твоя жизнь: вскрывать артерии бедным, ни в чём не повинным людям.

– Ну, я бы не сказала, что он ни в чём не повинен… – с сомнением вымолвила Алиса. А Ярослав захохотал, как сумасшедший.

– Ладно. Сейчас я ему вскрою горло ножом, чтобы скрыть следы, а ты пока вызывай скорую.

– Но он же истечет кровью!

– Не истечет. Зажмём, пока не приедут. Я же не глубоко. Просто для маскировки. Что ты застыла?

– Дай мне его телефон… я вызову с него.

– Ишь ты! Я в тебе не ошибся. – Ярик ловко вытащил сотовый и бросил Алисе.

Скорая успела забрать Сергея живым. Это оставляло надежду. Проклятая надежда. Она лезет во все щели. Она хочет поселиться в твоем доме, в твоей жизни, в твоей душе… Алиса из-за тёмного угла дома, как вор, подглядывала, как скорая увозит Сергея. Надежда вкрадчиво шептала в ухо, что он выживет. Хоть бы выжил. Она очнулась от того, что Ярослав тянул её за рукав.

– Что? – Алиса посмотрела на него. В темноте было не разглядеть, что у него на лице. Что в его мертвых глазах? Зачем он пришел?

– Спрашиваю: идем или нет?

– Куда?

– К тебе! Ты что? Не слушаешь меня?

– Идём. – вздохнула Алиса. Взяв Ярика под руку, она повела его к себе в квартиру. Снова. Воистину, бабы – дуры.

– Встань с меня!

– М-м-м-м… нет!

– Пожалуйста! Ты тяжелый.

– Потому, что мертвый. Мёртвые тяжелые. – Ярик внимательно понюхал её шею. – Подозреваю, ты на святой водичке?

– Подозревай. И встань с меня! Ты мне всё отдавил… ну, правда, Яр!

– Ого! Так меня еще никто не додумался называть. Ладно, ладно. – Он переместился с неё на диван молниеносно и незаметно.

 

«Как он быстро двигается… это что-то невозможное» – подумала Алиса, а вслух сказала:

– Почему ты всё время подчеркиваешь недостатки твоего существования? Заладил: мёртвый, мёртвый. А скорость? Сила?

– Клыки…

– Клыки. Тьфу! Что ты опять начинаешь?

Ярослав засмеялся. Когда он смеялся, это получалось звонко и заразительно. Голос Ярика был глухим, как из погреба или склепа. А смех – вполне себе человеческим. И вообще… у неё и живых таких не было. Таких страстных, нежных, ласковых. В сексе он был, как ураган. А после был нежен, как спокойный прилив. Ярик гладил её своими прохладными руками по коже, и она будто погружалась в осеннее море. Гладил по лицу, шее, плечам, животу, бёдрам. И в Алисе снова просыпалось желание. Не резко, как по будильнику. А медленно, словно в окно заглянуло солнце. Господи, что у неё в голове…

– Может перестанешь пить святую воду?

– Не могу.

– Почему?

– Ты убьёшь меня.

– Я же обещал!

– Ярослав… ты уверен в себе? Что точно не убьёшь?

Ярик уткнулся носом в плечо Алисы, простонал и замотал головой.

– Вот и я об этом. Ты мне лучше расскажи, как превращаются в вампиров?

– Зачем? Я сказал, что не стану тебя обращать.

– Нет, погоди. Ну, что значит – не стану? Может, когда-нибудь надумаешь.

– Угу. Лет через сорок. Когда для тебя это утратит свою актуальность.

– Да перестань меня наглаживать! Я отвлекаюсь. – Алиса решительно отодвинулась. – То, что не обратишься, если тебя просто укусили – это я уже поняла.

– Алиса, я уйду сейчас!

– Ты не успеешь до рассвета! – Ярик глянул в окно, и тяжко вздохнул. А Алисе стало приятно, что с ней он забыл о времени. Переполненная гордостью, она встала и плотно закрыла шторы. – Значит, с укусом мы разобрались. Тогда – что? Человек должен выпить крови вампира?

– Ты ведь не отстанешь, да?

– Не-а.

– А ты не боишься, что я сверну тебе шею? Мне уже хочется.

– Я очень боюсь. Но есть надежда. Я ненавижу это слово, но сейчас она у меня есть.

– Надежда на что? И почему ты ненавидишь это слово?

– Ненавижу… ненавижу потому, что нет никакой надежды. Человек смертен. Иногда неожиданно и ужасно. Иногда несправедливо и некрасиво. Был человек, а через мгновение, взорвалось что-то… или упал самолет… и вот, человека уже нет. А есть мелкие остатки его плоти и одежды. Смерть отнимает надежду. Всегда. Надежда может жить с человеком хоть девяносто лет, а после она всё равно сдохнет. Вместе с ним.

– Я понял-понял. Всё, не продолжай. У тебя гипертрофированное отношение к смерти. Все боятся. Но чтобы так… а что за надежда у тебя сейчас?

– Что тебе также хорошо со мной, как и мне с тобой. И ты не свернешь мне шею.

– Да уж. Хитрая ты. Ложись рядом. Не ходи тут голая.

– Начинается. Я дома у себя. – проворчала Алиса, но под одеяло спряталась. – Ну, расскажи. Нужно выпить твоей крови для обращения?

– Сказки какие-то. Скорее всего, если человек выпьет крови – неважно чьей – его вырвет.

– А что тогда! Ну, расскажи… ну мяу, мяу, мяу!

– О, нет! Только не это. Не люблю кошек. Ладно. В общем, есть ритуал. Магический. С заклинанием на латыни. Кровь человека через порез смешивается с кровью вампира, произносится заклинание и начинается перерождение. Вот и всё.

– Болезненное?

– Слушай, чего ты там начиталась? Ничего особо страшного. Больно, когда первый раз вылезают клыки. Детям тоже больно, когда растут зубы. Если я правильно помню. В общем, когда полностью завершаются внешние изменения – сердце останавливается. Человек умирает. Остается вампир. – Ярик потянулся. – А кровь есть? В пакете?

– Побойся Бога! Ты чуть не выпил всего бедного Сергея.

– Вообще-то, я нагулял аппетит. Ну, есть кровь?

– Есть, есть. Сейчас принесу. – Алиса притащила пакет с донорской кровью. – Попробуй, не испортилась?

– Да что с ней будет, в холодильнике? – Ярик высосал единым духом полпакета. – Хорошо… может поспим?

– Да, погоди ты! Не договорили еще.

– О, Господи… да что ещё-то?

– А что ты имеешь в виду, когда говоришь – внешние изменения? Клыки?

– Да. И кожу.

– А что с кожей?

– Слушай, я что по-твоему? Учёный-вампиролог?

– Ну, что-о-о-о?

– Твоя шея в опасности, детка! – Алиса молитвенно сложила руки. – Ладно. Объясню, как я понимаю. Меняется клеточный состав кожи. Из-за чего она не может воспринимать солнечный свет. Вообще. У всего этого есть сверхъестественная история, но я не вникал.

– А что происходит на солнце?

– Кожа сгорает. Когда ожоги распространяются на семьдесят пять процентов – вампир перестает существовать. Но его тело сгорает до конца. Превращается в кучку золы.

– А…

– Спи пожалуйста, что ж такое!

– Да я хотела спросить: ты телефон выключил?

– Я его и не включал. – Ярик прижал к себе Алису. Она бы хотела вырваться. Но понимала, что уже не вырвется из лап этого животного. Если только он не отпустит её сам. Хоть бы не отпускал…

Женя набрала номер мужа ещё раз. Сквозь защитное стекло под потолком показались лучи солнца. Где он? Почему выключен его телефон? Почему она должна бояться и переживать? Почему она вообще должна чувствовать такую боль, как жалкий человек? Что это такое? Все вампирские семьи живут без этих мерзких людских привычек! Неужели она ТАК ошиблась, когда выбрала себе его в спутники жизни? Ходить налево… это уму непостижимо. Как будто они гадкие людишки. А если она неправа? Вдруг случилось что-то плохое? Женя не знала, какой бы вариант она предпочла. И это было ужасно…

– Женя, где отец?

Надо же, она и не заметила, как появилась Оксана. Не стоит так расслабляться.

– Наверное, он уже не придёт. Ложись спать.

– Попозже. Я подожду папу.

– Оксана. Посмотри в окно.

Оксана подошла к матери, подняла глаза. Постояла рядом. Ей было очень жалко Женю, но Ярика она любила больше. Он был её создателем.

– Женя… мама, у нас всё в порядке? Что происходит?

– Ой. Как будто первый раз! Вспомни, сколько раз он не ночевал дома.

– Я помню. Бывало. Раз в десять лет. А сегодня, кажется, второй раз за месяц. Просто, если есть что сказать – говори.

– Давай мы сначала сами разберемся, хорошо?

– Нет. Нет, Женя, нехорошо! Это касается всей семьи. Это мой отец. Я люблю его. И не хочу остаться без него. Мало ли, до чего вы тут доразбираетесь. Я должна знать!

– А вдруг с ним что-то случилось? – жалобно спросила Женя.

– Даже не начинай. С ним ничего не может произойти. Он лучший!

– Да кобель он бессовестный, вот и всё!

– Мамочка, о чём ты? Мы единственные вампиры в городе…

– А кто говорит о вампирах?

– Ты имеешь в виду… – Оксана онемела от ужаса. – Ты имеешь в виду, что он спит… с едой?!

– Подозреваю, что да. Когда он пришел прошлый раз – от него так и несло человеком.

– Фу!

– А я о чём! Он сказал мне, что убил… но сейчас я подозреваю, что она жива, и он… он у неё.

– Какой кошмар!

– Вот! Твой любимый папочка, Оксана.

– Я не верю. Не верю, не может быть! Нет! – Оксана исчезла из гостиной. Зачем она это сделала? Зря, наверное. Впутывать детей совсем не годится…

Женя так и не легла. До вечера она промаялась. Столько мыслей разом не посещало её давно. Жизнь вампира проста и понятна: охота, еда, развлечения, любовь. Бытовые и материальные проблемы, а уж тем более, рабочие, отсутствуют в этом прекрасном существовании. Деньги всегда можно добыть с помощью ограбления. Притом с такой скоростью, что нигде даже не появится информация, что банк такой-то был ограблен ночью. Что можно написать о таком? Налетели инопланетяне, украли часть денег для исследований. Камеры не успевают зафиксировать, полиция не успевает приехать. Главное, не есть охранника. Просто вырубить. Ну, или если в самом крайнем случае, нужна еда – забрать с собой. Всё было так просто и ясно. Ну, да. Ярослав часто упрекал её там, где должен был быть благодарен. Иногда оступался, но она всё прощала. Любила. Однако, такого вопиющего поведения не было никогда. За все семьдесят пять лет. Второй раз не спать дома, в их постели, за такое короткое время… тут надо взвесить все за и против. Готова ли она мириться с таким поведением. Стоит ли её любовь к нему такого унижения. И что делать, если она решит не в пользу Ярослава? Отпустить с Богом? Или убить? В результате всех этих метаний, Женя к закату была такой злой, что готова была вырезать полгорода. И Ярослава, который мог заявиться, как стемнеет, она не была готова видеть. Поэтому, не дожидаясь, пока проснутся дети, она выскользнула из дома и отправилась на охоту, едва только скрылось солнце.

Ярослав не спешил уходить. Алиса сходила в душ, принесла ему крови в постель, и села пить кофе, добавив у него на глазах в чашку святой воды на пару сантиметров. Ярослав застонал, и откинулся на подушку.

– Вкусно? Холодный кофе пить?

– Безопасно зато.

– Мне обидно, что ты не доверяешь мне.

– А мне с утра на работу. Ты домой-то пойдешь?

– Обязательно. Попозже. Иди ко мне.

– Нет.

– Что-о-о?

– Нет. Я итак еле отлипла от тебя. И вообще, мне нужно сходить кое-куда.

– Куда это?

– Сергея проведать.

– Даже не надейся. Ревновать я не стану.

– Да больно надо. Я о сочувствии говорю. Об участии. Помнишь, что это?

– Помню ли я? Я помню, как отступали наши войска. Как меня ранило в грудь осколком. Как я не мог шевелиться. И как меня оставили там подыхать.

– Подумали, что ты погиб?

– Наверное. Мне от этого не легче. Я бы и погиб. Если бы…

– Тебя спасла Женя?

– Да. – Ярик вскочил и начал одеваться. – Сходи, проведай. И правда.

– Ярик, почему ты не позвонил мне? Ты же взял мой номер.

– Что? – рассеянно спросил Ярослав.

– Почему ты не позвонил? Почему сразу приехал?

– Я приехал спонтанно. Не собирался. Я захлопну дверь.

Миг, и он исчез. Словно ветер промчался по квартире. Стало пусто. Пусто в кровати, в комнате. Пусто в душе. В груди образовалась брешь. Как это возможно, ТАК влюбиться после двух ночей? П-ф-ф. Срочно в больницу. Там Сергей, если не умер от потери крови, так от страха уж точно схлопотал инфаркт. Надо его как-то успокоить.

Её бывший жених, до которого Алисе теперь не было никакого дела, лежал бледный у окна. Даже обида на него куда-то испарилась. Не было ровным счетом ничего. Какая всё-таки интересная штука жизнь, как в ней загадочным образом что-то масштабное потом может превратиться в ничто. В пустое место.

– Ты как? – спросила Алиса, входя. Вечером посещения были запрещены, но её пропустили в больницу по знакомству. Борисыч позвонил и договорился.

– Не знаю. Странно как-то. – голос был слабым. – Что случилось?

– На нас напал грабитель.

– Кто?

– Я не знаю точно. Психопат какой-то. Он порезал тебе горло. Ножом. – с силой уточнила Алиса.

– С тобой всё порядке?

– Да, да. Не волнуйся. Меня он просто отшвырнул. – Алиса поправила простыню на кровати, присела на краешек. – А где твоя девушка?

– Была. Ушла. Она не про больницы.

– Ясно. А про что она? Про салоны красоты?

– Ну… примерно.

– Сережа, я могу что-то для тебя сделать? Я медсестра. Помнишь?

– Помню. Как я могу не помнить? Мы из-за этого разошлись.

– По-моему, просто ты ушел от меня. Мы не расходились.

– Утку вынесешь?

– Ты опять всё перепутал. – засмеялась Алиса. – Медсестры не выносят утки. Да, вынесу, конечно! Не надо так на меня смотреть.

Алиса мыла судно, и думала: помнит хоть что-то, или нет? И, если даже помнит? Кто ему поверит? Кто воспримет всерьёз рассказ о том, что кто-то укусил его в шею? Она тщательно вымыла и вытерла руки. Вошла в палату, продолжая размышлять о том, помнит ли Сергей о том, что его кусали. Вопрос застал её врасплох:

– Зачем ты поцеловала меня, Алиса?

– Что?

– Ты слышала. Зачем ты это сделала?

– Сережа… у тебя жар? Этот маньяк, наверное, занес тебе инфекцию. Давай я схожу за градусником.

– Стой. – голос Сергея окреп. Он с усилием поднялся на кровати. – Не нужно этого всего.

– Чего, Серёжа?

– Градусников… и прочей муры. До того, как что-то произошло со мной… не знаю, что. Ты поцеловала меня. Я помню это точно!

Алиса схватила сумочку и вылетела из палаты.

– И не забуду этого. – пробормотал Сергей, и упал в подушки без сил.

Ярик долго сидел в баре. С одной стороны, он вяло следил за тем, чтобы не пропустить время до рассвета, в которое он успеет вернуться домой. С другой стороны, на него навалилась такая апатия. Кажется, ему вообще на всё наплевать. Кажется, он вляпался во что-то странное, нездоровое. Да, ему нравилось играть с этой женщиной. Это же была игра? Определённо. Просто игра. Игра взрослого, сытого кота с маленькой мышкой. Да не ври ты хоть сам себе! И кот вечно голодный, и чувства какие-то появились. Не может быть. Не должно быть. А появились. И Ярослав чувствовал, что снова пойдёт к Алисе. И это повергало его в ужас и тоску, как и мысли о предстоящей встрече с женой. Чёрт! Сиди, не сиди, а домой надо. И поговорить с Женей надо. Откровенно. По душам. Ну, заигрался он. Он мужчина. Бывает. Может быть, уехать? Точно! Уехать из Москвы. Мало прекрасных мест на земле? Он предложит, а она не откажется. Ярик был уверен в своей жене. На расстоянии он и думать забудет о какой-то там Алисе.

 

Ярослав вошел в пустую гостиную. Выдохнул. За дверью растекался рассвет. Значит, все дома. Он едва успел зайти. Легли спать? Никто не хочет его ни о чем спросить? А вдруг с ним что-то случилось? Ярик налил себе пива в бокал. Дурацкая вампирская сущность: захочешь напиться – и хрен напьешься. Может быть, пиво после водки сделает своё дело?

– Ну, и где ты был?

Он чуть не уронил бокал. Оксана оттолкнулась ногами от стены и проехала на кресле полкомнаты, ловко притормозив напротив отца. Ярик поймал своё пиво, и отряхивался от попавших на рукав нескольких капель.

– Папа, ты слышишь меня вообще?

– Слышу, дорогая.

– Ну, так ответь мне. Где ты был две ночи?

– Вторую ночь я был в баре.

– Я чувствую. От тебя жутко воняет.

– Я хочу напиться.

– Господи. Только не говори, что ты влюбился.

Ярослав молча пил своё пиво, разглядывая картину на стене.

– Ярослав! Эта картина висит тут очень давно. Посмотри на меня и ответь: ты влюбился?

– Нет, дочь. – он подчеркнул интонацией обращение «дочь». Ему не хотелось, чтобы она звала его по имени. Не хотелось, чтобы она ненавидела его. – Я не влюбился.

– Самое ужасное, – прошептала Оксана еле слышно, – что ты лжёшь сейчас. И говоришь это не для меня, а для мамы. Которая слышит нас из комнаты. Боже мой.

Оксана подошла к столу, аккуратно оторвала лист бумаги, взяла ручку и написала: «влюбился?». Ярик пожал плечами. Губы Оксаны дрожали. В глазах стояли слёзы. Оксана написала: «она человек?» и с ужасом ждала ответа. Господи, сколько бы отдал Ярик, чтобы не разочаровывать свою любимую дочь. Всё бы отдал. Жизнь бы отдал. Это его создание, его творение, его дитя. Созданное его кровью. Он не мог ей врать! Тяжелой головой Ярослав качнул еле заметно. Оксана скомкала бумагу и швырнула в него. Ну, что же. Заслужил. Он попытался поймать Оксану, пролетавшую мимо него на предельной скорости, но не успел ухватить за руку. Услышал только злой шёпот: «не трогай меня!». И его любимая девочка исчезла.

Оксану в коридоре поймала Женя.

– Что случилось?

– Я не буду об этом говорить. Разбирайтесь сами. – вырвалась и убежала к себе.

Легко сказать, говорите. А если не хочется говорить. Да ей видеть его не хочется, не то, что говорить. И как с ним жить теперь? Ведь все понятно: живой, здоровый. Значит, пришёл от бабы. От бабы, чей запах она чувствовала через закрытые двери. Чей запах она не забыла ещё с прошлой недели. Женя ушла в спальню и закрыла дверь. Пусть спит, где хочет. И она не потратит больше не минуты на мысли о нём. Он того не стоит. А как быть – это Женя решит вечером. Он и так отнял у неё слишком много времени и нервов. Она вампир, она не безвольный человек. Она решит, что не любит его – и не будет любить. Да, и она отомстит. Непременно отомстит за свои страдания. ТАК она это не оставит. С этими благими мыслями Женя и уснула.

Ярослав пил всю ночь. Он боялся встречи с женой. Да и звук закрывающегося замка сказал ему, что нечего делать в спальне. Ему там не рады. Выпив всё пиво, Ярик плюнул на свою бесполезную затею: напиться, и перешел на кровь. Негде спать, так хоть поесть. Ложиться в гостиной он опасался: вдруг Женя со злости проткнет его колом. Ничего, поспит ночью. От этого еще никто не умирал. Жена вышла в гостиную вечером, и кровожадно усмехнулась. Да и пусть усмехается. Он сильнее её. Это она создала его, да, но он мужчина.

– Чего не спим? Боимся?

– Кто тебя знает? Ткнёшь колом. С тебя станется. – криво усмехнулся Ярослав.

Женя подошла и заглянула ему в глаза. Он выдержал взгляд. Напрягся внутренне, готовый к схватке.

– Расслабься, дорогой. Я не убью тебя. Ты мне нужен. Ты – моя семья.

– Это твое решение?

– Не совсем. – она помолчала. – Я убью её. Я убью эту шлюху. Я выпью всё её кровь. Я буду пить её медленно, чтобы она прочувствовала каждый мой глоток. Чтобы она осознала, как с каждым моим глотком вытекает её жалкая ничтожная жизнь из тела. Уходит. Испаряется. Исчезает навсегда.

Ярослав очнулся в комнате за железной дверью. В домашней тюрьме, где иногда держали свежую кровь в натуральном виде. Очень редко. В качестве запаса. Вместе с носителем, так сказать. Что именно с ним случилось, Ярославу вспоминалось с огромным трудом. Кажется, Женя злилась и говорила, что убьёт его. А потом вышла Оксана… подошла и обняла его. Точно! Дальше провал. Болела шея. Ярослав размял шею, вправил позвонки. Оксана, его Оксана сломала ему шею?! Но почему он жив? Если Женя сказала, что убьёт. И тут воспоминание полоснуло картинкой по глазам. Она собиралась убить не его! Женя сказала, что убьёт Алису. Ярослав вскочил и подлетел к двери, но тут же отскочил обратно, как ужаленный. Боярышник! Они защитили от него дверь боярышником. Он чувствовал его запах из-за двери, а на руке затягивался шипящий ожог. Потрясающе просто! Его семья стала его врагами. Ломают ему шею, обманом, а не в честной схватке. Закрывают его в клетку. Навешивают на дверь амулет. Как вообще повесили, непонятно? Видимо, просили кого-то из людей. Ярослав обшарил карманы. Телефона не было. Отлично! Время не посмотришь. В этой камере он даже не видит, день на улице, или ночь. Хотя… можно посчитать логически. Если ему просто сломали шею, а никаких других недомоганий он не ощущал, значит прошло около часа с заката. Скорее всего, его они заперли, а сами отправились на охоту. Несмотря на то, что в доме имелись запасы крови, всех так и тянуло выйти на улицы города, и проявить свой звериный инстинкт во всей красе. Хищники, ничего не поделать. Не это злило Ярослава. Он сам любил охоту. Ярик ругался на свою семью за то, что они не были избирательны. Хватали всех подряд, как деревенщина. Сам-то он искал кого-то поумнее и повкуснее. Гурман, мать вашу. Вот и сиди тут теперь, жди, невесть чего. Хоть бы крови пакет кинули ради приличия. Правда, понятно, почему они этого не сделали. Им выгодно, чтобы он ослаб. Видимо решают, что делать с ним. Алису-то они вряд ли достанут. Какой бы отменный нюх не был у Жени, она не учует в многомилионном городе подружку своего неверного мужа. Ярослав усмехнулся, но тут же застыл в ужасе. Телефон! Она забрала телефон, чтобы найти Алису. Женя умная женщина, живущая почти триста лет. Боже, какой он осёл! Спокойно записал её номер под её же именем. Ему и в голову не могло как-то шифроваться, в их семье принято было доверять. И уж конечно они не нарушали личное пространство друг друга. Не лезли в телефоны другого. Вот он и расслабился. А не надо было. Именно он первый нарушил доверие. Женя всего-то поступает адекватно его поведению. Страх смешался со злостью, непонятно на Женю, или на себя самого. Закипел внутри. Под влиянием этого кипящего чувства Ярослав сорвал с себя куртку, обмотал руки и выбил дверь. Даже через ткань он ужасно обжегся, и прислонил ладони к холодной стене, чтобы немного унять боль. Алиса должна быть в больнице на смене. Но если у них есть телефон, они найдут её быстро. За спиной Ярослава раздался шорох.

Алиса пятый раз перечитывала странное смс от Ярослава. «Ты где? Срочно надо встретиться. Ярослав». Почему странное? Потому, что за этими буквами она не чувствовала того, кого обнимала сутки назад. Но с другой стороны… а вдруг с ним что-то случилось? И он может связаться только по смс. Однако внутренний голос просто вопил ей о том, что не надо писать, где она. Что вообще не надо отвечать. Нужно просто подождать, что будет дальше. Из палаты выглянул расстроенный Борисыч.

– Алис, ну где ты там? Вколи ему дионина. А то у него уже морфий вместо крови. А так и поспит, и обезболим заодно.

– Бегу, Владимир Борисович! Извините, задумалась.

– Дома подумаешь. Тут у нас, как на войне. Думать некогда, надо стрелять. В твоем случае оружие – шприцы и капельницы. И вообще, о чём думать молодой красивой девушке?

– Да ни о чём!

– И то правда. Бегом, Алиса, бегом.

Дальше было и правда некогда думать. Ночь ожидалась беспокойная. Фролов, к которому она зашла с уколом дионина, мог до утра не дотянуть. Как ей было жаль погружать его в сон. Но, может быть, ему так лучше? Сознание пациента всё равно затуманено наркотиками. А боль прорывается. Даже в таком состоянии он чувствовал, что боль есть. Алиса не знала, как ему тяжело, но представляла. Болезнь разгрызает изнутри его последние живые клетки, пытаясь успеть захватить как можно больше. Уколы глушат ощущения, но до конца не убирают. А главное, не меняют ничего. Вроде как притупилась боль, а на рак морфий не действует. Не замедляет, не замораживает. Вот и лежит человек с затуманенным мучением в глазах. Вроде что-то и сделали, а не до конца. И прорывается боль через морфий, пытаясь напомнить о себе. Мол, как ты меня не обкалывай, а я тут. Я жива. Живее тебя. И я твой самый страшный кошмар до последнего вздоха. Алиса подошла со шприцем к Фролову, заглянула в эти несчастные глаза, и прошептала:

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14 
Рейтинг@Mail.ru