Илья Шелудяков
Стихотворения о людях, одиночестве, любви и жизни
ни снегов, ни ветров, ни вьюги
сделав шаг в один миг уничтожу
наши ссоры, обиды, разлуки.
но я делаю шаг прямо,
полный боли и сожаления…
пролегает мой путь через ямы,
через пропасти и ущелья.
ведь с тобой на пути разлучившись,
погрузившись вдруг в скорбь за былое.
понял я, лишь один очутившись,
что за чувство зовётся любовью.
отправляясь на самое дно я,
пребывая в печали и нуждах,
ощутил на плечах, вдруг, ладони
и открыл для себя слово «дружба»
оттого я шагаю прямо,
без раздумий или сомнения.
огонёк вдалеке награда,
ведь я знаю, что путь верен.
мне от тебя
мне от тебя не убежать, не улететь, не спрятаться
ты догонишь палящими искрами.
ты в рёве матери, в ругани отца…
калечишь физически и мысленно.
мне от тебя не скрыться, словно в поле,
где ни кустика, ни деревца.
из-за тебя во мне очень много боли,
и не слюбиться, и не стерпеться.
ты красками небо раскинешь,
но в миг сотрёшь, не дав взглянуть на него.
а я все повторяю твоё имя,
и проношу его вдаль факелом.
кажется
мне порой кажется, что тебе нужно больше тепла, чем я могу из себя извлекать. я хочу дотрагиваться до твоего тела, но выбираю одно из многих, находящихся в аптечке лекарств. куда дорога завела? мне порой кажется, что тебе нужно больше света, чем я могу из себя излучить. только злюсь, понимая это, и посылаю инфракрасные лучи. мне порой кажется, что тебе нужно больше нелюбви, чем во мне может быть. оттого я, уставший на вид, продолжаю тебя любить.
отчуждать мне тебя не дается…
отчуждать мне тебя не даётся,
неподвластна ты этим потугам.
твоё сердце порой слишком черство,
оттого лишь плотнее я к дулу.
ты паришь надо мной, словно птица.
и не мне к тебе ввысь возноситься.
ты вонзаешь в меня, словно спицы
свои вольные чуждые думы.
только чувственных вин все же льются
реки, что не дают мне покоя.
разбивается сердце, как блюдце.
не коснувшися кромкой благое.
отчуждать мне тебя не даётся,
ты повсюду, как будто видение.
появляешься лишь зайдёт солнце,
окружая меня своей тенью.
и во сне, где настигнут тобою,
мыслей вдаль унесёт вереница.
лишь проснувшись пойму, что иное…
не тебе вновь я смог подчиниться.
еда приготовлена…
еда приготовлена, постель застелена,
не слышно соседей за стенами.
светят звёзды… настроение весеннее,
мысли легки и рассеянны.
поем, закурю на балконе,
проблемы все ветер прогонит,
оставив Луну на одиноком небосклоне.
и ни тоски, ни меланхолии.
ты ждёшь меня в холле дома нами снятого,
чуть позже белье твоё будет стянуто,
и я теряюсь в тебе, хоть не под алкоголем.
смотрю в глаза, они зелёные,
и я это знаю.
но, мне кажется, будто бы в первый раз взглядом в них врезаюсь,
твоя пуля сквозная, проходит всегда напрямик.
прекрасный миг – я думаю и кожи касаюсь.
еда не приготовлена, постель не застелена,
ты уже где-то за стенами,
мысли растеряны, белье не постирано,
ветер сменили дуновения веера.
чух чух
вагон издает звук «чух чух». я к тебе мчу через всю планету. на самолете лечу через все небо. увидеть тебя сильно хочу. подводная лодка булькает. из нее, как из моих легких воздух выходит в больших объемах. значит, не подводит чуйка – ты где-то одна и тебе очень плохо.
снова
море, скалы, песок
увядающий взгляд мой рождается снова
я ловлю твой небрежный бросок,
сделанный под ремикс Комарово.
лепет детский, как пуля в висок
даст надежду, что не нарисован
мир, где двое звучат в унисон
снова, снова, снова.
скажи слово
хранилищем для фолианта с твоими мечтами. силой гиганта с кулаками из стали. превращусь во что угодно, оставь от меня останки. дай воды и хлеба, пройду пустыни. кирпич и мотыгу, отстрою замок. шпионом в вражеском тылу настырным, рок-звездой, собирающей полные залы. скажи слово, оберну вибрации в материю. замок окажется сломан, богатства потеряны.
всего лишь слово
всего лишь слово, просто фраза,
казалось, мелочь, пустяки,
но только яд пускает сразу
обиды, боли и тоски.
всего лишь грубость, разве это
способно все перечеркнуть?
но только просьбы без ответа
вскрывают правду всю и суть.
порой не слышат и не видят
друг друга люди и вот так,
она его возненавидит,
а он не сделает к ней шаг.
и все разрушат, поломают
перечеркнут, забудут, но
его душа, вдруг, запаяет,
она заплачет под вино.
всего лишь шаг к нему навстречу,
всего лишь уважение к ней,
любовь без этого не вечна,
она теряется средь дней.
то ли
сигарета, самокрутка, курилка. я на балконе. превращаюсь в опилки. думаю о том, что изначально не понял. солнце, ветер, мысли. прибило к чуждому мысу или делает из меня человека точилка? боязнь, неприязнь, смутные чувства. то ли раньше не чувствовал, то ли только сейчас проснулся.
кто это?
сломанный винт в сложном механизме. порядок в анархизме, анахронизм в модернизме. среди высоких низкий, среди низких ввысь колосится. кто это или что это? среди бурей тишь, в воде пламя. обыденностью явится в вишенке, всем испортит праздник, но останется навсегда в памяти. кто это или что это?
твое имя
твоё имя не мной даровано,
но явилось моим спасением,
маяком в темноте, дорогою
и надеждой такой весенней.
твое имя в часы погибели
прозвучит с небывалой громкостью,
на устах моих лишь: «любимая»
и в глазах только твои волосы.
снизошла, как с небес «богиней» и
стал готов я тебе поклоняться.
этот мир без остатка сгинет,
только ты в нем должна остаться.
и не нужно другого «солнца»,
приласкаешь ты и согреешь,
пусть земля в пустоту обернётся,
я в лучах твоих буду живее.
твое имя не мной даровано,
только мной оно будет прожито,
обернулась ты, вдруг, дорогою,
человеком родным и схожим мне.
Мистер Фолк
I.
Раскинувшись в кресле мистер Фолк читал французский роман. В нем было написано о женщине, которая влюбилась в друга семьи и изменяла мужу. Он любил периодически почитывать подобную литературу, куря при этом хорошую кубинскую сигару. Мистеру Фолку было сорок три года и у него не было ни жены, ни детей. Он работал юристом в компании, находящейся в центре города уже двадцать один год. Сегодня был выходной день. На улице было около двадцати двух градусов, вечерело, но уходящее солнце все еще нежно ласкало природу и соседские дети громко играли на своем участке, мешая мистеру Фолку спокойно читать роман. Периодически он подходил к окну и выкрикивал «Тише там! Тише!». Тем не менее, дети не утихали. В один момент, окончательно вскипев от ярости из- за того, что на его слова не обращают никакого внимания он высунулся из окна и очень громко и злобно закричал: «Если вы сейчас же не прекратите орать, визжать, хихикать и издавать прочие раздражающие звуки, мешающие мне комфортно проводить свой выходной, клянусь Богом я выйду из этого дома и лично надеру зад каждому из вас!». На секунду воцарилось молчание, после которого раздался оглушительный и режущий слух детский плач. Соседским тройняшкам Фишерам еще не было и пяти лет отроду.
«Черт вас подери! Да что же это такое! Каждый выходной день одно и то же с тех пор, как в этом дом заехали эти проклятые Фишеры! Нет, так дело не пойдет, я обязан донести до родителей этих мелких… этих мелких… детишек, что ни одна живая душа в этом мире не позволит себе мешать честному человеку Джимми Фолку комфортно проводить свой выходной!». С этими словами он положил сигару в пепельницу, оделся в свой деловой темно-синий костюм, конечно же облачил лысую макушку в такую же темно-синюю шляпу и направился в соседний дом. Семейство, создававшее ему столько хлопот заехало сюда всего около трех недель назад. За это время мистеру Фолку не удалось встретиться ни с новым хозяином, ни с его супругой. О том, что новые владельцы имеют фамилию Фишер он узнал лишь из-за таблички, висевшей рядом с дверью, на которой она была написана.
Мистер Фолк долго нажимал на дверной звонок. За то время, пока он одевался дети по всей видимости зашли в дом, поскольку на улице их уже не оказалось. Из-за двери слышались крики и голоса. Он надавил на кнопку звонка сильнее прежнего и спустя несколько секунд дверь открыла невысокая женщина, одетая в фартук. Ей было около тридцати лет и по всей видимости она имели испанские корни, ее кожа была смуглая, глаза имели ярко выраженный карий цвет, а волосы благородный каштановый оттенок. Ее внешность сразу показалась мистеру Фолку привлекательной.
– Здравствуйте. Что вам нужно? – произнесла она.
– Кто там, черт подери?! – донесся, по всей видимости пьяный мужской голос из глубины дома.
– Меня зовут мистер Фолк. Я ваш сосед из вон того, правого дома. Послушайте, у меня есть претензии…
– Чертов ублюдыш, а ну иди сюда! Я тебе задам!
– Нет, не надо… – из дома доносились крики, мешавшие мистеру Фолку договорить. Встретившая его женщина бросилась вдаль по коридору со словами
– Не смей трогать моего сына!
– Нет!
– Да что у вас тут в самом деле происходит? – недовольно произнес мистер Фолк, но его реплика не была никем услышана.
– Успокойся, Бен, у нас гость, к нам пришел наш сосед, у него какие- то претензии… Иди проспись, я тебя умоляю, не трогай детей.
– Сосед?! – на несколько секунд воцарилось молчание, но затем зачинщик всего происходящего принялся кричать громче прежнего: – – Трахалась с ним?!!! Трахалась?!!!
– Да что ты несешь… – Внезапно мистер Фолк услышал пронзительный женский крик, он поспешил внутрь дома и увидел, как мужчина замахивался кулаками на встретившую его женщину. На мгновения мистер Фолк замер в состоянии страха, но все же собравшись с силами произнес:
– Послушайте, сэр, если вы сейчас же не прекратите этот беспредел я вызову полицию. – Находившийся в сильном опьянении мистер Фишер никак не отреагировал на эти слова и лишь перешел от угроз к удушению лежавшей на полу обессилевшей женщины. За углом стены стояли плачущие тройняшки, в ужасе наблюдавшие за этой сценой.
– Да что же это такое? Ты же ее убьешь!!! – закричал мистер Фолк. Лицо хозяйки медленно начало синеть. Вдруг, мужчина немного распустил хватку и в итоге убрал свои ладони от ее шеи, облокотившись на край дивана, находившегося за ним. Он внезапно начал рыдать, захлебываясь в собственных слезах. Мистер Фолк помог женщине приподняться в ужасе от всего происходящего и начал спрашивать: