Иннокентий Анненский
Педагогические письма. Третье письмо
Искать грамматическихъ основаній для нашей орѳографіи было-бы задачей очень неблагодарной; во всякомъ случаѣ, она постоянно подвергалась и подвергается до сихъ поръ дѣйствію фонетики и аналогіи, въ прямой ущербъ этимологіи, и грамматика получаетъ такимъ образомъ все меньше и меньше значенія для освѣщенія явленій письма. Покойный академикъ Гротъ своими «злого», «слѣпого» отвоевалъ отъ исторической орѳографіи цѣлую область, и это его нововведеніе прижилось замѣчательно легко и быстро; между тѣмъ какъ никто не напишетъ охотно его этимологически обоснованныхъ, исторически правильныхъ «вядчина», «Владимиръ», «расчетъ» и т. п. Какъ-бы то ни было, но даже покойный создатель нынѣ дѣйствующаго орѳографическаго кодекса – ужъ онъ-ли не владѣлъ всѣми ключами и правами – не разъ колебался въ установленіи отдѣльныхъ написаній: объ этомъ говорятъ различія, наблюдаемыя въ разныхъ изданіяхъ его книги, – a вѣдь онъ былъ законодателемъ. Зыбкость русской грамоты немножко оправдываетъ и нашихъ школьниковъ въ ихъ ошибкахъ. Впрочемъ, это все детали: слава Богу, кодексъ y насъ все-таки теперь есть, и въ учебныхъ книгахъ замѣчаемъ однообразное правописаніе. Я бы искренно желалъ, чтобы авторы нашихъ хрестоматій и руководствъ были въ этомъ отношеніи какъ можно педантичнѣе.
Теперь вопросъ въ томъ, какъ усвоить дѣтямъ принятое y насъ правописаніе.
Правильно писать значитъ: 1) механически, безсознательно воспроизводитъ начертаніе, присвоенное данному слову и 2) разстановкой знаковъ препинанія доказывать, что имѣешь ясное представленіе объ отношеніяхъ между словами и между предложеніями, которыя воспроизводятся на письмѣ.
Такимъ образомъ, въ искусствѣ правописанія есть два момента: механическій и логическій, первый касается словъ, второй – словесныхъ сочетаній, рѣчи.
Въ интересахъ орѳографіи словъ надо, во-1-хъ, усвоить уму учащагося назойливо яркій образъ слова; во-2-хъ, пріучить руку къ воспроизведенію этого образа.
Практика доказываетъ, что усвоеніе черезъ безсознательныя воспріятія является не менѣе цѣннымъ для правописанія, чѣмъ для практическаго изученія языка. Кому неизвѣстно, что ребенокъ съ особой легкостью и именно благодаря своей воспріимчивости, т.-е. склонности къ безсознательнымъ воспріятіямъ, усваиваетъ себѣ чужую рѣчь со всѣмъ ея грамматическимъ строемъ, не имѣя еще понятія ни о какой грамматической системѣ. Не менѣе извѣстно, что дѣти, которыя особенно рано полюбили книгу, усваиваютъ себѣ правописаніе словъ совершенно незамѣтнымъ образомъ. Дѣло въ томъ, что въ раннемъ возрастѣ анализирующая способность ума дѣйствуетъ едва-ли не сильнѣе, чѣмъ въ учебные годы, и мы, кажется, не всегда удачно помогаемъ ребенку комбинировать словесныя впечатлѣнія, спозаранку вводя въ его умственный обиходъ системы грамматическихъ правилъ, тѣмъ болѣе, что эти системы обыкновенно весьма несовершенны и изобилуютъ исключеніями. Грамматика должна являться послѣ усвоенныхъ безсознательно фактовъ рѣчи, и тогда она получаетъ въ нихъ незамѣнимый и необходимый апперципирующій элементъ.
