Илья Муромцев
На заре тысячелетия
Для меня это была высшая похвала.
– Какого черта вы тут делали? – злобно спросил сторож.
– Репетировали выступление и не заметили, как нас закрыли, – оправдала нас Алена.
– А окно кто закрывать будет? – возмущенно заметил он.
Я сказал, что оно до нас было открыто.
Наконец мне удалось проводить Алену. От захвативших меня эмоций я совсем забыл, что произошло сегодня днем. Когда я вернулся домой, мама уже уехала на работу. Хотелось, чтобы быстрее настало завтра – и новая встреча с Аленой.
Шум в прихожей разбудил меня. Мама заглянула ко мне в комнату.
– Привет, мам, – мягким заспанным голосом сказал я, будто и не было вчерашнего разговора с ней.
– Доброе утро, сынок. Спи, еще рано вставать, – устало ответила она.
Было в ее интонации что-то странное – мне казалось, она сердится на меня.
– Мам, извини меня за вчерашнее. Я не хотел ругаться, – сказал я ей вслед.
Она промолчала. Я решил последовать ее совету и поспать еще немного. А проснулся, когда до выступления оставался всего час. Я забыл поставить будильник. Мама отсыпалась после работы. Я быстро причесался, умылся и побежал в школу.
– Лёша, где тебя носит?! Надевай костюм скорее! – разрываемая со всех сторон организаторскими хлопотами, сказала завуч.
Я напялил свой смешной костюм. В зале уже собралось много людей. Впереди сидели первоклашки, а задние места заняли родители.
– Привет! – крикнула мне из соседнего угла Алена. Наконец-то она поприветствовала меня первой. – Пойдем за сцену! – позвала звонко.
Мы прошли через толпу зрителей и встали за декорациями, где прятались вчера.
– Ты готова? Не волнуешься? – переживая за нее, спросил я.
– Немножко. Я же не одна бояться буду, – улыбнулась она.
Заиграла музыка, и мы вышли на сцену. Лица детей светились радостью – их увлекало происходящее. У родителей проглядывала улыбка умиления. Они снимали нас на видеокамеры и фотоаппараты. Почти час длилось представление, наконец подошло время для наших финальных реплик.
– С Новым годом вас, друзья!
– С новым тысячелетием!
– С новым веком!
– С годом Дракона!
– С наступающим 2000 годом!
По краям сцены зажгли искрящийся фонтан. Классные руководители раздавали детям подарки. Шоу закончилось, а со сцены уходить не хотелось. Я по уши влюбился в Алену.
Переодевшись, ждал ее у женской раздевалки, чтобы проводить.
– Ален, ты сейчас домой?
– Нет, мы с девчонками на площадь идем.
– А, ну ладно, – огорченно сказал я.
– Подожди! – окликнула она меня, когда я уже уходил. – Ты вечером придешь на дискотеку?
– Сегодня? – Я растерялся. – Да, да. А ты будешь?
– Конечно, буду. Тогда увидимся!
Дискотеки были для меня чем-то жутким. Я не понимал, почему примитивное дерганье посреди сотни посторонних должно увлекать. Словно все захвачены языческим танцем африканского племени. Медленный танец, впрочем, еще ничего, но я не хотел танцевать при всех. Да и вообще, мне не доводилось пока танцевать с девчонкой, если не считать глупых утренников в детском саду. Ну ладно, во всяком случае дискотека будет без старшеклассников, подбадривал я себя.
Через несколько часов я надел чистую кофту с недавно выстиранными джинсами и пошел искать Алену на танцполе.
В зале играла модная сейчас песня – «Новогодняя» – группы «Дискотека Авария». Клип на эту песню постоянно крутили по телевизору. Я ходил по краю зала, чтобы увидеть Алену. Но в темноте было сложно ее найти. Мне не давали пройти в другой конец танцпола. Все прыгали как бешеные кузнечики. Приглядевшись, я разобрался, как поделился зал. С краю, где я стоял, сходили с ума шестиклассники, дальше за ними перед елкой толпились наши ребята, а уже за елкой, практически перед сценой, зажигали восьмиклассники, отделив себя от «мелкоты», как они называли остальных. Некоторые тайком принесли с собой джин-тоник.
И вот я заметил Алену: она танцевала в кружке со своими подружками. Подошел поближе, чтобы она видела меня. Начал повторять «танцевальные» движения за остальными. Я долго стоял рядом с ее плечом, она изредка на меня поглядывала, но не поворачивалась.
Внезапно меня кто-то ткнул в спину. Я обернулся. Почти вплотную ко мне стояли парни с заводских окраин.
– Щечка не болит? – спросил один из них.
Теперь я понял, кто зарядил пару дней назад в меня снежком.
– Приложи лед, чтоб не болела, – сказал другой и влепил мне в лицо подтаявший у него в руке снег.
Я не выдержал и со всего маху ударил его в грудь. Началась потасовка. Двое схватили меня за руки. Другой ударил меня в нос.
– Чё, пойдем выйдем? – спросил тот, кто начал этот «разговор».
– Выйдем! – озлоблено крикнул я.
Мы пошли за школу. За нами с дискотеки ушли практически все, кроме восьмиклассников. Все встали, образовав круг, в центре которого оказались я и здоровый задира Сергей Разгильдяев. Его стоило бояться. Он только и делал, что искал повод почесать кулаки – дрался, как цепной пес.
– Серега, вздрючь его! – кричала группа поддержки этих головорезов.
– Бей сраного ботаника! – слышалось из толпы.
Меня раньше никто не называл ботаником. Я учился без троек, но никогда не был заучкой.
Сергей пошел в атаку практически сразу. Я успел увернуться и в прыжке встретил его коленом в грудь. Но на этом мои попытки уложить его на лопатки закончились. Он врезал локтем мне в лицо. Я нагнулся, чтоб очухаться, и получил прямой удар ногой по голове. Пока я лежал на спине, он пытался еще пнуть меня в живот, но его остановили.
Я смотрел в звездное небо и чувствовал, как снег щиплет мне кожу. Зрители покинули ринг. Ушли все, даже Алена. Я ее не виню. Она просто не хотела выглядеть глупо перед остальными.
Но меня удивил мой друг Андрей. Он не вступился за меня, бросил одного лежать на снегу. Хотя, может, он и не приходил на дискотеку? Я глянул на часы и расстроился – в драке они сломались.
Возвращаясь домой, я думал: почему на дворе новое тысячелетие, а люди остаются такими же примитивными, как сотни лет назад? Почему до сих пор существует насилие над другими? Голова болела. Очень хотелось спать. Я боялся сверкать разукрашенной физиономией перед мамой. Она увидит – пойдет в школу разбираться, и меня прозовут маменькиным сынком. Надо было придумать, как скрывать свое лицо пару дней. В моем сотрясенном мозгу появилась идея.
Андрей говорил, что его родители пойдут тридцатого на какую-то вечеринку до утра. Я решил: утром, когда мама вернется с работы, буду лежать в кровати, закутавшись в одеяло с головой. Потом дождусь, пока она уснет, и уйду из дома. Напишу записку: мол, останусь у Андрея с ночевкой. А вечером 31 декабря вернусь.
Так я и сделал. Когда мама уснула, я оставил листок с объяснениями на столе. Раздался телефонный звонок. Я думал, сейчас весь план накроется медным тазом.
– Алло, – шепотом сказал я.
– Алексей? – на другом конце раздался грубоватый голос.
– Да. Кто это?
– Ты меня просил позвонить, когда появится свет в окне моего соседа.
– Он вернулся?
– Да, сейчас зашел к себе во двор.
– Спасибо. До свидания.
Я на носочках сходил в комнату за мини-лыжами, которые лежали у меня под кроватью. Бросил взгляд на тумбочку, на мои командирские. Было странно носить разбитые часы, однако пугающее пророчество заставило меня надеть их на всякий случай.
Я пошел к Антону Геннадьевичу, перед тем как спрятаться у Андрея. Вовремя же он из больницы выписался. Наверное, попросился домой на Новый год. В хорошем расположении духа я позвонил в дверь.
– Алёша Артемьев? Здравствуй! – удивленно поприветствовал он.
– Здравствуйте. Я Вам лыжи принес.
– Это ты молодец! Как узнал, что я дома? – оглядываясь, спросил он.
– Соседа Вашего попросил позвонить мне, когда вы появитесь. – Я показал рукой на дом через дорогу. – Вот этого.
– А кто там живет? Твой знакомый? – с волнением спросил физрук.
– Да нет, я даже не знаю, как его зовут. Старик какой-то.
– Зайди-ка в дом, а то холодно.
– Не могу. Я должен к другу бежать.
– Погоди, а что у тебя с лицом?
– Поскользнулся и упал.
– Если ты мне не расскажешь, я позвоню директору, и будем решать этот вопрос с твоей матерью.
Вот ведь какая заноза, подловил меня.
Мы зашли в дом, ужасно пустой, как будто никто в нем и не жил.
– Я Вам расскажу, только не говорите никому, – предупредил я.
– Ты сначала расскажи, а потом решим.
– Меня побили на дискотеке вчера.
– Это как? А где дежурный учитель был?
– Галина Петровна? Она ведь даже из учительской не выходит. Музыку громкую не любит.
– Ты выпивал?
– Нет, вы что!
– А наркотики? – Он изменился в лице, как будто играл в допрос с пристрастием.
– Нет, я просто танцевал, а потом меня побили.
– Значит, не ты начал?
– Нет же!
– Вообще не порядок! Надо с милицией разбираться.
– Зачем? Не надо! – испугался я.
Антон Геннадьевич ехидно улыбнулся. Казалось, ему нравится меня запугивать. Он с задумчивым видом ходил у окна. Потом зашел мне за спину и положил правую руку мне на шею. Я попытался встать.
– Не дергайся. Сиди спокойно.
Он вдавил меня в стул, начал сжимать мою шею сзади. У меня резко заболела голова. Я хотел кричать, но второй рукой он закрыл мне рот. Я отключился.
***
Мальчик забежал в школьный туалет на перемене. Там стояло несколько куривших ребят.
– Зассянка, что, поссать не можешь?
Щуплый Ефим застегнул штаны, так и не справив нужду.
– Давай мы тебя приучим к туалету, а то опять весь класс обоссышь! – сказал один из ребят.
Он начал сдергивать с него штаны.
– Да не стесняйся! Девчонка, что ли? Доставай и отливай!
