Институт археологии РАН
Методические аспекты изучения древних и средневековых кремаций. Сборник материалов
Комплексное исследование урны с кремацией римского времени из Восточного некрополя Фанагории
Н. Г. Свиркина
Институт археологии РАН
г. Москва, Россия
А. Н. Ворошилов
Институт археологии РАН
г. Москва, Россия
(voroshilov.aleksej@yandex.ru)
Е. А. Степанова
ГБУЗ МО МОНИКИ им. М. Ф. Владимирского
г. Москва, Россия
М. А. Попов
ГБУЗ МО МОНИКИ им. М. Ф. Владимирского
г. Москва, Россия
М. В. Добровольская
Институт археологии РАН
г. Москва, Россия
( mk_pa@mail.ru )
Ключевые слова: Азитский Боспор, римское время, погребение, биритуальный обряд, антропологические останки, компьютерная томография.
Разнообразный погребальный обряд Азиатского Боспора предполагает ограниченное распространение трупосожжений. Ранее погребальные кремации на Боспоре систематически исследовались (Сударев, 2004). Привлечение биоархеологических подходов к анализу погребальных кремаций позволили получать независимую информацию о поле, возрасте, некоторых патологиях индивидов, выявлять некоторые характеристики погребального сожжения (температура горения, расположение тела относительно наиболее жарких участков костра и пр.), а также характера сбора останков после сожжения (Добровольская, 2016, Свиркина, 2022). Обширные материалы Восточного некрополя Фанагории позволили исследовать по развернутой программе 5 погребальных кремаций (Свиркина, 2022)
Все они происходили из склепов римского времени и характеризовались окраской фрагментов в значительном цветовом диапазоне. Все эти погребения были одиночными. Значительный цветовой диапазон указывает на неравномерность распределения температур на погребальном костре. Это характерно не для всех кремаций на Боспоре, но явление, скорее, типичное. Также следует подчеркнуть крупные фрагменты костей (в том случае, если погребальная урна сохранилась неповрежденной) и отсутствие угольков. То и другое свидетельствует о тщательном сборе костных фрагментов после совершения обряда.
Трупосожжение требует значительного объема дров, что на Боспоре первых веков н. э. было, скорее всего, дорогостоящим приобретением на фоне значительного сельскохозяйственного освоения региона, жизни большого урбанистического центра, каким была Фанагория в это время.
Выносить суждение о причинах проведения именно такого погребального обряда в настоящее время сложно. Однако, следует отметить, что не встречены кремированные останки детей или женщин. Все известные на сегодняшний день кремации – останки мужчин или индивидов с неопределимым полом. Это позволяет осторожно предполагать, что такой погребальный обряд мог являться маркером высокой социальной значимости человека мужского пола, но это пока только рабочая гипотеза.
В настоящем сюжете представлены первые результаты изучения урнового захоронения из погребения 276 открытого на Восточном некрополе Фанагории.
Погребальная урна уникальной сохранности была обнаружена в грунтовом склепе римской эпохи, содержавшем богатый и разнообразный погребальный инвентарь. Большой красноглиняный кувшин с витой ручкой был установлен на полу глубокой погребальной камеры прямо у входа в помещение подземной усыпальницы (Ворошилов, Ворошилова, 2022. Рис. 632). Содержимое сосуда – останки кремированного человека – было герметично запечатано гипсом. За урной вся поверхность пола погребальной камеры склепа была заставлена дорогими, пышно украшенными деревянными саркофагами. Таким образом остальные захоронения в склепе были ингумациями. Необходимо отметить, что анализ относительной хронологии захоронений склепа довольно уверенно позволяет утверждать, что погребальная урна стала последним погребением, совершённым в этой гробнице. Анализ хронологических позиций многочисленного инвентаря, сопровождавшего захоронения в склепе позволяет ограничить время функционирования усыпальницы в пределах второй половины 1 – начала 2 в. н. э. Гробница, из которой происходит урна, несомненно, принадлежала богатым и знатным жителям Фанагории. Несмотря на то, что она была ограблена в древности, остатки инвентаря ее захоронений, изысканные саркофаги и монументальность архитектуры самой гробницы недвусмысленно свидетельствуют о высоком социальном статусе погребенных в ней горожан.
Описание кремированных останков.
Для того, чтобы подробно увидеть расположение фрагментов костей в погребальном сосуде была выполнена компьютерная томография урны с ее содержимым. Сосуд полностью заполнен множественными останками костей скелета, как трубчатых, так и плоских. В расположении костных фрагментов присутствует некоторая упорядоченность, ярким проявлением которой является компактная укладка фрагментов свода черепа поверх остальных кремированных останков на уровне горла кувшина. Вероятно, объем сосуда был сопоставим с объемом суммы фрагментов костных останков. Некоторые фрагменты костей имеют правильную форму, некоторые деформированы в результате воздействия температуры. Целостность костных фрагментов различна, видны множественные линии разломов. Хорошо определяются фрагменты ребер, большеберцовой кости, височной кости с фиксируемым костным лабиринтом и внутренним слуховым проходом. Ближе к горлышку, фрагменты костей перемежаются с небольшим количеством грунта. После проведения томографии содержимое урны было послойно разобрано.
Рис. 1. Результаты компьютерной томографии погребальной урны из склепа 276 некрополя Фанагории. Поперечное сечение сосуда с кремацией в наиболее широкой части тулова.
Содержимое урны разбиралось по слоям 3–5 см. Всего было зафиксировано 7 условных слоев. Верхний слой представлен крупными фрагментами свода черепа, которые лежали в верхней части горла сосуда и перекрывали остальные фрагменты костей, лежащих бессистемно. Останки представлены полным скелетом одного индивида. Общая масса кремированных останков составляет 3300 гр. Эта значительная масса указывает на тщательность сбора костей, в урне находится практически полный скелет. Преобладают кости в крупных фрагментах (до 110 мм), отдельные короткие трубчатые и губчатые кости сохранились целиком. Температурное воздействие на кости неодинаково, на что указывает значительный разброс цвета: от черного и темно-коричневого до белого.
Исходя из общей массивности костей, можно предположить, что они принадлежали мужчине. Ростовые процессы завершены на всех костях, частично закрыты швы черепа, на нижних грудных позвонках – небольшие остеофиты, что соответствует возрастному диапазону 30–50 лет. На телах нижних грудных позвонков – узлы Шморля. Деформационные трещины разных форм. На костях черного цвета зафиксированы остатки сгоревшей органики («вспученные» конгломераты черного цвета). Костей животных и углей не обнаружено.
Итак, отметим, что характеристики кремации из погребения 276 сходны с ранее описанными кремациями Восточного некрополя. Их объединяет и хронологическая привязка, и одиночный характер, и значительный цветовой диапазон останков, и отсутствие углей, и значительная масса останков, и мужской пол индивида. Это дополняет доказательную базу предположения о существовании определённой локальной традиции, получившей распространение на Азиатском Боспоре в римское время. Отметим, что увеличение подробно изученных урновых погребений с кремациями позволяет повышать достоверность наших знаний об этом относительно редком погребальном обряде на Боспоре.
ЛИТЕРАТУРА
Ворошилов А. Н., Ворошилова О. М. 2022. Некрополь Фанагории / Древности Тамани. Тамань: Платонов. С. 416–423.
Добровольская М. В., 2016. Опыт изучения скелетных материалов из склепов римского времени Восточного некрополя Фанагории // Краткие сообщения Института археологии. Вып. 244. С. 299–310.
Свиркина Н. Г., 2022 Население Фанагории в III в. до н. э. – V в. н. э. (по палеоантропологическим материалам из Восточного некрополя). Дис. канд. ист. наук. М.: ИА РАН. 498 с.
Сударев Н. И., 2004. Кремация на Боспоре в VI–II вв. до н. э. // Боспорский феномен. Проблемы хронологии и датировки. СПБ. С.208–219.
Кремация на Боспоре в VI–II в. до н. э.». Двадцать лет спустя
Кашаев С. В.
ИИМК РАН, г. Санкт-Петербург, Россия
Сударев Н. И.
ИА РАН, г. Москва, Россия
Ключевые слова: погребальные обряды, кремация, ингумация, Азиатский Боспор, Артющенко 2, Аполлон Врач, держава Ахеменидов.
Ровно двадцать лет назад во время работы над диссертацией одним из авторов был написан раздел, посвященный кремациям (Сударев 2005. С. 118–131). Через год, в 2004 году он, с незначительными дополнениями был опубликован (Сударев 2004. С. 208–219). И сейчас, благодаря организаторам семинара по изучению кремаций, мы решили вновь обратиться к этой теме и посмотреть, что же изменилось за эти годы и заново пересмотреть свое восприятие этого обряда на территории Азиатского Боспора[3].
Сразу оговоримся, в зарубежной историографии этой теме посвящено множество работ, разделов в специальных исследованиях, книг и материалов специальных конференций. Даже простое перечисление основных и наиболее важных исследований займет весь объем, любезно предоставленный организаторами семинара для публикации. Мы не будем глубоко углубляться в историографию исследований, коснемся только некоторых направлений в преломлении к кремациям Азиатского Боспора.
В отечественной литературе, посвященной археологии Боспора и погребальным обрядам, кремации посвящено незаслуженно мало места. В целом с момента выхода работы Антона Балтазаровича Ашика в 1848–1949 г., взгляды на проблему изучения кремаций на Боспоре, существенно не поменялись. В своей работе он написал: «-.Всякой имѣлъ право погребать себя, какъ хотѣлъ…. иные сожигали ero (тѣло) и собирали прахъ въ урны земляныя, стекляныя, металическія, серебряныя, золотыя, изъ волканическаго туфа, мраморныя и порфировыя, и скрывали глубоко въ землю, полагая тѣмъ дать усопшимъ мирное убѣжище: ossa quieta precor tuta requiescere in urna». (Ашик 1849. Ч. 2. С. 2). Большинство российских ученых последующих 175 лет, говоря о Боспоре, ограничивались либо констатацией факта, что кремация на Боспоре существовала параллельно с ингумацией, хотя и в значительно меньшем объеме (Шепко, 2013. С. 99–114; Арсеньева 1984. С. 222), либо отмечала факт, что на Азиатском Боспоре кремаций значительно меньше, чем на Европейском (Кастанаян, 1959. С. 271–275, 288, 292–294; Сударев 2004. С. 208–219).
За последующие двадцать лет на Азиатском и Европейском Боспоре были проведены масштабные исследования, раскопаны тысячи новых погребений, курганов и т. д. Однако, несмотря на качественное увеличение общего числа погребений, количество кремаций архаического-эллинистического времени увеличилось очень незначительно. В грунтовых некрополях выявлено всего 5 кремаций и все они датируются III–II вв. до н. э.
В связи с этим особый интерес представляет единственная кремация исследованная в некрополе Артющенко 2, исследованная в 2008 г. в погребении 47 (рис. 1). Погребение совершено в сырцовой гробнице, перекрытой деревом и камкой. В могиле погребена молодая женщина 20–25 лет. Вероятно сожжение происходило где-то рядом, а после, не полностью сгоревшие останки были на носилках помещены в могилу. В могиле найдены: амфора на сложнопрофилированной ножке пятой серии (Монахов, 2003. С. 41–42), чернолаковый лекиф и миниатюрный расписной скифос (котила). Вдоль восточной, южной и западной стенок погребальной камеры было обнаружено 20 золотых подвесок, еще 7 таких подвесок найдено при просеивании заполнения могилы. В восточном углублении находилась небольшая мисочка с ручкой. По инвентарю погребение можно датировать второй четвертью V в. до н. э.
Рис. 1. Некрополь Арющенко-2, Погребение 47, план.
1 – амфора, 2 – миска, 3 – мисочка с ручкой, 4 – лекиф чернолаковый, 5 – скифос чернолаковый, б – пиксида керамическая, 7 – скифос миниатюрный, 8 – кольцо серебряное, 9 – подвески золотые, 10 – нож железный, 11 – зеркаю бронзовое, 12 – предмет железный.
Остановимся на этом подробнее. Кремация известна на Боспоре с момента колонизации (Сударев, 2004. С. 2008). Как неоднократно отмечалось, на территории Европейского Боспора их известно значительно больше, чем на Азиатском – не менее 178 случаев кремации в VI–II в до н. э. Из них к – первой половине V в до н. э., с оговорками, можно отнести не менее 16 погребений и в дальнейшем их количество постоянно увеличивается. Совсем другая ситуация на Азиатском Боспоре. С учетом всех новых раскопок и ревизии более ранних их общее количество варьируется по разным подсчетам от 80 до 90 (Сударев, 2004. С. 210). При этом к VI–V векам до н. э. уверенно можно отнести только 2: в погребении № 47 из некрополя Артющенко и погребении 11 второй половины-конца V в. до н. э. из некрополя Синдской Гавани (Алексеева,1991. С. 45, 53).
Обратимся к погребениям с кремациями Греции, Ионии и греческих колоний. Кремации распространены в греческом мире очень неравномерно. Так, они широко представлены в Аттике и на Эвбее и полностью отсутствуют на Пелопоннесе (Alexandridou 2017. P. 284–293; Luce 2007. P. 39–51; 2009. P. 415–426; 2014. P. 39–46). Несмотря на полное отсутствие кремаций на Пелопоннесе, в дорийских колониях Великой Греции они присутствуют и в значительном количестве (Balducci 2017. P. 795–800; Bérard 2017. P. 32–35). На территории Ионии кремации существуют в предшествующее время, с XII в. до н. э. (Philip 1981. P. 149–166; İren, Ünlü, 2012. P.317), но начиная с VI в. до н. э. крайне редки (Philip 1981. P. 149–166; Ahrens 2015. P. 193; Atila 2019. P. 129), а в Милете практически отсутствуют (Gorman, 2020. P. 206–208) и распространяются вновь только с эллинистического периода (Forbeck 1998. P. 25, 153–156, 200, 202). В некрополях Теоса и Клазомен кремации производились с геометрического периода по начало VI в. до н. э. (İren, Ünlü, 2012. P. 309–333, Foça 2018. P. 145), а затем, после длительного перерыва возобновились с IV в. до н. э. (Foça 2018. P. 145; Hürmüzlü, 2004. P. 78–86). По мнению ряда исследователей, подобная ситуация возникла в греческих городах Малой Азии на фоне общегреческих процессов общего снижения количества кремаций в начале VI в. до н. э. (Ahrens 2015. P. 193) и в особенности в связи с персидским завоеванием Малой Азии (Ahrens 2015. P. 193–194), т. к. персидские законы «строго запрещали контакт трупа с огнем и водой, чтобы предотвратить загрязнение стихиями». Возрождение этого обряда напрямую связано с македонским влиянием (Ahrens 2015. P. 197; Balducci 2017. P.795).
Иная ситуация в греческих и, в первую очередь милетских, колониях Западного и Северо-Западного Причерноморья (Damyanov, 2005. P.77–97; 2012. P. 35–68; 2020. P. 274–276; Petersen 2010. P. 116; Lungu 2019. P. 125–130). Там кремации появляются уже в самый ранний период колонизации и практикуются на протяжении долгого времени, в течение всего архаического-эллинистического периодов, хотя их процентное соотношение по отношению к ингумациям со временем уменьшается. Это позволило исследователям говорить о формировании на раннем этапе греческой колонизации региона «койнэ с общими погребальными обычаями» (Petersen 2010. P. 116). Несколько отличается ситуация в районе Ольвии и Борисфена. В раннем некрополе Борисфена Г. Л. Складовским выявлено большое количество кремаций, совершенных на месте (Капошина 1956. С. 217–225). В основном они датируются концом VII–первой половиной VI в. до н. э. В более позднем некрополе кремаций значительно меньше. Это позволило исследователям говорить о смене населения, произошедшей в середине VI в. до н. э. (Капошина 1956. С. 217–227)[4]. Однако, по нашему мнению, ситуация более сложная.