Илья Сергеевич Ермаков
Розовые единороги будут убивать
Глава двадцать первая, в которой Сора принимает Темного
– Что ты сделал со мной?
Темная Элиза отскочила назад, услышав стон Соры, и на ее месте появился Темный Селестин фон Грегори.
– Что «я сделал с тобой»? Вопрос в корне неверный, Сора!
Сора тяжело дышала, прижимая копье к груди.
Она почувствовала, как о ее ноги сзади трется Чак-Чак.
– Чаки, назад! – бросила она мопсу.
Чак-Чак- заскулив, бросился бежать прочь от места битвы.
– Ты должна задать совсем иной вопрос, Сора!
Темный Селестино говорил с ней. И его темное тело наливалось чернотой все сильнее и сильнее, что черты лица совсем смазывались, спрятавшись в клубах черного дыма.
– Что ты сделала с собой?! – кричал на нее Темный.
Сора тяжело выдохнула.
Сноп чернушек ударил из-под ее ног, поднявшись россыпью вверх.
– Я… остановлю тебя!
И Сора бросилась на врага, выставив копье вперед.
– Не так просто, дорогая…
Темный поднял правую руку, согнув в локте, и ноги Соры… оторвались от земли. Что-то незримое держало ее прямо в воздухе, лишая возможности шевелиться.
– Отпусти меня! Ты! Отпусти! – корчилась Сора, беспомощно болтая ногами.
– Какая же ты глупая… какая… слабая!..
Последовал резкий взмах руки Темного, и тело Соры само понеслось прочь и рухнуло в кусты.
Ветки расцарапали все тело и лицо Соры. Она визгнула от боли, когда одна ветка острым концом вцепилась в ее руку.
– Черт… черт…
Она сказала себе: «Надо срочно выбираться!».
Она не могла долго оставаться заложницей кустов. Пришло время встать и принять бой.
Сора должна одолеть Темного и спасти Остров Поющих Кошек!
Сора, преодолевая боль, поднялась на ноги и вышла из кустов, поломав несколько веток. Взяв свое копье, она направилась к Темному, который…
…уже стоял перед ней в образе Лианы Дарлинг.
– Как ты… делаешь это? – ужаснулась Сора.
– Значит, ты узнала меня? Очень хорошо. Еще не все потеряно, Сора. У тебя еще есть шанс… исправить ситуацию.
– Ситуацию? О чем ты?
Темная Лиана Дарлинг протянула ей руку.
– Идем со мной, Сора. Я приведу тебя туда, куда надо…
– Нет! – вырвалось у Соры. – Ты – враг! Ты – Темный! Ты – повелитель лжи! Я не поддамся на твои уловки! Ты – олицетворение страха… и смерти!..
Темный резко одернул руку и с прищуром взглянул на Сору.
– Так вот… чему тебя научили на этом Острове? Ты совсем запуталась, Сора. Ты уже не понимаешь, что говоришь. Белое выдали за черное, а черное за белое.
Темная Лиана поцокала язычком и добавила:
– Какая досадная… ошибка. Я рассчитывал, что ты намного умнее…
– Ошибка?! Нет здесь никакой ошибки! Это все ты! Ты – главная ошибка, Темный! Ты сам напал на этот Остров! Что бы тебе здесь ни потребовалось… я не позволю тебе это получить! Я остановлю тебя! Я. Тебя. Не. Боюсь.
– Уже намного лучше… бояться страха… тебе не кажется это вполне нормальным, Сора?
Но она больше не собиралась выслушивать его бредни. Сора с воинствующим кличем замахнулась копьем, а потом…
Над ладонью Темного появился сгусток черного жидкого пламени.
– Что за…
Сора мгновенно замерла, увидев могущественную силу врага.
Губы Лианы растянулись в довольной улыбке, и черный сгусток сорвался с ладони Темного и полетел прямо в Сору!
– Ох!..
Она успела отпрыгнуть в сторону и кубарем прокатилась по земле, выронив копье из рук и расцарапав коленки.
Черный шар пламени пронесся за ее спиной, попал в дерево и… тут же вспыхнуло алое пламя.
Дерево загорелось.
– Вот черт!
Сора, переводя сбившееся после второго падения дыхание, ослабев, поднималась на ноги.
– И как мне верить после этого тебе? Что ты вообще делаешь? Если ты хочешь, чтобы я выслушала тебя, то ты явно выбрал не самую лучшую тактику!
– О, нет, Сора… это все ты… сопротивляешься мне. Покончи с этим! Покончи с этим раз и навсегда! Давай же! Сделай это!
– Ты прав… я сделаю…
Сора оглянулась назад и увидела копье, лежащее в нескольких метрах от нее. Потом он посмотрела на своего врага – ноги Темного оторвались от земли, и он взлетел в воздух.
– Выбор за тобой, Сора. Прими меня… или уничтожь!
Выбор казался ей слишком очевидным.
Тогда Сора рванулась с места, бросилась к копью и схватила свое единственное оружие.
– Я избавлюсь от тебя, Темный! Раз и навсегда! Сдохни!
И Сора бросает копье в Темного.
Копье пересекает расстояние, отделявшее их друг от друга. Сора видит, как лезвие направлено прямо в грудь противника. У нее… получится… должно… получиться…
Но вдруг…
Темный перехватывает копье прямо в воздухе и… в мгновение ока оружие Соры покрывается языками чернильного пламени.
Темный вонзает копье в землю под собой, и огонь меняет цвет на рыжий. В скором времени от деревянного оружия остаются лишь угли.
– Нет…
Сора обмякла.
Она упала на колени и сильно ударилась, но эта боль – ничто в сравнении с тем, что уже случилось.
Она проиграла.
– Это конец, Сора, – сказал ей Темный в образе Лианы Дарлинг, – сейчас… все должно закончиться. Нет иного пути, моя дорогая. Только принятие… принятие меня… в себя.
Сора не желала это слушать.
– Прими меня… в свое тело… в свой разум… в свою душу…
Сора медленно подняла на Темного взгляд. Тот начал плавно опускаться ногами на землю.
– Ведь ты такая же, как и я… когда же ты поймешь, глупенькая?
И вот… облик Лианы Дарлинг исчез. Теперь образе Темного предстала… сама Сора.
Она смотрела на своего темного близнеца.
– Мы с тобой – одно целое. Ты и я. Без тебя… я не могу жить. Ты же… можешь жить без меня, но… что это будет за жизнь?
– Хорошая жизнь. Жизнь без страха, без обмана… без боли…
– А кто тебе внушил, что я – таков, каким ты меня считаешь? Страх? Обман? Боль? Ты же боишься страха, верно, Сора? Ты сама это сказала несколько минут назад. А вот, что касается лжи… смею с тобой не согласиться. Правда – вещь неоднозначная, да, Сора? У каждого… она своя. Важна лишь… истина. В ней таятся все ответы. И истина… порой бывает… страшной… и болезненной…
– Как ты смеешь… говорить мне… об истине?! Тварь!
В Соре загорелся огонь.
Она сама не до конца осознала, что с ней происходит, но уже вскочила на ноги и рванулась с места.
Сора бросился на Темного, готовая разорвать его голыми руками.
– Я уничтожу тебя, слышишь?! Уничтожу тебя своими собственными руками! Ты ничего не можешь мне сделать! Лучше тебе даже не противиться мне!
– А я и не буду…
Раз – Сора прыгает и поднимается над землей. Два – она сбивает Темного-близнеца с ног и валит на спину. Три – Сора лежит поверх Темного и заносит над ним свой кулак.
– Сейчас ты получишь, гадина!
Из глаз Соры брызгают слезы, а ее кулак опускается на лицо Темного близнеца.
А Темный… не сопротивляется.
Сора бьет своего двойника по лицу.
Сначала прямо в нос. Потом – в щеки. Еще раз – подбородок. Четвертый удар – лоб.
И еще…
Еще…
Еще раз!
– Я ненавижу тебя! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
Сора не переставала ударять кулаками по своему темному лицу снова и снова. Из носа Темного хлынула черная кровь. Сора беспощадно оставляла на лице Темного кровавые порезы, синяки и раны.
– Прошу тебя… сдохни! Сдохни! Сдохни! Гнида! Боже… умри! Просто умри! Оставь меня! Оставь!
Сора боролась с плачем.
Из-за этого каждый новый удар становился слабее и слабее.
– Я больше не хочу! Я не выдержу этого! Не надо! Прошу! Уйди! Прошу тебя! Убирайся! Уходи! Прочь! Прочь! Слышишь?! Оставь меня в покое! Сука! Оставь… оставь меня… в покое…
И Сора сдалась.
Он опустила ослабшие руки и отдалась рыданиям.
А Темный смотрел на нее взглядом, полным… любви.
– Почему… почему это происходит со мной? Скажи! Почему ты молчишь?! Отвечай мне! Говори, когда я тебя спрашиваю! Я хочу знать… я устала от этого, понимаешь?! Устала! Скажи!
Но Темный молчал.
– Боже… просто… скажи!
Сора потеряла над собой контроль.
Она уже не осознавала, что происходит вокруг и… что происходит с ней самой.
Все вдруг стало таким ничтожным, непонятным, странным…
И она не могла ничего с этим сделать.
– Помоги мне… прошу… спаси меня…
Эти слова вырывались из нее сами по себе.
– Мне нужна помощь… твоя… только твоя… я больше этого не вынесу… я устала от этого… я устала быть… одна…
Сора не сползала со своей темной копии. Она все еще сидела у нее на животе, опустив руки вниз.
– Мне страшно… я не знаю, что будет дальше… не знаю просто… и все тут… меня некому защитить… и некому помочь… больше никого… не осталось… когда ты…
Сора замерла.
Она уже не понимала, кто это говорит: она или кто-то другой.
Ее губы шевелятся, и слова вытекают сами по себе.
– …оставила меня… милая… вернись… прошу… вернись…
И еще одно слово:
– Элиза…
А потом… лицо ее темного близнеца исчезло, и Сора увидела перед собой ее, ту самую маленькую девочку с бледной кожей и черными волосами в платье с красными лепестками.
Ее лицо… обезображено.
Все в крови.
Нос сломан.
Один глаз вытекает из глазницы.
Губы треснуты.
Все щеки покрыты гематомами и кровоточащими ранами.
Ни единого живого места…
– О, господи!
Сора ахнула и тут же закрыла лицо и рот ладонями.
– Нет… я не могла… нет-нет-нет! Только не это!
Она раздвинула пальцы и снова осмелилась посмотреть на того, кто лежал прямо перед ней.
– Ну все… успокоилась? – обратилась к ней девочка.
– Элиза…
Сора в ужасе слезла с тела изувеченной девочки и протянула ей руку, чтобы помочь ей встать.
Сора не задавала никаких вопросов.
Кажется… только сейчас к ней постепенно приходило все понимание происходящего.
– Почему ты так долго плакала, мамочка? Уже все… давно закончилось.
Элиза тепло улыбнулась и направилась к крылатому розовому единорогу. Он уже не напоминал ужасное мерзкое чудовище, а прекрасное волшебное создание, прилетевшее сюда из детской сказки.
Когда Элиза повернула голову к Соре, то ее лицо… снова стало прежним – чистым и красивым, лишенным все тех ран и травм, которые Сора оставила Темному своими кулаками.
– Это никакой не обман, если ты об этом думаешь. Все гораздо… проще, чем кажется на первый взгляд. Ответы… всегда были рядом с тобой. Ты просто выбирала их не замечать. Прятала сама их… от самой себя.
– Но… почему?
Сора еще не все понимала.
Элиза погладила сказочного крылатого единорога по радужной гриве и, пожав плечиками, ответила:
– Страх.
– Неужели… я такая трусиха?
– Возможно, это так. Но сейчас ты уже стала достаточно смелой, чтобы… принять меня. Но это будет больно, предупреждаю.
– Принять…
Сора снова стало не по себе.
Она начала ощущать во всем происходящем какой-то подвох.
– Нет никакого обмана, Сора.
Это говорил с ней Темный в образе ее дочери.
– Есть лишь истина. Правда, которую ты очень боишься. Правда, которую ты сама же отрицала и не принимала, предпочитая назвать эту правду «ложью». Правда, которая должна принести боль. Она такая.
Ноги у Соры ослабели, но она все еще старалась поддерживать свое вертикальное положение.
Сейчас не время снова падать на землю и валяться в своих рыданиях и продолжать бичевать себя.
За допущенную ошибку…
– Истина зачастую бывает неприятной. Это так. Но ее не нужно бояться. Чтобы двигаться дальше, ее нужно принять. Ты не сможешь осознать сущность своей жизни, пока не примешь то, что случилось с тобой, Сора. И то, что происходит с тобой сейчас. Сущность жизни – это про будущее. И как ты можешь идти вперед, если не разобралась с прошлым и настоящим? Согласна со мной, Сора? Это ведь простая логика! И ребенок разберется!
Соре было странно слышать то, как Элиза обращалась к ней по имени.
– И что… я должна сделать?
– Не беспокойся. Сейчас я тебе помогу.
А потом на сцене появился Чак-Чак, вышедший из своего укрытия, прознав, что опасность миновала.
– Чак-Чак!
Элиза, увидев мопса, радостно побежала к нему. Чак-Чак не остался в сторону и смело рванулся к девочке.
Темный взял мопса на ручки и крепко прижал к себе, одарив теплым поцелуем в мокрый носик.
– Так, как его на самом деле зовут? – поинтересовалась Сора.
– И так и так… вообще его зовут Чаки, но я называла его Чак-Чак. Так веселее даже.
Соре стало легче от того, что она распутала хотя бы эту путаницу.
– Хороший, Чак-Чак… хороший мальчик! Мой песик… мой сладенький… такой смешной и слюнявый! Да, Чаки… ты слюнявый!
Сора перестала понимать, что с ней происходило. Она и не хотела это понимать. Она просто всецело решила отдаться новым прекрасным чувствам, нахлынувшим на нее.
По ее щекам медленно покатились слезы, когда она смотрела, как Элиза играется с Чак-Чаком.
Она поймала себя на мысли, что может созерцать эту картину целую вечность. И ей никогда не надоест.
Но ведь перед ней… не Элиза.
– Миленький Чак-Чак. Такой хороший! Давай, ступай… слезай! Мне еще нужно все рассказать мамочке…
Элиза отпустила Чак-Чака, и тот начал задорно кружить и петлять вокруг нее. Девочка не сдержала озорного смешка.
– Что будет дальше? – спросила ее Сора.
– Я спрашиваю, а ты отвечай.
– Поняла.
Элиза потянулась на носочках и набрала в легкие воздуха.
– Ты принимаешь меня?
Соре этот ответ дался не так просто, как она рассчитывала.
Если этот Темный – враг, и она ошиблась… то дело плохо.
– Да, принимаю.
Элиза важно театрально кивнула.
– Ты готова узреть всю истину и принять ее, какой бы страшной и болезненной она ни была?
Сора догадывалась, что вот-вот должно случиться то, чего она так долго ждала и боялась одновременно.
– Да, готова.
Элиза снова кивнула и направилась к ней навстречу.
– Ты готова вернуться к настоящей жизни и начать ее снова?
Настоящей жизни…
Сора вообще не понимала, что означает этот вопрос, но… во имя любопытства она сказала то, что от нее ожидали услышать:
– Да, я вернусь и сделаю все, что нужно.
– Чудесненько!
И вот Элиза уже стоит прямо перед ней.
– Что теперь? – тупо спросила Сора.
– Возьми меня за ручку, и я все тебе покажу.
Элиза смотрела на нее своими большими голубыми глазами. Это милое лицо… такое прекрасное… такое доброе… такое… знакомое…
Сора начала медленно тянуть свою руку навстречу Элизе.
В лесу послышались звуки – бег, шелест листвы и травы, а потом крики.
– Сора!
– Сора!
Это Лассо…
И Мо!
Сора не останавливалась.
Она продолжала молча тянуть свою руку Элизе.
– Сора! Мы уже бежим!
– Сора! Мы тебя спасем!
Но она их не слушала.
Она смотрела только в глаза Элизе.
Теперь он точно знала, кто она такая.
Элиза – ее дочь.
А Темный – истина, которую она отвергала и так боялась…
Пришло время… принять ее.
– Сора! Нет!
– Сора! Это Темный! Не слушай его!
Не слушать его – была ее ошибкой.
Это все… просто трюк.
Простой фокус.
Который она устроила для себя самой.
– Сора!
– Сора!
Они прорывались к ним…
Сора тянет руку дальше и…
Элиза берет ее за руку.
– Очень хорошо, мамочка. Приготовься. Тебе будет больно, когда ты это увидишь.
И Сора начала тонуть во мраке.
– Сора!..
Эхом до нее доносились голоса Лассо и Мо.
Но им ее уже не спасти.
– Сора!
Она утонула в объятьях Темного и приняла его… в свое тело, в свой разум и в свою душу…
Глава двадцать вторая, в которой Сора видит истину
– Мм… как вкусно!
Элиза с превеликим удовольствием нацепила на вилку вторую сосиску, обмакнула ее в контейнер с соусом барбекю и надкусила кончик.
Зажмурив глазки, она начала медленно пережевывать, наслаждаясь вкусом.
– Мм… как же я люблю жареные сосиски!
Сара не понимала, откуда у ее дочери взялись подобные пристрастия в пище. Что до нее, то к такой простой «деревенской», как говорила ее мама, еде она относилась с равнодушием.
Сосиски как сосиски.
Что в них особенного?
Но Элиза была от них в восторге.
Даже гарнир не требовался! Хлебом не корми – дай жареную сосиску с соусом барбекю, и ребенок счастлив и доволен до конца дня.
«Быть мамой не так уж и сложно», – размышляла в такие моменты Сара, – «Если знать, что нужно твоему ребенку, чтобы вы оба остались довольны».
Сосиски?
Ради бога.
Без проблем!
– Держи Чак-Чак!
Элиза надломила кусочек сосиски и протянула его мопсу на ладошке.
– Только много не давай, – предупредила ее Сара, – ты же знаешь, что у него потом бывает.
– Да, да… точно. Только чуть-чуть, Чак-чак! Ради праздника.
Иначе еще одного веселья с жидкой неожиданностью Чаки, размазанной по всему дому, ей не избежать.
В остальном Сару Чак-Чак полностью устраивал. Не капризная, относительно «тихая» порода. Разве что только линяет часто. За порядком в квартире: чистотой одежды и диванов – приходиться постоянно следить. Но Сара уже привыкла к этому. Она и без того часто убирается. Так что все опять же довольны. А Элиза в Чаки души не чаяла. Она его просто обожала. Не меньше, чем жареные сосиски.
Мопс радостно подбежал к Элизе и слизнул кусочек сосиски с ее ладошки.
– Ой, Чак-Чак! Ты такой слюнявый!
И это тоже…
Еще одна особенность мопсов.
– Дать салфетку?
– Да, да… надо…
– Сейчас.
Сара достала из сумочки упаковку влажных салфеток, которую всегда носила с собой. И антисептик-распылитель.
– Держи.
Элиза оставила сосиску на своей тарелочке и протерла руки влажной салфеткой.
– Давай теперь побрызгаем на руки? Только не над едой!
– Ага!
Элиза отвела руки в сторону – прочь от еды, приготовленной для пикника. Сара подползла к ней ближе и побрызгала на ладони дочери антисептиком, который распылился над травой.
– Вытирай.
– Спасибо, мамуль!
Элиза протерла тщательно ладошки, прижала их к носу и вдохнула спиртовой аромат антисептика.
Сара уже давно заметила, что Элизу тянет к подобным «токсическим» запахам. Она постоянно открывает двери машины, когда они стоят на заправочной станции, чтобы подышать бензином. Клей, краски, гуталин – все это они уже прошли и не раз.
Сара сначала беспокоилась о том, что Элиза может вырасти у нее токсикоманкой, но потом вспомнила себя в детстве. Сара не могла отрицать, что ей совсем не нравился запах краски… что-то приятное она и сама в этом находила.
Возможно, с возрастом это проходит? Ведь даже пищевые пристрастия у людей меняются. Вот взять, к примеру, ее, Сару. В детстве она даже нюхать не могла запах морепродуктов. А теперь ее от «морских коктейлей» за уши не оттащишь.
Элиза у нее вообще была довольно всеядной. Единственное, что она не переносила на дух – грибы. В остальном – все, что угодно. И в особенности – жареные сосиски!
Сара была рада, что вкусовым предпочтением Элизы оказались банальные сосиски, а не омары, которыми они решили себя побаловать всего один раз, и так не разобрались, как их правильно есть.
– Сока налить?
– Да, пожалуйста.
– Какой хочешь?
– У нас есть апельсиновый, яблочный…
– Да, и вишневый. Какой будешь?
– Давай апельсиновый.
Сара налила Элизе сок в пластиковый стаканчик, чтобы не нарушать «атмосферу пикника».
– Спасибочки!
Держа в одной руке сосиску на вилке, а в другой – пластиковый белый стаканчик с апельсиновым соком, Элиза начала пританцовывать, виляя телом и головой, наслаждаясь моментом.
У Сары это не могло не вызвать теплую улыбку.
Какая уже у нее все-таки славная дочь…
Изумительный ребенок.
– А у меня в школе будет много учителей?
– Хочешь поговорить о школе?
– Почему бы и нет? Давай.
– Ну… сперва у вас будет один основной преподаватель. По физкультуре будет отдельный. А с пятого класса разные занятия будут вести разные преподаватели. Так что хорошенько сразу запоминай, как их зовут. Договорились?
– Ага. А ты как училась в школе?
Сара не думала, что этот вопрос поставит ее в тупик. Она решила быть откровенной с дочерью и честно ответила:
– По-разному. Я не была отличницей. В основном училась на четверки. Были у меня и тройки и даже пару двоек, но все же… я собой довольна. В конечном счете я вышла на четыре и пять.
– Значит, ты была не такой умной.
– Эй!
Элиза, заулыбавшись, залилась краской.
– Прости…
– Ничего. Просто… я хочу сказать, что оценки это еще не самое главное. Ругать тебя за двойки я не собираюсь, понимаешь? Но это не значит, что ты не должна стараться. Надо стараться, Элиза, иначе ничего не выйдет. Понимаешь? Я хочу, чтобы ты хорошо училась, ведь ты… способная у меня, и я это вижу. Так что я спокойна за твои будущие оценки.
– Спокойна?
– Да, Элиза. Я верю в то, что ты все сможешь. Главное – найди то, что тебе будет больше всего интересно. Это поможет тебе в будущем. Ты все поймешь. Ты должна найти какую-то область, которая тебе понравится.
– Это чтобы я выбрала хорошую работу? Которая будет приносить мне удовольствие?
– И почему ты такая умная, Элиза?!
– Ну ведь… ты – моя мама.
От этих слов у Сары в глазах встали слезы. Она не хотела сейчас плакать при дочери, даже если это были слезы радости. Сара поспешила вытереть глаза от влаги.
– Дядя Слава будет с нами на первое сентября?
– Не думаю, золотце. Бабушка придет, я так думаю. А дядя Слава встретит тебя уже после школы, ладно?
– Хорошо. Я… понимаю… почему он не сможет… да! Пусть лучше мы с ним встретимся после школы. И я ему все-все расскажу!
Дядя Слава прикован к инвалидному креслу. И Сара полагает, что это уже навсегда. Она заботится о брате и часто его навещает, но это трудно. И ее маме трудно. Но они справляются.
После той трагедии вся их жизнь перевернулась с ног на голову.
А на могилу к Мише они ездят каждый месяц. Мама все время просит Сару отвезти ее на кладбище, и она не может ей в этом отказать.
Ее мама потеряла одного ребенка, взрослого сына. И это сильно по ней ударило. С тех пор Сара всегда поддерживает с ней связь. Каждый день звонит по вечерам. Сама звонит.
– Да, милая. Так будет лучше.
А потом к ним из леса неожиданно вышел пожилой мужчина, одетый в одежду настоящего лесничего.
– Ой! Прошу прощения!
Сара и Элиза синхронно повернули головы в его сторону.
Саре этот пожилой мужчина с седой бородой не показался опасным. Она сразу заметила, что он держал поводок в руке.
– Вы не видели тут собачку?
Сара уже хотела ответить, но Элиза ее опередила:
– Нет! Не видели мы никакой собачки! Здесь только Чак-Чак! И Гоша! Но Гоша – единорожка, а не собачка!
И она указала на мопса, довольного, лежащего на одеяльце.
– О! И у вас собачка есть! А моя вот убежала… никак не могу найти! Где-то бегает сейчас в лесу…
– А как она выглядит? – спросила Сара.
– Черный ротвейлер. Филипп.
Сара сглотнула.
«Вот черт! Прямо сейчас по лесу бегает ротвейлер без поводка!».
– Я пойду поищу его еще. Если найдете – приведите его к ближайшей заправочной станции. Та, что на перекрестке. Знаете?
– Да, да. Мы ее проезжали.
– Я отправлюсь туда к вечеру, если поиски не увенчаются успехом.
– Хорошо. Удачных вам поисков!
– Вы не бойтесь его. Филипп не кусается. Он может лаять… но никогда не нападет на людей. Он знает, что его ищут.
– Мы приведем его на заправку, если встретим. Не беспокойтесь.
– Вот спасибо! Это у вас пикник?
– Да-да! – ответила звонким голоском Элиза.
– Ну… удачно вам посидеть! Если приведете его на заправку, скажите, что это Филипп Федора. Там все поймут.
– Хорошо! Я поняла! Мы поможем.
– Ну-с… хорошего вам дня!
– И вам! – ответила Элиза.
Федор помахал рукой и скрылся в лесу, покрикивая:
– Филипп!
И свистел.
– Филипп!
Сару, конечно, озадачила вся эта ситуация. Ей совсем не нравилась, что сейчас по лесу бегает ротвейлер. Насколько она знала, это довольно большая порода собак. И как он вообще мог потерять своего пса?
«Надеюсь, этот Федор сказал правду, и он не маньяк какой-нибудь».
– Жалко Филиппа, – произнесла Элиза.
И эти слова вырвали Сару из ее мыслей о теории Федоре-маньяке.
– Что, прости?
– Надеюсь, Филипп прибежит к нам, и мы поможем ему вернуться к дяденьке. Да, Чак-Чак? Поможем Филиппу?
Но Чаки никак не среагировал.
– Теперь нам надо быть осторожными, Элиза. Мы не знаем, чего ожидать от этого ротвейлера.
– Но дяденька сказал, что Филипп хороший?
– А ты его вот так легко поверила? Ты же его совсем не знаешь!
– Ну… он не показался мне опасным. А тебе?
Сара не знала.
Но какое-то чувство подсказывало ей, что Федор не опасен. И его Филипп, возможно, тоже.
– Не будем делать поспешных выводов о человеке, которого даже не знаем. Согласна?
– Ну… как скажешь. Я бы помогла песику Филиппу.
И почему она такая добрая?
Лишь бы этой добротой нагло не пользовались в школе.
Нужно будет поговорить с ней как-нибудь об этом. Но не сейчас. Сегодня у них семейный пикник.
– Давай сменим тему, – предложила Сара.
– Давай. О чем еще поговорим?
– Ты вроде хотела спросить что-то еще про школу?
– Ах, да… Ты будешь помогать мне с домашней работой?
– Конечно, буду, милая. Конечно. Но ты должна быстро научиться делать уроки самостоятельно. Хорошо? Обещаешь мне? Я ведь не смогу быть всегда рядом и помочь со сложными предметами. Я и сама уже ничего не помню со школы! Но на первых парах я с тобой позанимаюсь обязательно. Даже не сомневайся. Так что… обещаешь учиться самостоятельности?
– Обещаю, мамуль. Я ведь уже… самостоятельная!
С этими словами Элиза гордо нацепила на вилку еще одну сосиску и макнула ее в соусницу.
– Сколько ты уже сосисок съела?
– Эта третья!
Сара вечно поражалась аппетиту Элизу. Особенно, когда речь шла о жареных сосисках. При этом Элизу нельзя назвать полной девочкой. Она очень стройная и сама следит за своей фигурой.
Если ее дочь из тех индивидов, которые могут есть и не толстеть, то она будет этому даже рада, если нет никаких проблем со здоровьем.
– Кушай, золотце. Это наш праздник. Еще налить сока?
– Я сама!
Сара возражать не стала.
Элиза самостоятельно потянулась за пачкой апельсинового сока и начала наливать его в свой стаканчик.
Как вдруг…
Раздался лай.
Сара резко вытянулась. Элиза замерла.
– Это Филипп?
Сара уставилась на Элизу, не желая сводить с нее глаз.
– Не знаю… лучше иди ко мне.
Элиза оставила стаканчик с соком, и громкий лай повторился.
– О, боже!
Чак-Чак вскочил и стал принюхиваться.
– Чаки? Что с тобой?
Элиза, поднявшись на ноги, уставилась на своего песика.
А затем… снова лай. И из кустов выбежал черный ротвейлер.
Филипп.
– Это Филипп дядечки!
И Чак-Чак рванулся с места.
– Эй! Чаки! Ты куда? Вернись!
Элиза бросилась за ним.
Сара резко выкрикнула:
– Элиза! Вернись! Не убегай далеко! Вернись сейчас же!
Но Элиза ее не слушала.
– Чак-Чак! Подожди!
Она гналась за мопсом, который побежал за ротвейлером так быстро, как никогда не бегал до этого.
Сара… по неизвестной ей причине медлила… она смотрела в спину Элизы… почему? Ждала, что она остановится и вернется?
Но этого не случилось.
Элиза с каждой секундой отдалялась от места пикника все дальше.
– Элиза!
И вот, когда ее дочь оказалась у леса, Сара не выдержала и вскочила.
– Элиза! Не убегай туда! Вернись! Не надо туда ходить!
Снова оглушительный лай…
А Элиза скрылась за деревьями.
– Элиза!
Сара бежит за ней.
Она быстро разгоняется, и ее ноги несут ее почти по воздуху. Так быстро она еще никогда не бегала в своей жизни.
– Элиза! Элиза!
Она не переставала выкрикивать имя дочери.
Сара быстро пересекла полянку и оказалась в лесу.
Вдали мелькнуло платье Элизы.
– Элиза! Стой! Остановись сейчас же! Назад! Элиза!
Она звала дочь, словно хозяин зовет свою собаку.
– Элиза!
И голос ее дочери ответил:
– Филипп! Чаки!
И снова лай, а потом…
Шум.
Сара услышала этот шум, и ее сердце замерло.
Дыхание перехватило.
В голову ударил холод.
Шум… поезда…
Там, впереди, рельсы!
Чертовы рельсы!
А поезд…
– Элиза!
Сара бежит еще быстрее.
Только бы успеть… только бы успеть… только бы…
Она уже не слышит Элизу.
И не видит ее…
Она слышит лишь лай собаки и шум приближающегося поезда.
Рельсы… совсем рядом.
– Элиза! Нет…
Сара смотрит вправо – блестят белые огни.
Поезд уже рядом.
– Элиза!
Сара бежит, вырывается вперед и…
Рельсы.
Ротвейлер издает лай!
Поезд… уже гремит…
А Элиза…
– Чаки! Чаки! Стой!
Сара вопит:
– Элиза!
Она стоит на рельсах.
Мопс где-то рядом.
Поезд… тоже рядом…
– Элиза!
Она хватает мопса на руки и прижимает к себе.
– Чак-Чак! Не убегай!..
Поезд уже здесь…
– Элиза! Назад! Ко мне!
Дочь стоит к ней спиной.
А поезд уже в нескольких метрах…
Сара делает рывок вперед, а Элиза…
Элиза разворачивается к ней лицом, и ее бледное лицо светится в лучах приближающегося поезда.
– Мама…
Удар.
Сара замирает.
Она видит перед собой… кровь.
Тьму.
Слышит лай ротвейлера.
И розовые единороги…
Первый вагон поезда, несущегося по рельсам… поезда, сбившего ее Элизу вместе с Чак-Чаком… окрашен в граффити радужных розовых единорогов с блестящими крыльями…
И мир Сары рухнул.
Бог выключил звук.
Она не слышит своего крика.
Не чувствует боли, когда падает коленями на землю, усыпанную камнями.
Не слышит шума поезда с граффити розовых единорогов, несущегося вагонами перед ней.
Она видит рельсы…
Красные рельсы…
И ошметки черного платья с лепестками роз…
