Илья Никулин
Письмо для Евы
“Не знал, что вы любитель смотреть мультфильмы” – иронично ответил ему я без всякой злости.
“Это я так, смотрел на днях со своими детьми.
Но надеюсь, ты наконец услышал меня, и примешь, правильный выбор” – после слов которых, он развернулся, и окончательно вышел из кабинета.
Услышав слова профессора, я впервые за долгое время, вновь смог почувствовать хоть что-то внутри себя. Я понимал, что он говорит правильные слова, но я не был уверен, что мне хватит сил воплотить их в жизнь.
С таким чувством глубокого смятения, я пошёл в следующую аудиторию.
Шёл не спеша, аккуратно, расторопно. Уткнувшись своим каменным взглядом в пол, я задумчиво ходил вдоль наполненных студентами коридору, полностью погрузившись в глубокий мир своих мыслей.
Ровно до того момента, пока я не увидел в кабинете…, Алексея. Видя то, с каким расстроенным и разочарованным лицом он доставал тетради, мне аж самому стало не по себе от совершённого проступка. Но именно тогда, я сумел понять одно:
“Ладно, надо это сделать”
С нарастающим чувством волнения и стыда подойдя к нему, единственное, что я тогда сумел ему сказать, это:
“Привет”
“О, привет” – холодной ответил он, всё же бросив свой взгляд на меня.
“Слушай, прости, что я тебе только что сказал. Не стоило мне выплёскивать свою злость на тебе.
И я решил, что с радостью пойду с тобой в театр. Если, предложение ещё в силе”
“Ну не знаю. Ты ведь так яростно утверждал, что тебе не интересна какая-то там опера”
“Я понимаю твои сомнения. И учитывая каким я был ранее, я бы не за что не осмелился подойти к тебе и говорить всё именно так. Но сейчас, я вновь прошу у тебя прощения. И надеясь, что мы сегодня сможем вечером сходить…, в оперу” – произнёс я тяжело вздыхая последние слова.
“Национальный театр. Начало в 19:00” – немного сомневавшись, но всё же ответил мне он
И тут то, после услышанных слов, я вновь погрузился в свои собственные мысли. “Вот, возьми билет. Я не могу быть до конца уверен, придёшь ты сегодня вечером или нет. Но на всякий случай, пусть он будет у тебя” – произнёс Алексей, протянув мне руку с конвертом.
“Спасибо” – сдержанно ответил ему я, взяв из протянутой руки конверт.
“Тогда, до вечера.”
“Да, до вечера” – в лёгком смятении ответил ему я, затем уйдя на своё место.
“Национальный театр. Театр, в котором…, мы с Евой проводили последний вечер. И перед которым, я рассказал ей всё о чём чувствую. Смогу ли я вновь туда вернуться?” – волнительно спрашивал я самого себя, идя обратно на своё место.
Тогда, мой оставшийся учебный день прошёл достаточно спокойно. Профессора меня не спрашивали и работали со всеми другими учениками. Пока я сам, сидел весь день, разглядывая конверт, с раздумьями о наступающем вечере.
Таким образом, прошёл мой учебный день. Погода, всё ещё была снежная.
По дороге к дому, томительные мысли касательно вечера продолжали тяготеть мою голову.
“Театр театр, с каких это пор люди стали такими культурными?” – размышлял я по дороге к дому глядя на конверт.
Правда, по приезду домой, вернувшись в свою квартиру, словно по щелчку пальцев, я перестал думать о навязчивых мыслях. А лишь бросив конверт на стол, развалился на диване с куском разогретой в микроволновке пиццы, смотрел что попало по телевизору, отключив свой “чрезмерно умный мозг”. Так я пролежал до пяти часов дня. Пока внезапно не посмотрев на часы, с неохотой говорю:
“Ладно, пора собираться”
Не став прилежно мыться, на став красиво одеваться, и решил пойти так сказать, налегке. Надев джинсы, обув кроссовки с тёплым носком, нацепив свою обычную синюю кофту, я тогда риторически спрашивал себя:
“Перед кем мне там красоваться?” – с такими мыслями, я и вышел из дома.
За 10 минут до начала представления, я успеваю подъехать к театру. Видя столь знакомые, в плохом смысле этого слово слова, пейзажи, настроение сразу стало угрюмым и скверным. Пока в душе, я, было хотел всё бросить и поехать обратно домой. Но тем не менее, всё же решил не отступать.
По входу в главный зал, роскошный интерьер Национального театра вновь окутал мои глаза. Но прокрутив в голове недавний спектакль, бросив своё взгляд именно на те сидения, а также вспоминая то, что произошло непосредственно после, заново побудить во мне грандиозный восторг у него так и не получилось.
“Адам!” – эмоционально зазывал меня Алексей увидав в проходе двери.
Без лишних эмоций подойдя прямо к нему, сев на своё место среди задних рядов, я лишь немного рассержено сказал: “Привет”
“Привет. Ты выглядишь…, свободно” – без злого умыслу ответил мне он, сам облачившись в дорогой импозантный костюм.
“А перед кем мне красоваться?” – иронично возражал ему в ответ.
“Ну хорошо. Главное, чтобы тебе было удобно. И раз уж ты пришёл, то не могу не сказать, что сегодня на сцене будет выступать сам Виторио Григоло! Ох, завидую тебе я сейчас! Ведь одно дело, слушать его записи в интернете, и совсем другое, слушать его непосредственно в живую! Будет просто прекрасно, если он исполнит свою самую знаменитую арию, именующую себя как…”
“Послушай. Я тебе конечно крайне признателен за эту полезную информацию, но пожалуйста, давай пожалуйста посидим эти пять минут в тишине. Если ты не против?”
“Чтож, ладно, как тебе угодно” – скромно ответил он, затем аналогично мне, тихо присел на своё место.
На протяжении следующих пяти минут, зал готовился к непосредственному представлению. Работники театра в последний раз поправляли декорации да шторы, пока люди вокруг нас, в спешке садились по своим местам. Ровно до того момента, пока огни прожекторов вокруг нас, окончательно не затухли, переключив весь свой свет на самую главную сцену.
“Вот и начало!” – с волнующим предвкушением произнёс Алексей.
“Окей, давай глянем” – без энтузиазма изъявил я ему, после чего начался просмотр.
И…, что я могу сказать касательно того представления. Это было очень…
“Утомительно. Господи, и сколько ещё так сидеть?” – спросил я своего соседа после завершения своей первой песни за 10 минут.
“Ещё три часа”
“Три часа, да ладно тебе?!”
Но в тот момент, Алексей меня уже не слушал. Он, вместе со всеми остальными, встал со своего места, и громкими овациями аплодировал талантливому артисту, в то время, пока я не разделял вместе с ним искромётных ощущений, продолжая сидеть на своём месте.
“Ты хоть что-нибудь понимаешь, о чём он поёт?”
“Если честно, то нет. Ну разве ты не понимаешь, это необходимо просто…, прочувствовать”
“Чтож, если и делать выводы исходя из твоего ответа, то я являюсь абсолютно бесчувственным куском дерьма!”
“Ну всё Адам, хватит тебе уже” – уже более раздражённо ответил мне он, стараясь сосредоточиться на представлении.
“А сейчас, дорогие наши слушатели, маэстро Григоло, хотел бы исполнить для вас песню из своего третьего альбома “The Romantic Hero”, под названием “Romeo et Juliette, Act 2”, попросим поприветствовать его аплодисментами” – после слов ведущего на сцене, люди вновь, словно стадо по велению своего хозяина, стали хлопать в ладони что есть сил. Как только шум в зале прекратился, его тут же заменил шум со сцены.
Ещё целых 5 минут я старался убедить себя, что мне понравиться всё происходящее на сцене. Но все попытки оказались счетны. Тогда, его голос словно раскалённым ножом, проходился по моим ушам, принося мне боль каждую секунду. И так продолжалось ровно до того момента, пока:
“Господи, да как ты можешь это слушать?” – не сдерживая себя, со всей эмоциональностью спросил я у Лёши.
“Адам, пожалуйста, не мешай!”
“Нет, ну ты только послушай его. Стоит себе на сцене весь из себя разодетый с иголочки, да только выпускает из своего рта какую-то звуковую пустышку, изображая из себя “великого человека!””
“Адам, если ты сейчас же не прекратишь, то я…”
“И ты думаешь, своим “волшебным голосом” он сделает для этого мира что-то хорошее? Да ничего подобного! Такие как он, только и делают, что вечно что-то говорят, да ничего не делают. Тогда как мы, люди работы и науки, делаем всё возможное, чтобы сделать жизнь таких как он, удобнее и комфортнее” – стараясь максимально доказать свою позицию, эпатажно говорил я своему соседу.
“Адам, я понимаю, у тебя сейчас плохое настроение. И раз уж ты не хочешь слушать, то можешь просто выйдешь отсюда и не будешь никому мешать?!”
“Ох, так ты значит предлагаешь мне уйти?! После того, как сам меня позвал?! Чтобы послушать какого-то там второсортного крикуна?
Но если ты так этого хочешь, то я могу доказать тебе то, что даже такой чайник в песенном искусстве как я, способен утереть нос этому выскочке на сцене” – горделиво и уверенно произнёс я ему встав со стула.
“Что?!”
Два раза крепко ударив себя кулаком по груди, а также проглотив всю жидкость в своём рту и набрав побольше воздуха в лёгкие, я что есть силы изъявил:
“ЛЯЯЯЯЯЯ” – от чего не выдержав стыда, Алексей резко потянул ко мне свои руки, и ухватив меня за шкирку, немедленно усадил на место прикрыв рот.
От такого преферанса, многие люди окружавшие нас посмотрели на нас как на идиотов. Мне было всё равно. А вот, Лёше, было за меня явно очень стыдно.
“Простите” “Простите пожалуйста” “Просим прощения” – крайне волнительно старался сказать он окружающим.
“Вух, я думаю, сказал всё что хотел”
“Да чтоб я ещё раз хоть раз в жизни пригласил тебя куда-нибудь!” – злостно твердил мне он.
“Да брось. Ты злишься, потому что не можешь отрицать банальных фактов. А я, настоял на своём, и доказал тебе свою неоспоримую правоту.”
“Эй, да вы можете уже замолчать наконец?!” – возмущённо спросил человек сидящий справа от меня.
Обернувшись вокруг себя на другую сторону, я увидал того, кто посмел высказать столь громкие изречения. Это была, молодая девушка, сидящая в аккуратном белом приталенном платье, собранный в хвост длинными светлыми волосами, а также сиятельное светлыми голубыми глазами.
“Ох, прошу прощения сеньорита. Я просто доказывал своему другу, что тот человек, который сейчас горланит свои песенки на сцене, вовсе не заслуживает такого внимания и аплодисментов, которые ему воздают все эти люди.”
“Боже мой! Да как вы вообще смеете заикаться на чудесный, словно одарённый ангелами кристальный чистый голос маэстро Григоло?” – возмущённо спрашивала она меня.
“Ох, прошу глубоко прощения!” – саркастично ответил. “Я просто хотел сказать, что лишь пустые и громкие слова, основанные на совершенно бездарной основе какого-то иностранного писаря, вовсе не стоят внимания такого количества людей”
“Что?! Вы смеете называть Ромео и Джульетту бездарным произведением?!” – с очень наглым изумлением переспросила она меня.
“Нет, ну что вы, поймите меня правильно. Просто, да. Именно это, я и хотел сказать”
“Да вы…, вы…, самый глупый и невежественный человек, которого я только встречала в своей жизни!
Да будет вам известно, пьеса Ромео и Джульетта, является неотъемлемой и признанной классикой не только английской, но и всей мировой литературы. Её изучают практически во всех странах мира, ставят бесчисленное количество постановок, огромное множество кинолент, а имена героев стали нарицательными почти у всех наций и народов. И вы после всего вышесказанного, смеете мне утверждать, что всего лишь бездарное произведение.”
“Вы так уверенно говорите, словно являетесь неотъемлемым экспертом с научной степенью по данному очевидному вопросу”
“Да будет вам известно, что я углубленно изучаю в университете итальянскую, английскую, русскую, немецкую и французскую литературу. А потому да, я вполне могу назвать себя экспертом в своей области и данному вопросу”
“Ох чёрт, всё с вами ясно!
Ещё один человек, бездарно тратящий свою жизнь абсолютно в некуда”
“Ох, правда! Тогда позволите поинтересоваться, чем это вы занимаетесь, таким нужным и полезным делом?”
“Я, человек науки. Будущий профессор физики и доктор математических наук.”
“Чтож правда, тогда можешь мне пожалуйста объяснить, чем это твоя физика лучше моей литературы?!
Ведь всем известно, что люди истинного искусства, всегда были выше каких-то там ботанов-учёных!”
“Да тут даже ничего и объяснять не нужно. Достаточно просто оглянуться по сторонам!”
“Боюсь, тут ты привёл категорически неправильный пример. Ведь всю окружающую красоту да убранство, смогли бы придумать исключительно настоящие художники да эстеты, у которых был огонь в глазах и страсть в душе, чего всяким занудам физикам никогда бы не приснилась. И точка!”
“Может, с вашей стороны это кажется правильным, но ответьте мне на вопрос: “Кто воплотил все эти яркие задумки в жизнь? Неужто, этот певец выступающий на сцене, способен был воплотить это сооружение в жизнь? Нет!
Ведь для этого, необходим холодный ум и чёткие точные расчёты, которых у любителей литературы, никогда не будет!”
“Хорошо, может в этом вопросе, мы оба по своему правы. Но в искусстве есть и другие сферы деятельности, при которых физика совсем не нужна, и тем не менее чувствуют себя совершенно прекрасно!”
“Да неужели, и какие же?”
“Да что на счёт музыки. Её величественные и изысканные композиции, ласкающие слух, и вдохновляющая людей на самые безумные поступки”
“Ох, понимаю. Куда музыки до изобретения первого компьютера!”
“Живопись. Грация кисти, филигранно проведённая мастером по холсту, заставляет воодушевиться и приобщиться к нечто недосягаемому и высокому”
“Полёты в космос. Первые космические спутники. Колонизация. Освоение новых неизведанных земель и планет. Это по вашему ненужные шуточки?”
“Та же литература! Тут я думаю даже говорить не стоит. Сколько всего великих произведений было написано мастером пера, обучающих не одно поколение людей, давая им опыт автора и ценнейшие жизненные уроки”
“Смартфон, который сейчас лежит в твоём кармане, и благодаря которому вы можете выйти в интернет, и бесплатно прочитать любую книгу на планете.”
“Кино. Хоть сам посуди, взяв за основу вашу любимую научную фантастику. Сколько изумительных работ было в этом жанре”
“Машины! Камеры! Всё оборудование в целом. Без которых, великие киноделы не сотворили бы свои шедевры. ”
“Или…, танец. Какой поток чувств и энергии выплёскивается, в этом страстном и грандиозном порыве человеческих чувств.”
“Серьёзно? Лампочка. Думаю, даже простая лампочка, будет полезнее твоих танцев. Если бы не она, то никто бы на сцене и не увидел, этих ваших танцев. Как сейчас и не наблюдали бы за этим певцом!”
“Ладно, ты меня понял. Список можно продолжать бесконечно”
“Это верно. Но мне кажется, что мы вошли в тупик. А мне как человеку точной науки, всегда необходимо приходить к единому выводу.”
Немного задумавшись, она всё же с некой хитростью отвечает:
“Я думаю, мы оба пришли к единому мнению”
“Да, и к какому-же?”
“Бессмысленно, спорить кто лучше, а кто хуже. Раньше я думала, что люди высокого искусства, это те гении, которые и двигают наше человечество вперёд, не замечая при этом других, более “точных” творцов.”
“Да, наверное, я тоже”
Ведь как я поняла из нашего диалога, лирики делают нашу жизнь…”
“Ярче.” – неожиданно ответил я. “А физики…”
“Проще. И бессмысленно спорить кто лучше” – после слов которых, мы оба на мгновение задумались, более перестав злиться друг на друга. А после, чуть ли не одновременно стали очень громко и яростно смеяться. “Уау. К каким неожиданным выводам однако приходишь, когда разговариваешь на повышенных тонах.”
“Да, так и есть.” – ответил я на её вопрос
“И…, с чего мы всё начали? Мы начали с того певца на сцене?”
“Вообще-то, именно так.”
“Чтож, в таком случае, беру все свои слова обратно. Сказал не подумав. Я ведь на самом деле, никогда ничего не имел против не против оперы, ни против литературы, музыки, живописи, и…, всего другого. Скорее всего, мне это просто не по вкусу”
“Тогда зачем же вы пришли сюда?”
“Да так, один знакомый пригласил”
“Эм, Адам?”
“А вы как оказалась?”
“Сюда я пришла уже по собственному желанию, тоже однако вместе с подругой”
“Эм, Адам?!” – сказал Алексей тыкнув меня в плечо, хотя я тогда совсем не обращал на него внимания.
“Моя мама является оперной певицей, и с детства привила мне страсть к музыке и искусству”
“Действительно?! А мой отец был одним из самых уважаемых и почитаемых профессоров физики во всём городе, от кого у меня и пошла страсть таким наукам, как физика и математика”
“Это, безусловно удивительно” – тогда сказала она с лёгкой задумчивой улыбкой, смотря мне при этом прямо в глаза.
“Адам!”
“Ну что?!” – раздражённо спросил я у Лёши. Но оглянувшись вокруг себя, по обе стороны ряда я увидал двух разодетых в парадной форме работников театра, от чего недоумённо спросил: “Здравствуйте, чем могу помочь?”
“Мы просим прощения, но пройдите пожалуйста с ними”
“Но почему, я ведь ничего не сделал!”
“В вашу сторону от других слушателей приходили многочисленные жалобы на повышение шума и нарушение дисциплины. В следствии чего, мы вновь просим пройти вместе с нами”
Оценив все варианты развития событий, а также осознав, что ни один с должной вероятностью не оставит меня на своём же месте, не став никак сопротивляться, я гордо и театрально говорю им:
“Ведите меня!” – после чего, один из них крепко берёт меня за руки, и даже в какой-то грубой степени, чуть ли пихает меня прямо к выходу.
“Чтож, в таком случае, наверное я должен сказать: “Пока”. Мы… ” – стараясь ещё немного остаться на месте говорил я последние слова. “хорошо поговорили, надо будет повторить!” – в шутку высказал я ей.
“Да, несомненно” – немного посмеявшись ответила она.
“Вообще-то мадам, вам тоже придётся пройти вместе с нами.”
“Что? Почему?!”
“Из-за вашего бурного диалога, на вас аналогично приходили многочисленные жалобы по нарушению тишины и порядка. Так что, пожалуйста, пройдёмте с нами” – услышал я краем уха выходящего из зала, а затем одним глазком увидал, как она совершенно спокойно сама встаёт, и самолично выходит из холла.
Через пару минут, мы оба уже стояли перед одной из главных дверей уходящих на сцену, пока охранники, с грохотом закрыли перед нами двери.
“Вот ведь коз…. Простите, чуть не сорвался”
Легонько улыбнувшись, она мне ответила:
“Вы хотели сказать козлы? Это литературное слово. Кстати довольно мягкое. И кстати, оно не в какое сравнение по грубости не сравниться со словом су…”
“Ладно ладно, я вас понял. В словарном запасе вам не занимать”
“И так, сколько ещё часов осталось до окончания представления?”
“Примерно ещё…, два с половиной часа”
“Чтож, а таком случае, чем мы можем заняться, пока дожидаемся наших друзей?”
“Постойте, чем “мы” можем заняться?” – удивлённо переспросил я.
“Ну да, раз уж мы вместе оказались в этой передряге, то будет куда интересней дожидаться их выхода не по раздельности.”
“Наверное, вы правы” – немного смущённо ответил я.
“И так, чем же по вашему “строгому” и “холодному расчёту” мнению, можно занять себя на ближайшие два с половиной часа?”
“Хм. Знаете, когда я сюда шёл, то заметил оно с виду приятное уютное кафе. Можем первое время подождать пока там. А далее, уже как пойдёт”
“Звучит так, словно вы приглашаете меня на свидание” – в шутку заявила она.
Услышав данные слова, я встревожено ответил:
“Нет, ну, что вы. Я бы назвал скорее обыкновенной дружес…” – правда, когда я стал это говорить, то неожиданно успокоился, и уже более уверенно заявил: “Да, не хотели бы вы со мной сходить на свидание?” – сказал я ей твёрдо и чётко.
Услышав данные слова, всё в голове хорошенько обдумав, она с лёгким удивлением мне отвечает:
“Это…, достаточно необычно слышать приглашение на свидание от того человека, с которым знакома чуть более 10-ти минут, и имя которого я даже не знаю”
“Адам” – спокойно и дружелюбно произнёс я ей протянув свою руку.
“Мария” – с немного пристально-улыбчивым взглядом пожала мою руку в ответ.
“Чтож, Мария, я рад нашему знакомству. Ну так, что вы ответите на моё предложение?”
Отпустив мою руку, она своим пристальным, пронизывающим взглядом посмотрела мне прямо в глаза, очень сильно задумывавшись касательно моего предложения. И по всей видимости, поняв, что именно тогда, она встретила любовь всей своей жизни, с лёгкой надменной улыбкой отвечает:
“Ой, да перестань ты!”
“А что, так всё и было”
“Да, пожалуй, я не откажусь” – ответила она тогда.
“Отлично, тогда пойдёмте?”
“Пойдёмте” – с уверенно ответила она, затем пойдя за своими верхними вещами.
По выходу из театра, от интенсивно падающей на землю снежной погоды, словно не осталось ни следа. Весь накопившийся снег, только приятно хрустел у нас прямо под ногами. На удивление, стояла тёплая освежающая погода. А мы вместе с ней, вновь став обсуждая разницу между физиками и лириками, отправились в указанное мною кафе, без ругани, сор и паники. И хоть, ослепляющее зимнее солнышко уже давно опустилось за свои горизонт, но только спустя несколько лет я осознал, что для меня, взошло новое солнце. Солнце, нового рассвета.
“Именно так сынок. Именно так, я и познакомился с твоей мамой”
“Это…, понятно. Но мама, разве когда папа описывал все свои чувства к другой девушке, тебе разве не было неприятно это слушать?” – удивлённо спросил Йозеф.
“Нисколечко. Ведь, когда он мне рассказывал о Еве в первый раз, по началу первое время действительно было немного…, неловко. Но потом, я поняла, что порой подготовка к действию, порой может быть важнее самого действия. В случае с твоим отцом, если бы он не ощутил всё именно с ней, то вряд ли бы мы когда-нибудь встретились”
“Ну…, ладно. Но папа, а что стало с самой Евой после вашей разлуки”
“Ещё на протяжении 5-ти лет, мы худо-бедно изредка поддерживали контакт. Она, поразила всех своих статьей, получила докторскую степень в области физических наук, а также успела выйти за муж. Вот, посмотри”
“Ого, но…, последнее сообщение было написано уже 25 лет назад. Почему вы его не удаляете?”
“Потому что это память сынок. И как правильно сказала твоя мама, если бы не она, то я бы вряд ли когда-нибудь её встретил.” – с лёгкой, открытою душою улыбкой сказал Адам своему сыну, затем прижав и его, и свою супругу по ближе к себе.
“Я понимаю, тебе сейчас не легко. И я вполне способен тебя понять. Но должно, просто пройти время. И не в коем случае, не переставай, просто жить. Ведь однажды, не смотря на все душевные терзания и сомнения, ты обязательно поймаешь свой, миг удачи” – произнёс отец сыну.
Сидя на одной из многочисленных скамеек, вкушая согревающие лучи Вышеградского солнца, Адам, пройдя множество душевных испытаний, наконец был счастлив как никогда, наслаждаясь прекрасными мгновениями со своей семьёй. И именно здесь, когда черта над его историей подошла к концу, ему оставалось сказать только одно:
“Я отпускаю тебя, о дивный старый мир”
