Иоланта Ариковна Сержантова
Я дарю тебе радугу
С боем Курантов
Чёткая строчка росы на травинке…
Помню:"Москва!" И из душной кабинки
Мчится навстречу Курантов Кремля
Музыка сердца. То зная, земля
Знак о себе подаёт ежечасно.
Как же?! То… было? Но было прекрасно!
Стрелкой секундною дождь за окном…
Коли сказали б, что будет потом,
Как бы я жил?! Чтобы всё- не напрасно,
Чтоб не забыть, а запомнить о разном,
Том, что бывало обычным в стране,
Той, от которой осталось во мне:
Вера в хорошее, в славу добра,
В то, что с утра – на работу пора,
В честь и уверенность в завтрашнем дне, -
В то, что негоже стоять в стороне,
Если кому-то неважно иль грустно,
Плохо на сердце, и скучно, и пусто.
Чёткая строчка росы на травинке,
Голос отца… Стоя в душной кабинке,
Трубку держал я, направленной к башне
Спасской, чтоб слышал, не думал о страшном.
С боем Курантов идут, словно в бой,
Славные люди. Об этом с тобой
Нам забывать на минуту нельзя.
Жизнь – не про это. Недаром. Не зря.
Дождя серебряные капли
Дождя серебряные капли,
И между ними ходят цапли
Нисколько не пугаясь их.
А ветер, между тем, не стих,
Он поднимает перья птице
До кожи… Ну, а вам не снится
Такое же ночной порой?
Судьбы намеренный покрой,
Не упреждая, так неволит,
И ты влачишь. Слезою пролит
Мотив того, что не сбылось.
Но не к судьбе, к себе лишь злость.
Себя ты чувствуешь заране
Ущербным. Приложи к той ране
Лишь подорожника листок.
И в путь. О прочем – между строк.
Голубь (песня)
Сине-белое небо,
Всё омыто недавним дождём,
крошки мокрого хлеба,
а мы белого голубя ждём.
Он сюда прилетает,
Да не часто, за лето – лишь раз.
Нам бы с ним повстречаться.
Поглядеть в его розовый глаз.
Там небес отраженье,
И закатов малиновый звон,
И планеты круженье,
Так, как видит её только он.
Небо сделалось синим,
Лишь к полудню густеет оно.
Голубь стуком несильным
Отворить нас попросит окно.
И рассыпанных крошек
Будет мало ему, как всегда.
Он склюёт и с ладошек,
Я ему свой кусочек отдам.
И небес отраженье,
И закатов малиновый звон,
И планеты круженье,
Так, как видит её только он.
Сине-белое небо,
Всё омыто недавним дождём,
крошки мокрого хлеба,
а мы белого голубя ждём.
Он сюда прилетает,
Да не часто,за лето – лишь раз.
Нам бы с ним повстречаться.
Поглядеть в его розовый глаз.
Маме!!!
Как выдох промелькнувшее, то завтра…
и всё равно, что есть теперь на завтрак,
Спешить домой не нужно из гостей.
Из всевозможных мыслимых вестей
Ты получила те, что к жизни повод
Само собой утерян. Где тот довод,
Который убедит тебя побыть
Самой собой. В любви предвосхитить,
Который из двоих сильнее любит…
Простого проще. Время всё рассудит,-
Так говорят. Тепрь – глубокий вдох
И выдох медленный, чтоб тот цветок засох,
Который не посажен семенами.
Нам не дано всё знать, что будет с нами.
Соловьи купаются и пьют…
Соловьи купаются и пьют.
Песен спозаранку не поют.
Некогда. Задуматься про это,
Скоро истекающее лето,
Что смочило Вечности песок,
Им не удаётся. Жизни сок
Где-то там, на донце, сладкой взвесью
И перебродил. Унылой песнью
Тянется закат. Рассвет – бродяга…
Где-то горизонт струной натянут.
Он не зазвенит, не звякнет ложка,
Солнышко – желтком, да так, немножко,
После протечёт по дню, пылая,
Что и для чего, он сам не знает.
Кто-то подтолкнёт ладонью в спину…
И листом сухим с деревьев мимо
Тех же соловьёв, что пьют и плачут,
Только от чего, не знают, значит.
Вещи…
Переживают вещи за людей?
Они людей, подчас, переживают,
И после них, ненужные, ветшают,
Лишённые прикосновений. Тот недей,
Неделями который ленью занят,
И он оставит: стул, кровать и сани,
В углу сарая, да мешок в сенях,
С которым собирался он "на днях"
Туда, куда доселе не добрался,
А то бы по сейчас под ним скитался,
Сгибаясь, но с улыбкой на устах.
И второпях, той жизни ведал страх,
И радости, и дней очарованье,
Но предпочёл безделие скитанью.
Он в мыслях возносился так далёко…
Со стороны ж казался недалёким.
И вещи, что остались, как послед
Его судьбы, которой больше нет.
Месяц
Натянув тельняшку облака
В бело-чёрную полоску,
Месяц был уже не яблоком,
Парнем был, своим, что в доску.
И под плечи вату белую
Он не прятал, чтоб понравиться.
Не скрывал он душу смелую.
Никому с собою справиться
Он вовеки не позволил бы,
Кроме милой красной девицы.
И любил бы, и неволил бы,
Только лаской,той, что теплится
Огоньком свечи, лампады…
И зари румянцу рады.
Впрочем, слишком он далёко.
Месяц. Виден чистым оком,
Да на небе ясном, звёздном.
Утром ранним, ночью поздно.
Муха
Потирает ручки муха.
Нет ни голоса, ни слуха,
Но поёт на слух прекрасно.
Часто ли молва напрасно
Обвиняя муху в бедах,
Гонит с окон, и с обеда,
В угол, где с авоськой врозь
Ждёт жужжанья на авось
Мать тех многих паучат,
Что расслышав, не кричат,
Но, храня свои секреты,
Сеть плетут напротив света.
И гудит сердито муха…
Но она вошла без стука,
Да в гамак! Застряла лапка?!
Мы ж её газетой, тапком…
Чтобы в раз другой не смела!
Муху эта речь задела,
С паутины лоскутом
Прочь летела. Этот дом,
Так кляла, что по дороге
Угодила в клюв сороке,
И теперь, по тем же слухам,
В гости ждём другую муху.
Только та идти не хочет,
Часто крыльями хлопочет
Подле двери и окна.
Значит, умная она!
Среда
Редеющий лес… Рдеет лето,
В смущении тает заря.
К рассвету вернётся, но где-то
Проводит всю ночь, говорят.
И утром – припухшие веки,
И губы чуть ярче, чем были.
Любовь, что бывает навеки,
Случается часто. Но пылью
Молвы посыпаема частью,
Бы-ва-ет! И это – то счастье,
Которого ради выходим на свет
Из круга, которого вроде бы нет.
Из той темноты, за чертой, за чертогом.
Но то не ко мне, то – спросите у Бога.
Редеющий лес… Травы инеем седы…
То думы, хандра и обычно по средам.
