Илья Муромцев
На заре тысячелетия
– Ему надо показать, как это делается, а то, похоже, он забыл, – добавил другой. Потом расстегнул джинсы и начал мочиться на ботинки Ефима.
Забежал парень, который стоял на стреме.
– Шухер, парни! Геннадьич идет.
Все быстро вышли из туалета. Зашел Антон Геннадьевич.
– Ефим, что с тобой? Тебя обижали?
Он безмолвно кивнул.
– Если хочешь, чтобы они от тебя отстали, приходи ко мне. Я тебя защищу. Иди на урок. Только штаны застегни.
В этот же день Ефим пришел в подсобку к преподавателю физкультуры. И так было изо дня в день. Спустя некоторое время Антон Геннадьевич понял, что подчинил себе волю ребенка. Он знал: Ефим сделает все, что тот ему скажет. И главное, будет молчать обо всем. Сначала он усаживал Ефима к себе на колени. Потом устраивал ему частые «спортивные медосмотры». Раздевал его и трогал везде, где захочет.
***
Я очнулся. На мне ничего нет. Руки связаны. Ноги привязаны к ножкам стула. Рот заклеен. Окна задернуты плотными шторами. Под ними валяется моя одежда. В углу появилась реденькая неказистая елочка с неряшливо накинутой мишурой. Под стулом на полу – большая клеенка, рядом – таз.
– А ты любишь поспать! Я даже успел елку нарядить, – с ухмылкой сказал тот, кого раньше я знал как физрука.
Он провел острием топора по своим густым усам.
– Ты же, наверное, жил все эти годы с комплексом неполноценности. Нелегко быть сыном детоубийцы.
Я посмотрел на него с недоумением. Он прочел это в моих глазах.
– Что, твоя мамаша не рассказывала?
Ему нравилось чувствовать свое превосходство. Каждое слово, которое причиняло мне боль, питало его извращенную сущность.
– Я был ненасытен в свое время. Однако очень везуч, в отличие от твоего отца. Так уж вышло, что узколобые «мусора» посчитали его убийцей. Мне пришлось долго сдерживать себя, чтобы не вызывать подозрений. Сколько я себе вещей оставил на память! Они мне помогали скоротать время.
Он открыл ящик и начал в нем рыться.
– Вот маленькая цепочка. – Он посмотрел на меня с улыбкой и продолжил хвастаться. – Ее я забрал у девочки, из-за которой взяли твоего отца. А это колечко я снял с другой крохи. Она даже не кричала. А вот звездочка октябренка – с мальчика в парке.
Он явно упивался воспоминаниями. Словно бы все эти годы он ждал безмолвного собеседника, который связывал его с прошлым.
– Я наблюдал за тобой. Сын человека, укравшего мои лавры. Я каждый раз представлял тебя, когда Ефим захаживал ко мне.
Ему хотелось и нравилось меня удивлять. В моих глазах он хотел быть фокусником, у которого в шляпе припрятан кролик.
– Ты ошеломлен? Ничего, правда всегда интересней, чем думаешь. Я тоже удивился, когда ты ко мне пришел. На ловца и зверь бежит.
Он провел топором по моему правому уху. Я не мог воспринимать всерьез происходящее. Это было похоже на нелепый розыгрыш.
– И теперь, на заре тысячелетия, я принесу тебя в жертву. Спрячу твое тело так, что никто не найдет.
***
В соседнем доме в окнах горел свет. Стол не был накрыт – старик не собирался праздновать то, что для него не наступит. Он терзался своим прошлым. За годы службы он сделал много хороших вещей, но и плохих – не мало. Его мучила судьба Семена Артемьева, а когда пришел его сын, угрызения совести стали невыносимыми.
Старик зарядил ружье. Выпив изрядно коньяка, он снова набирал номер телефона Артемьевых. Решил извиниться перед смертью за то, что не смог изменить. Не прошло и двух гудков, как сняли трубку на другом конце.
– Алёша, это ты? – Женский голос звучал взволнованно.
Старик растерялся.
– Кто это?
– Алёша дал мне этот номер, – объяснил он.
– Он у Вас? С ним что-то случилось? – тревожно спрашивала старика мать.
– Нет, я не знаю, где он, – послышался растерянный ответ.
– Алёша вчера ушел к другу и не вернулся. – Мать, немного подумав, остановилась и опять задала вопрос: – Кто Вы? Представьтесь.
Старик молчал. Он не знал, как начать говорить о том, что столько лет его мучило.
– Зачем Вы вообще позвонили?
Он повесил трубку.
Ирина не находила себе места и позвонила Саше. Ей больше некого было просить о помощи.
Когда он приехал, она выбежала из дома легко одетая, накинув на себя лишь куртку.
– Саша, едем в центр! Он, может быть, гуляет с друзьями на площади.
Он молча крутил руль. Она вглядывалась в каждого проходившего ребенка.
– Поехали к заводу, вдруг он там, – предложил Александр.
Она отстраненно кивнула, не переводя взгляда от кучек детей, игравших в ледовом городке на площади.
Александр поехал по объездной дороге, где вокруг только лес.
– Куда ты едешь?
Он не отвечал.
– Какого черта! Остановись! – крикнула Ирина.
Он свернул в лес.
– Ты чего задумал? – раздраженно спросила она.
– Ирина, я долго думал над всем. Пора жить по-другому. И момент для этого подходящий. Я решил завязать с делами. Давай попробуем быть вместе.
Она была ошеломлена вдвойне. Во-первых, совершенно не подходящий момент для таких заявлений, а во-вторых, она хотела полностью порвать со своим прошлым.
– Ну как тебе могло такое в голову прийти?! Тем более сейчас!
– Сейчас самое время. Не зря говорят «Как встретишь год, так и проведешь».
– Нет, мы не будем вместе. Извини.
– Какого черта ты ломаешься?! Я нашел тебя, поставил на ноги. Ты имеешь свой теплый дом только за счет меня!
– И ноги за меня по ночам раздвигал? – возмутилась она.
– Шлюха тупая! – крикнул он и схватил ее за волосы.
Она расцарапала ногтями ему щеку, открыла дверь и выскочила из машины, кинулась к дороге. Он сдал назад.
– Садись! – крикнул он из окна.
Она ускорила шаг.
– Я повторять не буду! – решительно сказал он.
Она игнорировала его. Он уехал, оставив ее в том же отчаянии, в котором встретил много лет назад. Одинокая, она замерзала на дороге у темного леса.
***
На кухне физрук готовил себе еду. Я жутко замерз без одежды, покрылся гусиной кожей. Он ел бутерброд с маслом, оно оставалось на его противных усах. Вытерев губы, он достал мои часы из своего кармана.
– Хорошая вещь. Жаль, что не идут. Хотя я по ним время сверять не собираюсь. Они меня будут радовать по-другому, – сказал он, кружа вокруг меня.
Я готовился к худшему, надеяться было не на кого.
***
Старик, опрокидывая очередную рюмку, посмотрел в окно. За плотными шторами все-таки можно было увидеть свет. Он вдруг вспомнил, что мальчишка должен был навестить физрука. От опьянения он и не заметил, как вышел на улицу с ружьем.
Позвонил в дверь соседа.
– Кого черт принес? – услышал он голос из-за двери.
Хозяин открыл калитку.
– Добрый вечер. Вам кого? – спросил вежливо.
– Мальчик потерялся. Вы его не видели?
– Какой мальчик? – Удивленно поднял брови.
Тут старик заметил в руке соседа разбитые командирские часы с позолоченной квадратной окантовкой, которые ему при знакомстве показывал мальчик. Он резко направил на мужика ружье.
– Где мальчик?
– Да о чем Вы? Я милицию вызову!
– Дурака из меня не делай. Часы побитые, а еще день назад были целыми на парне.
– Он в доме, – сознался физрук.
– Медленно иди в дом, руки держи за головой.
***
Все время, пока физрука не было в доме, я прислушивался. Я узнал голос его соседа.
– Развяжи его, – сказал старик, держа физрука на мушке.
– Да, конечно, – покорно ответил педофил.
Но только старик не знал, что прямо за мной на полу лежит топор. Физрук медленно, прикрывшись мной, развязывал мою левую руку. Вдруг он схватил топор и кинул в старика. Тот выстрелил и попал в шею маньяку. Моя рука была почти свободна. Я отвязал себя от пыточного стула.
Оба они лежали, истекая кровью в предсмертных конвульсиях. Из душегуба она хлестала так, будто он был наполнен каждой каплей убитых им детей. Я никогда такого не видел, даже в кино. И не знал, что делать.
– Скорую! Набирай ноль три, – на последнем издыхании сказал старик.
Я искал телефон. Метался по дому, ступая в алую жижу. Я звонил и звонил, но слышал только короткие гудки. Похоже, в скорой сняли трубку с принимающего телефона, чтобы никто не дозвонился в праздник. Я замер, наблюдая, как кровь из двух остывающих тел стекает в одну лужицу. Старику уже не помочь – топор глубоко сидел в его груди.
Я поднял часы своего отца. Секундная стрелка отбивала привычный ритм. Время для меня снова двинулось вперед. Мои ноги и руки были в крови, будто я второй раз покинул утробу матери. На улице я поскальзывался и падал. Мне хотелось скорее убежать от этого ужаса.
***
Как только оказался дома, бросился искать маму. Куда она делась, когда так нужна? На столе стояли нетронутые салаты. Напряжение, накопившееся за этот безумный день, выплеснулось. Я перевернул стол, разбросал стулья и разбил бутылку шампанского о стену. Брызги и стекла разлетелись по комнате. Я понял, что конец света настал. Мой личный конец света. Столько потрясений сразу.
Я посмотрел на время – без пятнадцати двенадцать. В телевизоре – Борис Николаевич Ельцин по традиции обращается к гражданам страны.
Дорогие россияне!
Осталось совсем немного времени до магической даты в нашей истории. Наступает 2000 год. Новый век, новое тысячелетие.
Мы все примеряли эту дату на себя. Прикидывали, сначала в детстве, потом повзрослев, сколько нам будет в 2000 году, а сколько нашей маме, а сколько нашим детям. Казалось когда-то, так далеко этот необыкновенный Новый год.
Вот этот день и настал.
Дорогие друзья! Дорогие мои!..
Он говорил медленно и очень тяжело.
Сегодня я в последний раз обращаюсь к вам с новогодним приветствием. Но это не все. Сегодня я последний раз обращаюсь к вам как президент России.
