Ирена Р. Сытник
Свободная женщина
По настоянию Ахайи, Астон вынужден был спать вместе с ней, так как женщина решила родить ещё одного ребёнка – от Альмара. Астон не возражал против прибавления семейства, так как любил детей и обожал Лароса. Малыш уже настолько подрос, что с ним можно было играть.
Пробыв в замке достаточно долго, чтобы создать видимость зачатия и успеть надоесть супруге, Астон отбыл в очередное путешествие, прихватив с собой приличную сумму на расходы. Ахайя вновь осталась одна, но не в одиночестве. Рядом находился тот, кого она искренне любила, и от которого уже ждала ребёнка.
Глава 6
Эта беременность проходила не так спокойно, как первая. Ребёнок оказался очень беспокойным, постоянно крутился, стучал ножками в бока, словно желал поскорее выйти наружу. Домашний лекарь, присматривавший за госпожой, посоветовал ей поберечься, чтобы не скинуть плод. Он рекомендовал отказаться от верховых прогулок и постараться воздерживаться от волнений.
Когда живот стал довольно большим, Ахайе вновь пришлось спать одной, так как она боялась навредить ребёнку. К тому же, у неё появилось странное отвращение к интимной близости, и она часто отказывала возлюбленному в ласках, чем расстраивала его, а иногда и сердила. Но он не смел настаивать или возражать, понимая, что, хотя имеет при госпоже большие льготы и поощрения, но всему есть предел, и лучше не переступать недозволенных границ. Настроение беременной женщины весьма изменчиво, и можно совсем неожиданно нарваться на грубость или впасть в немилость.
При встречах с любовницей, Альмар был неизменно ласков и нежен, заботлив и предупредителен, радовался, что у него родится ребёнок. Ахайя не могла ни в чём заподозрить любимого, пока, однажды, тщательно скрываемая правда не выплыла наружу и не разверзла пропасть лжи и обмана под её ногами.
Отдыхая после полудня, как посоветовал лекарь, женщина задремала, разморенная приближающейся грозой. Но первые сильные раскаты грома разбудили её. Покрутившись некоторое время, и не сумев снова уснуть, она, мучимая жаждой, позвала личную рабыню Элану, которая должна была всё время находиться при госпоже, исполняя малейшие её желания. Но на сей раз девушка не прибежала на зов, как обычно, и раздражённой Ахайе пришлось встать и выйти в переднюю. Комната пустовала. Не оказалось рабыни и в общей комнате, где другие служанки занимались повседневной работой.
– Вы не видели Элану? – спросила у них женщина.
Девицы дружно замотали головами, но по их быстрым тревожным взглядам, которыми они обменялись между собой, Ахайя поняла, что девушки что-то скрывают. Зная, что допытываться бесполезно – служанки всё равно не выдадут подружку, Ахайя приказала одной из них, с которой, как она знала, Элана не ладила, принести из ледника прохладного напитка из ягод перси, а сама вышла на балкон и позвала дежурного стражника. Когда тот поднялся в её апартаменты, она поставила его у дверей девичьей и приказала никого не выпускать под страхом увольнения. Вернувшись в спальню, стала ждать возвращения посланной за напитком рабыни.
Вскоре та пришла, неся небольшой запотевший кувшин с пенистым оранжевым напитком. Утолив жажду, Ахайя спросила:
– Так ты знаешь, где Элана?
– Я… Я не знаю… – пробормотала рабыня, не глядя на госпожу.
– Лжёшь. Может, хочешь, чтобы я взяла плеть и выбила из тебя правду?
Девушка испуганно сжалась, но ответила:
– Я, в самом деле, не знаю, где Элана! Я не видела, куда она пошла…
– Но догадываешься?
– Я…
– Говори! Не покрывай эту негодницу, ведь она тебе даже не подруга!
– Я думаю… она… с господином Альмаром… – нерешительно произнесла девушка.
Ахайя удивилась. Она ожидала, что Элана развлекается с каким-нибудь стражником или слугой в укромном уголке замка.
– И давно она бывает у господина Альмара?
– С того времени, когда приезжал хозяин. Они встречаются не часто, только когда вы спите… – уже смелее заговорила рабыня.
Разочарование, обида и гнев захлестнули сердце женщины жгучей волной. О, Альмар! О, низкий предатель! Ты оказался таким же, как все мужчины – неверным, несдержанным, падким на чужие прелести, ненасытным кобелем!
Вне себя от гнева, Ахайя сняла со стены меч и решительно направилась к двери. Увидев, что госпожа приближается с оружием в руках, рабыня побледнела и задрожала от страха. Упав на колени, она закрыла голову руками и запричитала:
– Не убивайте меня, госпожа!.. Не убивайте!..
– Оставайся здесь и не смей выходить! – приказала Ахайя, проходя мимо.
Она прошла вдоль разделяющего комнаты коридора и бесшумно приблизилась к дверям спальни Альмара. Прислушавшись, уловила характерные звуки бурного совокупления. Ярость с новой силой вспыхнула в груди женщины. Она толкнула дверь всем телом, и та, на удивление, легко распахнулась – так были уверенны в своей уединённости беспечные любовники.
Ахайя ввалилась в комнату и узрела красноречивую картину: распростёртого на ложе Альмара и восседающую на нём в позе наездницы голую Элану, которые с ужасом уставились на госпожу.
Ослеплённая яростью и ревностью, Ахайя взмахнула мечом и рассекла горло рабыни, едва не отделив голову от туловища. Захрипев, Элана повалилась навзничь, заливая Альмара хлынувшей из раны кровью. Этим она спасла Альмара от второго удара, который пришёлся по её уже мёртвому телу. Мужчина не стал ждать третьего, более точного, сбросил с себя тело любовницы и скатился на пол. Ловко вскочив, он перепрыгнул стол и закрылся ним, словно щитом.
– Дорогая, успокойся! – вскричал он. – Что это на тебя нашло?
– Ты ещё спрашиваешь?! – удивилась наглости возлюбленного женщина. – Ты, мерзкий предатель! Как ты посмел, после моих объятий, совокупляться с моей же рабыней?
– Я понимаю твой гнев, но он здесь неуместен. Я давно не был в твоих объятиях, а, обнимая твою рабыню, думал только о тебе!.. И я не раб, чтобы совокупляться только по твоему высочайшему позволению…
– Что ты сказал?!
– Я сказал, что свободен в своих чувствах и не обязан любить только тебя!
Внезапно сердце Ахайи пронзила сильная, обжигающе-холодная боль, разлившаяся в груди ледяной волной обиды и отчуждённости. Её сменили апатия и равнодушное спокойствие. Скорбь и ревность, терзавшие сердце, ушли, как уходит от берега волна, оставляя на мокром песке гниющий мусор и грязную пену. Так и перенесённая обида оставили в сердце лишь презрение и отвращение к человеку, прячущемуся от её гнева за тяжёлым столом.
– Разве ты любил меня по принуждению? – с горечью произнесла она. – И все слова, что шептал мне в порывах страсти, были ложью? Ты мерзкий, лживый негодяй, и заслуживаешь смерти… Но я не повторю ошибку твоей матери. Я тебя не убью. Я тебя выгоню, как негодного и неверного пса. А когда ребёнок вырастет, расскажу ему всю правду об отце, и пусть он сам решает, кто из нас прав, а кто виноват…
Она отвернулась от пристыжено молчавшего Альмара и вышла в коридор, холодно взглянув на сбежавшихся на шум слуг.
– Позовите капитана Хорста, – приказала. – Немедленно!
Кто-то из слуг бросился выполнять поручение, а женщина устало опустилась на услужливо подставленный кем-то стул.
Через несколько минут пришёл запыхавшийся капитан в сопровождении двух солдат – по-видимому, посыльный успел рассказать ему о драме, разыгравшейся в апартаментах хозяйки.
– Господин капитан, приказываю немедленно вывести из замка барда Альмара и проследить, чтобы его нога больше не ступала на мои земли. Если он попытается вернуться или не захочет уходить, можете применить к нему достаточную силу, чтобы он понял, что ему здесь не место. Но не убивайте его… Ещё я желаю, чтобы он ушёл в том виде, в каком пришёл – без одежды и драгоценностей, которые он обманом выманил у меня. Выполняйте приказ, господин капитан.
– С удовольствием, моя госпожа! – оскалился в довольной улыбке капитан, склоняясь в низком поклоне. Он подал солдатам знак и те вломились в спальню Альмара, едва успевшего натянуть штаны, и выволокли его наружу. Пинками и тычками помогая ему идти быстрее, протащили мимо равнодушно взиравшей на всё это Ахайи, и вытолкали за дверь.
– Ты пожалеешь ещё об этом, ведьма! – донёсся до женщины яростный вопль бывшего возлюбленного, оборвавшийся от крепкой зуботычины. Внезапно Ахайю охватила такая печаль, что она не выдержала и зарыдала, как плачут все жестоко обманутые в своих лучших чувствах женщины – горько, громко, навзрыд. Слёзы, такие непривычные для её высокомерного лица, горячие и солёные, лились ручьём, она всхлипывала и рыдала, как обиженный ребёнок, не обращая внимания на молча взиравших на всесильную и строгую госпожу слуг. Внезапно Ахайя почувствовала на плечах чьи-то заботливые руки и услышала обеспокоенный встревоженный голос лекаря:
– Дитя моё, вам нельзя волноваться! Успокойтесь, милая! Идёмте, я отведу вас в спальню…
Ахайя послушно поднялась и пошла к себе, поддерживаемая заботливой рукой лекаря. Он уложил госпожу в постель и напоил какими-то каплями, добавив их в напиток. Вскоре она успокоилась и уснула глубоким сном без сновидений. Когда проснулась спустя несколько часов, то была вялой и равнодушной. Лекарь всё время находился рядом, заботливо ощупывал её живот и прослушивал плод через деревянную трубочку. Только удостоверившись, что и мать, и дитя в безопасности, оставил их на попечение услужливых рабынь.
Глава 7
Всё проходит: и радость, и печаль. Ахайя успокоилась и постаралась забыть о вероломном предателе. Она послала супругу письмо, прося его прибыть к сроку родов. Астон не заставил себя ждать и явился с подарками.
В положенный срок женщина родила чудесную девочку: светлокожую, с чёрными пуговками глаз и светлым пушком волос на голове. Малышка явно была похожа на отца, но Астон радовался ей, как своей собственной. Он снова закатил пир, созвал на именины родственников и соседей и дал дочери имя, которое выбрала Ахайя – Айода, что значило "ненаглядная, обожаемая".
Роды были такими долгими, трудными и мучительными, что женщина зареклась больше иметь детей. Она долго приходила в себя, но всё же её сильное тело восстановилось, и она поправилась.
Как только супруга полностью оправилась, Астон снова собрался в путь. Ахайя уговаривала его остаться и пожить дома, завести себе хоть целый гарем юных наложников, но Астон ответил, что замок его угнетает, и просил не задерживать. Скрепя сердце, Ахайя отпустила супруга.
Когда он уехал, женщина вновь остро ощутила одиночество. Она снова возобновила ежевечерние верховые прогулки и, чтобы отвлечься от гнетущих мыслей, затеяла перестройку замка.
Однажды, когда она собиралась на очередную вечернюю прогулку, дежурная рабыня доложила, что управляющий просит аудиенции.
– Пусть заходит, – разрешила Ахайя.
Когда управляющий вошёл и вежливо поздоровался, женщина спросила:
– Что случилось, господин Торрест?
Ахайя знала, что по пустякам её не станут беспокоить.
– Госпожа, бродячий торговец привёл партию рабов…
– Ну и что здесь такого? – удивилась Ахайя. – Нам не нужны рабы?
– Нужны… Но дело в том, что этот торговец подозрительный… Он не похож на честного купца, скорее всего, якшается с пиратами, и товар его, соответственно, «чёрный».
– Что из этого? Мы не королевские судьи, это их забота, следить за нравственностью купцов и торговцев. К тому же, мы не уверенны, что товар нечестный. Если товар хороший и стоит недорого, его нужно брать. Какое наше дело, как его приобрёл торговец – лишь бы не украл у соседей.
– Вы совершенно правы, госпожа, – склонился в поклоне управляющий. – Простите, что побеспокоил вас… Не хотите ли взглянуть перед отъездом? У него смешанная партия: и мужчины, и женщины, и дети. Возможно, вы что-то выберите для личных нужд.
– Хорошо, я посмотрю, – согласилась Ахайя.
До сих пор женщина никогда не занималась покупкой рабов – это было приоритетом управляющего и его двух помощников. Потому, спустившись во двор и увидев толпу грязных измученных людей, скованных цепями и окружённых стражниками, невольно ощутила укол не свойственной ей жалости к этим несчастным созданиям.
Пробежавшись по толпе пристальным взглядом, сразу отметила юную женщину с большим выпуклым животом, которую бережно поддерживал высокий стройный мужчина ассветской наружности, и красивую алмостку, за юбку которой цеплялась девчушка лет пяти.
Управляющий, держа в руках какой-то список, вызывал из толпы мужчин, кратко с ними беседовал и что-то отмечал в списке. Отобранных рабов помощники отводили в сторону, где уже стояли несколько мускулистых сильных мужчин под охраной двух замковых стражников.
– Как идут дела? – поинтересовалась Ахайя, подходя.
Торрест сокрушённо покачал головой.
– Это всякий сброд. Нам нужны специалисты: каменщики, плотники, кузнецы или, хотя бы, опытные виноградари. А эти годятся, разве что, в разнорабочие. Где он их набрал?
Стоящий в стороне торговец в запыленном поношенном костюме, с подобострастием поклонился госпоже и виновато развёл руками:
– Прошу прощения, но что есть, то есть… В наше время трудно найти хороших рабов, милостивая госпожа. Одни безродные и бездомные бродяги.
– Но я вижу, ты уже кого-то отобрал, – сказала Ахайя.
– Так… Рабочая сила. Боюсь, за хорошими специалистами придётся ехать в Нейм.
– Придётся, значит поедешь… Я хочу, чтобы строительство было завершено до прибытия господина ди Вермиса. Это станет ему приятным сюрпризом…
– Вы так балуете его, миледи… – польстил управляющий. – Вы просто святая женщина!
Ахайя пропустила лесть Торреста мимо ушей и вновь окинула взглядом толпу рабов. Затем указала на девочку и приказала:
– Приведите её!
Один из помощников управляющего бросился к девчушке и схватил её за руку. Малышка испуганно прижалась к матери, вцепившись в подол крошечными ручонками. Женщина тоже прижала к себе дочь и что-то запричитала по-алмостски. Помощник потянул девочку к себе и замахнулся на женщину.
– Оставь их! – резко приказала Ахайя, и помощник испуганно отступил.
– Подойди ко мне, маленькая, – произнесла Ахайя по-алмостски.
Малышка с любопытством посмотрела на странную тётю, одетую в красивый кожаный костюм, на котором висели множество золотых блестящих украшений, вывернулась из объятий матери и смело приблизилась. Женщина присела и взяла девочку за руку.
– Как тебя зовут, маленькая?
– Суара… – спокойно ответила малышка и потрогала золотую застёжку на груди женщины. – И я уже не маленькая. Мне вот сколько лет! – растопырила она пять пальчиков.
– Там стоит твоя мама?
Девочка оглянулась на тревожно следящую за дочерью женщину и улыбнулась ей.
– Да, это моя мама, – ответила она.
– А где твой папа?
– Он умер, его убили пираты, – на удивление спокойно ответила девочка.
– У тебя есть братья или сёстры?
– Нет.
– А ты любишь играть с другими детьми?
– Да, – кивнула девочка. – Дома у меня была подружка, и мы часто с ней играли. У меня была такая красивая кукла…
– У меня есть сын, он ещё маленький – вполовину младше тебя. Но у него нет ни друзей, ни подружки, с которыми он мог бы играть. Я возьму тебя к себе, и ты будешь играть с ним, и следить, чтобы его никто не обижал… Согласна?
– Да, – кивнула девочка.
Ахайя поднялась и сказала управляющему:
– Я беру девочку в детскую. Она будет развлекать юного господина. Её зовут Суара и она не говорит по-илларийски.
Торрест сделал какие-то пометки в своём списке и кивнул помощнику. Тот взял ребёнка за руку и повёл к группе отобранных рабов.
Женщина, увидев, что дочь уводят, громко вскрикнула и бросилась следом, но стражники схватили её и повалили на землю. Упав на колени, женщина запричитала:
– Госпожа! Не разлучайте меня с дочерью! О, великодушная и милостивая госпожа, не забирайте её у меня!
– Твоя дочь уже достаточно большая, чтобы не нуждаться в твоей опеке, – холодно ответила Ахайя. – Она будет сыта, одета и у неё будет нетяжёлая приятная работа. Ты должна радоваться, а не стенать, женщина!
– Она ещё совсем крошка, госпожа, – зарыдала алмостка. – Боги лишили её дома, отца и свободы, не забирайте у неё последнее – любовь её матери!
– Прекрати лить слёзы, а скажи лучше, что ты умеешь делать? Если твоё ремесло мне понравится, возможно, я возьму тебя тоже, и тогда ты сможешь видеться с дочерью.
– Я согласна на любую работу, госпожа, я буду делать всё, что вы прикажете!
– У меня достаточно рабынь, заинтересуй меня.
– Я умею вязать кружева… Я хорошо вяжу, поверьте, госпожа!
– Это достойное занятие. Назови своё имя.
– Фиара Ориеста… – всхлипывая, ответила женщина.
– Здесь никого не интересует твоё родовое имя. Здесь ты просто Фиара, кружевница, – строго ответила Ахайя. Алмостка, опустив голову, горько заплакала. – Её зовут Фиара и она кружевница, – обратилась Ахайя к управляющему. – Определи её в мастерские.
Торрест вновь зацарапал пером по бумаге, а помощник поднял женщину и отвёл к избранным, где она крепко обняла дочь.
Не обращая больше внимания на алмостку, Ахайя перевела взгляд на беременную девушку. И она, и мужчина, поддерживавший её, были похожи на ассветов: высокие, статные, светловолосые и голубоглазые, с характерными ассветскими чертами лиц. Потому Ахайя, указав на девушку, произнесла по-ассветски:
– Подойди ко мне, рабыня.
Девушка сжалась, втянула голову в плечи, бросила на мужчину взгляд, словно ища у него защиты, но всё же послушно приблизилась. Потупив взор и сложив руки на выпуклом животе, она стояла перед грозной госпожой, и губы её испуганно подрагивали.
Ахайя окинула девушку внимательным взглядом и спросила:
– Сколько тебе лет?
– Шестнадцать, – еле слышно ответила девушка по-ассветски, но с лёгким необычным акцентом.
– Когда же ты успела отрастить такой живот? – усмехнулась Ахайя. – Разве тебе никто не рассказывал об отваре из корня шитии, предохраняющем от нежелательной беременности? Или это желанный плод? – Девушка пристыжено молчала, её светлое веснушчатое лицо залилось густым румянцем смущения. – Когда роды?
– Примерно, в конце следующего месяца…
– Кто твой спутник? Супруг или любовник?
Девушка бросила на госпожу стыдливый взгляд и отрицательно качнула головой.
– Это Байдар… Мой брат…
– Единокровный?
– Да.
Ахайя посмотрела на ассвета более внимательным взглядом и отметила некоторое сходство с девушкой.
– А где же твой муж? Если такой существовал…
– Он… Он умер…
Из больших красивых глаз закапали крупные, как горошины, слёзы.
– Что ты умеешь делать? Какому ремеслу обучена?
– Ничего… – прошептала девушка. – Я росла в обеспеченной семье и меня не учили никакому ремеслу…
Ахайя взглянула на грязные, но нежные руки девушки с тонкими изящными пальчиками и вздохнула.
– Так ты из хорошей семьи?
– Да… Мой отец богатый торговец лошадьми.
– Ну, может, ты умеешь петь, танцевать, вышивать шёлком, изящно писать?
– Я умею петь! – обрадовалась девушка. – Меня обучали музыке и пению.
– И на аккордо умеешь играть?
– Это мой любимый инструмент, – улыбнулась девушка.
– Как твоё имя?
– Катиана, госпожа.
– Будешь певицей. Но если мне не понравится твоё пение, я отправлю и тебя, и рождённого тобой малыша на рынок в Нейм.
Она подала знак управляющему и девушку отвели к избранным.
Как только помощник повёл Катиану, вперёд вышел её брат, опустился на колени и произнёс на ломанном илларийском языке:
– Возьмите и меня, госпожа.
– А что ты умеешь делать?
– Я хороший конюх. Я с детства рос рядом с лошадьми, понимаю их язык, знаю их повадки, умею объезжать и укрощать.
Ахайя задумчиво посмотрела на коленопреклоненного мужчину. На него было приятно смотреть. Под чистой загорелой кожей угадывались стальные мускулы, а за спокойным взглядом небесно-голубых глаз чувствовались уверенность и решительность.
Женщина подняла руку и подала знак одному из слуг.
– Пусть приведут Дракона, – приказала.
Управляющий забеспокоился и начал отдавать распоряжения. Двор пришёл в движение, освобождая место для буйного жеребца. Люди жались под стенами, когда двое конюхов, держась настороже, привели под уздцы коня. Учуяв столько чужих, Дракон злобно оскалился и сердито зафыркал, нервно пританцовывая и сверкая выпуклыми фиолетовыми глазами.
– Это мой любимый конь, – произнесла Ахайя и ласково потрепала жеребца по холке. – Он всем хорош: сильный, красивый, смелый, быстрый, выносливый… Но у него есть небольшой недостаток: несносный характер. Он покусал и покалечил не одного конюха. Если сумеешь сесть на него и удержаться в седле хотя бы несколько минут, я возьму тебя конюхом и разрешу видеться с сестрой, хоть каждый день. Согласен?
Вместо ответа Байдар поднялся и смело приблизился к злобно косившему на него жеребцу. Забрал у конюхов повод, и те с облегчением отскочили в сторону. И, хотя его запястья были скованны короткой цепью, это не помешало ему уклониться от укуса и ловко вскочить в седло. Конь замер, словно опешил от такой наглости. Затем испустил пронзительное ржание и взвился на дыбы. Но Байдар сидел, словно приклеенный.
Дракон будто сошёл с ума: начал высоко подпрыгивать на месте, подкидывать задом, бить в воздухе копытами и танцевал на задних ногах. Он кружился на месте, словно на него напала вертячка, и падал на колени. Но наездник твёрдо держался в седле, с силой натягивая поводья и держа их уверенной рукой.
Внезапно Дракон сорвался с места и помчался к открытым воротам. Сердце Ахайи тревожно вздрогнуло: что, если и конь, и всадник сбегут? Но дежурные стражники не растерялись. Один из них выдернул тормоз на барабане с цепями, и тяжёлая защитная решётка с грохотом упала вниз, перекрыв выход перед самым носом коня. Дракон встал, как вкопанный, низко опустив голову. Другой, менее опытный наездник, перелетел бы через его шею и врезался в толстые кованые прутья. Но Байдар откинулся назад, упёршись ногами в стремена, и с силой натянув повод, раня губы жеребца до крови.
Видя, что и этот манёвр не удался, Дракон вновь сорвался с места и помчал по периметру двора, распугивая людей и дразня дворовых собак. Ахайя лишь посмеивалась, вспоминая, что вытворял жеребец, когда она села на него впервые.
Сделав по двору с десяток бешеных кругов, Дракон сбавил темп. Он явно выбивался из сил. Его бока покрылись мылом, а с губ капала кровавая пена. Байдар, почувствовав поражение жеребца, взял поводья в сильные руки и начал им управлять. Подъехав к женщине, ловко спрыгнул на землю и посмотрел на неё открытым уверенным взглядом.
– Я выполнил ваше распоряжение, госпожа, – сказал он.
– И я беру тебя, – улыбнулась Ахайя и повернулась к управляющему. – Запиши: Байдар, конюх. Он будет смотреть за Драконом и Жемчужиной.
Жемчужина – вторая личная лошадь Ахайи. Длинноногая серебристо-серая «в яблоках» кобылка с красивыми тёмно-карими глазами и чёрными хвостом и гривой.
Больше в толпе рабов никто не привлёк внимания женщины. Она приказала увести Дракона и оседлать Жемчужину, села в седло и покинула замок, отправившись на ежевечернюю прогулку.
