Илья Александрович Шумей
Небеса всмятку
Программа полета составлялась с таким расчетом, чтобы к моменту прибытия «Икара» в систему звезды располагались на одной линии, и зонд мог бы пройти мимо обеих на минимально возможном расстоянии. По этой причине его создателям пришлось поднапрячься, поскольку такой удобный момент наступал раз в сорок лет, а всем же хотелось увидеть результат своих трудов еще при жизни. Увы, но дождались сегодняшнего дня лишь немногие из них. Все-таки перелет занял почти полвека – изрядный срок, как ни крути.
Войдя в командный зал, Михаил поднял взгляд на галерею для почетных гостей – оттуда за процессом наблюдали те ветераны из «старой» команды, у кого достало сил и упрямства, чтобы дожить до завершения дела своей жизни. Внизу же, за операторскими постами сегодня сидели перехватившие эстафету их дети и внуки.
В воздухе буквально искрило от царящего в помещении нервного напряжения, изматывавшего похлеще любой физической нагрузки. Потребовалось немало усилий, чтобы добиться запрета на работу прессы непосредственно в зале, и прибывшие для освещения эпохального события журналисты следили за работой Центра Управления по установленным в холле мониторам.
Есть, несомненно, какая-то толика лицемерия в их пристальном внимании к столь важному моменту. А где они были все эти сорок лет? А? Иногда Михаилу казалось, что самым сложным во всей миссии «Икара» лично для него было все эти годы ходить каждый день сюда на работу и просто сидеть в кресле, стараясь не сойти с ума.
Ведь ничего не происходило!
Да, недели перед стартом «Икара» и сразу после него были наполнены адреналином, и Мишутка иногда не видел отца по несколько дней. Каждая новость о продвижении зонда немедленно выбивалась в топ новостей. Еще бы! Люди смогли осуществить свою заветную мечту! Впервые в истории они дерзнули отправить корабль к другой звезде! Такое не каждый день случается.
Запуск энергетических реакторов, первое включение «Виверна», начало разгона и сход с земной орбиты, рандеву с Марсом, Юпитером, достижение скорости в 1% от световой, 2%…
А потом интерес начал спадать, скатившись до уровня обычной рутины. Реакторы исправно работали, «Виверн» продолжал исторгать разогретую почти до миллиарда градусов плазму, скорость росла – все перечисленное можно было с полным правом хоть каждый день записывать в Книгу Рекордов, но такие регулярные, плановые рекорды никому не интересны. Даже прохождение Облака Оорта, когда пыль съела первый лобовой экран, а у операторов добавилось немало седых волос, удостоилось лишь нескольких срок в потоке прочих репортажей.
Мишутка подрос, закончил школу, поступил в колледж, а «Икар» все еще продолжал разгоняться. Раз в час с зонда приходили краткие отчеты о текущем положении дел, но отличались они лишь последними цифрами в показаниях набранной скорости и неуклонно увеличивающимся расстоянием от Солнца.
Последний вялый всплеск интереса к миссии был вызван преодолением первого светового года пути. К приходу журналистов даже смахнули пыль с давно не использовавшихся мониторов и включили их, чтобы хоть как-то оживить атмосферу в командном центре. Отец, помнится, старательно изображал оптимизм и сыпал пафосными фразами про человечество, которое не только выбралось из колыбели, но уже вышло за калитку, но Михаил знал, что все это напускное.
А еще через год разгон закончился, и дальше «Икар» несся сквозь пустоту как выпущенная из лука стрела, не имея более возможности ускоряться, тормозить и как-либо маневрировать. Теперь все зависело от точности баллистических расчетов, призванных вогнать эту стрелу точно в яблочко, до которого оставалось лететь еще более двадцати лет.
Следуя намеченной программе, управляющий «Икаром» синтеллект вынес вперед по курсу движения четыре защитных экрана, выстроив их друг за другом с дистанцией в несколько сотен километров, после чего заглушил энергетические реакторы и погрузился в сон. Теперь короткие контрольные пакеты с зонда приходили только раз в сутки, и после получения пакета, убедившись, что на борту «Икара» все в порядке, весь оставшийся день заняться в центре было решительно нечем. Раз в год «Икар» просыпался, чтобы ненадолго запустить реакторы и провести комплексную диагностику и обслуживание всех систем, а затем вновь погрузиться в спячку, и немногочисленный персонал Центра встречал такие дни как маленькие праздники, отмечая их в календаре и еще загодя начиная обсуждать меню торжественного ужина. Других развлечений тут не осталось.
Вскоре отец написал заявление об уходе, и Михаилу пришлось занять его место. Да, иногда он жалел о своем решении, жалел, что не отказался. Ведь рано или поздно миссия закончится, и куда он пойдет? Куда подастся? Кому нужен специалист, весь опыт работы, вся квалификация которого ограничивается ежедневным сидением перед монитором в ожидании очередного пакета данных. Он не раз подумывал о том, чтобы тоже уволиться, но так и не смог решиться на такой шаг. Он должен был закончить дело, начатое его отцом.
Сегодня, однако, все обстояло решительно иначе. По мере приближения «Икара» к цели, интерес к его миссии всколыхнулся с новой силой, словно обретя второе дыхание. Новостные СМИ пестрели репортажами из дальнего космоса, журналисты паслись под дверями Центра Управления, набрасываясь на выходящих оттуда специалистов точно на эстрадных звезд, обыватели козыряли друг перед другом знанием таких терминов как «Полость Роша» или «Сфера Дайсона», на полки книжных магазинов вернулась научная фантастика, а мальчишки вновь мечтали стать космонавтами…
Это все, конечно, здорово и замечательно, но где вы, черт подери, пропадали последние сорок лет, когда вашей поддержки так не хватало!?
Ну да ладно, довольно лирики, пора приниматься за работу.
Михаил сел в свое кресло и окинул взглядом выведенные на монитор показания. К этому моменту на «Икаре» уже работали все имеющиеся научные приборы, собирая любую доступную информацию о системе Альфы Центавра В. Выдвинутые в рабочее положение мощные оптические и радиотелескопы, вкупе с десятками прочих сенсоров жадно обшаривали пространство. Михаил поймал себя на мысли, что не хотел бы сейчас оказаться на месте управляющего синтеллекта, который в условиях весьма ограниченного времени был вынужден отбирать наиболее приоритетные цели для исследования, неизбежно принося в жертву остальные. Как шопоголик, оказавшийся посреди рождественской распродажи с полупустым кошельком.
