Светлая личность – Илья Ильф

С неиссякаемым интересом и любопытством окунулась я в этот раз в крохотную повесть любимых Ильи Ильфа и Евгения Петрова, отмеченную в тегах на Лайвлибе «юмористической отечественной фантастикой», на деле же – самую настоящую утопию. До чего же здорово было помечтать вместе с авторами-сатириками о таком вот счастливом будущем, когда не будет взяточничества, коррупции, кумовства, протекции, очковтирательства, когда люди начнут поступать исключительно по совести, оглядываясь на этого незримого светлого человечка с молоточком (почти по Чехову, да), выкрикивающего в тишине пустой на вид комнаты: «А я – здесь!» Пока общество не доросло до более-менее взрослого, сознательного, самостоятельного состояния, всем нам нужен, видимо, такой. Такая светлая невидимая личность, которую бы боялись, и поступали бы оттого непременно правильно и честно, ведь она поведает всему свету о наших грешках…Ильфо-петровская сатира как всегда бьет не в бровь, а в глаз, потому как ничего за годы, десятилетия, да что там – почти век (повесть была написана действительно почти сто лет тому назад – в далеком 1928 году) абсолютно ни-че-го не поменялось, кроме разве что названия государства. Хотя нет – масштабы взяток, правонарушений, использований служебного положения в личных целях – все это увеличилось многократно, в десятки, даже сотни раз, если верить лентам информагентств. И странным образом происходящее почти не удивляет сейчас, как не удивляло, быть может, обывателей и тогда…И потому, читая это небольшое произведение, незаслуженно, мне кажется, обделенное читательским вниманием, по сравнению с теми же знаменитыми «12 стульями», «Золотым теленком» и «Одноэтажной Америкой», испытывала я весьма противоречивые чувства. Читаемое мною (вернее, уже, конечно, прочитанное) было одновременно смешно и столь же грустно. Читала про двадцатые годы двадцатого века, наяву же при этом чтении юрко вставали двадцатые уже двадцать первого столетия. Найди, как говорится, десять отличий – и не найдешь их вовсе…Не могла не вспомнить при чтении этой советской книжечки о другом любимом писателе, тоже, кстати, классике, только зарубежном. Разумеется, говорю я сейчас об американском фантасте Герберте Уэллсе, тоже подарившем миру своего человека-невидимку (обожаю, кстати, эту книгу и рекомендую всем, кто пока до нее не добрался – Герберт Уэллс – Человек-невидимка (сборник) ). Не сказать чтобы проблемы у невидимых людей из разных стран были хоть сколько-нибудь похожи: нашему, мне показалось, в стократ тяжелее живется. Бюрократизм и волокита, бесконечные оргсобрания, высмеянные еще Маяковским, бесконечные взносы, бесконечные общества с труднопроизносимыми названиями-аббревиатурами, угроза увольнения, начальство, состоящее сплошь из казнокрадов и самодуров, и прочее и прочее. Еще поди докажи, что ты трудоспособный невидимка! Вмиг лишат рабочего места, ежемесячного жалования, комнаты и пособий…Обычно читая подобные фантастические истории, имею склонность представлять себя на месте героев книги. В этот же раз воображать себя на месте скромного регистратора Егора Карловича Филюрина желания у меня особого не возникало. Не вызывал у меня симпатии и сам персонаж сатирической повести, и предлагаемые автором новые обстоятельства его бытия.Странным образом мне вспомнился Кафка с его «Превращением» – вот это необъяснимо-навязчивое желание главного героя идти на службу, даже когда ты уже не совсем человек. Только у Франца – история трагическая, у наших соотечественников – забавно-курьезная и, главное, счастливо заканчивающаяся.Это стремительное путешествие в изобильный приключениями и странными личностями город Пищеслав (название, как сами, наверное, понимаете, здесь тоже неслучайно) действительно хорошо оканчивается, опять же – утопией:За время прозрачности Филюрина город отвык от мошенников и не хотел снова к ним привыкать. В мире Ильфа и Петрова вновь воцарилось благоденствие, все просто и понятно. Читаешь и диву даешься: а вдруг и в самом деле все в этом мире так же просто?

Это был – конечно, небольшой эксперимент под кодовым названием «Не Остапом Бендером единым» – и он неожиданно очень даже удался!

Илья Ильф и Евгений Петров – авторы, конечно, далеко не одного романа – и даже не двух. Остап Бендер стал для их творчества таким – всеобъемлющим – но не о нем я буду вести речь.

Здесь – я не знала, чего ждать. А потом уже – не знала, куда смотреть и что думать. Началось все – немного странно – с рассуждения о фамилиях. А уже потом авторы намечают вектор повести: встретит нас славный город Пищеславск, звезда которого – одновременно городская знаменитость и городской сумасшедший – товарищ изобретатель. Буквально – величайший изобретатель, который – изобрел велосипед, назвав его – бицикл. И – совершенно случайно – мыло, сделавшее одного – добропорядочного советского – гражданина – невидимым.

Здесь – я даже не знала, в какую сторону мне повесть качнуть. Образ изобретателя напомнил мне – дворника Полесова из тех же «Двенадцати стульев». Ну а товарищ, ставший невидимым, чтобы… что? Это мы видели много раз – от Уэллса до «Сверхов» – разнится только цель…

В общем – не угадала я, и повесть развернулась – в критику бюрократического устройства. Но не – пропогандистско-назидательную – а какую-то изобретательно-наглядную. Я сама была (когда-то) винтиком в большом производстве (производили мы – теоретически подкованных студентов – но тут важнее процесс)) – и наглядно наблюдала все это: что эта махина не заскрипит и не запыхтит – пока ее как следует не пнешь. Реалии наши таковы – что пока над работником не нависает назидающий орган – работник особо и не работает. Авторы показывают это как-то изящно и непринужденно, и с таким юмором – вводя даже братьев Каина и Авеля.

Конечно, краеугольный камень здесь – юмор, с которым авторов часто ассоциируют. Но стоит помнить, что юмор – понятие чистой воды субъективное, и скажу, что мне юмор авторов- целиком заходит. Я хихикнула в голос от того, что Каина дома называют «Каша». Или от истории с памятником Тимирязева – похожего на любой конный памятник – только вместо сабли он держит – свеклу. Буквально – несет свеклу потомкам в светлое будущее. Эта история перекликается с моей любимой историей, которую рассказывал Веллер: что московский памятник Петру Первому – изначально родился – Колумбом. ПоэтомуМне [скульптору] этот Тимирязев ночами снится и вопрошает «Шац – за что ты так со мной?»Просто до слез меня насмешила. Просто надо помнить, что если «юмор не зашел» – это проблема не авторов.

И моя любимая часть – стиль. Нет -стилище!!!! Я пела стилю соавторов дифирамбы в рецензии на «Золотого теленка», я – не перестану и здесь. Это – такой отточенный инструмент, когда – слова, эпитеты, сравнения – не бывают случайными. А – казалось бы, брошенное слово – стежками, объемом, точностью – просто расцвечивает всю картину и делает ее – живой и объемной. «Пожар заката», «золотая пасть» – слова и эпитеты рассыпаны так изящно и непринужденно, но за этим стоит – мощь невероятной художественной выразительности! Только в руках настоящего профессионала понимаешь, что даже язык – может быть инструментом. Вот это – писательская работа – когда не чувствуется ее веса, а получаешь – только результат.

Я боялась – советских реалий, но получились реалии – просто общечеловеческие. Бюрократическая махина – которую мы не искореним, похоже, никогда. И – простые люди, которые – как жили, рядом – так и живут. Ну а текст – который я готова расцеловывать в слова – так они подобраны и подогнаны! Во время чтения – я не переставала улыбаться, не просто от шуток – а от чувства прекрасного, буквально чувствуя, как эта улыбка – спускается прямо в сердце.

Поэтому – крайне рекомендую обратить внимание. При этом помня, что юмор – дело субъективное. Удивительно живая и – умилительная – вещь, продолжающая лучшие традиции Гоголя и Салтыкова-Щедрина. Ну и отражающая – жизнь. Ирония и абсурд нашей жизни – всегда будут рядом, и так приятно – заметить ее – и улыбнуться)

Представьте, что однажды по какой-то причине вы стали невидимым. При этом отпала необходимость не только в одежде, но и в еде, в питье, во сне, в уходе и во всех прочих нуждах, присущих Человеку Обычному. Что бы вы сделали тогда? Кажется, что открывается масса возможностей. О да! Но вместе с тем, увы, возникает и куча проблем. Вот возьмём гражданина Егора Карловича Филюрина из фееричной повести Ильфа и Петрова «Светлая личность». Обнаружив, что физически он больше не существует, молодой человек загрустил несказанно. Да, прошлая его жизнь была, в общем-то, невыразительной – служба, вечерние посиделки с танцами и бренчанием на мандолине, беготня от квартирной хозяйки с целью не платить за жильё. Тем не менее Филюрин очень скучал по этой невыразительности. Так скучал, что вообще никаких перспектив в своём нынешнем положении не увидел.Этог возмутительное событие – исчезновение физической оболочки Филюрина – произошло в 20-е годы прошлого столетия, в небольшом городке под удивительно привлекательным названием Пищеслав (обратите внимание: бывший Кукуев). Простите, я сейчас отвлекусь от истории, потому что про имена собственные просто необходимо сказать пару слов. Так вот имена тут просто песня! В Пищеславе, например, есть чудесные места: проспект имени Лошади Пржевальского, Косвенная улица; есть чудесные жители: антагонисты Иоаннопольский и Иванопольский, торговец Брак, семейство Доброгласовых: Каин и Авель, мадам Безлюдная, изобретатель Бабский. Да и авторы недаром начинают свою повесть с рассуждений о фамилиях:

Власть фамилии над человеком иногда безгранична. И только мягкий Филюрин наделён благонадёжной фамилией. Может быть, поэтому именно этот серенький, ничем не примечательный человек однажды подбирает металлическую коробку с мылом (созданным местным полубезумным изобретателем) и не находит ничего лучше, чем пойти в баню помыться. После чего он собственно обнаруживает, что тела больше нет. Филюрин не ищет выгоды, нет. Он всего лишь добивается того, чтобы ему разрешили продолжить работу в «Пищ-Ка-Ха». Зато его коллега, несправедливо уволенный со службы, находит прекрасную возможность с помощью невидимки поправить свои дела. В результате чего в Пищеславе начинается полная чехарда, и над местным повальным бюрократизмом, а так же взяточничестве и семейственности зависает меч Прозрачного (в прошлом Филюрина). Изумительная повесть, наполненная фирменным юмором Ильфа и Петрова. Лёгкий текст, ирония чуть ли не в каждой строчке, увлекательные события, поразительные истории о местном памятнике Тимирязеву, об ударном производстве пельменей, о клубе со всевозможными видами колонн, но без жизненно необходимого пространства, о бананах, позаимствованных к столу у цирковых обезьян. Прекрасная карикатура на мещанство.