Илья Шелудяков
Стихотворения о людях, одиночестве, любви и жизни
– Миссис, о боже, с вами все в порядке? Миссис… Фишер, как вы себя чувствуете? Я сейчас же… я сейчас же вызову полицию, послушайте… Это ненормально! – человек, который только что находился на волоске от убийства собственной жены как будто бы не слышал всего этого и лишь рыдал крокодиловыми слезами.
– Я… я в порядке… Не нужно полицию… – пошатываясь она поднялась, мистер Фолк придерживал ее за локоть. Взгляд этой женщины был направлен в пустоту, она находилась словно под гипнозом, настолько сильно было ее шоковое состояние.
– Хорошо… Но, как это не нужно полицию?!!! Миссис… Фишер! Этот человек хотел убить вас!
– Такого больше не повторится, мистер Фолк. Подумайте, о детях. Не надо полиции. До свидания…
Мистер Фолк покидал соседский дом в состоянии полной подавленности, растерянности и потрясения. Безусловно, ему и прежде, еще в детстве приходилось сталкиваться с подобными сюжетами, и как правило человеком он был довольно отстраненным и холодным, но отчего то только что увиденное им происшествие закралось глубоко в его душу. В его сердце поселилось большое количество вопросов и волнений. Что будет с этими детьми?! Что будет с этой женщиной?! Вдруг, однажды этот пьяница убьет ее?! Или их всех?! Зря! Зря, я не вызвал полицию! В подобных размышлениях он дошел до своего дома. Словно в ожидании наступления крайней неприятных событий, которые как будто бы должны случиться с минуты на минуту, он попробовал вновь усесться в большое кожаное кресло, закурить сигару и продолжить чтение романа, но это ему никак не удавалось. Мягкая прежде обивка, вдруг стала неприятной на ощупь, сигарный дым, такой пряный и успокаивающий, режущим горло, а книга, сюжет которой всего лишь полчаса назад завораживал, неинтересной. Все вокруг стало раздражать мистера Фолка, он был тревожен. Главным его желанием в тот момент было забыть, вычеркнуть из памяти навсегда увиденную им злополучную сцену в доме Фишеров. Заставив себя усидеть на месте ровно, он все таки продолжил чтение, хоть и мысли его были совсем о другом.
«…Бретань в эту весеннюю пору была наполнена цветочными ароматами, дуновениями ветров и дом, за которым он вынужден был присматривать до июля, словно находился в эпицентре романтической атмосферы. Горные склоны, поля, цветущие леса – этот пейзаж виднелся в окошке кабинета, в котором сейчас работал Жан, подсчитывая месячную смету. Раздался стук в дверь и молодой человек произнес:
– Да, да. Войдите. – В комнату вошел слуга, в руках которого было письмо, увидев это, граф сказал:
– Положи на стол. И да… Антуан, передай мадам Буффо, ожидающей меня в малой гостиной, что я прибуду к ней ровно через пять минут.
– Конечно, месье.
Закончив подсчеты, он убрал все бумаги в правый ящик стола и взял в руки, принесенное ему письмо. Осматривая конверт, он увидел имя отправителя – «Анна Десант». Анна?! – раздалось в его мыслях. Он тут же вскрыл конверт и принялся читать, его сердце тревожно забилось:
Месье Арно, я пишу вам тайно, но прошу вас, даже умоляю – не заподозрите меня ни в чем дурном. Конечно, это грешно и неправильно скрывать что-либо от своего законного супруга, но я уверена, что настоящей любви Бог прощает очень многое. Мой дорогой Месье Арно, мою память не покидают многие моменты, проведенные в вашем обществе. Безусловно, я была обязана скрывать свои любые чувственные потуги и возможно, что вы даже никогда и не думали о том, что в моем сердце скрывается нечто подобное и в таком случае это письмо – лишь моя страшно опрометчивая выходка, позорящая всю мою семью и весь мой род, и я заранее прощу у вас прощения, если это так. Но отчего то в моей душе кроется уверенность, что и вы дышите ко мне неровно. На приемах и балах, в гостях у вашей матушки и при встречах вас с моим супругом, я не раз ловила ваш мимолетный, но такой пронзающий взгляд, заставлявший мое сердце биться чаще.
Все эти слова, словно бежали по белому листу бумаги. Почерк был беглым, порою неровным, оттого в какой спешке и в каком волнении это письмо было написано. Жану казалось, что он вот-вот задохнется, его переполняли самые разные чувства – от страха до эйфории, от волнения до радости. Тайна, покрытая покровом недосказанности, вдруг, открылась ему сполна. Прежние грезы, тешащие по ночам, будто бы стали явью, укромные мысли и мечты реализуемыми. Он будто бы в одночасье стал хозяином огромного богатства, возможность распоряжения которым на мгновения показалась ему страшна. Его желания могли оказаться губительными для них обоих, но, тем не менее, отныне он знал, что чувство его любви не одиноко, и это грело его сердце, несмотря на появившийся страх. Отдышавшись в попытках успокоить разволновавшийся ум, он продолжил читать:
Я никогда не встречала подобного взгляда прежде, но на каком-то интуитивном, подсознательном уровне смогла понять его природу. В детстве, мадам Купе постоянно читала мне различного рода книги о любви и рыцарстве, и, как и любое другое дитя, образы молодых отважных юношей и влюбленных в них принцесс казались мне такими притягательными и манящими. Загадочный и тревожащий мир любви был ожидаем и мною, но, брак с месье Десантом вынудил меня позабыть о подобных грезах. Мой супруг хороший, честный человек и я уважаю его, возможно, даже и люблю, но какой-то другой, непривычной для супружества сестринской любовью. Мы с ним прошли через многие жизненные трудности, и конечно он дорог для меня. Но, месье Арно, это не любовь, не та любовь, о которой слагает песни и поэмы весь мир. О которой он пишет великие романы и за которую без раздумий готов погибнуть. И это печалило и навевало на меня меланхолию очень долгое время, пока однажды, в приемной мадемуазель Золи шесть месяцев назад я не поймала на себе ваш чувственный, хоть и такой мимолетный взгляд. Я сразу все поняла. Поначалу я была лишь смущена подобным поведением с вашей стороны и даже в какой-то степени возмущена. В нашем обществе не следует так смотреть на замужних дам. Я переживала, что это мог заметить мой супруг или любой другой из гостей мадам Золи, но этого не произошло и я довольно быстро забыла об этом происшествии. Думаю, что и вы в тот момент почувствовали мое недовольство вашим поступком и на какое-то время я не получала от вас никаких подобных знаков внимания, кроме дозволенных обществом. Но со временем, отчего-то во мне начала появляться тоска по этому моменту. Ваше действие всколыхнуло во мне множество эмоций и чувств, я почувствовала себя живой. Во мне проснулось желание видеть подобный взгляд каждодневно и именно в тот момент, когда я впервые почувствовала из-за этого грусть и начала появляться и со временем расти, словно нежный цветок розы моя к вам любовь.
Полагаю, что все это время вас терзает вопрос: «К чему эти признания?». К чему я тревожу ваше сердце и душу, отчего я так жестока с вами, ведь мы оба осознаем, что наши грезы недостижимы, невозможны и противоречат всем устоям общества. Боюсь, что это так, но, тем не менее, мой дорогой месье Арно, около двух дней назад произошло событие, заставившие осмелиться меня на мысль о том…
Прозвучал стук в дверь. Жан раздражено поднял глаза и разрешил войти.
– Прошу прощения, месье, но мадам Буффо просила передать, что она уходит. Также она сказала, что юноше непозволительно столько времени заставлять ждать даму в годах.
«Мадам Буффо!» прогремело в голове молодого графа. Он посмотрел на часы и осознал, что она прождала его в малой гостиной около двадцати минут, не считая пятнадцати минут до начала чтения письма. Он стремительно направился к выходу, надеясь опередить ее и после пламенных извинений приступить к запланированному обсуждению дел…»
Мистер Фолк отложил книгу в сторону. Несмотря на то, что он немного пришел в себя, желания читать так и не появилось. На мгновение в голове промелькнула мысль о том, что настроение может исправить недолгая прогулка, но осознание возможности столкнуться с кем-нибудь из Фишеров быстро прогнало ее. Время близилось к восьми вечера и он решил поужинать, а после поработать, ему нужно было просмотреть несколько договоров к завтрашнему буднему дню. Ужин одинокого холостого мужчины нередко можно спутать с завтраком, обедом или полдником, но только не в случае с мистером Фолком – жареные на скорую руку яйца и картофель, консервы, и прочие составляющие стандартного набора блюд быстрого приготовления нечасто встречались в его рационе. Как правило это были хоть и не слишком замысловатые, но, тем не менее, не такие уж и простые блюда, готовке которых мистер Фолк учился по увесистому сборнику кулинарных рецептов, доставшемуся ему еще от матери.
Она была тучной, строгой женщиной, на долю которой выпало много несчастий, связанных с множественными попытками найти свою любовь.
Первый муж, отец мистера Фолка, повстречался ей еще в школьном возрасте. Раннее, необдуманное супружество, как и в большинстве случаев, не предвещало счастливого будущего и спустя два года совместного проживания в небольшой квартирке на окраине города, доставшейся матери нашего героя от покойной бабушки, воспитавшей ее, молодожены охладели друг к другу и Фолк старший отправился на юг страны в надежде найти свое безоблачное будущее там, подарив уже бывшей супруге трехкилограммового малыша, о существовании которого узнать ему было не суждено. Девушка приняла твердое решение вырастить мальчика без ветряного муженька, оставившего ее в шумной столице одну и не сообщать ему о беременности и рождении ребенка.
Спустя пару лет после его уезда в другой конец страны в Фортресс, район, где находилась их квартира, стали приходить письма. Адресом отправителя был указан «Лоссленд, Техас», захолустный городишка на границе с Мексикой с населением не больше нескольких тысяч человек. Содержание писем было простым – Фолк старший просил прощения и рассказывал о том, в какую безнадежную и пустую пучина погрязла его судьба. Он писал о том, что работает в автосервисе механиком, что очень хочет вернуться и спрашивал встретит ли его бывшая супруга, будет ли рада вернуть время вспять и попробовать построить семью заново, даст ли ему шанс. О том, что воспитавшая его тетушка Пэм скончалась пару месяцев назад от рака легких, обнаруженного врачами слишком поздно, и что без одобрения матери мистера Фолка ему нет смысла возвращаться на север. Но ответов на все эти раскаяния души маленького, заблудившегося на жизненном пути человека не последовало и последовать не могло, поскольку миссис Фолк никогда не знала об этих письмах. К тому моменту она вместе с сыном уехала из Фортресса в Даунтаун, в дом своего нового возлюбленного – мистера Гайна. Со временем, не получив ответа ни на одно из своих писем, отец мистера Фолка смирился с мыслью о жизни в Лоссленде и прекратил тщетные попытки связаться со своей оставленной в столице возлюбленной. Мистер Гайн был полным человеком среднего роста. Ему было чуть за тридцать и разница в возрасте с молодой двадцатилетней девушкой сильно сказывалась, как в отношениях между ними, так и внешне.